Сакральная география в земном ландшафте

Сакральная география в земном ландшафте

В одной из пуран, то есть древних преданий, повествуется о том, что Сати, супруга Шивы, умерла от горя, не в силах вынести незаслуженную грубость, с которой ее отец Дакша обращался с ее божественным несравненным супругом. Скорбящий Шива водрузил тело умершей возлюбленной жены на плечи и так в горе бродил по дорогам. Его странное поведение испугало других богов – от этого непредсказуемого Шивы всего можно ожидать! – и они обратились за помощью к Вишну. Тот разрубил тело Сати своим оружием-чакрой и разбросал куски по всей стране. Каждое место, куда упала хотя бы малая часть божественного тела Сати, превратилось в место паломничества, в тиртху, что в буквальном переводе означает «переправа», «брод». Этимологически связанное с идеей брода, это слово передает близкое индийской религиозности восприятие жизни как потока, который надо пересечь и перебраться на другой берег, чтобы приобщиться к высшей благодати. Однако значение слова не исчерпывается только его этимологией: тиртхи – это и святая вода, очищающая и удаляющая скверну, которая неизбежно «заражает» человека в круговороте жизни, и сам человек, прошедший очищение и получивший способность очищать других. Тиртхи, как и паломничества, связаны с пространственным аспектом индийской религиозности, которая, по остроумному выражению Д. Эк, в большой мере пребывает «в локативном падеже».

Илл. 71. Шиваитская тиртха в Ришикеше (верховья Гати). Фото Г.В. Стрелковой

Из таких тиртх как мест с большой концентрацией сакральной энергии и ведущих к ним маршрутов паломников и складывается особая, сакральная география Индии, накладывающаяся на обычный земной ландшафт. По представлениям индийцев, в тиртхах земное сближается с небесным. Они осмысливаются как уникальные места, дающие представления о другом мире, о некоем божественном пространстве как чистой, рассеянной структуре. Посредством тиртх, как и храмов, индийцы придают обыденному физическому пространству символическую глубину, определяют энергетическую конфигурацию в той или иной местности. Порой складывается впечатление, что в поверхности земли они усматривают некое смутное отражение небесного узора и что обычный ландшафт предстает их взору как следы космических вихрей энергии, как знаки жизненной силы природы, а тиртхи – как подлинный фокус ландшафта, открытый токам этой космической энергии.

Тиртхой может быть местный храм, святое место, расположенное у реки или на морском берегу, или иная религиозная достопримечательность, к которой устремляются паломники. Наиболее тесным образом тиртхи связаны с водой – это прежде всего места омовения, куда, как верят индийцы, нисходят боги, для которых здесь выстроены храмы, и где они могут встретиться с людьми. Если же храм находится не на берегу реки или моря, то возле него создают искусственный водный источник. Собственно, тиртха – это целый священный комплекс. Достигнув ее, паломник совершает омовение, делает поминальные приношения предкам, подносит дары брахманам и т. п. Омовения, тарпана, вообще входят в каждодневную ритуальную практику индуистов, но в тиртах они считаются особенно действенными. Паломник должен выполнять тарпану трижды в день, адресуя ее богам, мудрецам-риши и предкам, причем воду для богов по правилам надлежит выливать из сложенных ладоней так, чтобы она стекала по кончикам пальцев, для риши – по запястьям, а для предков нужно лить воду с ладони левой руки так, чтобы она стекала между большим и указательным пальцами.

С эпических времен паломничество остается популярнейшей религиозной практикой в Индии, вовлекающей миллионы верующих и неизменно поражающей европейцев. Паломников можно встретить на дорогах Индии в любое время года: они идут пешком, едут в повозках и на поездах, а самые фанатичные проходят путь более сложным способом – измеряют путь длиной своего тела, то есть ложатся на землю, встают, делают два-три шага, снова ложатся и т. д. Паломники верят, что по мере возрастания трудностей цена их религиозного подвига также возрастает. К святыне отправляются в одиночку, семьями или группами. Порой люди преодолевают огромные расстояния, чтобы лицезреть лик святого или божества, которому они поклоняются, посетить храм или священный город, подняться на священную гору или обойти реку, область, а то и всю Индию.

И.П. Глушкова, исследовавшая паломничество в штате Махараштра в качестве «участника-наблюдателя», считает, что «паломничества оказались не только территориальными и этническими интеграторами, но и своего рода цементирующим элементом внутри этой религиозной системы». В каждом регионе Индии паломничество имеет свою специфику, и это придает ему значение «наиважнейшего элемента определенного социально-культурного микрокосма. Более того, оказалось, что некоторые регионы усваивают символику того или иного паломничества для решения национально-политических задач, а паломники не только идут к источнику могущества, но как часть электората сами в немалой степени обладают влиянием». Словом, паломничество – многозначное явление, но нас здесь интересует лишь его религиозная сторона.

Многие индийцы считают паломничества жизненной обязанностью, причем стараются совершать их регулярно. Далеко не все при этом движимы каким-то особым духовным подъемом или энтузиазмом; многие отправляются в паломничества просто потому, что так принято.

Маршрут паломников связан с особым пониманием природы дхармы и определяется пространственно-временными предпочтениями: то, что считается священным в одном месте и в определенное время, может не быть таковым в другом месте и в другое время, поэтому обряды в центрах паломничества совершаются в определенные периоды и с определенной регулярностью. Особенно славятся такие знаменитые тиртхи, как Аллахабад (Праяга), Хардвар, Сагар, Пушкар, Матхура, Каньякумари и многие другие.

Как же реализуются в ритуале паломничества ценностно значимые представления, традиционные для индуизма? Попробуем проследить это на примере посещения храма. Приближаясь к нему, пилигрим видит башню, возносящуюся над святилищем, и ограду, окружающую храмовое, а значит, сакральное пространство и отделяющую его от суетного мира. В главе «Что находится в центре мира?» уже говорилось о восприятии храма не столько как физического, сколько как структурного подобия некоего архетипического места, воспроизводящего не внешние признаки и формы, а глубокие сущностные черты божественной реальности. Разумеется, в отличие от нас, паломник меньше всего склонен рефлексировать на эту тему, он все это просто переживает.

Подойдя к ограде, паломник снимает обувь, если она у него есть, очищается омовением и начинает постепенное движение к святилищу, то есть к центру мира, а тем самым и самого себя. Он совершает внешний обход святыни – и одновременно приносит жертвоприношения малым святыням, находящимся здесь же. Маршрут строится вокруг почитаемой святыни всегда по ходу солнца; такой ритуальный обход, прадакшина, противоположен левостороннему обходу, апасавья, который совершается в заупокойных обрядах.

Это – индивидуальный акт демаркации, после него начинается восхождение к главной святыне. В конце его паломник попадет в святая святых – в сокровенный центр святилища, где в таинственном полумраке покоится изображение божества. Подобное «спрятанное» положение его соответствует традиционному индуистскому представлению о том, что истина эзотерична, глубоко утаена и сокрыта от нескромного любопытного взора посторонних. Здесь пилигрим может приобщиться к сакральной силе, воплощенной в божестве: он уповает на помощь, которую надеется получить в обмен на жертву, принесенную им.

Всеиндийская страсть к паломничеству, восходящая к древним представлениям о бытийной связи божества с местом его поклонения, получила отражение в словесном творчестве, которое рассматривается как одна из форм религиозной практики. Одна из центральных тем средневековой поэзии течения бхакти, весьма популярной и поныне, – прославление святынь, где обитает божество. Преданность божеству и храму как месту его обитания и здесь демонстрирует традиционные индуистские мировоззренческие установки, восходящие к древним представлениям о сакральных местах. Храмы и священные местности, как бы маркируемые ими, расценивались поэтами-бхактами как специфические формы манифестации самого божества. С другой стороны, вера в присутствие божества именно здесь всегда создавала наиболее благоприятные условия для внутреннего контакта с ним и для переживания этого контакта. Энергия, накопленнная в таких встречах, сохраняется в паломнических песнях; исполняя их, бхакт старается оживить в себе и в других паломниках то особое экстатическое состояние, которое он испытал в священном месте храма.

Нередко тиртхи возникали в местах, отмеченных самой природой какой-нибудь впечатляющей особенностью в ландшафте. Так, Хардвар – известный центр паломничества в Северной Индии – расположен в том месте, где Ганг, спустившись с Гималаев, поворачивает в долину. Наиболее почитаемые хардварские святыни – скала с отпечатками, как считают индуисты, стоп Вишну и храм Дакшинешвара. Он воздвигнут, по легенде, на месте того самого знаменитого жертвоприношения Дакши, которое разрушил разъяренный непочтительным отношением к себе Шива и о котором уже шла речь на страницах этой книги. Каждые 12 лет в Хардваре проводится ярмарка и праздник Кумбхамела – грандиозное паломничество и массовое омовение. При определенном расположении светил Кумбхамела отмечается раз в 12 лет попеременно в Хардваре, Насике, Удджайне и Аллахабаде. Отмечается она в память о мифическом событии, которое случилось в незапамятные времена, когда боги пахтали океан и из вод явился сосуд, кумбха, с амритой – напитком бессмертия. Сын Индры Джаянта, спасая сосуд от асуров, принял облик птицы и летел 12 дней, останавливаясь отдыхать в Хардваре, Насике, Удджайне и Праяге (Аллахабад). В каждом из этих мест он пролил по капле амриты, и города эти, освященные божественным напитком, стали тиртхами. С той поры Кумбхамела отмечается поочередно в каждом из них. Конкретные даты ее празднования определяют астрологи по положению планет на звездном небе и по фазам луны. Обычно время ее проведения приходится на январь-февраль, когда в сельскохозяйственных работах образуется перерыв между севом и сбором весеннего урожая.

Но самая торжественная Кумбхамела празднуется в Праяге, переименованном императором Акбаром в Аллахабад и до сих пор сохраняющем это название; она собирает несколько миллионов паломников и по числу участников считается самым крупным религиозным праздником в мире. Такие цифры не могут не поразить воображение, а зрелище Кумбхамелы, по словам очевидца, «захватывает дух, потрясает сознание, переполняет чувства. В словаре нет слов, чтобы выразить это. Это – вся Индия в миниатюре!»

В этом месте находится тривени – место слияния трех священных потоков: Ганга, Джамны и мифической реки Сарасвати, которая, как считают индийцы, невидима обычному человеку, поскольку течет под землей и узреть ее можно только с помощью «третьего глаза». Воды при слиянии Ганга и Джамны почитаются как особо священные, и омовение в них, согласно ведам и «Махабхарате», способно очистить верующего и всю его семью от любых самых страшных прегрешений, включая преступления. Пепел Махатмы Ганди, Джавахарлала Неру и других известных деятелей Индии был развеян именно над тривени.

По древнему преданию, когда-то здесь боги во главе с Праджапати принимали жертвенные дары, и именно поэтому здесь находится тиртха-раджа – царица всех мест паломничества. Верующие совершают омовения, участвуют в массовых молитвах и религиозных дискуссиях, совершают все предписанные ритуалы, от бритья головы до строгого поста. Никого не останавливают тяготы путешествия и связанные с ним немалые расходы, а также скученность, теснота, отсутствие элементарных удобств, необходимость делать подношения многочисленным жрецам и т. п. Время вносит свои коррективы, и вместе с религиозными гимнами на улицах звучат модные шлягеры и песенки из кинофильмов; радио регулярно ведет прямой репортаж, а телевидение посвящает празднику специальные программы; по впечатлениям очевидцев, торжественная обстановка переплетается с атмосферой карнавала. Полицейские следят за порядком, так как среди верующих время от времени возникают споры о том, сколько и каких омовений нужно совершить или в каком порядке идти к реке для омовения, и дело может дойти до рукопашной. А когда в 1977 г. в самый торжественный день праздника президент Индии по рекомендации премьер-министра объявил о роспуске народной палаты парламента и о проведении досрочных выборов, и через три дня после этого на Кумбхамелу прибыла Индира Ганди, то политические обозреватели расценили это как начало предвыборной кампании.

Здесь же поклоняются священному дереву – нетленной смоковнице, акшаявата. Некоторые верующие постятся и с ветвей раскидистой смоковницы бросаются в реку, принося богам последнюю жертву – свое тело. Подобные ритуальные самоубийства были раньше массовым явлением, но в прошлом веке они были запрещены законом.

Каждый уважающий себя индус стремится хотя бы раз в жизни побывать и в другом центре паломничества, Пури – городе в штате Орисса, знаменитом храмом Джаганнатха, «Владыки мира», и праздником колесниц, устраиваемым этим храмом. Сообщение о нем появилось в «Московских ведомостях» в конце XIX в. и было похоже на описание сцены массового безумия: исступленная толпа толкала и двигала колесницу, и она «при каждом обороте своих отвратительных колес давила человеческое существо, и скоро колеса покрылись кровью и кусками человеческого мяса». В действительности же картина едва ли была столь устрашающей, как ее изобразил любитель «горячих фактов». Во всяком случае, английский врач М.Д. Шорт, служивший в то время в Пури, считал, что в Лондоне «зарегистрировано больше случаев самоубийства в течение года, чем здесь за 10 лет». Под колеса бросались, но то были страдающие от сильных болей неизлечимые больные. В настоящее время эта традиция отмирает: полиция и близко никого не подпускает к храмовым колесницам.

Праздник колесниц, как считают местные богословы, возник то ли в честь бога Рамы, вернувшегося из Шри-Ланки после победы над Раваной, то ли в честь переезда бога Кришны из Гокуля в Матхуру после его победы над демоном Кансой, его злонамеренным дядей. Существуют и другие интерпретации образа Джаганнатха и его спутников, но вишнуитская трактовка считается главной. За 45 дней до праздника 400 столяров, резчиков по дереву и художников делают три гигантских колесницы на главной улице города: для Джаганнатха, его брата Балабхадры и сестры Субхадры. Колесницы являют собой зрелище впечатляющее. Так, колесница для Джаганнатха имеет высоту около 11 метров и опирается на 16 колес, а сам идол, тяжелый и неуклюжий обрубок дерева, с огромными нарисованными белыми кругами глаз и с красно-белым головным украшением, возвышается на ней на два метра; его брат и сестра немного ниже. Все ритуалы, связанные с Праздником колесниц, продолжаются обычно девять дней, но паломники чаще всего уходят из Пури на третий день после начала праздника – одного из 62, отмечаемых в этом городе.

Имя бога в искаженном виде «Джагернаут» вошло в европейские языки в ореоле дурной славы: так стали называть грозную, неумолимо надвигающуюся и не остановимую силу. Оноре де Бальзак в своем романе «Отец Горио» писал: «Колесница цивилизации в своем движении подобна колеснице с идолом Джагернаутом: наехав на человеческое сердце, не столь податливое, как у других людей, она слегка запнется, но в тот же миг уже крушит его и гордо продолжает путь». Этот же впечатляюще устрашающий образ использовали и английский поэт-романтик Роберт Саути, и политик Т. Рузвельт, и другие любители ярких фигур речи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.