Глава 5 В лесах западнее Брянска (30.08–30.09.41)

Глава 5

В лесах западнее Брянска (30.08–30.09.41)

30 и 31 августа 82-й пехотный полк был переброшен на северо-восток в район Соколья Слобода – Свереж – Неделька-1. Полку была поставлена задача закрыть брешь, образовавшуюся во фронте обороны между северным крылом 31-й дивизии у Бухолово и южным флангом 34-й дивизии у деревни Мокрая. Цель у этого приказа была двоякая. Во-первых, надо было воспрепятствовать выходу из окружения оставшихся в наших тылах частей русской 55-й кавалерийской дивизии через лесные чащи по обе стороны от Клетнянского монастыря, а во-вторых, поставить заслон перед противником между селениями Юрково и Мокрая. Продвижение в почти первобытных лесах – очень обширных и практически лишенных дорог – создавало большие природные трудности в руководстве и снабжении войск. На картах отсутствовали деревни, которые можно было бы использовать для расквартирования, и дороги, которые вели бы к намеченным рубежам. Правда, по ходу выполнения задачи выяснилось, что условия оказались не такими плохими, как это можно было предполагать.

Уже на южной оконечности лесного района наша разведка сразу натолкнулась на пехотные и кавалерийские отряды противника. В одном из таких столкновений разведгруппе Альбрехта, входившей в состав 7-й роты 82-го полка, удалось отбить у русских много лошадей и одну повозку с продовольствием.

Истинное представление о том, насколько велики силы русских, находившихся в лесах, мы смогли получить не раньше, чем начали продвижение. В 6 часов утра 1 сентября 82-й полк начал наступать от Сокольей Слободы и Свережа по обе стороны от русла ручья, текущего от Сокольей Слободы на север, через лесную чащу. Не встретив сопротивления, полк к полудню достиг деревни Новая Истонь, расположенной в 10 километрах к востоку от Клетнянского монастыря, но не обозначенной на наших картах.

2-й батальон 82-го полка занял деревню, из которой без боя отошли немногочисленные русские конники. 1-й батальон продолжил движение на север и, пройдя 5 километров, наткнулся на деревню Старая Истонь, которую русские решили удерживать. После короткого и ожесточенного боя деревня была во второй половине дня взята. Противник (силой около батальона) был отброшен, часть русских попала в плен, и, кроме того, были взяты довольно большие трофеи. Наши потери в этом бою, как и в течение всего сентября, находились в разумных пределах.

К вечеру 1 сентября распределение подразделений полка было следующим:

3-й батальон (полковой резерв) – в деревне Соколья Слобода.

2-й батальон, а также штаб полка, взводы связи, кавалерийский и саперный, и, кроме того, по одному взводу из 13-й (пехотная артиллерия) и 14-й (истребители танков) рот 82-го полка – в деревне Новая Истонь.

1-й батальон (вместе с 1-й саперной ротой саперного батальона 31-й дивизии, 7-й батареей 31-го артиллерийского полка 31-й дивизии и по одному взводу из 13-й и 14-й рот 82-го полка) – в деревне Старая Истонь.

3-й дивизион 31-го артиллерийского полка 31-й дивизии (без 7-й батареи) занял огневые позиции у селения Свереж.

Это распределение за следующие несколько дней менялось несколько раз. 3 сентября северное крыло дивизии было выдвинуто в деревню Мокрая, так как южный фланг соседа слева (80-й пехотный полк 34-й пехотной дивизии) находился не в Мокрой, как планировалось, а в 5 километрах севернее, к востоку от Лелятино. Расширение участка обороны произошло и на юге фронта 82-го пехотного полка. В ночь с 3 на 4 сентября 3-й батальон 82-го полка сменил на позициях в Бухолово разведбатальон 31-й дивизии. 9 сентября участок обороны 82-го полка расширился еще больше, так как 1-й батальон 12-го полка (командир майор Эпп), занимавший позиции на участке обороны 80-го пехотного полка восточнее Лелятино, был передан в подчинение командиру 82-го полка.

Окончательное распределение:

а) Опорные пункты передовой линии:

б) Тыловые опорные пункты:

25 сентября командный пункт 82-го пехотного полка был передислоцирован из деревни Новая Истонь в поселок Пушкин.

В последующие дни командиру 82-го полка был подчинен также разведбатальон 31-й дивизии, который был размещен в Мармозовке для прикрытия тыла 82-го полка. Все эти многочисленные перестановки и изменение распределения сил касались, естественно, не только пехоты, но одновременно и других родов войск. Занятие оборонительных позиций между реками Судость и Десна на фронте XII армейского корпуса совпало с большой оперативной паузой в полосе наступления войск группы армий «Центр». Таким образом, в сентябре мы были избавлены от долгих утомительных переходов в составе наступающих соединений. Это, однако, не означало, что никаких значительных перемещений частей в это время не было. Не говоря уже о неизбежной нагрузке, выпавшей на долю пешей и конной разведки, маршевая нагрузка всех органов, отвечавших за тыловое снабжение, оставалась очень высокой. Только боевые обозы, которые по соображениям безопасности и из-за нехватки мест расквартирования приходилось располагать не в опорных пунктах, а в глубине обороны, за один переход от Сокольей Слободы до Новой Истони и обратно проходили приблизительно 20 километров в день (то есть за месяц 600 километров). Несмотря на то что эти перемещения требовали участия лишь части лошадей и транспортных средств, остальные силы использовались для доставки материалов и продовольствия из сборных пунктов дивизии или на доставке материалов, необходимых для строительства укреплений, мест расквартирования и дорог.

При несоответствии между протяженностью фронта (30 км) и имеющимися в наличии силами, построение полноценной линии обороны было невозможно. Попытки выполнить эту задачу путем выстраивания сплошной линии обороны оказались бесплодными, так как приводили лишь к распылению сил. Обороноспособность можно было обеспечить только концентрацией войск в важных узлах дорожной сети, что позволяло сохранять боеспособность подразделений и целенаправленно их использовать в случае необходимости. Оборонительный характер поставленных задач и неблагоприятные условия местности привели нас к мысли о первостепенной важности экономии сил в сравнении с другими соображениями и о необходимости как можно лучше беречь войска от поражающего воздействия артиллерии и пулеметов противника. Отсюда ведущим тактическим принципом стало не подползание к противнику на брюхе, а, наоборот, стремление держаться от него как можно дальше. Залогом успеха мы считали умение держать противника в неведении относительно величины наших сил, их распределения и расположения полевых укреплений и позиций. Все планы и действия 82-го пехотного полка усиленно маскировались от наземной и воздушной разведки противника всеми имевшимися в нашем распоряжении средствами[72]. Тактика оказалась успешной, несмотря на то что русские постоянно вели наземную и воздушную разведку. Опорные пункты ни разу не стали целью атаки и очень редко становились целью артиллерийских обстрелов. Боевые столкновения имели место только на ничейной земле, где часто сталкивались разведывательные группы, а передовые позиции часто становились объектами русских атак.

Доказательство правильности нашей тактики мы получили в октябре 1941 года после возобновления немецкого наступления. 2 октября в захваченном русском окопе была обнаружена карта, на которой были нанесены позиции 31-й дивизии. Положение соседей 82-го полка справа и слева было указано верно, но на участке, соответствовавшем положению 82-го полка, где он находился в течение целого месяца, стоял лишь один большой вопросительный знак. Другое доказательство было получено на собственном горьком опыте, точнее, на опыте 1-го батальона 12-го пехотного полка до тех пор, пока он не был передан в подчинение командиру 82-го полка. Позиции этого батальона находились восточнее Лелятино и проходили точно по опушке леса. Противник вел по позициям батальона непрерывный прицельный огонь. Потери батальона были недопустимо большими; они были больше, чем во всем 82-м полку. После того как 1-й батальон 12-го полка 9 сентября был передан в подчинение командиру 82-го полка, батальону было приказано перенести передний край обороны на несколько километров к западу, а на прежнем месте оставить лишь охранение. Сразу же после того, как эти изменения были выполнены, ежедневные потери батальона уменьшились в несколько раз. Солдаты вздохнули с облегчением.

Опорные пункты 82-го полка, построенные и занятые войсками по линии обороны, стали ядрами, становым хребтом сопротивления. На ничейную землю – полосу земли между нашими передовыми опорными пунктами и противником – были выдвинуты сторожевые посты. Время от времени мы тревожили противника разведгруппами. Промежутки между опорными пунктами приходилось охранять пешими и конными патрулями. Личный состав опорных пунктов имел строжайший приказ не открывать огня. Обычно огонь – и тогда он бывал очень сильным – открывали только тогда, когда противник переходил в масштабную атаку.

При нашей растянутой линии обороны в ней были бреши, которые противник использовал для связи с партизанами и засылки разведывательных групп. Впервые с начала кампании нам пришлось столкнуться в нашем тылу с малой войной, отличавшейся крайней жестокостью. Нападения на личный состав и войсковое имущество были в порядке вещей. Сообщение между опорными пунктами батальонов, а также между ними и тыловыми службами, штабом дивизии и вспомогательными подразделениями дивизии (медицинским пунктом, продовольственным складом и складом боеприпасов) можно было осуществлять только под охраной сильного сопровождения. Обычно для передвижений такого рода собирали караваны транспортных средств под охраной воинских команд. Выходы за пределы опорных пунктов одиночных пеших или конных военнослужащих были запрещены. Не проходило и дня без столкновений с партизанами. Они никогда не ввязывались с нами в открытый бой. Партизаны либо наносили удары с тыла, либо минировали пути следования обозов и караванов. Они нападали даже на транспорты с ранеными. Доставалось от партизан и местным жителям. Здесь, как потом и во многих других местах, жители населенных пунктов часто предлагали нам кров и помощь. Борьба с невидимым врагом за эти четыре недели потребовала от нас такого же изматывающего напряжения сил, как борьба с регулярными русскими войсками.

Однажды из штаба 31-й дивизии командиру 82-го полка по телефону сообщили, что во время поездки на автомобиле в районе поселка Клетня подверглись нападению адъютант корпусного врача и офицер для поручений штаба XII армейского корпуса. Пассажиры автомобиля были убиты, и в руки нападавших попали важные документы, включая карты, на которые было нанесено расположение войск. В одну из следующих ночей одной из многочисленных партизанских банд было совершено нападение с тыла на взвод лейтенанта Кётера (2-й батальон). Выдвижение противника было вовремя замечено нашими наблюдателями, и лейтенант успел подготовиться к отражению атаки. У одного из взятых в плен партизан были при обыске обнаружены секретные документы, взятые у убитого офицера из штаба корпуса. Таким образом, нам удалось избежать больших неприятностей. Командира партизанского отряда препроводили на гауптвахту 7-й батареи 31-го артиллерийского полка. Из-за небрежности часового пленному удалось под покровом ночи бежать из-под стражи. Но при попытке перейти линию фронта он был убит.

Большим препятствием для перемещения войск и тылового снабжения было практически полное отсутствие дорог. Нам приходилось пользоваться единственной дорогой, ведущей из Сокольей Слободы через Новую Истонь в Старую Истонь. Таким образом, все перевозки и переходы осуществлялись параллельно, а не перпендикулярно линии фронта. Этот рокадный путь, в конце концов, был обнаружен противником и стал целью непрерывных, главным образом ночных, налетов и нападений. Партизаны подкладывали мины даже под деревянные гати, и поэтому нашим саперам приходилось постоянно искать и обезвреживать эти мины. Гати же были необходимы, потому что большая часть дороги проходила по болотистой местности. Сначала эти работы производились силами саперов, а затем к ним были привлечены люди по линии имперской трудовой повинности. Укрепление дороги производилось только на ширину проезжей части, а развязки устанавливались лишь на больших расстояниях друг от друга. Массивные перемещения войск, которые потребовала подготовка к начавшемуся 2 октября[73] наступлению, нуждались в упорядочении и регулировании. Для выполнения всех необходимых инженерных работ командиру 82-го полка надолго подчинили штаб саперного батальона 31-й дивизии (командир – майор Хюртен).

Стояла обычная, ничем не примечательная осенняя погода. За период с 1 по 30 сентября было десять дождливых дней, десять прохладных пасмурных дней и десять солнечных. Уже в первой декаде месяца начались ночные заморозки. 28 сентября выпал первый снег. Появились предвестники скорой распутицы, лесные дороги во многих местах стали непроезжими.

«Скоро наступит зима. Случится ли до ее прихода решающая развязка Восточной кампании, я – из-за скудости информации – судить не могу. Но должен сказать, что лично я в такую благоприятную для нас возможность не верю. Нет никаких признаков разложения большевистского режима. Русская армия, хотя и потерпела ряд тяжелых поражений, не уничтожена и не разгромлена. Ее мобилизационный потенциал практически неисчерпаем. Русским зима поможет, нам причинит лишь массу хлопот и трудностей! Всех, кто не имел опыта Восточного фронта Первой мировой войны, русский солдат удивил своей стойкостью в обороне. Перед нами противник, которого – с учетом его руководства и стойкости – следует воспринимать со всей серьезностью. Я не стану подробно распространяться об ожесточенности боев.

Зима предъявит снабжению армии такие требования, что мне остается лишь надеяться, что командование сумеет к ним подготовиться и обеспечить необходимые поставки! Война и тем более Восточная кампания, к великому моему сожалению, не кончится в 1941 году!»[74]

Наступление холодов было уже не за горами. Эти сентябрьские недели мы употребили на то, чтобы, в соответствии с нашими силами, подготовиться к зиме. В дневнике 3-го дивизиона 31-го артиллерийского полка 31-й дивизии находим такую запись, датированную 12 сентября 1941 года:

«82-й пехотный полк готовится к зиме: строит колодцы и распределяет картофель».

Батальонные опорные пункты превращались в крепости, пригодные для долговременной обороны. Личный состав переводили в бункеры. В Старой Истони под руководством полкового врача доктора Заттлера начали строить большую баню и дезинсекционную камеру. Очень полезным оказалось и прикомандирование к 82-му полку дивизионного зубного врача. Он много дней пробыл на каждом батальонном опорном пункте, занимаясь лечением солдатских зубов. Таким образом, солдаты, унтер-офицеры и офицеры были избавлены от необходимости в случае зубной боли идти в дивизионный медпункт, тратя на это силы и время.

В батальонных опорных пунктах остались лишь те лошади и повозки, которые предназначались для перевозки вооружения; все остальные лошади и гужевые транспортные средства были заблаговременно отправлены в тыловые опорные пункты – в Соколью Слободу и Мармозовку. Для лошадей были там оборудованы специальные лесные стойла. Также заблаговременно проводилось снабжение войск сеном, картофелем и топливом для печей. При каждой возможности мы требовали доставки со складов зимнего обмундирования. Кроме того, капитан Марковски (4-я рота 82-го полка) был 10 сентября командирован в Гёттинген, в запасную часть, чтобы лично осведомиться о заготовке зимних вещей для полка.

Естественно, об этих приготовлениях знали и командир дивизии и командующий корпусом, и оба они с одобрением отнеслись к нашим усилиям. 18 сентября генерал Шрот прибыл на командный пункт 82-го полка, а затем посетил позиции 1-го батальона 12-го полка у Лелятино, 1-го батальона 82-го полка у Старой Истони и 2-го батальона 82-го полка у Новой Истони. При этом он был ознакомлен со всеми мероприятиями, касавшимися ведения боевых действий, обустройства позиций и подготовки к зиме, а также о нуждах и потребностях войск. Генерал согласился с изменением неблагоприятной дислокации 1-го батальона 12-го полка и его отведением назад от передовой, на такой же опорный пункт, какими были обеспечены все батальоны 82-го полка. Генерал Шрот, так же как и командир 31-й дивизии генерал-майор Бертольд, был твердо убежден в том, что настало время готовиться к зиме. Он не упомянул о том, что командование готовит возобновление наступления.

Только 27 сентября командира 82-го полка поставили в известность о том, что в начале октября наступление будет продолжено. Переход от обороны к наступлению означал, что вся наша подготовка и планирование оказались никому не нужными. В течение четырех недель полк находился в условиях позиционной войны. От войск требовались большие усилия по охране позиций и коммуникаций, по сооружению укреплений и их обустройству. С июня войска были лишены полноценного отдыха. И вот теперь эти не отдохнувшие, не подготовленные к зиме войска должны будут принять участие в наступлении, которому не предвиделось конца. Наступление означало, что пехотинцу придется проводить дни и ночи без крыши над головой.

В данный момент у каждого солдата было по крайней мере место в теплом укрытии. Во время оперативной паузы (с 1 сентября) трудности со снабжением войск, имевшие место с самого начала восточной кампании, не были никоим образом устранены. В сентябре не стала работать лучше даже полевая почта, с задержками и нерегулярно доставлявшая на передовую письма. Письмо шло, например, из Гёттингена на фронт 14 дней, но во многих случаях срок этот увеличивался до 25 дней.

Выше я уже говорил о том, что возможности тылового обеспечения не соответствовали требованиям многомесячного наступления. Уже только поэтому такие оперативные паузы в наступлении были необходимым условием сохранения армии.

23 августа 1941 года Гитлер задал генерал-полковнику Гудериану вопрос: «Как вы считаете, способны ли ваши войска, после всех перенесенных тягот, на новое усилие?» Гудериан ответил: «Если войскам будет поставлена ясная, понятная всем солдатам цель, то да!»[75] Такой целью Гудериан назвал Москву. Вопрос Гитлера о состоянии войск, заданный уже тогда (23 августа), имел под собой веские основания. Но усталость армии, ее утомление в конце сентября стали еще больше! Мы начали новое наступление 2 октября[76], не дав отдохнуть войскам, без пополнения и ремонта материальной части. Однако, несмотря на это, моральный дух армии и ее чувство долга оставались непоколебимыми.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.