БАНДИТСКИЙ ПЕТЕРБУРГ
БАНДИТСКИЙ ПЕТЕРБУРГ
«Попрыгунчики»
Революционные события породили новые виды преступности. В 1918 году в Петрограде появились так называемые «попрыгунчики», или «живые покойники».
Сбитый с толку царящим вокруг хаосом, в недоумении от всего происходящего вокруг, обыватель становился очень доступной жертвой. Достаточно было лишь ошеломить его. И этим сразу воспользовались налетчики. Уличные грабители привязывали к ногам пружины, закутывались в белые простыни и грабили прохожих, жутко воя и свистя. Сразу же появились легенды, что «попрыгунчики» легко уходят от милиции, перепрыгивая дома, и пр. Понятно, что большинство в эти сказки не верило, но, тем не менее, необходимый эффект этот маскарад производил. «Попрыгунчики» стали настоящей воровской легендой Петрограда тех лет. Вот как описывает действия этих грабителей Алексей Толстой в книге «Восемнадцатый год»: «Месяц тому назад Даша родила. Ребенок ее, мальчик, умер на третий день. Роды были раньше срока – случилось после страшного потрясения. В сумерки на Марсовом поле на Дашу наскочили двое, выше человеческого роста, в развевающихся саванах. Должно быть, это были те самые „попрыгунчики”, которые, привязав к ногам особые пружины, пугали в те фантастические времена весь Петроград. Они заскрежетали, засвистали на Дашу. Она упала. Они сорвали с нее пальто и запрыгали через Лебяжий мост. Некоторое время Даша лежала на земле. Хлестал дождь порывами, дико шумели голые липы в Летнем саду. За Фонтанкой протяжно кто-то кричал: „Спасите!” Ребенок ударял ножкой в животе Даши, просился в этот мир».
Упоминали этих бандитов и другие писатели. А. М. Ремизов в книге «Взвихренная Русь» писал: «За Невской заставой появились „покойники”: голодные, они ночью выходили из могил и в саванах, светя электрическим глазом, прыгали по дорогам и очищали мешки до смерти перепуганных пробиравшихся домой запоздалых прохожих».
Упоминал «попрыгунчиков» и К. К. Вагинов в книге «Гарпагониана»: «Мировой: „В свое время я на пружинах скакал, почти все припухли, а я вот живу, песни сочиняю”. Ему вспомнилась удачная ночь на Выборгской стороне, когда он в белом балахоне выскочил из-за забора и, приставив перо к горлу, заставил испуганного старикашку донага раздеться и бежать по снегу – вот смеху-то было, – и как в брючном поясе у безобидного на вид старикашки оказались бриллианты. И, сдавая кованые карты, от скуки запел Мировой старинную, сложенную им в годы разбоев песню:
Эх, яблочко, на подоконничке,
В Ленинграде развелись живы покойнички,
На ногах у них пружины,
А в глазах у них огонь,
Раздевай, товарищ, шубу,
Я возьму ее с собой.
Многие бандиты под шумок пользовались этим способом, но считается, что приоритет на изобретение «попрыгунчиков» остается за Иваном Бальгаузеном. Грабежи под маской покойников практиковались и до революции, но это были уникальные случаи, единичные в своем роде, как тогда выражались – «антик». Бальгаузен первый поставил этот способ на поточную основу.
Профессиональный преступник, он был известен под кличкой Ванька Живой Труп. После Октября он, приодевшись в матросскую форму, разживался экспроприациями. Этот способ заработка в дни революции носил название «самочин», и им занимались, не считая официальных властей, слишком многие, потому он быстро перестал приносить желаемую прибыль. Тогда Бальгаузен и придумал «живых мертвецов». Его знакомый, жестянщик Демидов, изготовил страшные маски и ходули с пружинами (что-то подобное продается сегодня в спортивных магазинах). Сожительница Бальгаузена, Мария Полевая, известная под кличкой Манька Соленая, сшила развевающиеся саваны. И «покойники» вышли на улицы грабить мирных запуганных обывателей…
* * *
Количество «попрыгунчиков» в разное время насчитывало от 5 до 20 человек. Сегодня уже сложно сказать какие из этих нападений были делом рук Живого Трупа со товарищи, какие – подражателей и плагиаторов. Зачинщик всего этого «покойницкого» беспредела Бальгаузен был арестован в марте 1920 года. Ему было вменено более ста эпизодов нападений. Масштаб, безусловно, потрясает. Это притом, что «попрыгунчики», естественно, выбирали для грабежа публику побогаче, которая прекрасно понимала, что в случае визита в органы правопорядка поиск преступников начнется с тщательного расследования социального происхождения пострадавшего. В лучшем случае это может кончиться обыском, а в худшем – сроком, поэтому-то пострадавшие в милицию идти отнюдь не спешили. Да и было понятно, что эту банду, гремевшую по всему городу, если бы могли поймать – уже давно бы поймали. Так что, по всей видимости, пострадавших от «живых покойников» стоит исчислять тысячами.
Когда чекистам стало ясно, что «попрыгунчики» не просто «трясут» богатеев, а своей безнаказанностью ставят под вопрос всю социалистическую законность, то за них взялись всерьез. «Живые покойники», как свидетельствует Толстой, работали и в самом центре, но все-таки более традиционными местами их грабежей были окраины: Гавань, лавра, Охта… В эти места и были высланы переодетые чекисты, рассказывающие всякому встречному-поперечному какой им богатый куш сегодня свалился. Бальгаузен быстро заглотил такую отличную наживку и был арестован.
«Малина» «попрыгунчиков» находилась в доме № 7 по Малоохтинскому проспекту. Во время обыска там изъяли 97 шуб и пальто, 127 костюмов и платьев, 37 золотых колец и еще много всякого добра.
* * *
Суд снисходительности к налетчикам не проявил: Бальгаузена и Демидова приговорили к расстрелу, а все остальные получили солидные срока. Рассказывают, что Манька Соленая, освободившись в тридцатых, работала кондуктором в трамвае.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.