12 ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ И ВОЕННЫЕ ОШИБКИ СТАЛИНА. СТАЛИН В ГОДЫ ВОЙНЫ

12 ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ И ВОЕННЫЕ ОШИБКИ СТАЛИНА. СТАЛИН В ГОДЫ ВОЙНЫ

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СТАЛИНА В 1939 – 1940 гг.

Главной темой настоящей книги, определяемой как замыслом автора, так и источниками, которыми он располагал, является описание и анализ событий, которые происходили в 20 – 40-е годы внутри Советского Союза и советского общества. Речь идет о событиях, которые привели к установлению единоличной и кровавой сталинской диктатуры, о генезисе, природе и последствиях режима и феномена сталинизма. Рассмотрение внешней политики Сталина и Советского Союза не входило в задачу автора, и в первой части данной книги были приведены лишь краткие замечания о политике Сталина в международном рабочем движении в конце 20-х – начале 30-х годов.

Из-за недостатка источников мы не имеем возможности рассмотреть здесь и ту крайне двусмысленную политику, которую Сталин проводил в отношении республиканской Испании в 1936 – 1939 гг., т. е. в период демократической революции и гражданской войны в Испании. Явное равнодушие и даже скрытая оппозиция Сталина к провозглашенной на VII Конгрессе Коминтерна политике единого антифашистского фронта существенным образом отразилась на судьбе испанской революции. Известно, что вскоре после фашистского мятежа и начала гражданской войны в Испании Советский Союз стал оказывать поддержку и помощь Испанской республике. Немалая помощь оказывалась Испанской республике и по линии Коминтерна коммунистическими партиями многих других стран. Сформированные главным образом при участии коммунистов интернациональные бригады были важной частью испанской республиканской армии. Однако в советских источниках не указывается обычно, что как раз в то время, когда оружие из СССР стало поступать в Испанию, Испанская республика отправила в Советский Союз большую часть золотого запаса Испании, хранившегося ранее в подвалах испанского банка. Хотя это и не было оплатой советских военных поставок, однако маловероятно, чтобы СССР вернул позднее испанское золото в Испанию.

Советская военная помощь Испанской республике была во много раз меньше той помощи, которую оказали генералу Франко фашистская Италия и гитлеровская Германия. До конца 1936 года в Испанию были доставлены из СССР 106 танков, 60 бронеавтомобилей, 136 самолетов, свыше 60 тысяч винтовок, 174 орудия, 3 727 пулеметов, а также боеприпасы [697] . По масштабам войны, которая происходила в Испании, это была не слишком большая помощь. Антифашистские чувства советских людей были очень сильны, и желание принять участие в борьбе с фашизмом в Испании выражали десятки тысяч советских людей. Однако общее число советских добровольцев и военных специалистов, которых Сталин разрешил отправить в Испанию, не превышало 1,5 – 2 тысяч человек. Советские специалисты помогали не только организации армии молодой республики. В Испанию прибыло также немалое число «специалистов», которые помогли создать здесь сильный аппарат карательных органов и провести массовый террор против крайне левых анархистских групп, анархо-социалистических организаций и наиболее радикальных левых социалистических групп, клеветнически обвиненных в «троцкизме», «связях с фашизмом» и т. п., хотя именно эти группы и организации были во многих районах главной движущей силой революции на первых ее этапах. В Каталонии были ликвидированы коллективизированные предприятия, а в Арагоне свободные анархистские коммуны. Разумеется, все это находилось в полном противоречии с политикой единого антифашистского фронта.

В 1937 году военная помощь Советского Союза Испанской республике стала заметно сокращаться, а в 1938 году, т. е. за год до падения республики, она была полностью прекращена. Явное равнодушие Сталина к судьбе и нуждам испанской революции нужно связать в первую очередь с внутренними событиями в СССР. Сталин был слишком «занят» в 1937 – 1938 гг. организацией массовых репрессий в нашей стране. Именно в это время в Советском Союзе был значительно расширен аппарат НКВД, и миллионы людей оказались в тюрьмах и лагерях. Но можно предположить, что Сталин и не хотел втягиваться в испанские дела, он не хотел победы испанского народа над фашизмом, достигнутого при максимальной поддержке Советского Союза, так как это затруднило бы впоследствии соглашения с фашистской Германией, мысль о которых могла зародиться у Сталина еще задолго до 1939 года.

В настоящее время известны некоторые факты о тайных контактах между советскими и фашистскими дипломатами в 1933 – 1938 гг. [698] Конечно, дипломатическая и реальная политика не всегда совпадают, и далеко не все контакты и переговоры можно оценивать прямолинейно и однозначно. Многие из тайных контактов и разговоров между советскими представителями и представителями дипломатических и деловых кругов Германии были своеобразной дипломатической «разведкой». Эта «разведка», однако, показала, что Германия еще не готова вести разговор об улучшении отношений между нашими странами, а тем более о договоре о ненападении, и что главным препятствием на этом пути являлся в то время сам Гитлер. Советский Союз сумел все же получить весьма крупный по тем временам кредитный заем от Германии и подписать советско-германское экономическое соглашение. Но нельзя не видеть, что в это же время еще более интенсивно происходило сближение между Советским Союзом и Францией, с которой наша страна подписала договор о взаимной помощи. Советский Союз вступал в Лигу Наций и проводил интенсивную дипломатическую и политическую деятельность, направленную на обуздание агрессивных действий и еще более агрессивных замыслов правящих кругов Германии, Японии и Италии.

Политика СССР встречала, однако, очень слабую поддержку среди правящих кругов Англии и Франции. Подобно Гитлеру, они вели тогда двойную игру, поочередно разыгрывая то антисоветскую, то антигерманскую карту. В этих условиях и советской дипломатии приходилось вести двойную игру. В 1938 – начале 1939 года эта игра шла с явным преимуществом Гитлера, который сумел без военных действий присоединить Австрию, Судетскую область, а затем оккупировал всю Чехословакию.

В апреле 1939 году активизировались переговоры по дипломатическим каналам между СССР, Англией и Францией об установлении системы коллективной безопасности в Европе. Однако наиболее важные предложения СССР были отклонены, тогда как многие предложения Англии и Франции были явно неприемлемы для СССР. К тому же, продолжая свою двойную игру, правительство Невиля Чемберлена продолжало добиваться соглашения с немцами, которое обеспечило бы безопасность Англии. Было совершенно очевидно, что правящие круги Франции и Англии не оставили своей главной идеи – направить немецкую агрессию на Восток, т. е. главным образом против Советского Союза. В этих условиях советская дипломатия стала вновь искать контактов с Германией. Интенсификация подобного рода контактов потребовала изменений в руководстве советской внешней политикой. 3 мая 1939 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР, в котором говорилось, что «М. Литвинов по собственной просьбе освобождается от обязанностей народного комиссара иностранных дел». Народным комиссаром иностранных дел был назначен В. М. Молотов с сохранением за ним поста Председателя Совета Министров СССР.

Смещение Литвинова было сенсацией для дипломатического мира Западной Европы. Еще 2 мая Литвинов принимал британского посла в Москве, а имя Литвинова было указано среди почетных гостей, присутствующих на параде и празднике 1 Мая. Вскоре стало ясно, что отстранение Литвинова, который был известен как активный противник сближения с Германией и был евреем по национальности, являлось для Сталина важным шагом на пути соглашения с Германией. Вскоре после назначения Молотова увеличилось число контактов с Германией (беседы советского поверенного в делах Г. Астахова с экспертом германского МИДа Ю. Шнурре, беседы Молотова с послом Германии в СССР графом Вернером фон Шуленбургом и др.). Предпринимая эти дипломатические шаги, Советский Союз стремился расстроить возможный сговор наиболее консервативных кругов Англии и Франции с фашистской Германией. Советский Союз хотел также застраховаться на случай неудачи ведущихся в эти же месяцы переговоров о заключении пакта о взаимной помощи между СССР, Англией и Францией. Эти переговоры велись нашими партнерами таким образом, что неудача была, к сожалению, более вероятной, чем успех.

В июле и начале августа дипломатические контакты между СССР и Германией умножились. Теперь уже Германия явно стремилась к заключению пакта о ненападении с Советским Союзом. Для Германии вопрос о войне с Польшей был уже делом решенным, эта война могла вызвать войну с Англией и Францией. Однако Гитлер опасался войны на два фронта и торопил своих дипломатов. Не оставляя мысли об агрессии на Восток, Гитлер хотел отсрочить конфликт с СССР и разгромить сначала Польшу и своих западных противников.

И для Советского Союза, и для миролюбивых сил всего мира договор о ненападении между СССР и Германией был, конечно, не самым лучшим решением. Более предпочтительным было бы соглашение между всеми антифашистскими державами о коллективной безопасности. Но США стояли в тот период далеко от европейских дел, а Англия и Франция проводили неискреннюю и опасную политическую игру. Они затягивали переговоры с Советским Союзом и вели одновременно тайные переговоры с Германией, все еще надеясь направить немецкую агрессию на Восток [699] . Англия и Франция заверяли Польшу в своей поддержке, но было вполне возможно, что в случае войны между Польшей и Германией Англия и Франция будут продолжать свою политику невмешательства. Им было выгодно и важно, чтобы Германия получила после несомненной победы над Польшей широкий выход на советские границы. Между тем как раз летом 1939 года на Востоке происходили кровопролитные столкновения между монголо-советскими войсками и японскими отрядами. Перед советским руководством возникал призрак войны на два фронта – против Японии и против Германии. Сталин, который лишь недавно уничтожил лучших советских военачальников, хорошо понимал, что СССР не готов к подобной войне. Он хотел выиграть время. Советскому Союзу приходилось выбирать меньшее из двух зол. В сложившихся условиях у Советского правительства не было иного выхода, чем согласиться с предложением Германии о заключении договора о ненападении. Решение было принято Сталиным 19 августа. 20 и 21 августа состоялся обмен телеграммами между Сталиным и Гитлером, и было решено, что германская делегация во главе с министром иностранных дел Германии И. фон Риббентропом немедленно выедет в Москву. Гитлер не скрывал от Сталина, что Германия приняла решение о нападении на Польшу. «Напряженность между Германией и Польшей, – говорилось в телеграмме Гитлера, – стала нетерпимой. Кризис может разразиться каждый день. Германия определенно должна заботиться о соблюдении интересов рейха всеми средствами, которые имеются в ее распоряжении».

23 августа германская делегация прибыла в Москву, где в тот же день был подписан договор о ненападении между Германией и СССР.

Известно, что все эти события западные авторы излагают сегодня, как правило, крайне тенденциозно. По их описаниям получается, что СССР был в первую очередь ответственен за поддержку Гитлера в его агрессии против Польши, что положило начало Второй мировой войне. Но это ошибочное мнение.

Именно Англия и Франция своей политикой попустительства и невмешательства помогли Германии создать вновь сильную военную машину, надеясь использовать ее для разгрома большевизма. Помогали в этом деле Германии и крупные монополии США. Мюнхенская сделка в 1938 году, заключенная между Германией, Италией, Англией и Францией, – вот что в первую очередь развязало руки Германии. После оккупации Австрии и Чехословакии вопрос об уничтожении Польского государства для Германии был уже практически решенным. Для Гитлера было также ясно, что Англия и Франция «отдадут» ему и Польшу, если будут уверены в том, что немецкая агрессия пойдет на Восток. «Враг лелеет надежду, – заявлял Гитлер на военной конференции в Берлине 22 августа 1941 г., – что Россия станет нашим врагом после завоевания Польши». Но Гитлер считал Францию и Англию более слабым противником и хотел поэтому сначала вести войну только на Западе. И все документы, опубликованные до сих пор в западных странах, подтверждают, что именно западные страны несут ответственность за срыв переговоров о коллективной безопасности в Европе.

В этих условиях СССР должен был позаботиться о своей безопасности и своих интересах. Этой цели и мог служить в конкретных условиях 1939 года договор о ненападении с Германией.

Ошибкой Сталина было не заключение самого договора. Непростительной ошибкой Сталина была та особая политическая и психологическая атмосфера, которая была создана в нашей стране после заключения пакта с Германией. Еще более серьезной ошибкой было то, что Сталин слишком доверился договору с Гитлером и не сумел разгадать агрессивных планов Германии. В одной из своих статей К. М. Симонов писал: «...Пакт 1939 года и сейчас продолжает казаться мне государственно-разумным в том почти безвыходном положении, в котором мы оказались тогда, летом 1939 года, когда угроза того, что западные державы вот-вот толкнут на нас фашистскую Германию, стала самой прямой и реальной. И все-таки, когда оглядываешься назад, чувствуешь, что при всей логической государственной разумности этого пакта многим из того, что сопровождало его заключение, у нас, просто как у людей, была почти на два года психологически отнята какая-то часть необходимого важного самоощущения, которое составляло и составляет нашу драгоценную особенность и связывается с таким понятием, как "первая страна социализма"... То есть, случилось нечто в моральном плане очень тяжелое» [700] .

Особого рассмотрения требуют и те секретные соглашения, которые были подписаны одновременно с пактом о ненападении и предусматривали распределение сфер влияния Германии и СССР «в случае территориальных и политических изменений на территории, принадлежавшей Польскому государству». Некоторые историки рассматривают эти соглашения как ошибочные, говоря при этом о «четвертом разделе Польши». По мнению этих историков, СССР мог бы освободить польскую часть Белоруссии и Украины и без предварительного соглашения с Германией. Англия и Франция уже объявили войну Германии, и последняя должна была неизбежно смириться с действиями Красной Армии. Но ведь в конце августа никто не мог сказать с уверенностью, как будут действовать Англия и Франция после нападения Германии на Польшу. Они могли и воздержаться от объявления войны. И выход немецких войск на границу с СССР после оккупации всей Польши, и вступление советских войск на территорию Польского государства без предварительного соглашения с Германией представлялись весьма рискованными. Приходится согласиться, что приложенный к договору о ненападении секретный протокол был естественным продолжением этого договора. Предотвратить нападение Германии на Польшу Советский Союз не мог, но он мог позаботиться об укреплении своих позиций и обороны на случай всякого рода возможных осложнений. Тем более что речь шла в данном случае не о собственно польских землях, а о территориях, белорусское и украинское население которых давно боролось за свое национальное освобождение.

Но если договор о ненападении с Германией мы считаем вынужденным и необходимым, ибо в политике часто приходится выбирать меньшее из зол, то новый договор с Германией – так называемый «Германо-советский договор о дружбе и границе», – заключенный 29 сентября 1939 года, мы считаем большой ошибкой. Не было никакой необходимости в таком договоре. Всего месяц назад Сталин рассуждал более реалистически. Когда Риббентроп во время августовских переговоров предложил включить в преамбулу пакта фразу о дружественном характере советско-германских отношений, именно Сталин категорически отверг это предложение. Он заявил: «Советское правительство не могло бы честно заверить советский народ в том, что с Германией существуют дружеские отношения, если в течение шести лет нацистское правительство выливало ушаты помоев на Советское правительство» [701] .

«Дружеские» отношения между СССР и Германией требовали важных изменений не только в советской внешней политике, но также в идеологической деятельности и деятельности по линии Коминтерна. С осени 1939 года в Советском Союзе была полностью прекращена антифашистская пропаганда. Советские руководители стали почти без оговорок оправдывать все действия гитлеровской Германии, как страны, якобы подвергшейся агрессии со стороны Англии и Франции. Выступая 31 октября 1939 года на внеочередной пятой сессии Верховного Совета СССР, Молотов говорил: «Известно, что за последние несколько месяцев такие понятия, как "агрессия", "агрессор", получили новое конкретное содержание, приобрели иной смысл... Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняют систему. Признавать или отрицать – это дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с ней силой. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война "за уничтожение гитлеризма", прикрываемую фальшивым флагом борьбы за "демократию"» [702] .

После этого доклада Берия дал секретное распоряжение администрации ГУЛага, запрещающее охране лагерей называть политических заключенных «фашистами». Это распоряжение было отменено после 22 июня 1941 года. В полном противоречии с решениями VII Конгресса Коминтерна Сталин направил всем коммунистическим партиям директиву с требованием фактического свертывания борьбы против немецкого фашизма. Главное острие коммунистической пропаганды предлагалось направлять против англо-французского империализма. Этот поворот Сталина к дружбе с Гитлером застал врасплох все коммунистические партии Запада. В полной растерянности были коммунисты балканских стран, добившиеся заметных успехов в антифашистской борьбе.

В смятение были повергнуты компартии Англии и Франции. Любая компартия считалась тогда одной из секций Коминтерна и должна была подчиняться общей дисциплине. Новые установки Коминтерна означали, что компартии Англии и Франции должны выступить против военных усилий правительств своих стран. Такая позиция не имела большого значения в Англии, где компартия была слабой и не имела заметного влияния на рабочий класс. Однако во Франции антивоенная пропаганда коммунистов ослабляла сопротивление фашистской агрессии и привела к запрещению КПФ. Обострение внутриполитического положения во Франции было только на руку Гитлеру. Только летом 1940 года, когда немецкие войска, обойдя «линию Мажино», нанесли поражение французской армии и стали быстро продвигаться к Парижу, компартия Франции изменила свои лозунги. Коммунисты требовали общенародной войны против гитлеровцев, они заявляли, что будут рассматривать сдачу Парижа как предательство, и призывали вооружить парижских трудящихся и превратить город в неприступную крепость. После поражения Франции и создания марионеточного правительства генерала Петена коммунисты призвали народ к сопротивлению оккупантам. Но некоторые из активистов партии продолжали и теперь считать, что договор о ненападении между СССР и Германией означает перемирие между фашизмом и коммунизмом. Эти коммунисты надеялись, что им разрешат легальную деятельность в оккупированной Франции и даже готовились открыто издавать «Юманите» в Париже. Только после массовых расстрелов и арестов коммунистов в начале 1941 года эти иллюзии рассеялись и КПФ начала занимать более четкие антифашистские позиции. Однако вооруженная борьба с оккупантами начала по-настоящему развертываться во Франции только после июня 1941 года.

Негодовали по поводу «дружбы» СССР и Германии и левые социалисты, которые после VII Конгресса Коминтерна участвовали вместе с коммунистами в борьбе против фашизма в Испании, Франции, Италии и некоторых других странах. Они без обиняков писали, что СССР дезертировал с фронта антифашистской борьбы.

Является фактом, что пакт о ненападении с Германией позволил оттянуть на два года вступление нашей страны в войну. Но столь же неоспоримым фактом является то, что Германия лучше использовала эту отсрочку, чем Советский Союз. Германия усиливала свою военную машину и наращивала военно-промышленный потенциал в 1939 – 1940 гг. быстрее, чем СССР. С минимальными потерями одну за другой Германия захватывала страны Европы, создавая все более выгодное для себя стратегическое положение и позволяя германской армии приобрести немалый боевой опыт.

Так, например, весной 1940 года Германия предприняла ничем не спровоцированную агрессию против Дании и Норвегии и оккупировала эти страны. Летом 1940 года, нарушив нейтралитет Бельгии и Голландии и разорвав все соглашения с этими странами, Германия напала на них и, быстро сломив сопротивление бельгийской и голландской армий, оккупировала эти страны. После этого немецкие дивизии вторглись на территорию Франции и стали быстро продвигаться вперед. Через несколько недель Франция капитулировала, а английский экспедиционный корпус едва успел, бросив тяжелое вооружение, эвакуироваться в Англию. Столь быстрое поражение Франции было неожиданным даже для многих немецких генералов. Оно было крайне неприятным «сюрпризом» и для Сталина, который рассчитывал на длительный характер войны на Западе.

Трудно было не осудить агрессивный характер войны в Западной Европе. Но договор о «дружбе» обязывал Советский Союз к иным оценкам. После разгрома Франции советская печать даже подчеркивала значение германо-советских соглашений о дружбе и ненападении для создания... «спокойного тыла у Германии на востоке». При этом «Правда» охотно цитировала на этот счет высказывания фашистских газет, которые откровенно писали, что именно благодаря германо-советским соглашениям «успешно развивается германское наступление на запад» [703] .

Данный текст является ознакомительным фрагментом.