Алексей Андреевич Аракчеев (1769 – 1834)

Алексей Андреевич Аракчеев (1769 – 1834)

Алексей Андреевич Аракчеев – личность в российской истории весьма неоднозначная, хотя и одиозная. В советских учебниках он именовался ни больше ни меньше, как непременно «крепостником», «временщиком», «крайним реакционером», «врагом реформ и просвещения». Хотя бытовало, да и до сих пор живуче утверждение, что Аракчеев был малообразованным «истинно русским неученым дворянином» (как именовал его историк Н. А. Троицкий). Образование он тем не менее получил в одном из самых блестящих военно-учебных заведений того времени – Петербургском артиллерийском и инженерном шляхетском кадетском корпусе. Мало того, он сумел пройти 7-летний курс обучения за 4 года, получив на выпускном вечере вызолоченную медаль за прилежание в учебе. Алексей Аракчеев в числе немногих выпускников был оставлен в корпусе в качестве преподавателя математики и артиллерии в звании поручика. Вряд ли даже сейчас кто-нибудь решится назвать его неучем.

А жизнь будущего графа Аракчеева начиналась совсем не просто. Родился он в 1769 г. в деревне Гарусово Вышневолоцкого уезда Тверской губернии в семье потомственного военного. И хотя род Аракчеевых славился храбростью и усердием в воинской службе, был он тем не менее обедневшим настолько, что отцу будущего генерала пришлось буквально по рублю собирать необходимые 200 целковых на образование старшего сына, выпросив три из них даже у митрополита. Поговаривали, что Андрей Андреевич ради будущности своего сына бросился в ноги директору артиллерийского кадетского корпуса, а тот сжалился, и принял Алексея на учебу.

Аракчеев настолько преуспел на преподавательском поприще, что впоследствии был рекомендован как способный офицер графу Н. Салтыкову, президенту Военной коллегии, а тот протежировал его поступление помощником к великому князю – наследнику престола Павлу. В то время будущий император создавал в Гатчине свои войска «для экзерциций», и Аракчеев быстро перенял навыки прусской системы обучения войск, перед которой благоговел князь-наследник. Павел, взойдя на трон, не забыл своего преданного клеврета: Аракчеев был пожалован чином генерал-майора, орденом Святой Анны 1-й степени, вотчиной Грузино в Новгородской губернии и постом коменданта Петербурга. В отличие от своего патрона, частенько менявшего милость на гнев, и наоборот, Алексей Аракчеев, получив графский титул и начертав на гербе свой девиз «Без лести предан», хранил верность своим хозяевам буквально до гроба. И в этой почти собачьей преданности не было ничего наносного или фальшивого. Меньше всего Аракчеева можно было заподозрить в своекорыстии. Примечателен факт: когда Павел I подарил генералу собственный портрет в рамке, усыпанной драгоценными камнями, Аракчеев портрет оставил себе, а рамку вернул.

Для Павла Аракчеев был незаменим: он помог провести ряд мероприятий, которые помогли модернизировать организацию артиллерии и всей русской армии, причем в средствах для достижения этих целей не стеснялся, чем снискал себе нелестную славу. «Знаю, что меня многие не любят, потому что я крут, – говорил генерал, – да что делать?» Говорят, что перед самой смертью Павел в очередной раз сменил гнев на милость, отозвав Аракчеева из ссылки, однако тот был задержан на въезде в Петербург по распоряжению самого графа Палена и не успел спасти своего патрона от неминуемого покушения. Также ходили слухи, что Павел буквально «завещал» Аракчеева престолонаследнику Александру.

Император Александр I по молодости и наивности поначалу немного посмеивался над Аракчеевым, чуточку презирал его, но потом обнаружил, что просто не может без него обходиться. В 1803 г. назначенный инспектором всей артиллерии генерал Аракчеев активно внедрял новую ее организацию и развивал систему ее снабжения. Эти нововведения весьма пригодились в военной кампании 1805 г., когда он сумел моментально наладить доставку в армию артиллерийских боеприпасов. После той кампании он сосредоточил свое внимание на подготовке артиллерийских кадров и даже составил «Наставление батарейным командирам», пригодившееся в совершенствовании тактики русской артиллерии в дальнейших сражениях начала ХIХ в.

В 1808 – 1810 гг. военный министр Аракчеев принимал деятельное участие в проведении военных реформ, что укрепило русскую армию в подготовке к Отечественной войне 1812 г. Особенные перемены были заметны именно в артиллерии, которая была выделена в отдельный род войск, составленный из рот и бригад; введена система экзаменов, учебных занятий и боевых стрельб, отрегулирована материальная часть, создан научно-технический отдел при артиллерийском управлении, начато издание «Артиллерийского журнала». Однако и тщеславие не было чуждо кристально честному Аракчееву. Так, разобиженный на то, то создание Государственного совета состоялось без всякого его участия, он в январе 1810 г. отпросился с поста военного министра, объясняя свой демарш тем, что время-де требует «более просвещенных министров». Усовестивившись, император назначил верного Алексея Андреевича в Государственный совет председателем департамента военных дел.

Во время Отечественной войны 1812 г. генералу Аракчееву дел хватало: он постоянно занимался вопросами подготовки резервов для армии и снабжения ее продовольствием. Когда император в декабре 1812 г. собрался выехать к армии, он взял с собою Аракчеева и уже не отпускал его от себя до окончания военных действий в Европе. По окончании военной кампании 1812 г. Александр I даже вознамерился присвоить любимому верноподданному звание генерал-фельдмаршала, но Аракчеев скромно отказался, посчитав такую честь для себя слишком высокой.

Почему-то основным деянием генерала Аракчеева принято считать пресловутые военные поселения, возникшие после войны 1812 г. Крепостное ярмо, удесятеренное тяжестью солдатчины и казарменной регламентацией быта, явилось для солдат-победителей воистину «царской милостью». Ибо автором этого «ужаса аракчеевщины» был никак не Алексей Андреевич, а его патрон – император Александр I, который любил появляться в имении Аракчеева Грузине без предупреждения – как снег на голову. И каждый раз поражался необыкновенному, своеобразно гигиеническому порядку, царившему на улице села. Все в Грузине было выстроено по немецкому порядку: вылизанные двухэтажные домики на две семьи, чудесно выметенные дороги, никаких пьяных или бездельников на улице. И император загорелся благой, как ему казалось, идеей солдатских поселений. Суть их сводилась к тому, чтобы солдаты не только несли службу, но и занимались земледелием. И все это по приказу: когда пахать, когда сеять, когда фрунтовой и всякой другой военной подготовкой заниматься… Аракчеев, исключительно при помощи палок да побоев наводивший идеальный порядок в своей вотчине, моментально понял всю тщету и бесполезность царских мечтаний. Но, будучи ревностным служакой, не привыкшим обсуждать приказы начальства, тут же взялся за дело. В Новгородской губернии возникли требуемые военные поселения, чтобы государь имел возможность полюбоваться на сбывшуюся свою мечту. В реальности несчастным крестьянам в солдатской форме строго предписывалось все на свете: не только как и когда заниматься земледелием, но даже сколько и каких горшков иметь в доме, как и куда их ставить. Не мудрено, что солдат-пахарь вскоре волком взвыл от такой царской «милости». Одно за другим последовали крестьянские выступления, которые жестоко подавлялись.

Военные поселения просуществовали вплоть до смерти Александра I, а потом незаметно сошли на нет. К 1815 г. могущество всесильного графа Аракчеева стало столь безоговорочным, что его по праву считали чуть ли не первым лицом в государстве. Ни один чиновный вельможа не мог рассчитывать на аудиенцию у императора, если на то не было разрешения сиятельнейшего Алексея Андреевича. Приемная в его доме начинала заполняться с четырех утра. Министры и другие сановники томились в ожидании по нескольку часов. Но тут из Грузино пришла весть, которая буквально подкосила всесильного графа: ночью дворовые люди зарезали многолетнюю любовницу Аракчеева – некую Настасью Минкину, бабу необъятной толщины и такой же необъятной злобности. С детства ненавидевшая односельчан, эта дочка конюха, завоевав благорасположение барина, порола их за самые невинные промахи. Особой «любовью» Минкиной пользовались дворовые девки, с которыми она обращалась особенно люто – одной даже обезобразила лицо с помощью щипцов для завивки волос. Аракчеев, сраженный вестью о кончине любовницы, в делах, скорее, стал похож на сомнамбулу – ни к чему не проявлял должного интереса. Даже когда провокатор И. Шервуд доложил ему о готовящемся заговоре, он и пальцем не пошевелил для того, чтобы предотвратить декабрьское (1825 г.) восстание на Сенатской площади. Тем более, что обожаемый император Александр к тому времени уже ушел в мир иной, еще больше разбив сердце своего преданного вассала.

Аракчеев изо всех сил старался так же верно служить новопомазанному императору Николаю I, как служил его отцу и брату, но пик его политической активности уже прошел. Теперь он занимался тем, что возводил в собственном имении мемориал памяти любимого императора Александра. Когда здравствующий император Николай I пожаловал Аракчееву 50 000 рублей на лечение, граф распорядился щедрым подарком по-своему: учредил пять стипендий имени Александра I при Павловском институте по воспитанию дворянских дочерей в Новгородской губернии. Такую же сумму он завещал на написание полной и достоверной книги о жизни и деятельности почившего в бозе императора, которую следовало издать через 100 лет (к 1925 г.). К тому времени, по подсчетам самого Аракчеева, капитал должен был превысить 800 000 рублей. Этот поступок лишний раз доказывает, насколько Аракчеев был уверен в правильности своего курса и не боялся суда потомков. Накануне своей смерти граф внес в казну 300 000 рублей, на проценты с которых должны были постоянно учиться 12 воспитанников Новгородского кадетского корпуса. После кончины Аракчеева в 1834 г. Николай I особым указом передал имение Грузино и все деньги, оставшиеся после смерти графа, в распоряжение того же Новгородского кадетского корпуса, который стал именоваться аракчеевским. В него же перекочевала значительная часть богатейшей библиотеки генерала, насчитывавшей 15 000 томов, в том числе и на иностранных языках, и его архива.