Возвращение в Самарканд. Поход в Китай. Смерть Амира Темура

Возвращение в Самарканд. Поход в Китай. Смерть Амира Темура

Весной 1404 г. Темур наконец двинулся в обратный путь, жестоко усмиряя непокорных и наказывая государственных чиновников за злоупотребления, воровство и угнетение подвластных им людей.

Он прошел через Термез и Кеш и вернулся в Самарканд летом 1404 г. Итак, семилетний поход был завершен.

Сразу по возвращении он посетил медресе Мухаммада Султана, где покоились останки его внука до окончания строительства великолепной мечети, которая должна была принять их.

Затем он вышел в город и объявил, что хочет воздать должное жителям Самарканда. С этой целью он назначил суды над нерадивыми чиновниками и нечестными торговцами, которые воспользовались его отсутствием для своих корыстных дел.

Следствием руководил сам Темур; он приказывал арестовывать, допрашивать, пытать и строго наказывать виновных, невзирая на их богатство, положение или родственные связи. Вероятно, в его глазах их главная вина заключалась в том, что они усомнились в предназначении их властителя, втайне надеясь, что он потерпит поражение от Баязеда, в противном случае они никогда не осмелились бы злоупотреблять. В то же время он чествовал и щедро награждал тех, кто честно служил ему в течение этих лет.

В перерывах между судами, государственными делами по реорганизации системы власти и подготовкой к самому крупному курултаю, какой когда-либо проводился в Самарканде, Великий эмир предавался любимому занятию – украшению столицы новыми зданиями и садами. Чтобы держать в форме офицеров и солдат, он заставил их непосредственно участвовать в грандиозном строительстве. Хотя воины вернулись с богатой добычей, они продолжали служить своему повелителю в мирных трудах с тем же усердием, что и в боях.

По его велению армия полностью разрушила и заново отстроила главную улицу Самарканда, включая дома и лавочки, стоявшие на ней, чтобы расширить проезжую часть. Причем все это было сделано за один день и одну ночь.

Великого эмира часто видели на гигантской строительной площадке: он бранил и награждал архитекторов и мастеров.

Послы из Московии, Византии, Индии, Монголии, Египта и многих других стран замирали в восхищении при виде архитектурных красот столицы.

Однажды Темур принимал в своем дворце Баг-и Дилкуша шевалье Руи Гонсалеса де Клавихо и его спутника, брата Алонсо Паэза, доминиканского монаха, – посланцев короля Испании, который отправил их в Самарканд поблагодарить Темура за то, что тот прислал к нему миссию с подарками.

Клавихо и брат Алонсо присутствовали на большом празднике при дворе, когда Великий эмир унизил представителя китайского императора за то, что тот сел выше, чем испанские послы. Испанцы преподнесли властителю подарки от своего монарха: богатые, изысканной работы ковры своей страны и яркие ткани. Придворных поразили столь богатые дары, которые Темур тут же раздал своим довольным женам.

Затем испанские послы участвовали в празднествах, по-восточному помпезных и вместе с тем, по их понятию, варварских, о которых Клавихо рассказывает в своем путевом дневнике.

Хотя послы короля Генриха не считались важными персонами (действительно, чем была маленькая Европа в те времена?), они упомянуты в истории в связи с одним большим пиршеством: «Были приглашены европейские послы и даже получили право на угощение, потому что в море есть место и маленьким рыбкам».

Осень 1404 г. – апофеоз царствования Темура, которому было уже 69 лет, но он, вместо того чтобы спокойно наслаждаться плодами своих побед, думал о покорении Китая.

Для этого у него имелись две причины. Во-первых, он хотел разорвать вассальные узы, какими бы слабыми они ни были, но, тем не менее, они связывали его с китайским императором, и, во-вторых, объявив «священную войну», обратить в ислам китайцев и получить у Всевышнего прощение за свои грехи.

Что касается перелома в сознании Великого эмира, историк сообщает, что тот обратился к Богу с такой молитвой: «Сам по себе я ничего не значу: это Ты сделал из ничтожного принца самого могущественного властителя мира. Я установил порядок среди моих подданных, и сегодня любой человек, несущий на голове серебряную корзину, полную золотых монет, может без боязни пройти по всей моей империи. Но покорение царств было сопряжено с жестокостями, убийствами, взятием пленных, пытками и пожарами; чтобы стереть эти чудовищные и неизбежные следы наших побед, ставшие нашими грехами и нашими преступлениями, я обязуюсь обратить в истинную веру язычников Китая и свергнуть их идолов. Я возьму с собой солдат, которые были орудием моих прегрешений, чтобы теперь они стали средством моего покаяния».

Однако моральный аспект его предприятия не мешал ему забыть о суверенности Китая над Самаркандом, предыстория которого такова.

После того как Чингисхан покорил Азию, Мавераннахр оказался под властью Чагатая, одного из его сыновей. Позже, когда империя раскололась на отдельные царства, великий Хубилай, внук Чингисхана, взошел на трон Китая, завоеванного тюрко-монголами, и ханство Чагатая стало платить ему дань. С тех пор правители Самарканда регулярно оказывали почести монгольскому хану Китая и его наследникам.

В XIV в. чингисидов прогнало из Китая народное восстание под руководством Минь-Хонг-Ву, который сел на трон и потребовал от правителя Мавераннахра, в данном случае от Темура, оказывать ему почести, полагающиеся сюзерену в Пекине.

Будучи связан обязательствами и опасаясь конфликта между Китаем и Мавераннахром, Великий эмир согласился на такое положение.

После того как он арестовал, посадил в тюрьму, затем отпустил в 1385 г. двух посланников императора Миня, он ограничился тем, что один раз в два или три года посылал ему подарки, которые с натяжкой могли считаться данью.

Сын Неба не питал на сей счет никаких иллюзий и в 1395 г. послал к Темуру человека с благодарностью за все подарки.

Но его преемник Йонг-Ло без обиняков потребовал возобновить выплату дани, положенной ему как сюзерену. Однако момент был выбран неудачно, и это свидетельствовало о том, что Йонг-Ло был недальновидным политиком, так как в это время Темур находился на вершине славы, устранив всех своих соперников и мобилизуясь на новый поход. Преклонный возраст Темура, на что делал ставку китайский император, напротив, заставлял его торопиться, отбросив все восточные куртуазности, на которые втайне надеялись китайцы.

В то время, когда войска, собранные со всех провинций империи, одетые в разношерстные одежды и говорившие на разных языках, прибывали в окрестности Самарканда и пока для них готовили снаряжение и новое вооружение, Великий Завоеватель знакомился с огромной подробной документацией о регионах, дорогах, климате, ресурсах и силах стран, которые надо было пройти на пути в Китай.

Темур предпринимал и провоцирующие шаги, которые были преддверием войны: он унизил китайских послов в присутствии посланцев испанского короля. Одним словом, вопрос о походе в Китай был для Великого эмира решенным.

Но прежде чем отправиться в поход, который – и он это знал – будет для него последним, Темур решил женить своих внуков, пригласив на это торжество всех знатных людей своей империи. Таким образом, перед неизбежной смертью Темур хотел собрать и сплотить силы империи вокруг своей династии.

В течение нескольких недель продолжались праздники, превосходящие один другого в помпезности, на которых присутствовали цари, принцы, правители провинций и городов, офицеры, послы и представители всех частей империи и соседних государств.

Все жители Самарканда были приглашены на торжества. Историк сообщает, что Темур произнес перед началом такую речь: «Забудьте о своих делах, вымойте руки, наденьте самые лучшие одежды и приготовьтесь веселиться. Я приказываю всем людям, простым и могущественным, богатым и бедным, не чинить никому неприятностей и запрещаю обнажать саблю. Собирайтесь в садах города, где вам в изобилии подадут напитки и яства».

С каждым днем приглашенных становилось все больше, и размах празднеств возрастал с каждым днем.

В один из дней, когда веселье было в самом разгаре, глашатаи Темура объявили, что настал час правосудия. Прекратился смех. На большой площадке между шатрами палачи уже поставили несколько виселиц. Приговоры Темура были суровые и приводились в исполнение немедленно. Свидетельства историков: «Он начал суд над своим главным визирем, который управлял Самаркандом во время его отсутствия: этого известного во всей империи чиновника обвинили в плохом исполнении своих обязанностей и тут же повесили. Та же участь постигла нескольких других чиновников, обвиненных в казнокрадстве; перед казнью некоторых из них пытали, чтобы они признались, где спрятали наворованное. Затем Темур взялся за лавочников и торговцев, которые обогатились на спекуляциях или слишком дорого продавали продукты питания: некоторым перерезали горло, у других конфисковали имущество».

По окончании свадебных торжеств Великий эмир вышел к людям со своим внуком Пир Мухаммадом, братом покойного Мухаммада Султана. Отправляя его в Кабул, он назвал его своим наследником перед всеми эмирами.

На следующий день было объявлено, что время веселья закончилось. Теперь каждый должен был вернуться к своим делам и забыть о вине.

27 ноября 1404 г. армия была готова к вторжению в Китай. 200 тыс. всадников из Мавераннахра, Туркестана, Хорасана, Ирана, монгольских орд выстроились позади большого императорского черного штандарта с серебряным драконом, готовые идти за ним, несмотря на начинающуюся суровую зиму.

Китайская кампания обещала быть более трудной, чем покорение Индии и Сирии, учитывая военную мощь императора Йонг-Ло и разношерстность армии Темура. Эти эскадроны он формировал из покоренного населения – сирийцев, афганцев, персов, тюрко-монголов Мавераннахра, переселенцев из Золотой и Белой Орд. Воля и энергия полководца обеспечили железную дисциплину в войсках, хотя их преданность оставалась под сомнением. Личный авторитет Темура, его отвага в бою, щедрость и тот факт, что при необходимости он мог спать на земле и делить пищу с солдатами, завоевали ему их преданность, но в случае его смерти вряд ли они так же верно служили бы другому.

Историки насчитывают 200 тыс. всадников в качестве ударной силы, которая ждала приказа в шатрах вокруг крепости Отрар, где находился со своими эмирами и военачальниками и разрабатывал план кампании Темур. Поход был сопряжен с большими трудностями. Для того чтобы дойти до китайской границы, надо было пройти через горные хребты и форсировать мощные реки, и прежде всего Сырдарью. Чтобы перейти реки ценой меньших потерь, Темур решил начать поход в середине зимы, когда они замерзнут. Кроме того, он рассчитывал застать Сына Неба врасплох, потому как тот не ожидал, что враг начнет войну в таких неблагоприятных погодных и климатических условиях.

Чтобы нагляднее продемонстрировать солдатам волю к победе и законность своих прав на китайскую корону, Темур приказал изготовить штандарты с золотым драконом. Он также ввел униформу для разных отрядов, чтобы солдатам было легче узнавать своих в пылу сражения, чем придал армии большую организованность, отличавшую ее от монгольских орд в разношерстных одеждах, увешанных драгоценностями и мехами. Несколько эскадронов были экипированы в красную униформу, другие были одеты во все желтое, третьи – в белое. Разными были и доспехи: некоторые отряды – в кирасах, другие – в кольчугах. Но труднее всего было придать общий дух стремления к победе этой массе, собравшейся со всех уголков империи под командованием эмиров, которые с трудом мирились с унизительной необходимостью подчиниться главному командующему. Нужна была строгость, чтобы усмирить строптивых и предотвратить стычки, которые часто возникали среди вассалов.

Темур уже был серьезно болен, когда вышел из Самарканда, но он скрывал болезнь, о которой знали только самые близкие, и продолжал лично следить за всеми деталями подготовки к войне против Китая. В Отраре ему пришлось остановиться. Исключительно суровая зима мешала дальнейшему продвижению. Лошади и всадники буквально умирали от холода, хотя были привычны к суровым степным условиям. Однако ни разу не поднимался вопрос о возвращении. Когда Темуру сообщали, что высота снежного покрова в горах достигает длины двух пик, он отвечал, что надо покорить горы. Великий эмир веровал в то, что если не успеет что-то сделать он сам, завершат его преемники. Завоевание Китая следовало осуществлять методично и упорно, даже если ему придется уступить командование более молодым военачальникам.

Когда Темур почувствовал приближение смерти, он хотел скрыть это от солдат, но они настолько привыкли видеть его в седле, что факт смерти было бы скрыть невозможно. Поэтому он решил передать власть своему наследнику, который будет одновременно главой государства и командующим армией.

Как сказано выше, своим преемником Темур назначил Пира Мухаммада, в котором он видел добродетели и достоинства своего старшего сына Джахангира, умершего несколько лет назад. Итак, Темур потребовал от эмиров клятву верности наследнику империи. После чего он собрал членов своей семьи и наказал им хранить единство, чтобы сообща выполнить его завет. Некоторые из близких принялись оплакивать его, но он строго запретил плач.

История сохранила последние слова, с которыми он обратился к присутствующим, собравшимся у его смертного одра: «Не надо ни слез, ни сожалений, когда я умру, потому что нет смысла плакать. Смерть никогда не боялась ни слез, ни стенаний. Вместо того чтобы бегать, как безумные, раздирая на себе одежды, просите Аллаха о том, чтобы Он был снисходителен ко мне, и молитесь о том, чтобы Он спас мою душу в день Страшного суда. Действуйте сообща, на благо единства империи». Если верить Ибн Арабшаху, в его последние минуты на дворе бушевала буря и «жалобно завывал ветер».

Созданная Великим эмиром империя должна была оставаться прочной и могущественной, его наследники должны были действовать сообща на благо единства и сплочения, – лишь это беспокоило его в последние минуты жизни. Однако в реалии все они напоминали лоскутное одеяло, а сам он был терпеливым портным, который знал, насколько непрочна ткань. Даже в день смерти, на рассвете 18 февраля 1405 г., Темур с беспокойством размышлял о непрочности своих владений и об отсутствии среди наследников человека, который мог бы продолжить его дело и поддержать мощь воздвигнутого им величественного сооружения.

К 18 часам вечера он испустил ужасный стон, пробормотав: «Нет Аллаха, кроме Аллаха», – и умер.

По примеру Чингисхана, перед смертью Амир Темур разделил империю среди своих наследников. Шахруху, которого он любил больше других, единственного, кого считал способным продолжить его дело (но, к сожалению, как отсутствующего в момент смерти, по причине подавления бунта в Хорасане, не мог назначить наследником престола), он передал Хорасан. Внукам от второго сына, Умаршайха, он доверил наследие их отца в персидских провинциях. Мироншах, третий сын, был жив, но почти впал в безумие и находился под опекой своего сына Омара Мирзы, который от его имени правил Западным Ираном. Таковой была воля Великого эмира относительно своих наследников.

Гроб с телом Амира Темура был отправлен в Самарканд ночью. По рассказу анонимного автора, останки надушили благовониями, розовой водой, мускусом и камфорой, гроб поставили на носилки, украшенные драгоценными камнями и жемчугом. Отвезти тело было поручено Ходже Юсуфу, по всей вероятности, по пути он должен был делать вид, что везет одну из жен или наложниц Темура, отправленную обратно в Самарканд. Женам и детям было предложено, «согласно требованию шариата и рассудка», не надевать траурных одежд. Через день после отправления носилок в Самарканд направились и царицы.

Ходжа Юсуф прибыл в Самарканд гораздо раньше цариц, по словам Йезди, уже в понедельник, 23 февраля, хотя, если принимать во внимание расстояние между Отраром и Самаркандом, едва ли это возможно. Тело в ту же ночь, очевидно тайно, было опущено в склеп, причем были выполнены только религиозные обряды. Место погребения названо у Йезди «куполом гробницы».

Однако ко времени прибытия цариц факт смерти Темура был уже всем известен. После некоторых переговоров жены Темура были впущены в город; «царевичам и военачальникам было отказано в этом до решения вопроса о престолонаследии. Царицы и немногие бывшие с ними царевичи остановились в ханаке Мухаммада Султана, где был погребен и Темур. Вместе с царевнами и другими знатными женщинами они выполнили обычные у кочевников траурные обряды: обнажили головы и расцарапали и почернили лица, рвали на себе волосы, бросались на землю и посыпали головы прахом, накрывали шею войлоком. При этом присутствовали в траурных одеждах бывшие в городе царевичи и вельможи, даже представители ислама, как шейх ал-ислама Абд ал-Эввель и Ислам ад-Дин; все базарные лавки были закрыты».

Печальные обряды были совершены еще раз, с большею торжественностью, после захвата престола Халилом Султаном, внуком Темура, занявшего город ровно через месяц после смерти Великого эмира, 18 марта. На этот раз в обрядах принимали участие в черных траурных одеждах «не только царицы, царевичи, вельможи и должностные лица, но и все население города».

Из обрядов говорится только о чтении Корана, раздаче милостыни и угощения. Ибн Арабшах сообщает некоторые сведения о внутреннем убранстве мавзолея: «На могилу Темура были положены его одежды, по стенам были развешаны предметы его вооружения и утвари; все это было украшено драгоценными камнями и позолотой; цена ничтожнейшего из этих предметов равнялась подати целого округа. С потолка, подобно звездам на небе, висели золотые и серебряные люстры; одна из золотых люстр весила 4000 мискалей (золотников). Пол был покрыт шелковыми и бархатными коврами; тело через некоторое время было переложено в стальной гроб, приготовленный искусным мастером из Шираза. К гробнице были приставлены, с определенным жалованьем, чтецы Корана и служители, к медресе – привратники и сторожа. Могила вызывала такое благоговение, что перед ней совершались молитвы и произносились обеты; из уважения к ней князья, проезжавшие мимо, склоняли головы и даже спешивались».

Не соответствующее правилам ислама убранство мавзолея было удалено только после занятия Самарканда Шахрухом, что произошло в мае 1409 г. По рассказу Ибн Арабшаха, Шахрух, посетив могилу своего отца, вновь совершил траурные обряды, утвердил приставленных к мавзолею чтецов Корана, сторожей и служителей, но велел убрать и передать в казну находившиеся в гробнице предметы одежды, утвари и вооружения.

С событиями 1409 г. и последующих лет связана, по всей вероятности, и другая перемена, о которой говорит Йезди, не определяя точно времени. Темур, всегда питавший искреннюю любовь к потомкам Пророка, будто бы выражал желание, чтобы его похоронили у подножия гробницы сейида Береке, его духовного наставника, поэтому «через некоторое время» гроб с телом сейида перенесли из Андхоя в Самарканд и похоронили в «куполообразной постройке, воздвигнутой Темуром, смежной с суфой упомянутой ханаки». Прах Великого эмира положили, согласно его желанию, у ног сейида и в ту же куполообразную постройку перенесли прах Мухаммада Султана.

На смертном одре Темур назначил наследником престола своего внука Пира Мухаммада Джахангира, но тот, являясь правителем Кандагара и Западной Индии, имел мало реальных шансов на престол. Пиру Мухаммаду было 29 лет, и доверенная ему власть над Афганистаном и Индией дала ему возможность проявить качества настоящего государственного деятеля.

Через месяц после смерти Амира Темура Великая империя начала распадаться. Сыновья и внуки Темура вместе с его ближайшими соратниками начали собирать войска для борьбы за власть, и эта борьба длилась пятнадцать последующих лет. Уже не было речи о покорении Китая, армия разделилась на враждующие части, во главе которых встали наиболее честолюбивые и алчные наследники. Сын Мироншаха, Халил, опередил соперников и, первым добравшись до Самарканда, овладел и городом, и короной, а затем предался безумным оргиям со своей любовницей. Пир Мухаммад пытался заявить о своих правах и выступил против него, но лишь в 1409 г. Халил Султан был низложен Шахрухом. После чего сыновья и внуки поспешили еще больше раздробить империю Темура.

Вассалы подняли головы и объявили себя независимыми. Вчерашние поверженные торжественно возвратились в свои столицы, откуда их когда-то изгнал Великий Завоеватель: султан Ахмед Джелаир вернулся в Багдад, Кара Юсуф, правитель Черной Орды, захватил Азербайджан и овладел Табризом. Шахрух, единственный из темуридов, обладавший качествами вождя, терпеливо и настойчиво пытался восстановить империю отца. Он восстановил ядро империи, но без чужеземных государств, которые поделили между собой восставшие вассалы и внуки, объявившие их своими владениями.

Оказавшаяся более хрупкой, чем творение Чингисхана, империя Темура ненадолго пережила своего творца: союз развалился на части, и каждая из них продолжила свою собственную историю. При Шахрухе и его сыне Улугбеке, которые были людьми высокой культуры и изысканного вкуса, продолжала процветать Самаркандская цивилизация вплоть до того рокового дня, когда в 1449 г. тюрко-монголы хана Абулхайра разрушили город и весь Мавераннахр. От мощной империи степей, созданной Амиром Темуром, остались обломки: еще раз единение Азии, которое было его великой мечтой, как и мечтой Чингисхана, ускользнуло из рук гениального человека, осмелившегося осуществить ее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.