Объединение Мавераннахра

Объединение Мавераннахра

В 1370 г. Темур из Кеша переехал в столицу своей империи Самарканд, где прежде всего начал строить крепкие стены, цитадель и дворец. Хорошо укрепленный Самарканд был необходим Темуру как надежный оплот против возможных выступлений его врагов, противников объединения Мавераннахра.

Первым его шагом был созыв всех знатных людей страны на курултай, или «великое собрание», на просторную равнину, окружавшую город. Это было предпринято в знак уважения обычаев монгольских властителей, которые таким образом производили смотр своих вассалов перед военными походами. Почти все эмиры откликнулись на приглашение и получили за это вознаграждение, а отсутствовавшие были объявлены бунтовщиками.

Темур хорошо понимал, что стране необходима твердая власть, которая могла бы прибрать к рукам непокорных и беспокойных владетелей, особенно кочевых – тюрко-монгольских эмиров среди джалаиров, барласов, сульдусов и др. В этом стремлении его активно поддерживали жители городов и крестьянство, а также представители влиятельного мусульманского духовенства. Вместе с тем Темур проникался настроением большинства владетелей Мавераннахра. Свою среду он знал очень хорошо, поэтому не только учитывал, как крепко сидит у мавераннахрских владетелей желание провести удачный поход и сорвать большую добычу, но и сам имел к этому вкус. Большой государственный ум сочетался у Темура с привычками феодала-владетеля, который не упустит случая захватить у соседа добро, если для этого есть у него достаточная сила.

Поэтому Темуру оказалось труднее удержать власть в улусе, чем взять ее. Он скоро почувствовал, что опасность угрожает как со стороны тех, кто помог ему прийти к власти, так и со стороны тех, кого он покорил силой.

План Темура превратить Мавереннахр в основу паназиатской империи с самого начала натолкнулся на препятствия, казавшиеся непреодолимыми.

Пропасть, разделявшая жителей городов, приобщившихся к персидской культуре, и грубых полукочевников, существовала всегда. Первые боялись и презирали жестоких и суровых всадников, которые разговаривали на вульгарном тюркском языке, последние с высокомерием относились к «изнеженным» горожанам, которые пользовались изысканным языком, понятным лишь немногим. Эта ситуация отразилась в иронической пословице: «Даже тюркская собака, входя в город, должна лаять по-персидски». Принадлежность к разным этническим группам и верованиям разделяла население.

Чтобы выглядеть безусловным и мудрым правителем в глазах всех жителей, Темур должен был, прежде всего, примирить обе группы, составлявшие большинство населения страны.

С одной стороны, это были мусульмане, жившие в городах и служившие в армии, а с другой – тюрки и монголы, сохранившие верность монгольским обычаям и верованиям и составлявшие многочисленные кланы, участие которых было необходимо для формирования армии и защиты границ государства.

Чтобы успокоить мусульман, Темур, отдавая дань уважения членам семьи Пророка, «садатам», взял под защиту улемов и дервишей, часто советуясь с ними, подавая пример набожности, строя мечети, медресе и приюты для бедных. Он даже приказал построить деревянную разборную мечеть, чтобы возить ее с собой во время походов. Наконец, он объявил, что мусульмане будут жить по законам шариата.

Для тех, кто тосковал по монгольским временам, он оставил в армии Ясу, сборник правил, составленный Чингисханом. Темур не принуждал приверженцев Тенгри к переходу в ислам и не притеснял шаманов. Сам он публично принял некоторые монгольские обычаи, которые практиковали ханы: почтительное отношение к вассалам, коленопреклонение в момент подачи хану кумыса – как знак поклонения Тенгри, поскольку только суверен находился на вершине горы и мог благодарить Синее Небо за победы.

Он посадил на трон принца, потомка Чингисхана – Суюргатмыша, объявив, что сам он – всего лишь его генерал. В действительности же этот хан во всем подчинялся ему, Темуру, сопровождая его в походах, и не имел никакой власти, кроме командования элитным отрядом. С такими разными людьми Темур создавал ядро непобедимой армии, с которой он завоюет полмира.

По мере укрепления власти Темура сила применялась все чаще, и все больше случалось казней. Очень немногие племенные эмиры были казнены или отстранены от правления до тех пор, пока они не восставали открыто и неоднократно. Когда Темур приказывал казнить кого-нибудь, он следовал практике прежних властителей и отдавал обвиняемого в руки того, кому тот навредил. Жестокость проявлялась по соображениям безопасности и по возможности обращалась во благо подданных. Если Темур был мягок к вождям племен, еще мягче он вел себя по отношению к племенам. Из многих племен, которые сопротивлялись ему, ни одно не было уничтожено, и только над одним был поставлен эмир, совершенно чуждый этому племени.

Первыми предали Темура бывшие союзники его противника. Среди них самым активным был Муса Тайчиут, который, в сущности, дезертировал еще до решающей битвы Темура с Хусейном. Его хотели схватить, но он бежал сначала на север, затем, узнав, что там небезопасно, – в Шабуркан к Зинде Хашаму Аларди. Когда Темур созвал эмиров улуса на курултай, Зинда Хашам и Муса не приехали туда. Затем они выступили более решительно. Они поднялись и убили двух арлатских эмиров, которые были настроены враждебно к Хусейну и намеревались поздравить Темура с победой. Тогда Темур обратился к родственнику Зинды Хашама, Олджейту Аларди, чтобы тот призвал его к порядку. Олджейт оказался неспособен сделать соответствующие внушения Зинде Хашаму. Темур, не желая вмешиваться во внутренние дела племени, послал к Зинде Хашаму сына Олджейта, Хаджи Юсуфа, но тот пленил его. Тогда Темур, не стерпев оскорбления, собрал войско и пошел на Шабуркан. Зинда Хашам капитулировал, предал Мусу и отдал Темуру в заложники своего младшего брата. Темур не мог позволить себе сурово обойтись с двумя такими влиятельными эмирами, как Муса и Зинда Хашам, поэтому он вынужден был простить обоих и вернуть им власть.