Часть 3 Героическая юность Сусанны Соломоновны Печуро

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Часть 3

Героическая юность Сусанны Соломоновны Печуро

В апреле 2008 года в «Новой газете» выступила гр-ка Печуро Сусанна Соломоновна, член общества «Мемориал», и рассказала о своем горестном детстве в статье «Расстрелянным смягчили наказание. История одной молодежной группы, оппозиционной сталинскому режиму».

Процитирую отрывки из этой статьи и дам к ним свои комментарии:

«Послевоенное время кажется нам сейчас временем глухим, в которое, вопреки ожиданиям советских людей на улучшение жизни после окончания Великой Отечественной войны, власть начала закручивать гайки».

Автор статьи не объясняет смысл, который он спрятал в выражении «закручивать гайки». Можно ли к процессу «закручивания гаек» отнести отмену в мае 1947 г. смертной казни? В чем выразилось «закручивание гаек»?

«Казалось бы, по отношению к сталинскому времени нельзя говорить о каких-то людях, сопротивлявшихся режиму…».

Ну почему же нельзя? Вполне можно говорить об оппозиции Сталину, если, конечно, изучать историю не по работам Млечина, Волкогонова и Сванидзе (который Карлович). В брошюре «Лев Седов: сын, друг, борец» Троцкий дал чистосердечные показания: «В 1923 г. Лев с головой ушел в оппозиционную деятельность. Он быстро постиг искусство заговорщицкой деятельности, нелегальных собраний и тайного печатания и распространения оппозиционных документов».

Осенью 1923 г. были арестованы конспиративные «Рабочая группа» и «Рабочая правда».

В декабре Антонов-Овсеенко открыто угрожал ЦК подготовленным военным путчем.

1927 г. — «платформа 83» (до этого была «платформа 64»). С 1929 г. оппозиционеров впервые стали приговаривать к различным срокам заключения по ст. 58 (началось активное вмешательство и вредительство в период коллективизации, провоцирование выступлений различных слоев населения против власти и т. д.).

Начало 30-х — активизация оппозиции. (Рютин и прочие). Разоблачение подпольной организации во главе со Смирновым. И так далее…

Снова из статьи: «Однако они были (оппозиционеры. — Л. Ж.) — прежде всего молодежь, которая пыталась воплотить в жизнь те идеалы, которым их учила советская школа».

Что за «идеалы»? Как именно «молодежь» пыталась воплотить эти идеалы в жизнь? В чем заключалась суть «идеалов»?

Далее в статье «Новой газеты» слово предоставляется Сусанне Соломоновне Печуро:

«Наша группа возникла на основе литературного кружка при городском Доме пионеров. Через некоторое время старших участников кружка перестали устраивать занятия, идеологический контроль руководительницы; мы хотели больше знать, больше заниматься теорией литературы. Всего этого Дом пионеров дать не мог, и зимой 1950 года мы ушли, создав на квартире у одного из старших ребят, Бориса Слуцкого (тезки и однофамильца известного поэта), самостоятельный кружок. Мы стали читать стихи поэтов Серебряного века, с которыми нас познакомил Борис Слуцкий».

Однако, как зверствовал сталинский режим!

Предоставил школярам Дом пионеров и предложил изучать литературу под руководством профессионала. Бесплатно! Хорошо, что пионеры вовремя поняли, что они находятся под «идеологическим контролем руководительницы»!

Гр-ка Печуро:

«Мы хотели больше знать, больше заниматься теорией литературы. Всего этого Дом пионеров дать не мог».

Конечно, не мог! Все это мог дать только Борис Слуцкий, причем у себя на квартире. А где еще читать поэтов «Серебряного века»?

Гр-ка Печуро:

«Боря был среди нас самым образованным, и его влияние на нас было очень велико. Читая этих поэтов, мы начали задаваться вопросами, почему их не изучают в школе…».

Правильно! Немедленно надо было выкинуть из программы Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова, Майкова и др. и начать изучать Мандельштама, Пастернака, Вертинского, Цветаеву.

Печуро:

«Например, Блока не давали в библиотеках… размышляли об их судьбах, например, о расстреле Гумилева».

Насчет Блока, которого ей не давали в библиотеках, гражданка Печуро, видимо, слегка художественно преувеличила. Даже на обложках ученических тетрадей красовался портрет кудрявого Блока! Ну, а без выяснения обстоятельств расстрела Гумилева за участие в контрреволюционной организации жизнь, конечно, становится пресной и неинтересной.

Гр-ка Печуро:

«Довольно быстро мы перешли от поэзии к политической теории и начали серьезно читать и обсуждать Ленина и Маркса».

Тут гр-ка Печуро «забыла» упомянуть работы Троцкого, об изучении которых она сообщила следователю, ведущему дело молодых вундеркиндов.

* * *

Гр-ка Печуро:

«Группа создавалась на основе общей идеологии, но мы все были подростками, и нас связывали дружба, взаимное доверие и готовность сделать все друг для друга».

Какой именно «общей идеологии»? Почему такой важный вопрос не заинтересовал журналиста?

Гр-ка Печуро:

«В августе 1950 года ребята (Борис Слуцкий, Евгений Гуревич, Владилен Фурман и его друг Владимир Мельников) предложили мне объединиться в подпольную группу для борьбы за идеалы революции. Я согласилась. Себя мы назвали Организационным комитетом, а группу — „Союз борьбы за дело революции“ (СДР). По всем канонам подпольной организации мальчики написали программу».

А что за «программу» написали «мальчики»? Ну хоть пару пунктов надо бы вспомнить гражданке Печуро. И журналист постеснялся задать уточняющий вопрос!

Гр-ка Печуро:

«Мы практически ничего не успели — мы начали разговаривать на политические темы с нашими друзьями-сверстниками и, если они с нами соглашались, предлагали им вступить в нашу подпольную группу».

И каков результат этой вербовочной деятельности? Много ли «друзей-сверстников» вступило в «подпольную группу»?

Гр-ка Печуро:

«Прочитав воспоминания Веры Фигнер, мы сделали гектограф, использовав для этого игрушечные утюжок и кастрюльки. С его помощью мы напечатали несколько коротких статей на различные темы и несколько экземпляров программы».

Какая скрытная гражданка Печуро! У власти — либералы, а о содержании программы и напечатанных статей до сих пор молчит! Неужели разбор литературных достоинств поэтов Серебряного века нужно было конспирировать? Ведь о других целях «группы» гр-ка Печуро ничего не рассказывает!

Гр-ка Печуро:

«Мы понимали, что мы не одни, и пытались наладить какие-нибудь контакты. В частности, Борис Слуцкий ездил в Ленинград, чтобы найти единомышленников среди тамошних студентов. Мы слышали об аресте в 1949 году Юрия Айхенвальда в МГПИ им. В. П. Потемкина за какие-то высказывания и пытались узнать об этом подробнее».

Что значит «мы не одни»? В каком смысле «не одни»? А зачем Борис Слуцкий хотел найти в Ленинграде единомышленников? «Единомышленников» по каким вопросам?

Гр-ка Печуро:

«К сожалению, наша совместная деятельность довольно быстро кончилась: мы разошлись после спора на одной из встреч. На этой встрече обсуждалась допустимость применения в исключительных случаях индивидуального террора».

Надо же, какие интересные темы обсуждались знатоками поэзии Серебряного века! «Разошлись» и… больше не встречались?

Гр-ка Печуро:

«Наша группа — Слуцкий, Фурман и я — выступила категорически против террора, ссылаясь на Ленина. Тогда Гуревич и Мельников сказали, что уходят от нас и создадут собственную группу. Необходимо заметить, что ни о каких реальных террористических планах у Гуревича и Мельникова речи не шло».

Конечно, «речи не шло»! Именно поэтому и разошлись. Не сошлись в теоретических взглядах на террор.

Гр-ка Печуро:

«Мы знали, что обречены, что нас арестуют, а Боря и Владик знали, что будут расстреляны».

Так и неясно — за что «будут расстреляны»? За выяснение судьбы Гумилева? И почему такая сепарация, — одних непременно «расстреляют», а других — только арестуют?

* * *

Гр-ка Печуро:

«Нельзя сказать, что нас сдал кто-то конкретно, было много разных „сигналов“: сразу после ухода из кружка при Доме пионеров мы оказались под наблюдением МГБ. Я помню, как выходила из дома в школу, а у подъезда стояли два человека — безликие, в одинаковых пальто и шляпах. Я говорила им: „Пошли, ребята“, — и мы шли в школу, а после конца занятий говорила: „Ну, пошли теперь обратно“».

Очень страшно! Чекисты следят за школьниками, переставшими посещать Дом пионеров!

Гр-ка Печуро:

«18 января 1951 года начались аресты. Всего было арестовано 16 человек. Некоторые из нас не имели никакого прямого отношения к группе, а были знакомыми кого-то из участников группы (брали преимущественно тех, у кого были репрессированы родственники — они могли быть озлоблены на советскую власть, — и евреев). Последних брали в марте, видимо, для придания группе масштабности…

Первые несколько месяцев нам не предъявляли обвинений в измене Родине (58–1) и терроре (58–8), речь шла об антисоветской агитации (58–10) и создании антисоветской группы (58–11). Следствие шло на высоком уровне, нами заинтересовался сам министр госбезопасности Абакумов!

Я помню свою встречу с Абакумовым. Он спросил: „Вы там чего, дружили? Господи, что за детский сад!“. Затем, обращаясь к следователю: „Вот какой детский сад привели! — И ко мне: — Выпороть бы вас дома. Уведите!“».

Надо полагать, что абакумовское «Уведите!» означало — увести домой. Значит, никаких претензий к сталинским сатрапам до этого места статьи у гражданки Печуро нет! Однако, каким либералом оказался Абакумов!

Гр-ка Печуро:

«Этим мальчикам и девочкам (старшему — 20, младшему — 16 в момент ареста) не повезло. Факт существования „молодежной еврейской террористической организации“, да еще в центре Москвы, да еще в разгар антисемитской кампании, был использован для подковерных интриг».

Как-то незаметно к концу статьи «Центр по борьбе с чем-то» трансформировался в «молодежную еврейскую террористическую организацию». Там что, по национальному признаку собирались борцы с режимом?

Гр-ка Печуро:

«2 июля 1951 года подполковник МГБ Рюмин пишет донос на своего начальника, министра государственной безопасности Абакумова. Среди прочего Рюмин обвинял Абакумова в том, что он — по терминологии тех лет — „смазывает“ дело СДР, считая, что группа не представляет реальной угрозы, а является просто „детским садом“».

Из сказанного гр-кой Печуро непонятно — подтвердились обвинения Рюмина или нет?

Гр-ка Печуро:

«Рюмин в своем заявлении утверждал, что группа носит террористический характер: планировалось покушение на одного из „руководителей партии и правительства“».

Так Рюмин правду написал или солгал, оклеветал Абакумова?

Гр-ка Печуро:

«Рюмину нужны были доказательства своих слое, и они начали появляться: револьвер (который был неисправен, но в обвинительном заключении об этом предусмотрительно не говорится), гектограф (заметим, что чернила сотрудники МГБ не нашли) и протоколы допросов арестованных (по материалам дела видно, как с июля резко увеличивается количество допросов). По воспоминаниям членов СДР, с июля следствие стало намного жестче и интенсивнее, применялись пытки».

А при Абакумове этих «доказательств» не было найдено?

«Чернила не нашли», значит, они все же были? А револьвер неожиданно появился? А до этого его не было? Лично к гр. Печуро пытки применялись или нет? Ее избивали или ограничились отлучением от тюремного ларька?

Гр-ка Печуро:

«Следствие длилось еще полгода, обвинительное заключение было подписано 4 января 1952 года. Ребят судила Военная коллегия Верховного суда СССР в помещении Лефортовской тюрьмы. 13 февраля был оглашен приговор: Борис Слуцкий, Владилен Фурман и Евгений Гуревич были приговорены к смертной казни и расстреляны 26 марта 1952-го. 10 человек были приговорены к 25 годам лагерей, а трое, которые не имели никакого отношения к группе, — к 10 годам».

Поскольку гр-ка Печуро — член общества «Мемориал», значит для нее не представляет труда затребовать свое дело и проинформировать читателей и граждан страны о судилище, которое устроили сталинисты над «мальчиками и девочками», изучавшими поэзию. Признали они свою вину в судебном процессе или нет?

Гр-ка Печуро:

«Реабилитировали нас в июле 1989-го но надо сказать, что я считаю эту реабилитацию унизительной, так как тем самым государство признает нас невиновными перед ним. Получается, что мы ничего не делали и сидели ни за что; между тем именно осознание того, что мы сидим за дело, давало силы выжить. Власть должна не прощать нас, а просить у нас прощения!».

Странное заявление! Почему гр-ка Печуро отказывается сообщить читателям, за что именно государство должно просить у нее прощения?

Возможно, и должно! Но надо указать, за какие грехи!

* * *

Не рассчитывая получить ответ из «Новой газеты», автор провел самостоятельное расследование сведений, указанных в статье и интервью, которое дала Печуро С. С.

Посмотрим, что за «донос» написал подполковник Рюмин Сталину, о котором сообщает Сусанна Соломоновна.

Из заявления ст. следователя МГБ СССР М. Д. Рюмина И. В. Сталину (2 июля 1951 г.):

«…Во время „допроса“, вернее беседы с Этингером, тов. Абакумов несколько раз намекал ему о том, чтобы он отказался от своих показаний. Примерно 28–29 января 1951 г. меня вызвал начальник следственной части и, сославшись на указания тов. Абакумова, предложил прекратить работу с Этингером. В следственной части… систематически и грубо нарушается постановление ЦК ВКП(б) о работе органов МГБ в отношении фиксирования вызовов на допрос…».

Докладную записку Рюмина вряд ли можно назвать доносом. Как же среагировало руководство страны на заявление Рюмина?

4 июля 1951 г. принимается постановление Политбюро о проверке заявления М. Д. Рюмина, создается комиссия в составе: Маленков, Берия, Шкирятов, Игнатьев.

11 июля по результатам проведенной проверки состояния дел в МГБ СССР принимается постановление ЦК ВКП(б) «О неблагополучном положении в МГБ СССР», в котором, помимо прочего, говорится: «…в ходе проверки подтвердились факты, изложенные в заявлении т. Рюмина».

«Абакумов, пренебрегая предостережениями врачей МГБ, поместил серьезно больного арестованного Этингера в заведомо опасные для его здоровья условия (в сырую и холодную камеру), вследствие чего… Этингер умер в тюрьме…»

На документе помета Сталина — «Он не „поместил“, а убил!».

«В январе 1951 г. в Москве были арестованы участники еврейской антисоветской молодежной организации. При допросе некоторые из арестованных признались в том, что имели террористические замыслы… Однако в протоколах допроса, представленных в ЦК, были исключены, по указанию Абакумова, признания арестованных… Допрошенные комиссией Политбюро… начальник следственной части Леонов и его заместитель Лихачев, а также заместитель министра ГБ т. Огольцов подтвердили, что показания арестованных об их террористических намерениях действительно не были включены в протоколы допроса. Указанные товарищи пытались объяснить преступную фальсификацию протоколов намерением провести дополнительную проверку. Но, несмотря на то, что прошло достаточно времени, — никаких дополнительных сообщений из МГБ послано не было…».

Из протокола допроса Шварцмана Л. Л. (зам. нач. следственной части МГБ):

«Шварцман. Не мог Абакумов не видеть и того, как я при корректировке протоколов допроса арестованных из числа лиц еврейской национальности сглаживал острые углы и всячески старался смягчить их показания. У меня еще ранее складывалось впечатление, что Абакумов почему-то благоволит к лицам еврейской национальности, но после этого случая я окончательно убедился, что он не хочет разоблачать преступников из числа евреев. Наконец, о симпатиях Абакумова к еврейским националистам свидетельствует еще одно немаловажное обстоятельство.

Вопрос. Что конкретно вы имеете в виду?

Шварцман. В марте 1951 г. в Следственной части велось дело на участников молодежной еврейской организации „СДР“. По указанию Абакумова мне было поручено откорректировать для направления в ЦК протокол допроса Слуцкого. Я и на этот раз смягчил показания Слуцкого о практической преступной деятельности, а самое главное — добился исключения из протокола Слуцкого всякого упоминания о терроре…»

Показания Шварцмана подтверждаются показаниями Бровермана, Палкина и др.

* * *

Летом 1951 г. была проведена дополнительная проверка работы следствия по делу «СДР».

«Протокол осмотра дела „союза борьбы за дело революции“ (СДР)

28.07.1951

Помощник военного прокурора войск МГБ СССР, подполковник юстиции Новиков В. К., в следственной части по особо важным делам МГБ СССР в присутствии подполковника юстиции Старичкова Алексея Ефимовича и подполковника юстиции Гавриляк Михаила Ивановича по предложению генерального прокурора Союза ССР, руководствуясь статьями 78 и 192 УПК РСФСР, произвел осмотр следственного дела по обвинению Слуцкого Бориса Владимировича, Фурмана Владилена Леонидовича, Печуро Сусанны Соломоновны и других (дело еврейской молодежной террористической организации).

Осмотром установлено:

УМГБ Московской области в январе-феврале 1951 года были арестованы Слуцкий Борис Владимирович, Фурман Владилен Леонидович, Гуревич Евгений Зиновьевич, Печуро Сусанна Соломоновна, Мельников Владимир Захарович, Аргинская Ирэн Ильинична, Воин Феликс Миронович, Мазур Григорий Гдальевич, Улановская Майя Александровна, Рейф Алла Евгеньевна. Все эти лица на допросах признали себя виновными в том, что они являлись участниками антисоветской молодежной организации, именовавшей себя „Союзом борьбы за дело революции“».

Руководитель этой антисоветской организации Слуцкий Б. В. на допросе 23 января 1951 года показал:

«К концу августа 1950 года мне удалось сгруппировать несколько антисоветски настроенных лиц из числа учащейся молодежи. К их числу относятся студенты 1–2-х курсов вузов Владилен Фурман, Евгений Гуревич, Владимир Мельников и учащаяся 10 класса Печуро Сусанна. Позднее к этой группе антисоветски настроенной молодежи стали также относиться Григорий Мазур и Ирэн Аргинская»…

2 февраля 1951 года Слуцкому предъявлено обвинение по статьям 58–10 и 58–11 УК РСФСР. По предъявленному обвинению Слуцкий виновным себя признал и показал, что, являясь враждебно настроенным человеком, он, начиная с весны 1950 года, проводил работу по созданию группы единомышленников. Склонив к совместной антисоветской работе Фурмана и Гуревича, а затем при их участии Печуро и Мельникова, они создали в конце августа 1950 года так называемый «организационный комитет», состоявший из него, Слуцкого, Фурмана, Гуревича, Печуро и Мельникова, который развернул работу по созданию антисоветской молодежной организации под названием «Союз борьбы за дело революции».

Инициатором создания этой антисоветской организации явился он — Слуцкий (протокол допроса от 2 февраля 1951 года).

Слуцкий далее показал, что, обсуждая методы борьбы с советской властью, на вражеских сборищах членов так называемого «организационного комитета» «СДР» неоднократно обсуждался вопрос о применении террора в качестве одного из методов борьбы с советской властью.

Слуцкий на допросе 3 февраля 1950 года показал, что инициатором постановки вопроса о терроре против руководителей ВКП(б) и Советского правительства являлся руководящий участник организации «СДР» Гуревич. Как показал Слуцкий, впервые вопрос о терроре Гуревич поднял в беседе с ним в августе 1950 года:

«При обсуждении так называемой программы антисоветской молодежной группы Гуревич сказал тогда мне, что не лучше ли будет, если вместо распространения листовок мы включим в свою программу террор. Не разделяя мнения Гуревича, я заявил, что история, в частности, убийство С. М. Кирова учат нас тому, что метод индивидуального террора не может привести к каким-либо существенным внутриполитическим изменениям в стране, поэтому от такого средства борьбы с советской властью надо отказаться. Гуревич, настаивая на своем, назвав одного из руководителей ВКП(б), стал высказывать по его адресу заявления, что он не пользуется такой популярностью среди народа и в особенности среди интеллигенции, какой пользовался С. М. Киров. Террористический акт в отношении его, продолжал Гуревич, произведет сильный эффект на общественное мнение не только советского народа, но и народов всего мира».

На том же допросе Слуцкий показал:

«В другой раз, вечером б ноября 1950 года, когда у меня на квартире, на улице Кирова, состоялось сборище моих единомышленников, Гуревич опять предлагал осуществить террористический акт над одним из руководителей ВКП(б)… Аналогичные высказывания террористического характера я слышал также 18 и 19 ноября 1950 года, когда он вместе с Мельниковым, после приезда последнего из Харькова, был у меня на квартире, на улице Кирова».

В феврале 1951 года следственное дело по обвинению Слуцкого и других было передано для дальнейшего ведения следствия в Следственную часть по особо важным делам МГБ СССР.

10 февраля 1951 года дело по обвинению Слуцкого Б. В. принял к своему производству пом[ощник] начальника] след[ственной] части по особо важным делам МГБ СССР полковник Путинцев.

На допросе 5 апреля 1951 года Слуцкий подтвердил, что на антисоветских сборищах они неоднократно обсуждали как один из методов борьбы с советской властью — свершение террористических актов в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства. Причем Слуцкий показал, что на этой почве у них возникли разногласия в так называемом «организационном комитете». Гуревич и Мельников настаивали на том, чтобы вести подготовку к совершению террористических актов над руководителями партии и Советского правительства. Он, Слуцкий, Фурман и Печуро также в принципе были не против применения террора, полагая, что все средства в борьбе хороши. Однако, как показал Слуцкий, совершение террористических актов против руководителей Советского правительства может привести лишь к провалу организации.

Далее Слуцкий показал:

«Гуревич и Мельников в конце ноября 1950 года, будучи несогласными с принятыми нами методами борьбы — посредством распространения вражеских листовок, вышли из „СДР“ и заявили о своем намерении создать параллельную антисоветскую организацию, которую они называли „группой освобождения рабочего класса“».

Несмотря на это, преступную связь с Гуревичем и Мельниковым Слуцкий поддерживал до дня ареста. На допросе 25 июня 1951 года у следователя след[ственной] части по особо важным делам МГБ СССР ст[аршего] лейтенанта Смелова Слуцкий Б. В. показал, что вопрос о применении террора был впервые поднят Гуревичем в августе 1950 года на квартире у Слуцкого, по Манежной улице, где он, Слуцкий, и Гуревич обсуждали методы борьбы народников, после того как прочли книгу Плеханова «О роли личности в истории»…

Далее Слуцкий показал:

«Я заявил Гуревичу, что террористический акт над руководителями партии и правительства можно совершить во время праздничной демонстрации на Красной площади. Здесь же я конкретизировал эту мысль, сказав, что необходимо, мол, организовать группу, один из которой, проходя мимо Мавзолея, начнет стрелять по стоящим на нем руководителям партии и правительства, а остальные должны создать благоприятную для него обстановку и задержать на время тех, кто попытается помешать выполнению этого злодейского акта».

На этом же допросе Слуцкий показал, что обсуждение вопроса о терроре имело место неоднократно на заседаниях так называемого «организационного комитета». На одном из заседаний «организационного комитета» Гуревич написал записку с предложением совершить террористический акт над одним из членов Политбюро ЦК ВКП(б).

Аналогичные показания Слуцкий дал 5 и 9 июля 1951 года. На допросах 14 и 19 июля 1951 года у старшего следователя следственной] части по особо важным делам МГБ СССР майора Гришаева Слуцкий показал, что в октябре 1950 года на сборище членов так называемого «организационного комитета» «СДР», происходившем у него на квартире, Гуревич, предложив террор как одно из средств борьбы против советской власти и конкретизируя предложение, настаивал на подготовке убийства секретаря ЦК ВКП(б) Маленкова, которого Гуревич, как и другие участники «СДР», будучи по своим убеждениям еврейскими националистами, считали виновным в проведении якобы неправильной национальной политики.

В порядке подготовки к покушению на Маленкова Гуревич тогда же предложил создать особую глубоко законспирированную группу из нескольких участников организации «СДР». Возглавить эту группу Гуревич вызвался лично сам. На вопрос Слуцкого Гуревичу, как он мыслит осуществить террористический акт в отношении Маленкова, Гуревич ответил, что он однажды видел, как Маленков выходил из автомашины из своего дома, и вот в такой момент можно было бы совершить на него покушение.

На очередном сборище руководящих участников организации «СДР» б ноября 1950 года, происходившем на квартире у Слуцкого, Гуревич продолжал настаивать на своем предложении о совершении террористического акта против Маленкова. Поскольку на сборище оказались также два рядовых участника «СДР», то Гуревич, не желая посвящать их в обсуждение вопроса о терроре, передал записку, адресованную так называемому «организационному комитету» «СДР», в которой написал:

«Я все-таки предлагаю выстрелить в Маленкова».

* * *

Гуревич Евгений Зиновьевич на допросах в УМГБ Московской области признал, что являлся одним из активных участников антисоветской молодежной организации, именуемой «Союзом борьбы за дело революции». На допросе 1 февраля 1951 года, признав себя виновным, Гуревич показал:

«В конце октября 1950 года на сборище моих единомышленников, которые происходили на квартире у Слуцкого Бориса по Манежной улице, в разговоре о выпуске антисоветских листовок, я высказал мысль о создании террористической группы. Я заявил, что создание и руководство этой террористической группы беру на себя… На том же сборище, где я заявил о создании „террористической группы“, в ответ на вопросы Слуцкого Бориса, против кого бы я прежде всего предпринял злодейский акт, я назвал фамилию одного из руководителей ВКГЦб)».

Далее на этом же допросе Гуревич показал:

«Признаю себя виновным еще в том, что после спора со своими единомышленниками Слуцким Борисом и Фурманом Владиленом по причине непризнания моих так называемых тезисов я создал антисоветскую группу, названную мною „Группой освобождения рабочего класса“, и вовлек в эту группу Мельникова Владимира, Рейф Аллу и Улановскую Майю. Совместно с этими единомышленниками я готовил выпуск антисоветской газеты, лично написал для этой газеты статьи, в которых высказывал свои враждебные взгляды на советский строй и злобные выпады в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства».

С 10 февраля 1951 года следственное дело по обвинению Гуревича ведется в Следственной части по особо важным делам МГБ СССР.

На допросах у следователя следственной] части по особо важным делам МГБ СССР капитана Перова Гуревич подтвердил свои показания, данные им в УМГБ Московской области, а также подтвердил показания Слуцкого о том, что он в период с августа по ноябрь 1950 года на устраиваемых сборищах членов так называемого «организационного комитета» «СДР» неоднократно настаивал на создании террористической группы и подготовке покушения на Маленкова.

На допросе 19 мая 1951 года Гуревич показал:

«В течение августа 1950 года Слуцкий, Фурман и я занимались обсуждением вопроса относительно структуры антисоветской организации, ее подрывной работы. Часто прогуливаясь втроем по центру Москвы, много говорили о том, как будем бороться с советской властью. Во время одной из бесед со Слуцким и Фурманом я заметил, что нам следовало бы избрать в качестве метода нашей вражеской деятельности террор против руководителей Советского правительства и создать для этих целей специальную группу, которой поручить подготовку и осуществление террористических актов».

Гуревич на этом же допросе показал, что Слуцкий в разговоре с ним заявил, что можно было бы совершить террористический акт против кого-либо из руководителей Советского правительства во время праздничной демонстрации на Красной площади. «Для этого, — продолжал Слуцкий, — на демонстрацию нужно пойти группе единомышленников и один из них при прохождении Красной площади откроет стрельбу по членам правительства, стоящим на трибуне Мавзолея».

На допросе 19 июня 1951 года Гуревич показал:

«На одном из сборищ участников антисоветской организации, именовавшейся „Союзом борьбы за дело революции“, на квартире у названного мною ранее Слуцкого, в доме № 3 по Манежной улице, в октябре 1950 года я еще раз предложил приступить к террористической деятельности».

На этом сборище, как показал Гуревич, присутствовали члены «организационного комитета» «СДР» Слуцкий, Фурман и Печуро.

Далее Гуревич показал:

«Мы обсуждали вопрос о форсировании работы по изготовлению и распространению антисоветских листовок. Во время этого обсуждения я попросил всех присутствующих выслушать меня и заявил, что, по моему мнению, выпуск антисоветских листовок представляет собой вылазку, рассчитанную только на эффект. Гораздо более эффективным был [бы] террористический акт против кого-либо из руководителей Советского правительства. В связи с этим я предлагал приступить к подготовке убийства члена Политбюро Маленкова. Я сказал, что если мое предложение о терроре будет принято, то считал бы необходимым создать особую группу из нескольких лиц, глубоко ее законспирировать и поручить ей вести подготовку к совершению террористического акта. Затем я заявил, что сам бы взялся возглавить эту группу, и добавил, что убийство Маленкова считаю делом вполне осуществимым».

Аналогичные показания Гуревич дал на допросах 13, 18, 20 и 23 июля 1951 года.

* * *

Печуро Сусанна Соломоновна, признав себя виновной в том, что она являлась одной из активных участников антисоветской молодежной организации, именовавшейся «Союзом борьбы за дело революции», на допросе б февраля 1951 года в УМГБ Московской области показала:

«Я должна признать, что на одном из антисоветских сборищ, происходивших на квартире Слуцкого Бориса, нами обсуждался также вопрос о терроре».

Во время этого сборища, когда обсуждался вопрос о практической антисоветской работе, Слуцкий, Фурман и она, Печуро, предлагали усилить свою вражескую работу в направлении подготовки массового размножения и распространения антисоветских листовок, а также в направлении вербовки новых лиц в организацию. На этом же сборище, как показала Печуро, Гуревич, согласившись с предложением массового распространения антисоветских листовок, предложил также повести подготовку к совершению террористического акта в отношении одного из руководителей ВКП(б).

Печуро показала:

«С этой целью Гуревич предложил создать с ним во главе особую глубоко законспирированную террористическую группу, которая бы занялась технической стороной подготовки убийства».

С 10 февраля 1951 года следствие по делу Печуро Сусанны Соломоновны ведется в следственной части по особо важным делам МГБ СССР. До 10 июля 1951 года Печуро допрашивалась следователями следственной] части по особо важным делам Овчинниковым и Евдокимовым. За это время Печуро допрашивалась 13, 22 февраля, 7, 20 марта, 5, 18 апреля, 7, 15, 22, 29 мая, 7 и 15 июля 1951 года. На этих допросах Печуро совершенно не ставились вопросы и не выяснялась террористическая деятельность участников антисоветской организации. Только 10 июля 1951 года следователем следственной] части по особо важным делам МГБ СССР подполковником Сидоровым были поставлены вопросы Печуро о террористической деятельности участников антисоветской организации, именовавшей себя «Союзом борьбы за дело революции».

На этом допросе Печуро показала:

«Поскольку основными задачами „СДР“ мы считали свержение советской власти насильственным путем, то, естественно, не отрицали применение террора вообще. Мы были за террор, но только тогда, когда наша организация будет настолько сильной, что в состоянии будет, думали мы, повести массы на борьбу с советской властью».

Печуро далее показала, что Гуревич на антисоветских сборищах б и 26 ноября 1950 года предлагал совершить террористический акт против секретаря ЦК Маленкова. Аналогичные показания Печуро дала и на допросах 18,19, 20,21,24 июля 1951 года.

На допросе 20 июля 1951 года Печуро показала: «Гуревич все время настаивал на совершении террористического акта в отношении Маленкова, для чего предлагал организовать глубоко законспирированную террористическую группу. Гуревич и Фурман направляли меня разыскать дом, в котором проживает Маленков».

Печуро показала, что по указанию Фурмана она 25 августа 1950 года разыскивала дом, в котором проживает Маленков, но установить его так и не удалось.

* * *

Мельников Владимир Захарович, арестован УМГБ Московской области 18 января 1951 года. Обвинение Мельникову предъявлено 2 февраля 1951 года по статьям 58–10, 4.1, 58–11 УК РСФСР.

На допросе 2 февраля 1951 года Мельников признал себя виновным в предъявленном обвинении и показал, что он, будучи антисоветски настроен, с августа 1950 года вместе с единомышленниками занимался антисоветской работой. Входя в состав так называемого «организационного комитета» антисоветской организации, именовавшейся «Союзом борьбы за дело революции», принимал активное участие в сборищах единомышленников, на которых обсуждались методы борьбы с советской властью. На допросе б февраля 1951 года Мельников показал:

«Я признаю, что я и мои единомышленники обсуждали террор как форму борьбы с советской властью».

На этом же допросе Мельников показал, что активным сторонником террора в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства являлся Гуревич, который неоднократно предлагал членам так называемого «организационного комитета» «СДР» Слуцкому, Фурману и Печуро приступить к террористической деятельности и создать для этой цели специальную группу.

12 февраля 1951 года следственное дело по обвинению Мельникова В. З. принял к своему производству следователь след[ственной] части по особо важным делам МГБ СССР подполковник Евдокимов, который, допрашивая Мельникова, до 10 апреля 1951 года вопросов, связанных с террористической деятельностью участников антисоветской организации, Мельникову не ставил. На допросе 10 апреля 1951 года Мельников показал, что:

«Первый раз о терроре я услышал в конце августа 1950 года на нелегальном сборище, когда меня принимали в организацию. Сборище проходило на квартире Слуцкого Бориса, где кроме его и меня присутствовали Фурман Владилен и Гуревич Евгений. Слуцкий тогда говорил, что на первый период задачами нашей организации является широкое распространение вражеских листовок среди населения».

После этого Слуцкий заявил, что один из участников организации (фамилии не называл) предлагал совершение террористических актов над руководителями Советского правительства, против чего якобы он возражает. После окончания сборища по дороге домой Гуревич мне сообщил, что Слуцкий, говоря о лице, предложившем совершение террористических актов, имел в виду его, Гуревича, и подробно рассказал о состоявшейся между ним и Слуцким беседе о терроре.

Как показал далее Мельников, Гуревич говорил ему, что он неоднократно предлагал признать террор как метод борьбы против советской власти. По словам Гуревича, для осуществления этих гнусных замыслов он брался создать и возглавить глубоко законспирированную террористическую группу.

По словам Мельникова, он террористических замыслов Гуревича не разделял, но вместе с тем признал, что в ноябре 1950 года на одном из сборищ руководящих участников организации «СДР» поддержал предложение Гуревича о переходе к террористическим методам борьбы с советской властью. На последующих допросах Мельников показал, что вопрос о терроре неоднократно обсуждался участниками антисоветской организации на своих сборищах.

В предъявленном обвинении Фурман виновным себя признал и показал, что он являлся одним из активных участников «организационного комитета» антисоветской организации, именовавшей себя «Союзом борьбы за дело революции». Фурман показал, что впервые вопрос о терроре обсуждался по его инициативе еще в мае 1950 года, когда он вместе со Слуцким решил приступить к созданию антисоветской организации. На допросе 3 февраля 1951 года Фурман показал, что в конце ноября 1950 года на одном из сборищ Гуревич после злобных клеветнических выпадов по адресу ВКП(б) и Советского правительства предложил немедленно создать так называемую «боевую дружину» для проведения террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства.

Гуревич и его сообщник Мельников заявили, что план осуществления первого террористического акта в отношении члена Политбюро ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкова ими уже разработан. На последующих допросах Фурман показал, что на вражеском сборище, состоявшемся в августе 1950 года на квартире Слуцкого, руководящий участник организации «СДР» Гуревич заявил, что антисоветская агитация является мало эффектным методом борьбы с советской властью, и предложил в первую очередь заняться совершением диверсионных актов. Наибольшее впечатление на население, говорил на этом сборище Гуревич, произвел бы такой диверсионный акт, как взрыв депо московского метрополитена. По утверждению Фурмана, он якобы отрицательно отнесся к этому предложению Гуревича, мотивируя тем, что диверсии могут повлечь за собой быстрый провал организации. Гуревич будто согласился с их доводами, и больше к этому вопросу не возвращались.

9 февраля 1951 года дело по обвинению Фурмана В. Л. принял к своему производству следователь следственной] части по особо важным делам МГБ СССР подполковник Сидоров.

На допросе 17 февраля 1951 года Фурман показал, что они неоднократно на своих сборищах обсуждали террористические методы борьбы в отношении руководителей партии и Советского правительства. Особенно активничал в этом отношении, как показал Фурман, участник «организационного комитета» Гуревич, который предложил основным методом борьбы считать совершение террористических актов в отношении руководителей партии и Советского правительства. Далее Фурман показал:

«В принципе ни я, ни Слуцкий не были против совершения террористических актов, но считали: в первый период создания антисоветской организации террор примененным быть не может, так как поведет за собой ее разгром. Мы считали, что применение террористических актов возможно только в условиях, когда наша организация окрепнет настолько, что ей не будут страшны репрессии, когда она сможет, говорил мне Слуцкий, повести народ на вооруженное восстание».

На последующих допросах Фурман показал, что вопрос о терроре ими неоднократно обсуждался на антисоветских сборищах.

* * *

Аргинская Ирэн Ильинична показала, что от Слуцкого ей было известно о том, что некоторые из участников антисоветской организации «СДР» стояли за применение террора как метода борьбы с советской властью. Аргинская также заявила, что в январе 1951 года во время поездки в Ленинград Слуцкий в беседе с ней заявил, что один из участников организации «СДР» (фамилии не называл) имел намерение совершить террористический акт против Г. М. Маленкова. В этих целях упомянутый участник организации замышлял написать Г. М. Маленкову письмо с просьбой о встрече и, если таковая состоится, выполнить свой злодейский замысел (протокол допроса Аргинской от 11 июля 1951 года).

«Участник еврейской антисоветской молодежной организации „СДР“ ВОИН Феликс Миронович арестован УМГБ Московской области 2 февраля 1951 года. На допросах показал, что в антисоветскую организацию, именовавшуюся „Союзом борьбы за дело революции“, он был завербован Фурманом, который при вербовке сказал ему, что антисоветская организация ставит своей целью борьбу с советской властью путем террора, вражеской пропаганды и открытых вражеских преступлений против Советского правительства (протокол допроса от 16 февраля 1951 года).

Другие арестованные участники еврейской антисоветской молодежной организации „СДР“ показаний о своей причастности к подготовке террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства пока не дают.

Следствие по делу продолжается.

Осмотр произведен:

Следственного дела № 22/4532 по обвинению Слуцкого Бориса Владимировича в 2-х томах; следственного дела № 4535 по обвинению Гуревича Евгения Зиновьевича в 1-м томе; следственного дела № 4540 по обвинению Фурмана Владилена Леонидовича в 2-х томах; следственного дела № 4537 по обвинению Печуро Сусанны Соломоновны в 1-м томе; следственного дела № 4536 по обвинению Мельникова Владимира Захаровича в 1-м томе; следственного деда № 4541 по обвинению Аргинской Ирэн Ильиничны в 1 — м томе и следственного дела № 4539 по обвинению Воин Феликса Мироновича в 1-м томе.

Осмотр произвел:

Помощник военного прокурора войск МГБ СССР, подполковник юстиции Новиков

При осмотре присутствовали:

Подполковник юстиции Старичков

Подполковник юстиции Гавриляк

Верно:

Следователь следственной части по особо важным делам МГБ СССР, старший лейтенант Носырев».

* * *

Из обвинительного заключения

(4 января 1952 г.):

«…Антисоветская организация „СДР“ была создана группой озлобленных националистов, детей репрессированных…

Участники организации ставили своей задачей проведение активной борьбы за свержение существующего в СССР строя…

…Слуцкий, Фурман и Гуревич начали вести антисоветскую обработку отдельных студентов и учащихся средних школ… Слуцким, Фурманом, Гуревичем и Печуро были вовлечены в антисоветскую организацию Эльгиссер, Улановская, Панфилова, Аргинская… Продолжая вербовку, Слуцкий, Гуревич и Печуро привлекли к вражеской работе Мазура, Рейф, Винникову, Уфлянд…

Проходящая по настоящему делу Рейф была вовлечена в „СДР“ Гуревичем, который предварительно обработал ее в антисоветском духе, используя при этом чувство личной симпатии, которое испытывала к нему Рейф.

Используя свое влияние на Уфлянд, Печуро после непродолжительной антисоветской обработки сумела заручиться согласием Уфлянд на вступление и привлечь ее к преступной деятельности…

Свидетельскими показаниями а также личными признаниями Слуцкого и Аргинской установлено, что наряду с вербовкой Смирновой они пытались вовлечь в преступную организацию Жукову и Бэри, однако Жукова и Бэри отказались принять их предложение…

Собранными доказательствами установлено, что Слуцкий, Гуревич, Фурман, Мельников и Печуро договорились о том, что одним из основных методов борьбы против советской власти является террор…

…Слуцкий на допросе 17 июля 1951 г. показал: „…Я говорил, что совершить покушение на кого-либо из руководителей… возможно хотя бы во время демонстрации на Красной площади. Для этого, разъяснял я Гуревичу, необходимо организовать группу террористов, один из которых, проходя мимо Мавзолея, будет стрелять, а остальные должны создать ему благоприятную обстановку и задержать на время тех, кто попытается помешать этому покушению…“ (т. 2, л. д.286)…

…Изъятый у Гуревича револьвер в процессе следствия был подвергнут экспертизе, которая дала заключение о том, что „стрельба из указанного револьвера по наиболее уязвимым местам живой цели может нанести смертельный удар“ (т. 34, л д. 127).

…Показания Гуревича в отношении подготовки террористического акта полностью подтвердили Слуцкий, Фурман, Мельников, Печуро…

…Все обвиняемые в предъявленном им обвинении виновными себя признали.

Кроме личных признаний… обвиняемые изобличаются показаниями свидетелей, заключениями экспертов и вещественными доказательствами (т.т. 31, 32, 33, 34, 35, 36)».

* * *

Осталось сообщить читателю, что документы, осветившие деятельность Сусанны Соломоновны Печуро, были обнаружены автором в сборнике архивных документов с названием… «Государственный антисемитизм». А как еще охарактеризовать позицию государства, нагло преследовавшего еврейских «мальчиков и девочек», боровшихся за свержение власти большевиков во главе со Сталиным? Иначе как звериным антисемитизмом это не назовешь! Разве можно сравнить деятельность этих «мальчиков и девочек» с чудовищным преступлением нацбола, вышвырнувшего портретик Путина из форточки кабинета Зурабова! Пять лет лишения свободы получил зверюга!

А у Сусанны Соломоновны сейчас все хорошо. Она член как бы правозащитного общества «Мемориал». По телевидению выступает, учит граждан соблюдать Конституцию и ни в коем случае не призывать к свержению конституционного строя, поскольку в капиталистической России такие призывы являются уголовным преступлением! А уж чтоб организацию по свержению этого строя создать, так это ж преступление против человечества и общечеловеков в целом! У Сусанны Соломоновны очень строго с подобными поползновениями…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.