Глава 7. Зачем Англия пожертвовала Польшей?

Глава 7. Зачем Англия пожертвовала Польшей?

Первое. Затем, что иначе Германия продолжала бы свою мирную экономическую экспансию и рано или поздно победила бы в таком невооруженном противостоянии своих врагов — международный еврейский капитал. То есть разрушила бы мировую систему экономического господства одной нации над всеми остальными. И для того, чтобы пресечь победное шествие национал-социализма, нужно было соперничество с ним перевести из плоскости экономического соревнования в плоскость политического противостояния. А война, как писал Клаузевиц, и «есть продолжение политики иными средствами».

И второе. Затем, что назначенный Германии во враги режим «санационной» Польши не просто должен был спровоцировать Германию на кровопролитие — этого было бы крайне недостаточно. Польша должна будет исполнить роль застрельщика Большой Европейской Войны. Главной войны — между

Германией и пришедшим на помощь гибнущей Польше Советским Союзом. Причем так, чтобы, даже погибнув, оставить властителям мира casus belli для продолжения войны с немцами до последнего европейца.

Поляки, бывшие до весны 1939 года идейными союзниками нацистов, планировавшие совместный с Германией поход на Восток, всегда были готовы эту самую Германию подвергнуть огню и мечу — на этом и сыграли дальние «гаранты польской независимости». Иными словами — использовав, во-первых, откровенную недалекость польского военного и гражданского руководства, их шляхетский гонор, их тупое зазнайство, пренебрежение другими народами и, во-вторых, пообещав последним не оставить их своими щедротами после неизбежного краха Польского государства — определенные круги Запада нашли в лице Польши идеальный материал для разжигания всеевропейского военного пожара.

Обязательства британского кабинета («военные гарантии 31 марта 1939 г.») с самого начала имели вполне реальные последствия. Они отводили от Лондона угрозу того, что Польша может, подобно Австрии, Чехословакии и Румынии, капитулировать перед гитлеровскими требованиями, а в результате возникла бы опасная для западных держав стратегическая обстановка. Более того, «гарантии» открыто противопоставляли Польшу фашистскому рейху и тем самым неминуемо делали ее жертвой агрессии. Правящие круги Второй Речи Посполитой отлично понимали, куда они ведут свою страну, — но «верность» западным хозяевам для них была важней, чем интересы собственного народа.

* * *

Поляки 22 марта начинают частичную мобилизацию и подготовку к войне с Германией — а как же, вскоре Англия и Франция станут союзниками Речи Посполитой и ни в коем случае не дадут ее в обиду!

В свою очередь, 3 апреля Гитлер подписывает план «Вайс» — план военного решения польского вопроса.

31 марта Англия выдает военные гарантии Польше — «дескать, не переживайте, никто вас обидеть не посмеет — мы все, как один человек, немедля встанем на защиту Речи Посполитой!».

28 апреля — немецкое руководство аннулирует Германо-польский пакт о ненападении и дружбе. Это — последний звоночек. Точно так же СССР в свое время денонсирует Советско-японский договор о ненападении, ясно давая понять островной империи, что следующим его шагом будет вторжение в Маньчжурию.

А поляки 11 мая отклоняют советские предложения о военной помощи в случае вторжения Германии! Ослепленные своими байками о мощи Войска Польского, руководители Польши в самых страшных снах не представляют себя союзниками коммунистической России.

* * *

Польша — накануне вооруженного столкновения с сильным и безжалостным врагом, посягающим на часть польской территории, ни на какие компромиссы с которым идти не желает. То есть выбирает войну. Вернее — выбирают за нее.

Польша многократно слабее потенциального агрессора. Ее «союзники» если и помогут — то только морально (в крайнем случае введут экономическую блокаду Германии). Линию Зигфрида атаковать они ни в коем случае не будут, десанты на германском побережье Северного моря не высадят. То есть помощь Польше окажут исключительно добрым словом.

И Польша отвергает предлагаемую русскими помощь! Хотя, если быть объективным, в сложившейся ситуации от Польши уже мало что зависело. Теперь уже решали вместо нее.

Западные союзники всячески склоняют к помощи Польше СССР, даже несмотря на польский категорический отказ пропустить на свою территорию русские армии. А как же! Ведь это — один из ключевых моментов Большого Плана!

Посему в Москву отправляется миссия генерала Думенка и адмирала Дракса — уговаривать Советы помочь, в случае чего, Польше. То есть они предлагают Советскому Союзу помочь стране, с которой у него серьезные территориальные проблемы. Которая все эти двадцать лет рассматривала восточного соседа исключительно через призму прицела. И которая, ко всему прочему, не желает принимать эту помощь.

И СССР предварительно соглашается на эту авантюру.

* * *

Сталин терпеливо ждет от союзников предложений о компенсациях за вероятные военные риски.

У него есть что предъявить миссии генерала Думенка, есть что выставить на свою чашу весов. Военная мощь Красной Армии (во всяком случае, по списочным данным) громадна. Одних танков СССР готов выставить на линию огня девять тысяч штук — втрое больше, чем французы!

Сталин рассчитывает на внятное обозначение цены, за которую он свою военную мощь введет в бой. А также список гарантий того, что, вступив в эту войну, одним далеко не прекрасным утром он не увидит, что вся союзная рать подписала с Гитлером сепаратный мир, условием заключения которого стала передача Германии — в качестве компенсации за ущерб и хлопоты — Советской Украины!

Посему советское руководство ставит главным условием подписания союза с западными «демократиями» и Польшей следующее: русские армии — если уж Советскому Союзу предстоит вступить в этот сомнительный антигитлеровский альянс — должны войти на территорию Польши и вести войну с Германией там. Зачем? Затем, чтобы Польша элементарно не спрыгнула. Вполне логичное требование СССР!

И потом. Раз уж вступать в войну за чужие интересы — то хорошо бы получить за это что-то материальное. То, что можно будет предъявить советскому народу в качестве оправданий за пролитую русскую кровь.

Когда СССР вступал в войну против Японии — несмотря на то что антияпонская пропаганда в Советской России никогда не стихала, — Сталин посчитал необходимым оправдать свои действия перед советским народом. Во-первых, местью за позор Цусимы и Порт-Артура и, во вторых, существенными территориальными приобретениями Советского Союза в случае победы. И наши потери в той войне — около тридцати тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными — вполне можно считать компенсированными Курильскими островами и южной частью Сахалина.

* * *

Союзники в обмен на УЧАСТИЕ в предстоящей войне не предлагают Сталину НИЧЕГО!

Германия готова за НЕУЧАСТИЕ в этой же войне предложить Сталину ВСЕ...

Что выберет любой здравомыслящий политик, думающий прежде всего об интересах собственной страны? Как вы думаете?

Сталин должен был, по сценарию Лондона и Парижа (за спиной которых хитро ухмылялся Вашингтон), «встать на защиту» Польши. И, через несколько дней после ее падения, лицом к лицу встретиться с недружественной Германией где-нибудь на Сане или Нареве. На линии соприкосновения сошлись бы две мощные военные группировки, вооруженные до зубов, к тому же относящиеся друг к другу с плохо скрываемой ненавистью.

А там — дело техники. Если даже противники с ходу не начнут между собой боевые действия, если политическая власть обеих стран попытается остановить маховик войны — у инициаторов этой бойни всегда в загашнике есть множество вариантов разжигания конфликтов. Где-то — несколько выстрелов в ночи, где-то — подорванный танк, где-то — разрушенный мост, ловко пущенные слухи, умело разожженная рознь — и пошла массовка! И начавшаяся кровопролитная русско-немецкая война станет приятным завершением всех многоумных английских планов сдерживания немецкого экономического роста.

* * *

Мудрые англичане в то время, когда адмирал Драке в Москве делал круглые глаза перед Ворошиловым, когда член английской делегации генерал Хейвуд обещался выставить на линию огня аж пять пехотных и одну механизированную дивизии, в Лондоне тоже не дремали.

В кабинете министра внешней торговли Великобритании Хадсона Геральд Вильсон, доверенное лицо Чемберлена, вел с полномочным представителем Германии Вольтатом переговоры о «разграничении жизненного пространства» между Англией и Германией. А также об использовании новых рынков, включая рынки России и Китая, о возможности подписания англо-германского договора.

Да и в Берлине англичане (барон Рипп, представитель командования военно-воздушных сил Великобритании) о чем-то сговаривались с Риббентропом.

В общем, англичане, взведя польский капкан на германского зверя, решили под сурдинку заодно капитально оборудовать ловушку и для России.

* * *

Итак, ситуация июля 1939 года вполне определенна.

Польша готовится воевать с Германией при любых раскладах — но о ее будущем никто из ее «союзников» (впрочем, как и руководство самой Польши) не думает. И «друзья», и враги отлично осведомлены о слабости польской армии, архаичности ее вооружения, внутренних проблемах страны и бессилии ее властей. Польшу заранее списывают в расход — прежде всего Англия и Франция. Союзники сделали свое дело — убедили поляков выбрать во взаимоотношениях с Германией войну, подписав много красивых бумаг с гербами и печатями, — теперь им можно смело умыть руки. Как поляки будут сражаться с Вермахтом — для них, по большому счету, было уже неважно.

Что-то не так?

Если бы союзники всерьез рассчитывали на длительное и успешное польское сопротивление германской агрессии, они бы планировали какую-то серьезную помощь Польше.

Например, могли бы перебросить на польские аэродромы пять-шесть эскадрилий (100—120 самолетов) английских истребителей с английскими же пилотами (как они сделали это в 1942 г., перебросив свои самолеты для защиты Мурманска). Ведь «Харрикейн» принят на вооружение еще в 1937 г., к лету 1939 г. 19 эскадрилий в метрополии уже были укомплектованы этими современными истребителями. Поляки, кстати, заказали фирме «Хаукер» накануне войны несколько этих машин — но за наличный расчет, и первый истребитель в разобранном виде даже был отправлен в Польшу в июле 1939 г. Но один разобранный истребитель — это не пять эскадрилий вместе с летчиками и техническим персоналом.

Заодно — передать Польше и 45 легких бомбардировщиков «Бленхейм», поставленных вместо этого в Финляндию, 16 — улетевших в Югославию и 24 — в Румынию. Пусть бы эта эскадра (85 бомбардировщиков!) усилила польские ВВС! Нет, коммерческие интересы британских авиастроителей перевесили политические интересы британского правительства.

Или могли бы помочь полякам сформировать еще хотя бы две-три бронетанковые бригады, оснастив их теми пятьюдесятью средними танками Рено D-1В, что были французами за ненадобностью отправлены в Северную Африку, и двумя сотнями легких «Гочкисс» Н-39, которых у французов и так было завались — почти 1100 штук

Да много чего еще можно было сделать в эти предвоенные месяцы!

А самым разумным (со стороны Польши) было бы, конечно, принять условия Германии...

Польша назначена жертвой. И назначили ее таковой ее западные «союзники».

Она еще не знает об этом. Варшавское радио ежедневно хрипит о готовности лихих польских улан ворваться, если война начнется, через сутки в Берлин. Польские жолнежи еще старательно целятся на стрельбищах и полигонах в фанерные мишени в характерных немецких касках. Польский Генштаб еще планирует рассекающие удары в Восточную Пруссию и в Поморье, охват Силезии и осаду Бреслау.

Но Польша обречена.

Польша уже списана со счетов своими «союзниками» — еще до первых выстрелов кровавого сентября тридцать девятого.

Она еще будет сражаться в безнадежных «котлах» и окружениях, ее сыны еще будут в самоубийственных кавалерийских атаках с шашками наголо бросаться на германские танки под Вулькой Венгловой, ходить в безнадежные штыковые атаки на германские пулеметы на Бзуре — она сделает все, что ждут от нее ее «союзники». И в конце концов она будет распята на германском кресте, истекая кровью и вызывая святую ненависть к безжалостным убийцам.

Она должна стать жертвой.

Она ею станет.

* * *

Подписание Договора о ненападении между СССР и Германией

Данный текст является ознакомительным фрагментом.