Первая «шахидка»

Первая «шахидка»

Но мы забежали вперед. Что касается «центрального террора», то он очень быстро оказался «одним из». Любителей пострелять и покидать бомбы имелось в Российской империи очень много. Кроме БО появилось несколько так называемых «летучих отрядов», которые действовали на свой страх и риск и не подчинялись никому. Хватало среди эсеров и «индивидуалов», которые просто брали пистолет и стреляли в кого душе было угодно.

Так, за 1905 год было убито 232 и ранено 358 представителей власти. В результате случился так называемый «домашний арест министров» – представители власти просто-напросто не осмеливались покидать свои дома.

Однако пик террора пришелся на 1906 год. Дело зашло уже слишком далеко – и Октябрьский манифест многих уже не удовлетворял. Казалось, что можно добиться и большего.

После опубликования Октябрьского манифеста ЦК эсеров приняло решение прекратить террор. У лидеров партии, которые сами никого не убивали, появилась возможность вернуться в Россию и заняться в Думе болтовней. Особенно за это выступал знакомый нам Чернов, который, как показала вся его дальнейшая биография, только это и умел делать. Однако выяснилось, что партия Центральному комитету элементарно не подчиняется! Слишком много людей увлеклись стрельбой. Тем более у эсеров появились «конкуренты слева». Они выросли из так называемой «оппозиции эсеровской партии». Данные товарищи критиковали ЦК за умеренность, они также выступали против «центрального террора», потому как полагали – стрелять надо как можно больше и в кого придется.

В начале 1906 года оппозиционеры откололись и образовали «Союз социалистов-революционеров-максималистов». Чаще их называют просто максималистами.

Признанным главой максималистов был М. И. Соколов (кличка «Медведь»).

Это были уже леваки в чистом виде. Они отрицали парламентскую, да и вообще какую-либо легальную борьбу. (До такого не доходили даже большевики.)

Какой-либо внятной программы у максималистов не имелось. Все просто – террористические акты вызывают всеобщее народное восстание, к власти приходит «организованное пролетарское меньшинство», а там будет видно:

«”Союз социалистов-революционеров-максималистов” выступает как авангард социально-революционного движения с лозунгом полного революционного переворота, организуя широкие слои трудящегося народа в могучий союз работников молота, плуга и мысли для решительной и активной революционной борьбы за право на труд, за право на жизнь, за полную волю трудового народа».

Максималисты создали собственную боевую организацию. Они вернулись к тактике Гершуни – «быстрота и натиск». Еще одной особенностью максималистов было то, что они совершенно наплевательски относились к случайным жертвам. Дескать, лес рубят, щепки летят. Эсеры все-таки старались свести случайные жертвы к минимуму: не из гуманизма, а просто потому, что заботились об общественном мнении. Максималистам на «буржуазное» общественное мнение было наплевать.

Самой известной акцией максималистов был взрыв в 1906 году дачи П. А. Столыпина.

«12 августа организацией Соколова был произведен взрыв дачи министра. Около 3 часов дня, у подъезда дачи министра, на Аптекарском острове, остановилось ландо. В нем сидело три максималиста, из которых двое, по кличкам “Ваня маленький” и “Григорий”, были в форме жандармских офицеров. Один из мнимых офицеров, имея под рукой большой портфель, пошел к крыльцу, но бывший на дежурстве чин охраны не пропустил его в подъезд, а стал расспрашивать о причине приезда. Тогда офицер бросил в подъезд портфель. Раздался взрыв, разрушивший почти всю дачу. Из числа лиц, находившихся на даче, 32 человека были убиты, 22 ранены. Погибли также и приехавшие в ландо максималисты. Министр остался невредим».

(Генерал А. Спиридович)

От подобного беспредела отмежевались даже эсеры. 14 октября 1906 года в Петербурге на углу Екатерининского канала и Фонарного переулка карету помощника казначея Петербургской портовой таможни С. П. Германа, экскортируемую конными жандармами, атаковала боевая дружина максималистов. Максималисты кинули бомбы под лошадей и в конвой, потом вступили в перестрелку с уцелевшими. Террористы потеряли шесть человек, еще десятерых, включая «Медведя», довольно быстро поймали и повесили, а вот 400 тысяч рублей так и не нашли. Как видим, эти люди за ценой не стояли. Кстати, деньги после «экса» были отвезены на квартиру княжны Мышецовой. Интересные люди шли в террор…

Кроме Боевой организации в стране действовало множество максималистских групп. Они отрицали партийную организацию, так что каждая группа действовала сама по себе. Недаром их иногда сравнивают с анархистами. Честно говоря, особой разницы и не было.

Сторонники анархии тоже не скучали. Больше всего их было на юге и в «черте оседлости». Ввиду принципиального отвращения к дисциплине, анархисты предпочитали спонтанные акты, а кто попадался под огонь – их совершенно не волновало.

«6-го октября 1904 г. тот же Фарбер в ответ на расстрел полицейскими мирного собрания рабочих бросил бомбу в полицейский участок. Бомба ранила двух городовых, шпиона-писаря и убила двух буржуа, случайно находившихся в канцелярии, и самого Ниселя (начальник полиции. – А. Щ.)».

(Из рассказа члена белостокской группы анархистов)

Обратите внимание на полное равнодушие к случайным жертвам.

Раз «буржуа» – так ему и надо. На частную собственность анархистам тоже было наплевать. «ОДЕССА, 9, II. Анархисты произвели вооруженное нападение на домовладельца Горника. Уходя, анархисты отстреливались, причем ранили жандармского вахмистра, кондуктора конки и двух женщин. До сих пор полицией арестовано 26 человек анархистов. Главари не задержаны».

(Газета «Новое время»)

Да и вообще, сторонники безвластия куда активнее занимались грабежами, нежели терактами. Так что отделить их от бандитов невозможно. Тем более что «экснуть» деньги, а потом прогулять – было в их стиле.

Зато анархист Саша Шлюмпер прославился тем, что воплотил в России нравы Дикого Запада – он с дружками останавливал поезда под Екатеринославом (Днепропетровском) и грабил богатых пассажиров… Так что у Нестора Махно были предшественники…

Под влиянием таких развеселых ребят стали звереть и эсеры. У них появился так называмый Летучий боевой отряд Северной области под руководством Карла Тауберга. Эти тоже действовали по принципу «быстрота и натиск». Еще одной их отличительной чертой было исключительное бескорыстие. То же Азеф постоянно тянул с партии значительные деньги. А эти жили буквально на «подножном корму». Имелась у боевиков Тауберга своеобразная «специализация» – они стали отстреливать сотрудников тюремного ведомства.

17 января 1907 года убит начальник Дерябинской тюрьмы Гудим, 13 августа тоже года – начальник Петербургской тюрьмы Иванов, летом 1908-го – начальник Алгачинской каторжной тюрьмы Бородулин.

Однако самым знаменитым терактом этой группы было убийство 15 октября 1907 года начальника Главного тюремного управления А. Максимовского. Необычность теракта в том, что здесь террористы намного опередили время.

Убийцу звали Евлампия Рогозникова, ей было 20 лет. Эта девушка обучалась в консерватории по классу рояля. Потом у нее обнаружили хороший голос, и она перешла на вокальное отделение. Что характерно – обучали ее бесплатно, тогда такие льготы в консерватории давали только ввиду выдающихся способностей. И вот эту девушку понесло в террор. Да как понесло…

Сначала все шло по тем временам обычно. Рогозникова явилась на прием к чиновнику и прострелила ему сонную артерию. Однако это было только начало. Террористка оказалась обвешанной взрывчаткой.

Из протокола обыска: «По снятии кофты лифа и корсета на ней оказался бюстгальтер величиной от шеи до талии, причем спереди представлял из себя мешок из двусторонней плотной клеенки, который был набит по всей площади груди 13 фунтами экстрадинамита. Посередине груди был помещен детонатор, от которого отходил черный шнурок, настолько длинный, что охватывал талию на корсете с лифом и наружную кофту».

План был такой – когда Рогозникову арестуют, то повезут в Охранное отделение, а там она рванет заряд. Однако девушку решили обыскать на месте. Тогда она попыталась взорвать заряд там.

Не удалось это только потому, что взрывное устройство было плохо сделано. Как видим, это уже в духе современных шахидов…

Итог за 1906–1907 годы следующий. Было убито: 33 губернатора, генерал-губернатора и вице-губернатора, 16 градоначальников, начальников охранных отделений, полицмейстеров, прокуроров, помощников прокуроров, начальников сыскных отделений, 24 начальника тюрем, тюремных управлений, околоточных и тюремных надзирателей, 26 приставов, исправников и их помощников, 7 генералов и адмиралов, 15 полковников, 68 присяжных поверенных, 26 агентов охранного отделения.

* * *

Постепенно эпидемия терроризма стала затихать. С одной стороны, явно действовали крутые меры Столыпина. Военно-полевые суды за доказательствами особо не гонялись, к тому же доставалось не только непосредственным исполнителям. К примеру, причастность к террористической организации уже открывала дорогу на виселицу. С другой стороны – революция отступала. Становилось понятным, что ничего таким образом добиться не удастся. Последние теракты были уже выплесками отчаяния.

И, разумеется, громадную роль сыграло разоблачение Азефа. Разоблачил провокатора эсер Владимир Бурцев. К террористической деятельности он не был причастен ни с какого краю, хотя и являлся горячим сторонником террора. Поначалу занимался литературным трудом, затем переключился на «охоту за провокаторами». О наличии агента полиции в самой верхушке партии подозревали давно. Однако на Азефа не думал никто. Он вообще в эсеровских кругах являлся легендарной личностью. Так что Бурцев, заподозрив Азефа, пошел против течения. Как оказалось, особо глубоко копать было и не надо. Очевидные факты имелись, просто революционеры их видеть не желали – по принципу «этого не может быть, потому что не может быть никогда». Тем не менее над Бурцевым был назначен партийный суд как над злостным злопыхателем и клеветником.

Но охотник за провокаторами сумел достать показания уже знакомого нам А. Лопухина, находившегося к тому моменту в отставке. Тот подтвердил, что несколько раз встречался с Азефом. Этого было достаточно.

Почему Лопухин дал эти показания – непонятно. Угрожать Бурцев ему ничем не мог, подкупить – тоже. Объяснения, что он был «либерал и аристократ», которому была противна такая грязь, тоже не проходят. Как мы уже видели, человеком он являлся своеобразным.

Так или иначе, но двойная игра Азефа стала известна. Интересно, что боевики фактически дали провокатору скрыться. По какой причине – тоже не слишком понятно. Впоследствии его найти не пытались, хотя он жил в Германии, не особо скрываясь.

Разоблачение Азефа нанесло партии эсеров страшный удар. К примеру, Савинков пытался возобновить террор, собираясь убить великого князя Николая Николаевича. Но из этого ничего не вышло. Сколоченная в Петербурге боевая группа ничего не делала. Сам же Савинков оказался в страшной депрессии, шлялся по парижским кабакам и по проституткам. Его можно понять. Савинкова не слишком волновала партийная программа и все светлые цели эсеров. Он был ницшеанцем, ему нравилось чувствовать себя сверхчеловеком, который «право имеет». А тут оказалось, что его просто использовали как пешку… К тому же поползли слухи, что и сам Савинков кое в чем замаран…

В общем, желающих идти на смерть ради такой партии больше не нашлось. Как отрезало. Да и руководители партии стали какими-то неуверенными в себе… По большому счету, в 1917 году возродилась уже совершенно иная организация…

Но и охранке история с Азефом вышла боком. Только ленивый не обсуждал, кто из полицейских чиновников стоял за терактами. К тому же доверие к секретным агентам было подорвано. А уж потом случилось убийство Столыпина… Высшие чиновники стали относиться к Охранному отделению с откровенной опаской – а что еще они там мутят? Так что к Февральской революции русская политическая полиция пришла фактически в недееспособном состоянии…

Так закончилась вторая волна террора в России. В дальнейшем она придет с совершенно иной стороны…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.