Глава XII Искусство, письмо и другие знания

Глава XII

Искусство, письмо и другие знания

Архитектура и живопись

Хотя то, что нам известно о славянах языческого периода, ни в коей мере не свидетельствует о высокой ступени развития их художественного творчества, мы не можем все же полностью отрицать наличия у славян художественных устремлений и творчества в такой мере, как это охотно делают немецкие археологи.

Еще до того, как к славянам вместе с христианством проникли новые веяния и элементы позднеклассического, византийского и германского искусства, у них были области, где в результате связей с чужеземными странами древний примитивизм поднимался до художественного уровня. Русские славяне в X веке и поморско-полабские в XI и XII веках еще при полном господстве язычества создавали произведения, которые свидетельствуют о стремлении к художественной форме и красочности. Мы видим развитую церковную и дворцовую архитектуру, видим обильное применение резьбы и живописи для украшения здания снаружи и внутри, видим многочисленные произведения скульптуры, видим начало художественной металлургической индустрии. Несомненно также то, что и в домашнем производстве художественные устремления были определенно выражены в украшениях мебели, тканей и одежды. Древность и непосредственность моравско-словацких вышивок свидетельствуют о многовековой традиции, и их можно было бы возводить вплоть до языческих эпох, даже если бы о них не было прямых данных того времени[1456].

Однако верно и то, что пока нет доказательств существования своеобразного местного славянского искусства до появления чужеземных влияний. Нет доказательства существования и мелкой промышленности. Но нам неизвестны, во-первых, славянские находки до V века н. э., или, вернее сказать, мы не знаем точно, что следует относить к славянам, не знаем, например, имеем ли мы право считать славянскими погребения с трупосожжением, сопровождаемые изделиями римской индустрии I–IV веков, или волынские погребения со скифо-сарматскими вещами дохристианской эпохи, мы не знаем также, не являются ли все же отдельные варварские художественные изделия, найденные в этих погребениях, произведениями славянских мастеров. Во-вторых, как только началось художественное воздействие на славян Византии, Востока и Германии, мы видим столь быстрое восприятие его сначала в имитациях, а позднее в самостоятельном творчестве, что народу, способному на это, нельзя отказать в художественных качествах и стремлениях и в более древнюю эпоху.

Рамки настоящей книги не позволяют, конечно, проследить это быстрое художественное развитие славянства на западе и востоке, так как в этом труде рассматриваются события чисто исторического периода. Я хочу коснуться здесь лишь корней и начального этапа этого развития, поскольку они относятся именно ко времени перехода древней языческой культуры в новую, христианскую культуру и в новое, христианское искусство.

О древней славянский архитектуре нам известно очень мало. Я описывал подробно в главе V этой книги, как выглядел дом славянина, что известно о княжеских дворцах X и XI веков, затем в главе VI — как выглядели в тот же период языческие святилища, а также русские и поморские храмы. Если мы сейчас снова рассмотрим приведенный там материал с художественной точки зрения, то, бесспорно, увидим, что славяне строили в те времена архитектурные сооружения, отличавшиеся от простого типа сельского дома, который мог построить для себя каждый хозяин сам вместе со своей семьей и челядью. При сооружении храма или княжеского дворца в Щетине, Киеве, Ретре или Арконе проявились, несомненно, специальные навыки и выучка плотников и каменщиков, а также художников и резчиков по дереву, проявились там, несомненно, и более высокие познания в области архитектоники, например в сооружении многоэтажной башни (терема) киевского дворца X века[1457], нижняя часть которой была каменной, а верхние этажи — из дерева и кирпича, или в сооружении огромных центральных дворцовых сеней, называемых гридьница[1458], где князь пировал со своей дружиною и которые были красиво отделаны, с потолками на столбах, или в сооружении всевозможных переходов и галерей, которыми, по всей видимости, уже тогда были соединены отдельные части княжеского двора. Также щетинские дворцы с большими пиршественными и парадными комнатами, называемыми в источниках stupa, pirale[1459], являлись, вероятно, сложнейшими архитектурными творениями, и еще в большей степени таковыми были полабские и поморские храмы, в которых мы встречаем в XI и XII веках ряд художественных элементов[1460]. Эти храмы, даже построенные из бревен, имели вокруг себя галереи (например, в Арконе) и переднюю. Собственно святыня внутри дома, который был, по-видимому, простой конструкции, находилась на столбах с подвешенными портьерами (Аркона, Кореница), а все большие поверхности — как снаружи, так и внутри — были покрыты, насколько хватало места, пестрыми рисунками и резьбой, в некоторых местах более грубой работы, в других же — более тонкой. Саксон Грамматик называет украшения арконского храма[1461] «Opus elegantissimum». К этим плоскостным украшениям присоединялись местами и скульптурные, на что, несомненно, рассчитывал строитель при отделке храма снаружи и внутри. Так, например, храм в Ретре был украшен внутри рядом статуй, как и храм Триглава в Щетине[1462]. Об украшении стен дорогими тканями и пестрыми знаменами много говорить не приходится[1463]. Они усиливали повсюду впечатление богатства и красоты, с помощью которых внутренний и внешний вид храма должен был воздействовать на тех, кто с ужасом и покорностью приходил поклониться богу и испросить у него совета или помощи.

Храмы в Гоцкове были также «fana magni decoris et miri artificii», а в Коренице «fanorum aedificia ingenuae artis nitore visenda»[1464]. Красиво построена была одна контина (см. стр. 258) в Щетине и украшена так же, как храм Триглава[1465]. Наконец, даже небольшие дома имели в тот период архитектурное членение. Древним архитектурным приемом были крыша на столбах и сени в виде возвышенной галереи, о которых упоминается в Киевской летописи уже начиная с X века[1466]. Все это приемы, с помощью которых можно было и простой дом сделать более красивым.

Рис. 137. Тюрко-татарские каменные бабы 1, 2, 5 — Семиречье; 3 — Туркестан; 4 — Кобдо; 6 — Строжево, Кавказ; 7 — Верный; 8 — Бахмут; 9 — граница бывш. Херсонской и Екатеринославской губерний.

Сообщений о славянских художественных постройках в других местах нет. Правда, в болгарской Абобе недалеко от Шумны был найден царский дворец превосходной архитектуры IX и X веков, но это не славянская работа, а византийская и восточная. Проф. Б. Филов усматривает в нем даже прямые отзвуки сасанидской архитектуры[1467].

Приведенные выше сообщения, как бы они ни были малы, свидетельствуют все же о том, что славянские строители имели высокие стремления к членению, импозантности и эффектной отделке. Нужно, однако, добавить, что в отдельных строительных деталях они подражали чужеземным образцам, и весьма возможно, что внутренние и внешние украшения создавались по иноземным образцам. У нас есть, по крайней мере, сообщения о том, что славянские князья в IX и X веках приглашали сначала строителей и художников из других стран как для строительства княжеских дворцов и храмов, так и для их украшения[1468], и несомненно, что создаваемое этими чужеземными мастерами стало образцом для местных ремесленников. Впрочем, славянские мастера видели такие образцы на своей земле до IX века, так как еще в VII веке византийские строители построили в южной Венгрии дворец для аварского хакана[1469].

Тем не менее я не хотел бы выводить все художественные достижения славян этого периода лишь из чужеземных образцов. Этому нет доказательств, но нет также доказательств и существования местного славянского стиля в живописи и архитектуре. Миниатюры первых веков христианства, которые лучше всего могли бы показать, отражена ли в них какая-либо древняя традиция славянского искусства, до сих пор не проанализированы с этой стороны.

Что же касается живописи, то я обратил бы внимание на то, что в древнеславянском языке были свои термины для всех основных цветов: синъ, модръ, чръвленъ, белъ, бронъ, чрънъ, жлътъ, зеленъ[1470]. Вообще же мне кажется, что у славян уже с древних времен было собственное представление о многокрасочности и гармонии красок с основной краской — белой и дополняющей ее в зеленой природе — красной. Оно сохраняется на протяжении всей исторической эпохи.