1 марта 1917 г. Среда. Собственный Его Императорского Величества поезд
1 марта 1917 г. Среда. Собственный Его Императорского Величества поезд
Рано утром 1 марта 1917 г. собственный императорский поезд продолжал своё следование на станцию Бологое. Во время следования от Малой Вишеры до Пскова, по свидетельствам лиц свиты, Государь ни разу не выходил на станциях прогуляться по перрону и не отправил ни одного письма, ни одной телеграммы Императрице Александре Феодоровне. (Правда, новгородский краевед Л. Кириллов нашёл в какой-то газете за 1917 г. рассказ очевидца, что якобы Император Николай II в Старой Руссе выходил из вагона и молился в привокзальной часовне, но этот факт не подтверждается другими свидетельствами.)
Следует отметить, что и то и другое было совершенно необычно для царя. Как известно, Император Николай II очень любил пешие прогулки и всегда, когда была хоть малейшая возможность, их совершал. О том, что Государь ежедневно, иногда несколько раз в день, отправлял письма и телеграммы Императрице, говорить не приходится.
1 марта вокруг Императора Николая II образуется полная информационная блокада. Вплоть до 4 марта Россия ничего не будет знать о своём Государе, довольствуясь лишь слухами. 4 марта страна узнает об отречении царя от престола, и только 5 марта Государю позволят позвонить в Царское Село.
В 9 ч утра императорский поезд прибыл в Бологое, где он, по утверждению А. И. Спиридовича, «едва не попал в руки революционного правительства, о чём никто не подозревал». А. И. Спиридович уверяет, что «о прибытии Государя со станции кто-то дал знать в Петроград в министерство Бубликову». Бубликов запросил Родзянко, что делать с царским поездом, и Родзянко приказал поезд «задержать, Государю передать телеграмму от Родзянко с просьбой дать ему аудиенцию, приготовить для его поездки в Бологое поезд»{829}.
М. В. Родзянко в Бологое не поехал. Пока он готовился к поездке, императорский поезд вдруг отправился по Виндавской железной дороге через Дно на Псков. Принято считать, что инициатива этого отправления исходила от Государя. Но к тому времени маршрут императорских поездов контролировался уже новыми властями и осуществлялся перешедшим на их сторону железнодорожным начальством. А потому поезд сам отправиться на станцию Дно не мог.
Тем не менее это внезапное отправление императорских поездов вызвало крайнее беспокойство А. А. Бубликова и Ю. В. Ломоносова. Они потребовали от железнодорожников немедленно задержать литерные поезда любой ценой. В 11 ч утра Бубликов отправил начальнику Виндавской железной дороги телеграмму, в которой требовал «сделать физически невозможным движение каких бы то ни было поездов в направлении от Бологое в Дно. За неисполнение или недостаточно срочное исполнение настоящего предписания будете отвечать как за измену перед Отечеством»{830}.
Несмотря на эту грозную телеграмму, императорский поезд днём прошёл Старую Руссу, на вокзале которой, по свидетельству Д. Н. Дубенского, собралась огромная толпа, которая при виде поезда снимала шапки и кланялась{831}.
Эти свидетельства Д. Н. Дубенского не подкрепляются другими свидетельствами. А. А. Мордвинов пишет только, что «в Старой Руссе текла обычная мирная жизнь». В. Н. Воейков вообще ничего об этом не сообщает.
Кроме того, известно, что железнодорожная телеграфная связь была отключена и, по словам А. А. Мордвинова, «о непосредственном движении императорского поезда предупреждались только соседние станции». Откуда же на станции успела собраться «огромная толпа»?
В. Н. Воейков пишет, что в Старой Руссе ему «удалось по аппарату получить сведения, что генерал-адъютант Иванов только в это утро, то есть в среду, прошёл станцию Дно. Это известие, доложенное мною Государю, произвело на него неприятное впечатление; Его Величество спросил меня: „Отчего он так тихо едет?“ Тот же вопрос задавался и лицами свиты»{832}.
Однако «лица свиты» в своих воспоминаниях ни слова не пишут о своём беспокойстве в связи с рейдом генерала Н. И. Иванова. Наоборот, по сведениям А. А. Мордвинова днём 1 марта пришло «благоприятное известие, что генерал Иванов со своим эшелоном благополучно, без задержки проследовал через Дно и должен быть уже в Царском Селе»{833}.
В Старой Руссе, по словам А. А. Мордвинова, стало известно, что «мост по Виндавской дороге якобы испорчен или ненадёжен, и было решено двигаться на Псков».
Очевидно, что история про неисправный мост нужна была для того, чтобы объяснить следование императорских поездов не на Вырицу и Царское Село, а на Псков.
Когда собственный императорский поезд, повернутый изменившими железнодорожными служащими в сторону Пскова, утром 1 марта проследовал Старую Руссу, В. Н. Воейков послал шифрованную телеграмму генерал-адъютанту М. В. Алексееву. В ней дворцовый комендант просил наштаверха «распорядиться о беспрепятственном проезде»{834}.
Это обращение В. Н. Воейкова к генералу М. В. Алексееву весьма показательное. Вызывает недоумение, почему Воейков обратился не к главнокомандующему армиями Северного фронта генералу Н. В. Рузскому, что было бы логично, а к начальнику штаба Ставки? По имеющимся документам, официального ответа генерала Алексеева на эту телеграмму не было. Из разговора по прямому проводу между полковником А. А. Барминым и С. С. Карамышевым, состоявшегося 1 марта в 12 ч 10 мин, становится известным, что литерный «А» вышел из Старой Русы в 11 ч 45 мин в направлении на Псков. Поезд не имел официального наряда. Тем не менее в штаб Северного фронта поступило распоряжение обеспечивать поезду благополучное следование. А. А. Бармин предполагал, что «приказание, наверное, получено из поезда»{835}.
Точное время прибытия поезда на станцию Дно неизвестно. Лица свиты утверждали, что это было в 15 ч, В. Н. Воейков на допросе ЧСК — «в Дно мы приехали в 6 часов вечера»{836}.
Лица свиты пишут, что ничего особенного в Дно не произошло. «Станцию Дно мы прошли совершенно спокойно», — пишет Д. Н. Дубенский. А. А. Мордвинов вообще ничего об остановке в Дно не писал{837}.
Однако имеются сведения, позволяющие считать приезд в Дно литерных поездов совсем не «благополучным».
В книге псковского железнодорожника В. И. Миронова утверждается, что 1 марта 1917 г. на станции Дно императорский поезд был захвачен, а Император Николай II объявлен арестованным. В. И. Миронов в 1965 г. был председателем комиссии по созданию музея железнодорожного депо станции
Дно. По утверждению Миронова, главную роль в задержании императорского поезда сыграл начальник станции Дно И. И. Зубрилин. Именно Зубрилину поступила телеграмма от начальника Виндавской железной дороги Л. А. Гринчука-Лукашевича: «Вам на станцию Дно следует поезд с императором Николаем, необходимо его задержать, чтобы не пробрался на Северный фронт действующей армии, примите меры, загромоздите пути крушением вагонов другого поезда. Этого требует от вас революция»{838}.
Получив приказ от Гринчука-Лукашевича, Зубрилин вызвал инженера депо Н. Ф. Шуравского, и они стали планировать, как задержать поезд. По утверждению В. И. Миронова, Зубрилин составил подложную путевку и послал навстречу императорскому поезду товарняк. Затем Зубрилин с помощниками сел на паровоз и отправился со станции вдогонку, чтобы устроить крушение поезда для загромождения пути. Однако якобы жандармы остановили паровоз с Зубрилиным{839}.
Несмотря на то что сведения В. И. Миронова нуждаются в серьёзной проверке, его информация вполне похожа, за исключением некоторых деталей, на правду. Зубрилин пытался остановить литерный поезд возле станции Полонка. Станция Полонка находится примерно в 60 км от Дно. Если попытка остановить поезд была осуществлена в 13 часов, то с учётом того, что литерный поезд шёл медленнее, чем обычно, примерно со скоростью 80 км в час, а попытка крушения, конечно, заставила поезд остановиться и какое-то время находиться без движения, то его прибытие в Дно в 15 часов вполне укладывается в обозначенный временной отрезок.
Если исходить из приводимых в книге В. И. Миронова данных, то получается, что остановить поезд в Полонке злоумышленникам не удалось. В. И. Миронов приводит показания 20-х гг., сделанные неким чекистом Симоновым. Симонов утверждал, что императорский поезд был всё-таки задержан, но задержан в самом Дно. «1 марта 1917 года, — писал Симонов, — на станцию Дно прибыли представители ревкомов из Пскова и Великих Лук и наложили арест на царя Николая II и его свиту. Поздно вечером военному коменданту полковнику Фрейману с большим трудом удалось отправить арестованных в Псков, где последний царь из династии Романовых отрёкся от престола»{840}.
В этих показаниях особый интерес представляют сведения о неком военном коменданте — полковнике Фреймане, который, если верить чекисту Симонову, отправил арестованного Императора Николая II в Псков.
Полковник Фрейман, если он существовал в действительности, явно не был одним из посланников Бубликова, которые тоже участвовали в захвате поезда. Характерно, что Фрейману с трудом удалось отбить поезд от посланников Совета. Тем не менее он действовал тоже враждебно по отношению к императору. Отправляя царский поезд в Псков, Фрейман выполнял задание другой силы.
Не исключено, что при захвате поезда применялось огнестрельное оружие. Полковник Пронин вспоминал, что когда императора привезли 4 марта в Ставку в Могилёв, то он, Пронин, глядя на вагон, в трёх шагах от него находившийся, «был поражён большим на нем количеством каких-то царапин и изъянов. Покраска местами как бы потрескалась и большими слоями поотваливалась — „будто следы от попавших в него мелких осколков снарядов“, — мелькнула мысль»{841}.
События, происшедшие с императорскими поездами на пути Бологое — Псков, отражали борьбу, развернувшуюся между группой М. В. Родзянко и Ставкой, с одной стороны, и представителями Совета, с другой. Об этой борьбе мы уже говорили выше. Целью этой борьбы был контроль над литерными поездами и над Государем, а в конечном счёте — утверждение у власти одной из противоборствующих сторон.
В 15 ч 45 мин в императорский поезд пришла телеграмма от М. В. Родзянко, в которой он сообщал, что экстренным поездом выезжает «на ст. Дно для доклада Вам Государь о положении дела и необходимых мерах для спасения России. Убедительно прошу дождаться моего приезда, ибо дорога каждая минута. Председатель Государственной Думы Родзянко»{842}.
Любопытно, что Родзянко в своей телеграмме Государю подписывается как председатель уже фактически не существующей Государственной Думы, а не как председатель ВКГД, ставшего тогда уже фактическим революционным правительством.
Начиная со станции Дно, контроль над передвижением императорских поездов переходит к генералам верховного командования. Не случайно, В. Н. Воейков направил свою телеграмму генералу М. В. Алексееву, прося его обеспечить беспрепятственный проезд до Пскова. Однако эти генералы действовали не сами по себе, а в тесном единении с М. В. Родзянко.
На станции Дно со стороны Родзянко готовилась попытка заставить Императора либо отречься от престола, либо ввести Ответственное министерство. В связи с этим весьма любопытна телеграмма, отправленная генералом А. А. Брусиловым 1 марта в 19 часов на имя графа В. Б. Фредерикса для передачи Императору Николаю II. Брусилов посылал свою телеграмму в Дно, не зная ещё, что императорский поезд уже подошёл к Пскову. В своей телеграмме А. А. Брусилов писал: «По долгу чести и любви к Царю и Отечеству обращаюсь к Вашему Сиятельству с горячей просьбой доложить Государю Императору мой всеподданнейший доклад и прошение признать совершившийся факт и мирно и быстро закончить страшное положение дела. Россия ведёт грозную войну, от решения которой зависит участь и всего нашего Отечества и Царского Дома. Во время такой войны вести междоусобную брань совершенно немыслимо, и она означала бы безусловный проигрыш войны, к тому времени, когда вся обстановка складывается для нас благоприятно. Это угрожает безусловной катастрофой и во внутренних делах»{843}.
Какой «свершивший факт» просил царя признать Брусилов? Почему это решение должно было предотвратить «междоусобную брань»? Эти же аргументы мы будем слышать через сутки, когда генералы Ставки будут настаивать на даровании Ответственного министерства, а потом и на отречении Императора от престола. Поэтому можно быть уверенным, что в телеграмме Брусилова речь шла о том же, о чём будет настаивать перед Государем генерал Рузский 2 марта: об Ответственном министерстве или отречении. Из текста телеграммы Брусилова следует, что он знал о том, что должно было произойти на станции Дно, и думал, что то, что должно было произойти, — состоялось. Поэтому Брусилов убеждает Императора подчиниться обстоятельствам. В этом и весь смысл его телеграммы.
Предположение, что Император Николай II был лишён свободы на станции Дно, находит многочисленные подтверждения в высказываниях и воспоминаниях участников тех событий.
Генерал Спиридович вспоминал, что 1 марта в конце дня, он позвонил бывшему директору Департамента полиции, сенатору С. П. Белецкому, ожидавшего с минуты на минуту ареста. «Тоном убитого, совершенно расстроенного человека, видимо, от душивших его слёз, Белецкий сообщил, что он только что узнал, что в Думе решено добиваться отречения Государя. Всё кончено. Бедный Государь. Отречение уже только дело времени. Поезд Государя уже задержан»{844}.
Генерал К. И. Глобачёв вспоминает, что 1 марта он находился в Царском Селе. «Ожидавшийся из Могилёва царский поезд не прибыл. Распространился слух, что Государь арестован и в Царское не прибудет»{845}.
Полковник В. М. Пронин 1 марта вечером находился в Могилёве в Ставке: «В городе уже ходили разного рода тревожные версии и слухи об аресте Государя»{846}.
Княгиня Е. А. Нарышкина 1 марта записала в свой дневник: «Тревога невыразимая — где Государь? Говорят, его задержали в Бологом. От него нет никаких известий»{847}.
Княгиня О. В. Палей о событиях 1 марта писала: «В восемь утра за великим князем [Павлом Александровичем] прислали автомобиль — ехать на станцию встречать Государя. Тот должен был прибыть в восемь тридцать. Великий князь ожидал на вокзале, в Императорском павильоне. Спустя некоторое время он вернулся в крайней тревоге. Государь не приехал! На полпути из Могилёва в Царское революционеры во главе с Бубликовым остановили царский поезд и направили его в Псков»{848}.
Генерал А. И. Спиридович вспоминал, что 1 марта в Царском Селе все ожидали приезда Государя. «В 5 часов (вечера. — П. М.) пришла первая весть: поезд Государя задержан, Императора в Царское Село не пустят»{849}.
Императрица Александра Феодоровна писала супругу 1 марта, что произошла «величайшая низость и подлость, неслыханная в истории»; «они подло поймали тебя, как мышь в западню»{850}.
Но самыми выразительным является распоряжение М. В. Родзянко, данное им после своего отказа приехать на станцию Дно для свидания с Государем. «Императорский поезд, — указывал Родзянко Ломоносову, — назначьте, и пусть он идёт со всеми формальностями, присвоенными императорским поездам»{851}.
Совершенно ясно, что раз М. В. Родзянко давал разрешение на отправление литерного поезда, да ещё указывал на соблюдение необходимых формальностей, значит, именно от него, Родзянко, зависело, двинется царский поезд дальше или нет.
Вот почему, сведения о том, что Император якобы не дождался Родзянко в Дно, что он якобы ему передал, что будет ждать его в Пскове, являются дезинформацией. Это Родзянко приказал отправить литерные поезда из Дно в Псков, и это Родзянко сам отменил свой приезд к Императору.
В 19 ч 30 мин свитский поезд прибыл в Псков. Около 20 ч на запасном пути псковского вокзала мягко остановился собственный поезд Его Величества. Начался последний акт трагедии.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.