Цена сталинской эпохи
Цена сталинской эпохи
Может быть, главный вопрос, который возникает в связи с правлением Сталина, – во сколько жертв она обошлась народам СССР и оправданы ли были жертвы. Причем и сторонники, и противники Сталина сходятся на том, что основные потери были понесены в ходе Великой Отечественной войны. Сторонники Сталина стремятся это число занизить, а противники – завысить. Неудивительно также, что сам Сталин количество советских граждан, погибших в войну, всячески приуменьшал. Где же истина?
В интервью «Правде» по поводу фултонской речи Черчилля в марте 1946 года Сталин впервые козырнул величиной советских потерь как для оправдания советской политики в Восточной Европе, так и для унижения, как он думал, вчерашних союзников. Как смеете, мол, учить нас демократии, когда вы потеряли в минувшей войне жалкие сотни тысяч, тогда как мы – полновесные семь миллионов. Потом эту традицию восприняли все преемники Сталина, от Хрущева до Путина. Цифра при этом выросла сначала до 20, а затем до 27 млн человек, но все равно осталась достаточно далека от истинной, особенно в части потерь Красной Армии. Официальная цифра в 8 млн 668 тыс. погибших и умерших красноармейцев и командиров, обнародованная в 1993 году, также примерно втрое меньше истинной. В тех случаях, когда данные поддаются проверке, занижение получается приблизительно таким.
Кажущуюся солидной цифру в семь миллионов надо увеличить почти в шесть раз, чтобы получить истинную цифру погибших в войне советских граждан. Это показывает следующий расчет.
На наш взгляд, ключ к относительно достоверной оценке действительного числа советских военнослужащих дает опубликованная Д.А. Волкогоновым цифра безвозвратных потерь Красной Армии в 1942 году, почерпнутая из архива Министерства обороны. Эти потери составили 5 млн 888 тыс. человек. Безвозвратные потери включают в себя убитых и умерших от ран, болезней и несчастных случаев, а также попавших в плен. Д. Волкогонов также приводит помесячную разбивку безвозвратных потерь. Сравнение их с германскими данными о числе красноармейцев, попавших в плен в 1942 году, и с сведениями о помесячной динамике раненых на протяжении всей войны, приводимыми бывшим начальником Главного военно-санитарного управления РККА Е.И. Смирновым, доказывает, что и данные Д. Волкогонова существенно занижены. Например, он утверждает, что безвозвратные потери советских войск в мае 1942 года составили 422 тыс. и даже уменьшились по сравнению с апрелем, хотя в мае германские войска только в больших котлах под Харьковом и на Керченском полуострове пленили около 390 тыс. советских военнослужащих, тогда как число раненых в апреле и мае было практически одинаковым. Советские потери особенно плохо учитывались при окружении и отступлении, а также при быстром продвижении вперед. В то же время считается, что в ходе каждой войны между числом убитых и раненых существует определенная зависимость, близкая к прямо пропорциональной, а их соотношение между собой на протяжении данной войны обычно принимается за постоянную величину. Можно назвать близкое к действительности число убитых красноармейцев за всю войну, если определить тот месяц 1942 года, когда потери Красной Армии погибшими учитывались наиболее полно и когда она почти не имела потерь пленными. По ряду соображений в качестве такого месяца я выбрал ноябрь 1942 года и распространил полученное для него соотношение числа погибших и раненых на весь период войны. В результате я пришел к цифре в 22,9 млн убитых в бою и умерших от ран, болезней, несчастных случаев и расстрелянных по приговору трибуналов советских военнослужащих.
Красная Армия также понесла большие потери пленными. Только в 1941 году в немецкий плен попало 3,9 млн бойцов и командиров. Общее число пленных, по немецким данным, можно оценить в 6,3 млн человек, из которых около 4 млн человек погибло в плену. Германия не применяла к советским пленным Женевскую конвенцию об обращении с военнопленными. СССР эту конвенцию не подписал, но после начала войны заявил, что будет соблюдать основные ее положения, за исключением предоставления права на получение посылок и обмена именными списками военнопленных через Международный Красный Крест. Гитлер рассчитывал победить Советский Союз в ходе блицкрига и вынашивал планы широкой колонизации восточных земель. Поэтому он и его соратники по национал-социалистической партии были заинтересованы в сокращении численности советского населения, особенно славянского происхождения. Евреи же и цыгане подлежали поголовному истреблению. Пленных, захваченных на Востоке, плохо и мало кормили, держали под открытым небом без теплой одежды, расстреливали по малейшему поводу. Лучше обходились с коренным населением Прибалтики, Украины и Белоруссии. Тех, кто изъявлял желание служить в германской армии в качестве «добровольных помощников» в тыловых частях (их за войну набралось более 800 тыс.), а также в коллаборационистских военных формированиях и гражданской администрации, освобождали. С весны 1942 г., окончательно осознав затяжной характер войны на Востоке, германское руководство несколько улучшило положение военнопленных, которые были нужны как рабочая сила и для пополнения рядов коллаборационистов.
Общие потери Красной Армии погибшими с учетом умерших в плену мы определяем в 26,9 млн человек.
Я также попробовал проверить свою оценку в 26,9 млн погибших советских военнослужащих, сопоставляя данные переписей населения СССР 1939 и 1959 годов и пытаясь определить, насколько недоучет мужского населения был больше в 1939 году по сравнению с 1959 годом. Подробные материалы всех переписей СССР и России можно найти на сайте «Демоскоп. ру», так что при желании любой читатель легко может проверить мои расчеты.
Бросается в глаза, что в 1939 году, по данным переписи, женский перевес в 234 тыс. человек, или в 1,27 % от численности мужчин, возникает уже в возрастной категории 10–19 лет. Очевидно, что он никак не мог быть следствием Первой мировой или гражданской войны, так как самые старшие из этой когорты родились только в 1920 году. Между тем, в отсутствие войн или террора, затрагивающих преимущественно мужскую часть населения, мужской перевес, вызванный чисто биологическим фактором (на 106 мальчиков рождается только 100 девочек), сохраняется примерно до возраста 30 лет, когда он сменяется женским перевесом из-за того, что у женщин оказывается более низкая смертность. Также в возрастной когорте 20–29 лет мы наблюдаем женский перевес в 836 396 человек, или 5,56 % от численности мужчин. Здесь тоже не могло сказаться влияние Первой мировой и гражданской войн, а влияние репрессий 1937–1938 годов было минимальным. В когорте 30–39 лет женский перевес достиг 817 754 человек, или 6,62 % от численности мужчин. В этой когорте представлены рожденные в 1900–1909 годах, так что здесь не могло быть влияния на женский перевес Первой мировой войны, а влияние гражданской войны было минимальным. Наконец, в когорте 40–49 лет женский перевес достигает 1 216 863 человек, составляя 17,24 % от численности мужчин. Здесь уже ощутимо влияние Первой мировой и гражданской войн. Сравнение одних и тех же возрастов по переписям 1939 и 1959 годов мало что дает, поскольку в первом случае женский перевес во многом является следствием Первой мировой и гражданской войн, а во втором – Второй мировой войны. Поэтому мы используем данные переписи 1979 года, где на когорту 40–49 лет последствия Второй мировой войны уже не влияли. Здесь женский перевес составил 1 411 545 человек, или 8,25 % от численности мужчин. Этот показатель можно считать наиболее близким к показателю естественного женского перевеса в данной когорте, в отсутствие демографических катастроф. Женский же перевес в 1939 году в когортах 10–29 лет мы объясняем недоучетом мужского населения в этих возрастах переписью 1939 года. Мужчины, как известно, обладают большей социальной и территориальной мобильностью, по сравнению с женщинами, поэтому их сложнее учесть. Да и террор 37—38-го годов явно не способствовал тому, чтобы люди охотнее общались с представителями государства. К тому же перед переписью 1939 года был принят закон, угрожавший судебным преследованием тем, кто будет отказываться отвечать на вопросы переписи или сообщать о себе неверные сведения. Естественно, это только стимулировало многих людей уклоняться от встречи с переписчиками.
Отметим, что для когорты 10–19 лет в 1979 году существует мужской перевес в 968 277 человек, составляющий 4,33 % от численности мужчин, а для когорты 20–29 лет этот перевес равен 272 387, или 1,21 % от численности мужчин. Вероятно, такой же мужской перевес существовал бы в этих когортах и в 1939 году, если бы не было повышенного недоучета мужчин по сравнению с женщинами. Перепись 1979 года, вероятно, была самой точной в советской истории. В ней впервые женский перевес появился только в возрасте 30 лет. Перепись же 1959 года была существенно точнее переписи 1939 года, поскольку проводилась в период «оттепели», а не в разгар террора. Особенно точно были учтены когорты 30–69 лет, вынесшие основную тяжесть войны, значительно уменьшившиеся в численности и перешедшие в состав более пожилых и менее социально и территориально подвижных возрастных групп.
Недоучет мужского населения в когортах 10–49 лет в большинстве регионов СССР переписью 1939 года еще больше усиливался за счет того, что в ряде мусульманских регионов, а также в некоторых других регионах, где были сильны позиции традиционных религий и традиционного уклада жизни, в этих возрастах существовал значительный мужской перевес, обусловленный недоучетом женского населения. Женский перевес в этих регионах, как правило, начинается с возраста 50 лет. Это объясняется тем, что мусульмане, как и представители некоторых других традиционных обществ весьма неохотно показывают чужакам своих женщин, поэтому недоучет женщин переписями в мусульманских странах – обычное дело. По нашей оценке, общий мужской перевес в когортах 10–49 лет в 1939 году для мусульманских и некоторых других традиционных регионов составил 778 164 человек. В 1959 году он значительно уменьшился.
Всего в возрастных когортах 10–49 лет 1939 года, наиболее активно участвовавших в Великой Отечественной войне, недоучет мужчин составил 2 млн 940 тыс. человек. В этой оценке учтен мужской перевес, образовавшийся за счет репрессий 30-х годов. На территориях, присоединенных к СССР в 1939–1940 годах, недоучет мужчин мог составить порядка 389 тыс. Общую численность мужчин в возрасте 10–49 лет на территории СССР в границах на 22 июня 1941 года на начало 1939 года можно оценить в 63 млн 232,5 тыс. человек. В 1959 году численность мужского населения в возрасте от 30 до 69 лет, т. е. тех когорт, которые реально призывались в армию во время войны, составила 32 млн 857 854 человек. Чтобы определить, сколько мужчин могло погибнуть в годы войны в рядах Красной Армии, необходимо учесть изменение численности населения в результате послевоенного изменения границ и международных миграций, а также потери Красной Армии в боях на Халхин-Голе и в советско-финской войне и потери мужского населения призывных контингентов в Великой Отечественной войне за счет репрессий, голода и болезней как на оккупированной, так и на советской территории. Следует также учесть, что не менее 100 тыс. жертв в рядах Красной Армии могли составить женщины. Ведь их там служило около 1 млн человек. Кроме того, используя повозрастные коэффициенты смертности для 1938–1939 и для 1958–1959 годов, можно оценить, сколько мужчин в возрасте 10–49 лет до 1959 года должны были умереть естественной смертью, если исключить повышенную смертность от неестественных причин в период 1939–1959 годов. По нашей оценке, естественной смертью за этот период умерли примерно 3 млн 088,8 тыс. человек.
Учтя все эти факторы, число погибших в Красной Армии мужчин, которым в 1939 году было от 10 до 49 лет, мы оцениваем в 26 млн 062,1 тыс. человек. С учетом же потерь тех, кому в 1939 году было 50 и более лет, и потерь населения Тувы и Закарпатской Украины, число мужчин, погибших в Красной Армии, увеличится до 26,2 млн. Оставшиеся 0,6 млн мужчин, вероятнее всего, – это те мужчины, которые в 1939 году не были учтены в рамках скомпенсированного недоучета, когда недоучитывались как мужчины, так и женщины. Ведь во время переписи 1939 года наверняка было недоучтено и какое-то число женщин и такое же число мужчин, которых нельзя выявить, основываясь на данных о величине женского перевеса. Тогда общий скомпенсированный недоучет в возрасте 10–49 лет можно оценить в 1,2 млн человек, а суммарный недоучет в этих контингентах – в 4,8 млн человек. Недоучет в других возрастных группах наверняка был значительно меньше. Его можно оценить в 10 % от недоучета в когортах 10–49 лет, т. е. примерно в 0,5 млн человек. Тогда общий недоучет переписи 1939 года можно оценить в 5,3 млн человек, или в 3,1 %. Этот результат вполне укладывается в данные о предыдущей переписи, 1937 года, результаты которой были забракованы. Комиссия по проверке результатов переписи 1937 года под руководством Я. А. Яковлева оценивала размер недоучета от 4,8 до 8,1 млн человек, т. е. от 3 до 5 %.
Я также попробовал проверить цифру в 26,9 млн военнослужащих по материалам объединенного банка данных безвозвратных потерь советских вооруженных сил «Мемориал» (http://www.obd-memorial.ru/). Желающие смогут легко проверить мои расчеты. Я решил проверить долю числа умерших от ран в ОБД, так как именно этот вид потерь считается наиболее точно, и, скорее всего, здесь эта категория учтена почти целиком. По официальным данным, умерло от ран 1 млн 104 тыс. красноармейцев, что составляет 3,7 % от нашей оценки безвозвратных потерь в 29,7 млн человек, если включить в нее всех оставшихся в живых пленных и пропавших без вести. Поскольку на один запрос ОБД выдает ответ не более чем в 1000 персоналий, я постарался найти такие русскую, белорусскую, украинскую и мусульманскую фамилии, число носителей которых было бы меньше 1000, но больше 700. В результате поиск был произведен по фамилиям Петрищев (906 персоналий), Юшкевич (749), Иванчук (вместе с дублирующимися с ней фамилиями Иваньчук и Иванчуков) (898) и Нуралиев (Нуралеев) (947). В ходе исследования мы исключили все дубли, а также тех, кто в действительности не относился к погибшим или пропавшим без вести, например тех, кто был осужден трибуналом к различным срокам лагерного заключения. В результате число в 3500 персоналий, среди которых был 321 умерший от ран, сократилось до 2514, среди которых оказалось 132 умерших от ран, или 5,25 % (для Петрищевых этот показатель равен 4,7 %, для Юшкевичей – 6,0 %, для Иванчуков – 5,8 % и для Нуралиевых – 4,8 %). Доля дублей среди умерших от ран оказывается выше, чем доля дублей среди всех персоналий (соответственно 58,9 % и 28,2 %). Это означает, что среднестатистический умерший от ран дублировался в значительно большем числе донесений, чем среднестатистический погибший и пропавший без вести, так что у него было гораздо больше шансов попасть в ОБД «Мемориал». Результат в 5,25 % вполне подтверждает наши цифры в 26,9 млн погибших и в 29,7 млн всех погибших и пропавших без вести. Ведь заведомо известно, что значительная часть безвозвратных потерь до сих пор не попала в ОБД. Если наша оценка верна, то получается, что в ОБД сейчас находятся персоналии на 19,1 млн погибших и на примерно 2 млн оставшихся в живых пленных и окруженцев. За пределами ОБД «Мемориал», вероятно, остаются около 8,6 млн погибших и пропавших без вести, включая около 7,8 млн погибших и около 0,8 млн оставшихся пропавших без вести. Если же принять официальные цифры потерь в 8 млн 668,4 тыс. погибших красноармейцев и 2 млн 776 тыс. оставшихся в живых пропавших без вести, то доля умерших от ран в ОБД «Мемориал», даже при том совершенно невероятном предположении, что в базе данных содержатся персоналии всех погибших и пропавших без вести, должна была составить не менее 9,6 %. Если же были бы верны расчеты С.А. Ильенкова, оценивающего потери Красной Армии погибшими и умершими в 13 млн 850 тыс. человек, то доля умерших от ран должна была быть не менее 6,6 %. В реальности же этот показатель должен был быть на несколько процентов больше.
И.И. Ивлев, используя те же картотеки потерь рядового и офицерского состава, что и С.А. Ильенков, считает, что потери советских вооруженных сил убитыми и погибшими не могли быть меньше 15,5 млн человек, но они могли составлять и 16,5 млн и даже 20–21 млн человек. Последняя цифра получена следующим образом. Общее число извещений военкоматов о погибших и пропавших без вести, попавших в семьи Архангельской области, превышает 150 тыс. По оценке Ивлева, примерно 25 % этих извещений не попали в военкоматы. В то же время в военкоматах Российской Федерации насчитывается 12 400 900 извещений, в том числе 61 400 на погибших и пропавших без вести в пограничных войсках и 97 700 – во внутренних войсках НКВД СССР. Таким образом, 12 241 800 извещений поступили из частей НКО и НК ВМФ. Из этого числа, по оценке Ивлева, около 200 тыс. приходится на повторы, на лиц, оставшихся в живых, а также на лиц, служивших в гражданских ведомствах. За их вычетом получится не менее 12 041 800 уникальных извещений. Если пропорция извещений, не попавших в военкоматы, для всей России примерно та же, что была определена для Архангельской области, то общее число уникальных извещений в пределах Российской Федерации можно оценить не менее чем в 15 042 000. Чтобы оценить число уникальных извещений, которое должно находиться в остальных бывших союзных республиках, Ивлев предполагает, что доля погибших жителей России среди всех безвозвратных потерь Красной Армии и Флота примерно равна доле русских в безвозвратных потерях, приведенной в книгах группы Г.Ф. Кривошеева, – 72 %. Тогда на остальные республики приходится примерно 5 854 000 извещений, а общее их число в пределах СССР можно оценить в 20 905 900 человек. С учетом же потерь пограничных и внутренних войск НКВД общее число уникальных извещений, по мнению Ивлева, превышает 21 млн.
Однако нам представляется некорректным оценивать долю извещений, находящихся за пределами Российской Федерации, основываясь на оценке доли нерусского населения среди безвозвратных потерь. Во-первых, в России живут и жили не только русские. Во-вторых, русские жили не только в РСФСР, но и во всех остальных союзных республиках. В-третьих, у Кривошеева доля русских в числе погибших и умерших военнослужащих оценивается не в 72 %, а в 66,4 %, причем она взята не из документа о безвозвратных потерях, а рассчитана на основе данных о национальном составе в списочной численности Красной Армии в 1943–1945 годах. Если добавить сюда оценку потерь народностей, проживавших преимущественно в РСФСР в сегодняшних границах: татар, мордвинов, чувашей, башкир, удмуртов, марийцев, бурят, коми, народностей Дагестана, осетин, кабардинцев, карелов, финнов, балкарцев, чеченцев, ингушей и калмыков, то доля потерь Российской Федерации возрастет еще на 5,274 %. Не исключено, что Ивлев приплюсовал сюда и половину потерь евреев, – 0,822 %[1], тогда потери народов РСФСР возрастут до 72,5 %. Вероятно, округлив это число, Ивлев и получил 72 %. Поэтому, на наш взгляд, для оценки числа уникальных извещений за пределами РФ более правильно использовать данные о доле населения РСФСР в населении СССР на 1 января 1941 года. Она составляла 56,2 %, а за вычетом населения Крыма, переданного в 1954 году Украине, и с добавлением населения Карело-Финской ССР, включенной в 1956 г. в состав РСФСР, – 55,8 %[2]. Тогда общее число уникальных извещений можно оценить в 26,96 млн, с учетом извещений в пограничных и внутренних войсках – в 27,24 млн, а за вычетом тех, кто остался в эмиграции, – 26,99 млн..
Эта цифра практически совпадает с нашей оценкой потерь советских вооруженных сил погибшими и умершими в 26,9 млн человек.
Общие потери СССР в Великой Отечественной войне погибшими я оцениваю в 40,1—40,9 млн человек, принимая во внимание оценки численности населения на середину 1941 и на начало 1946 года, оценки естественного прироста населения и внешних миграций, в том числе в связи с изменением государственных границ за этот период. Потери гражданского населения, включая избыточную смертность, можно оценить, вычтя из общих потерь потери военнослужащих, в 13,2—14,0 млн человек. Эти потери, безусловно, являются наибольшими среди всех государств – участников Второй мировой войны и составляют не менее половины всех потерь в этой войне.
По официальным данным, приводимым авторами книги «Гриф секретности снят», всего в централизованном порядке, включая армию мирного времени, в советские вооруженные силы было мобилизовано в 1941–1945 годах 34 476,7 тыс. человек. Численность мобилизованных непосредственно в части советских граждан можно оценить следующим образом. Известно, что в РСФСР было централизованным образом призвано, с учетом служивших в армии до войны, 22,2 %, в Закавказье, республиках Средней Азии и Казахстане этот показатель превышал 18 %, тогда как в Белоруссии составил 11,7 %, а на Украине – 12,2 %. При этом авторы сборника «Гриф секретности снят», по всей видимости, соотносят число призванных с оценкой населения СССР по союзным республикам на начало 1940 года, сделанной ЦСУ СССР уже после войны. Согласно этой оценке, при общей численности населения СССР в 194 млн человек, 077 тыс. численность населения РСФСР составляла 110 млн 098 тыс. человек, Украины (с вероятным включением не входившей в нее в 1940 году Закарпатской области) – 41 млн 340 тыс., Белоруссии – 9 млн 046 тыс., а суммарная численность населения республик Закавказья, Средней Азии и Казахстана – 25 млн 260 тыс. человек. С учетом этого можно предположить, что число мобилизованных в РСФСР (очевидно, с включением в него населения образованной позднее в 1940 году Карело-Финской ССР, а также не входившей тогда в состав СССР Тувы, чье население составляло в 1944 году 95,4 тыс. человек) авторы «Гриф секретности снят» оценивают примерно в 24 млн 442 тыс. человек, на Украине – в 5 млн 044 тыс. человек, а с исключением Закарпатья, чье население составляло не менее 800 тыс. человек, – 4 млн 946 тыс. человек, в Белоруссии – в 1 млн 058 тыс. человек, а в Закавказье и Центральной Азии – в 4 млн 547 тыс. человек. В сумме это дает, с исключением Закарпатья и Тувы, – 34 млн 972 тыс. человек. По всей видимости, из числа мобилизованных авторы «Гриф секретности снят» исключили 500 тыс. человек, мобилизованных еще до начала войны, но будто бы не успевших прибыть в свои части (они в сборнике «Гриф секретности снят» числятся в составе гражданского населения). Тогда общее число мобилизованных составит 34 млн 472 тыс. человек, что практически совпадает с официальной цифрой в 34 млн 476 тыс. человек, приведенной в сборнике «Гриф секретности снят». Значит, эта цифра получена без учета централизованного призыва в Литве, Латвии, Эстонии и Молдавии. Вероятно, авторы сборника сочли, что централизованный призыв в этих республиках вообще не проводился, поскольку они были очень быстро захвачены врагом. Между тем, на практике централизованный призыв здесь проводился как в 1941 году, так и в 1944–1945 годах, после освобождения этих республик от германской и румынской оккупации.
Число мобилизованных непосредственно в части для Украины и Белоруссии можно оценить в процентах как разницу доли централизованно призванных по РСФСР и по этим республикам. Численность населения Украины на начало 1941 года составляла 41,4 млн человек. Долю мобилизованных непосредственно в части по этой республике можно оценить в 10 %, а в абсолютных цифрах – 4,14 млн человек. Численность населения Белоруссии в начале 1941 года составляла 10,4 млн человек, а доля мобилизованных непосредственно в части можно оценить в 10,5 % человек. В абсолютных числах численность призванных непосредственно в части с территории Белоруссии можно оценить в 1,09 млн человек.
Население трех республик Прибалтики на начало 1941 года составляло 6,1 млн человек. Если предположить, что доля призванных непосредственно в части там была такой же, как в соседней Белоруссии, то число таких призывников можно оценить в 640 тыс. человек. Численность населения Молдавии в начале 1941 года оценивалась в 2,5 млн человек. Если предположить, что доля призванных непосредственно в части там была примерно такой же, как в соседней Украине, то в абсолютных цифрах это составит около 250 тыс. человек. В Карело-Финской ССР, частично оккупированной Финляндией, при численности населения в 695 тыс. человек на начало 1941 года, непосредственно в части могло быть мобилизовано не более 70 тыс. человек.
Кроме того, призыв непосредственно в части осуществлялся в областях РСФСР, полностью или частично подвергшихся оккупации. Это (по состоянию на 22 июня 1941 года) – Краснодарский и Орджоникидзевский края, Воронежская, Калининская, Курская, Орловская, Ростовская, Смоленская, Сталинградская и Тульская области, а также Крымская АССР и Северо-Осетинская АССР. В других республиках Северного Кавказа, подвергшихся частичной оккупации, мобилизация непосредственно в части не проводилась, поскольку местное население считалось неблагонадежным. Кроме того, мы исключили из рассмотрения Мурманскую и Рязанскую области, где оккупирована была лишь очень незначительная часть территории (а в Рязанской области – еще и очень короткое время). Также из рассмотрения были исключены Москва и Московская область и Ленинград и Ленинградская область, где основная часть призванных помимо централизованного призыва приходилась на народное ополчение. В других областях РСФСР, а также в Белоруссии и на Украине ополченцы включены в общее число призванных непосредственно в части. На указанные 2 края, 8 областей и 2 автономии в 1940 году приходилось примерно 27,3 % всего населения РСФСР, которое к 1 января 1941 года насчитывало 111 млн 708,0 тыс. человек. Таким образом, численность населения указанных оккупированных краев и областей можно оценить в 30,5 млн человек. Если применить к этим областям украинский показатель призванных непосредственно в части в 10 % от численности населения, то общее число мобилизованных непосредственно в части и ополченцев в этих областях можно оценить в 3,05 млн человек.
Кроме того, в Москве и Московской области было мобилизовано в народное ополчение 270 тыс. человек, в Ленинграде и Ленинградской области в ополчение было призвано 590 тыс. человек. Общее же число ополченцев и призванных непосредственно в части можно оценить в 10,1 млн человек.
Если же считать общую долю всех мобилизованных в РСФСР с учетом ополченцев и мобилизованных непосредственно в части, то она составит примерно 24,9 %. Предположив, что в Белоруссии и на Украине суммарная доля всех призванных также близка к 24,9 %, получим число призванных непосредственно в части в Белоруссии в 1,39 млн человек, на Украине – в 5,26 млн человек, в Прибалтике – в 805 тыс. человек, в Молдавии – в 317 тыс. человек, в Карело-Финской ССР – в 92 тыс. человек. Общее число мобилизованных непосредственно в части и ополченцев составит примерно 11,8 млн человек. Учитывая, что ряд областей РСФСР и Карело-Финская ССР были оккупированы только частично и принимая во внимание, что в других республиках общий процент мобилизованных мог быть немного ниже, чем в РСФСР, можно предположить, что истинное число призванных непосредственно в части лежит между 10,1 и 11,8 млн человек.
К этому числу надо прибавить тех, кто был централизованно мобилизован в Литве, Латвии, Эстонии и Молдавии. Там, по всей вероятности, централизованная мобилизация была меньше, чем призыв непосредственно в части. Кроме того, в Эстонии и Латвии значительная часть населения служила в легионах СС, а в Молдавии – в румынской армии, и многие были убиты или ранены в их составе, что уменьшало призывной контингент. Поэтому мы оцениваем централизованный призыв в этих республиках в 5 % от численности населения. Его абсолютную величину можно оценить в 433 тыс. человек. Таким образом, общее число мобилизованных за пределами официальной цифры в 34 476,7 тыс. человек можно оценить в пределах от 10,5 до 12,2 млн человек. А с добавлением 500 тыс. призывников, будто бы не прибывших в свои части, общее число мобилизованных составит от 45,5 до 47,7 млн человек, из которых 35,4 млн человек были призваны в централизованном порядке. Если вычесть отсюда 3,6 млн человек, откомандированных для работы в промышленности и в формирования других ведомств (хотя это число представляется нам завышенным), чистый призыв составит от 41,9 до 43,1 млн человек, а в среднем около 42,5 млн человек. Это вполне соответствует нашей оценке в 26,9 млн погибших и умерших в 1941–1945 годах советских военнослужащих.
Конечно, точными цифрами о советских военных потерях Сталин в 1946 году не располагал. Все заинтересованные ведомства стремились всячески приуменьшить цифры советских военных потерь. Однако даже имевшиеся отрывочные сведения показывали, что истинные потери по крайней мере в несколько раз больше, чем 7 миллионов. И ни в одном из опубликованных к настоящему времени документов о потерях цифра в 7 миллионов не фигурирует. Скорее всего, Сталин ее просто выдумал. Дело в том, что цифра 7, наряду с цифрой 3, является наиболее адекватной человеческому мышлению. Недавно мне пришлось проводить опрос среди студентов-психологов на тему, какие числа, по их мнению, ближе всего человеку и любимы им. И подавляющее большинство опрошенных указали именно 3 и 7. 3 – это простейшее выражение асимметрии и связано с асимметрией функций головного мозга (об этой асимметрии пишет и Пелевин). Отсюда – Божественная Троица и иные троичные структуры в религиях и вообще во всех продуктах человеческого мышления. Если бы наше мышление не было асимметричным, человечество погибло бы, уподобившись буриданову ослу. А 7 дополняет в нашем сознании 3 до 10. «Семерка», как учил еще Пифагор, не имеет одного и того же родителя и не порождает других простых чисел и является символом порядка Солнца в Космосе (отсюда – неделя календаря, библейские семь дней творения, многочисленные примеры пословиц и иных фольклорных произведений с «семеркой» у всех народов мира: «Семеро одного не ждут»; «Семь раз отмерь, один раз отрежь» и т. п.). Возможно, число 7 в глубокой древности было осмыслено людьми как символ Космоса, поскольку именно такое число планет Солнечной системы они могли наблюдать на небе невооруженным глазом. Кроме того, число 7 следует непосредственно за числом 6, которое играет ключевую роль во всех лунно-солнечных календарях.
Если число 3 в человеческом сознании значит, в том числе, «много», то число 7 – «очень много». Вероятно, Сталин чувствовал, что 3 миллиона погибших будет слишком мало для западного общественного мнения, а вот 7 миллионов – в самый раз.
Германские вооруженные силы потеряли во Второй мировой войне около 4 миллионов человек, а гражданское население – 2,0–2,5 млн человек. Потери вермахта на Восточном фронте составили около 2,6 млн погибшими (в том числе около 0,45 млн умершими в плену). Это дает соотношение безвозвратных потерь Красной Армии (26,9 млн человек) и германских вооруженных сил на Востоке, близкое к 10,3:1.
Столь неблагоприятное для России (СССР) соотношение потерь в двух мировых войнах объяснялось прежде всего общей экономической и культурной отсталостью России по сравнению с Германией и с западными союзниками. Сталин не преодолел за 20 лет этой отсталости, но зато вполне остался в русле позднеимперской традиции, предпочитал побеждать не умением, а большой кровью, поскольку создание высокопрофессиональной армии рассматривалось им в качестве потенциальной угрозы режиму. России приходилось платить человеческими жизнями не за сталинский тоталитаризм сам по себе, а за стремление к сохранению и расширению империи.
Здесь сказалось то, что жизнь человека в советской системе ценилась очень дешево. Люди были не более чем расходным материалом для достижения амбициозных политических целей. Очень точно по этому поводу заметил писатель Юрий Трифонов, справедливо утверждавший, что «Сталин никогда и ни о чем не говорил искренне. Все его утверждения следовало понимать наоборот… Он говорил, что самый ценный капитал это люди – и ни в грош не ставил жизнь человека, давя людей миллионами, как это не удавалось ни одному правителю до него во всей мировой истории». Необходимо только отметить, что подавляющее большинство загубленных Сталиным миллионов жизней советских граждан пришлось на годы Великой Отечественной войны, и они стали не жертвами советских карательных органов, а погибли в бою вследствие применяемой в Красной Армии людоедской тактики заваливания противника трупами.
Яркие картины подобных атак красноармейцев сохранились как с советской, так и с немецкой стороны. Вот рассказ бывшего командира артиллерийского взвода связи лейтенанта Валентина Дятлова об одной атаке в Белоруссии в декабре 43-го (точно такие же атаки проводили и подчиненные Жукову фронты на Украине): «Мимо, по ходу сообщения прошла цепочка людей в гражданской одежде с огромными «сидорами» за спиной. «Славяне, кто вы, откуда?» – спросил я. «Мы с Орловщины, пополнение». – «Что за пополнение, когда в гражданском и без винтовок?». – «Да сказали, что получите в бою…» Эти черные извивающиеся и двигающиеся змейки были так нелепы, так неестественны на серо-белой земле! Черное на снегу – прекрасная мишень. И немец «поливал» эти цепи плотным свинцом. Ожили многие огневые точки. Со второй линии траншеи вели огонь крупнокалиберные пулеметы. Цепи залегли… Командирам все же удавалось несколько раз поднимать «черную» деревенскую пехоту. Но все напрасно. Огонь противника был настолько плотным, что, пробежав пару шагов, люди падали, как подкошенные».
Показательно, что для таких атак особенно активно использовались призывники с оккупированных территорий. Они считались неблагонадежными, и о сбережении их жизни совсем не заботились – НКВД после войны будет меньше работы. Об этом свидетельствует, например, письмо немецкого солдата с фронта летом 1943 года: «На вновь занимаемой территории Красная Армия призывала все население, мужчин и женщин. Сформированные из них трудовые батальоны используются для увеличения массы атакующих. Не имело значения, что эти призывники необучены, большинство из них без оружия, а многие – без сапог. Взятые нами пленные говорили, что безоружные рассчитывают взять оружие у павших. Эти невооруженные люди, вынужденные идти в атаку, подозревались в сотрудничестве с нами и платили буквально своими жизнями за это подозрение». Поражало немцев и то, что жертвы подобных бессмысленных и беспощадных атак покорно сносили свою судьбу, считая, что они совершили какие-то ошибки, за которые надо платить. Здесь проявилось коренное различие советского и западного, в том числе немецкого менталитета. Германских солдат практически невозможно было заставить участвовать в подобных атаках, а германским офицерам не приходило в голову отдавать приказы такого рода.
Гитлер мобилизовывал столько солдат, сколько он мог хорошо обучить и вооружить, а Сталин – столько, сколько мог мобилизовать, не заботясь об их обучении, а порой – и вооружении.
18 апреля 1943 года Ставкой Верховного Главнокомандования за подписью Сталина была издана директива «Об использовании гвардейских соединений в наступательных и оборонительных операциях». Там говорилось: «Ставка Верховного Главнокомандования приказывает гвардейские соединения (гв. стрелковые корпуса, гв. армии), состоящие из наиболее опытных и устойчивых войск, держать, как правило, в резерве или во втором эшелоне и использовать их в наступательной операции для прорыва на направлении главного удара и в оборонительной операции для контрудара.
В соответствии с этим необходимо постепенно и без ущерба для боевой готовности войск и прочности обороны занимаемых рубежей произвести во фронтах и армиях перегруппировку с тем, чтобы вывести гвардейские соединения в резерв или во второй эшелон.
Во время нахождения в резерве гвардейские соединения готовить, главным образом для наступления, для прорыва оборонительной полосы противника…
После прорыва оборонительной полосы противника, при наличии мощных вторых эшелонов, гвардейские соединения, участвовавшие в этом прорыве, выводить в резерв для отдыха и восстановления, не доводя их ни в коем случае до истощения.
Твердо провести в жизнь правило, чтобы все раненые гвардейцы после выздоровления возвращались в свою часть. Перегруппировку гвардейских соединений без ведома Ставки не производить.
Внешней выправкой, дисциплиной, быстротой и четкостью выполнения приказов, вниманием к бойцу добиться, чтобы гвардейские части являлись образцом и примером для всех остальных частей Красной Армии». На практике длительное нахождение во втором эшелоне, использование главным образом для развития прорыва, когда обычные дивизии уже «прогрызли» неприятельскую оборону, а также требование не допускать истощения гвардейских соединений и отводить их в тыл при первой возможности приводили к тому, что гвардейские части и соединения использовались даже менее интенсивно, чем остальные сухопутные войска, и несли меньшие или, в худшем случае, примерно такие же потери, как и остальные дивизии и бригады. Тем самым относительно большее бремя возлагалось на хуже подготовленные и экипированные части, что еще более ухудшало для советской стороны соотношение безвозвратных потерь. Что же касается немцев, то они, наоборот, порой держали элитные дивизии на фронте вплоть до полного истощения. Например, в дивизии СС «Рейх» в момент отвода ее с Восточного фронта в июне 1942 года насчитывалось лишь около 1 тыс. человек из 19 тыс., с которой она начала операцию «Барбаросса», а дивизия СС «Тотенкопф» за всю войну потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 60 тыс. человек, т. е. три полных личных состава.
К безвозвратным потерям в Великой Отечественной войне надо прибавить еще почти 200 тыс. красноармейцев, погибших в советско-финской войне 1939–1940 годов и в боях против японских войск в районе озера Хасан и на Халхин-Голе в 1938 и 1939 годах. Еще около 6 млн погибло в ходе связанного с коллективизацией голода 1932–1933 годов, и несколько сотен тысяч человек стали жертвами голода 1946–1947 годов. В период сталинского правления по политическим мотивам было расстреляно 786 тыс. человек, а с учетом умерших в тюрьмах и лагерях политзаключенных число погибших в результате политического террора наверняка превышает 1 млн человек.
Получается, что во времена Сталина население СССР потеряло погибшими и умершими в результате войн, политических репрессий и голода не менее 49 млн человек. Таких потерь оно не несло ни в одну другую эпоху, ни до 1917 года, ни после 1953 года. Такова была цена, которые народы вынуждены были заплатить за стремление Сталина к абсолютной власти. И сами по себе такие потери не могли быть оправданы никаким социальным или экономическим прогрессом. Но и прогресса-то никакого не было. Жить людям при Сталине было ничуть не лучше, а даже хуже, чем в дореволюционной России или в России нэповской. И в мировом масштабе наша страна за время правления Сталина и его наследников лишь отстала от ведущих государств мира. Сталину мы обязаны лишь невиданной милитаризацией экономики, последствия которой приходится расхлебывать до сих пор. А ведь сюда надо добавить и полную ликвидацию при Сталине негосударственной собственности, и практически полную ликвидацию политической жизни и независимой от государства общественной деятельности. Но милитаризация экономики, замечу, осуществленная Сталиным, не сделала ее независимой от внешних поставок в условиях военного времени. Сталин был эффективным менеджером только с точки зрения сохранения и расширения собственной власти. Жизнь народа при нем, если не брать узкий слой высшей номенклатуры, была далеко не сахар.
В ходе войны Советскому Союзу пришлось в решающей мере опереться на англо-американскую помощь, сначала в виде ленд-лиза, а позднее в виде Второго фронта. Неслучайно перелом в соотношении потерь, особенно пленными, в пользу Красной Армии произошел летом 1944 года, после высадки союзников в Нормандии, куда были отвлечены германские резервы. Кроме того, из США и Британской империи в годы войны поступило около половины или более всего потребленного в СССР авиационного бензина, взрывчатых веществ, алюминия, меди, а также почти все средства связи, львиная доля транспортных средств и продукции транспортного машиностроения. В результате затянувшейся на четыре года войны Сталин смог оккупировать только Восточную Европу. К концу Второй мировой войны стало очевидным отставание СССР как от главного противника – Германии, так и от тогдашних союзников и будущих потенциальных противников – США и Англии, по наиболее передовым видам вооружений и боевой техники: ядерное оружие, ракеты, реактивная авиация, новейшие типы подводных лодок и др. К тому же советские людские ресурсы были истощены. Все это исключало немедленное нападение на вчерашних союзников. Новая гонка вооружений потребовала привлечения колоссальных средств. Сталин и его преемники вынуждены были вместо желаемой гегемонии на континенте ввязаться в изнурительную «холодную войну» против всего Запада во главе с США, для ведения которой приходилось тратить на военные нужды около половины советского ВНП, который был вшестеро меньше американского. После того, как изобретение ядерного и термоядерного оружия и его накопление вместе со средствами доставки сделали бессмысленной войну как средство достижения решающих геополитических целей, судьба СССР в исторической перспективе была предрешена. Не осуществляя внешней экспансии, коммунистический режим долго существовать не мог. Расширять зону своего влияния мирными средствами он не мог, ибо его ВНП в начале 80-х годов был примерно в 6 раз меньше, чем США. Поэтому крах от непосильной гонки вооружений рано или поздно стал неизбежным. А основания этой безумной гонки были заложены Сталиным.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.