Избрание атаманом

Избрание атаманом

Как бы то ни было, в июле – октябре 1917 г. помимо политической борьбы Совет Союза казачьих войск продолжал вести большую работу по содействию казачьим войскам. Удалось добиться помощи войскам, пострадавшим от неурожая (Уральское, Астраханское, Уссурийское и Енисейское), голосования фронтовых казаков на выборах в Учредительное собрание по своим станицам, чтобы их голоса не пропали на фронте в массе регулярных войск, запрета использовать казачьи части на подавлениях без ведома Совета. Советом был выработан и принят устав объединенного казачьего банка, велась работа по совершенствованию сельского хозяйства в казачьих областях, Совет добивался помощи фронтовым казакам теплыми вещами (проект не реализован в связи с переворотом в Петрограде). В сентябре Совет организационно отказался от участия в Демократическом совещании и во Временном совете Российской республики – Предпарламенте. Дутов принимал участие в совещании, на котором были намечены члены комиссий Предпарламента, и был избран членом комиссии по обороне, но от участия в работе Предпарламента отказался, сославшись на перегруженность работой. В этот же период ему было поручено отправиться во Францию на ноябрьскую конференцию союзных держав³⁹⁶.

16 сентября в печати появилась программная статья Дутова «Позиция казачества», в которой он писал: «За последнее время как в печати, так и на митингах стали все громче раздаваться голоса, что казаки – контрреволюционеры, что они «нагаечники» и т. п. Немалым толчком к этому послужила декларация казачества, прочитанная на Московском Государственном Совещании генералом А.М. Калединым. Я не буду касаться этой декларации, скажу лишь несколько слов о казачестве с исторической точки зрения. Само возникновение казачества относится к тем моментам государственной жизни Руси, когда отдельные лица и целые общины не выдерживали тогдашнего полицейского гнета правителей русского народа и бежали на вольные степи и широкие реки. Что их связывало? – жажда свободы, устройство своей жизни по собственному желанию и выборное начало. Неужели эти вольные люди могли дать потомство «гасителей свободы»? Казаки не социалисты. Да, мы не социалисты современного типа, мы государственники-социалисты. Ведь теперь социализм сводится к тому, чтобы отнять у имущих землю и разделить поровну и таким образом создать класс мелких землесобственников, так называемых «мещан земли». Разве это социализм? Обратитесь к казакам. У нас земля принадлежит войску в целом, а не членам его – здесь именно чистый социализм, в государственном его значении. Казаки – не демократы. А кто же они? Где же принцип равенства проведен от начала и до конца, как не у казаков? Где нет сословных перегородок? У казаков. Казаки не революционеры. Верно то, что они не большевики. Стенька Разин, Емельян Пугачев, Булавинский бунт, Выселение Яицких казаков и проч. достаточно ясно говорят об участии казаков в борьбе за свободу, «за Землю и Волю». Да и теперь в великой революции 1917 года казаки Петрограда очень твердо заявили свои взгляды. Казаков упрекают в приверженности к монархии и корят тем, что бывшие цари милостивы были к казачеству. Да, милость эта очень ясно показывалась назначением атаманов казакам в лице Таубе, Граббе и друг[их] известных лиц. Ныне казачество имеет своих выборных атаманов. Монархи требовали от казачества колоссальных денежных затрат по отбыванию воинской повинности. Казаки должны были выходить «конно, людно и оружно», да еще за свой кошт – это ли не милость? У Оренбургцев – отнята Магнитная гора, у Енисейцев – земли, Уссурийцев – поселили на камнях и болотах, Терцам и Кубанцам наложили всякие запреты на нефть, Дону в свое время переселили столько крестьян, что задавили казачество. У Забайкальцев для поселенцев отобрали лишние куски земли, у Амурцев – тоже. Вот какие дары казачество получало от своих государей. Все военные законы о льготах и денежных пособиях, если касались казаков, то после долгих хлопот или с ограничениями, даже командный состав в большинстве был не казачий – ибо не доверяли. Вот как казаки были любимы. Нет, за такие вольности и права споров не будет. Пусть за старый строй идет кто-либо другой, а казачеству он достаточно известен, и любви к нему не было, да и никогда не будет. Если казаки не республиканцы чистой воды, тогда ищите в мире других таких. Казачество вольное, свободное, строго разумное, будет верно своим историческим традициям, и его с пути не собьешь»³⁹⁷.

По этой статье можно судить о политических взглядах Александра Ильича, сформировавшихся к моменту большевистского переворота. Кроме того, это позиция и ряда других предводителей казачества того времени. Сложно сказать, насколько искренне писал этот документ Дутов, но, тем не менее, именно такую точку зрения он декларировал. Даже если отбросить, вероятно, вынужденное расшаркивание перед Временным правительством после августовского конфликта, Дутов стоял на республиканских и демократических позициях.

Тогда же он был вызван в Оренбург на чрезвычайный Войсковой Круг. Круг стал сплошным триумфом Дутова, сумевшего в полной мере пожать плоды своей работы в Петрограде. На Круге было запрещено употребление слова «товарищ». Первое заседание 20 сентября было открыто приветственной речью первого выборного Войскового атамана генерал-майора Н.П. Мальцева, судя по всему не пользовавшегося авторитетом у казаков. Председателем Круга был избран А.И. Кривощеков. В первый же день была заслушана приветственная речь Дутова, а самого докладчика избрали почетным председателем Круга³⁹⁸. Дутов тогда заявил: «Приветствую Круг от имени заложников казачества в Петрограде: такими заложниками был весь состав совета союза казачьих войск с 27 августа по 3 сентября. Нас боялись выпустить из Петрограда, нам не давали билетов на трамвай, не доставляли телеграмм… «Позор!» – несется дружный крик с депутатских мест. – Ваш покорный слуга был вызван к министру-председателю, и там мне, чуть не под угрозой заключения в тюрьму, было предложено подписать бумагу, в которой Корнилов и Каледин назывались изменниками. Можете послать меня на виселицу, но такой бумаги я не подпишу… А вскоре меня призывает новый военный министр Верховский и просит подписать телеграмму на Дон о том, что Каледин не будет арестован, потому что заявлению Правительства об этом донцы не поверили… На чем было основано обвинение Каледина? Были двинуты на Дон казачьи части с фронта? Да, были, но части эти были двинуты по ордеру, подписанному еще в июле, для сформирования новой дивизии. Был занят казаками Донецкий каменноугольный бассейн? Да, был занят. Но занят по приказанию Временного Правительства, для восстановления порядка, нарушенного рабочими. Военный министр извинился за нанесенное казачеству оскорбление. Казаки получили право участвовать в деле Корнилова и Каледина в равном числе с неказаками. Нас спрашивают: с демократией ли Казаки? Нет, мы не с демократией, не с аристократией, не с тою или иною партией – мы, казаки, сами – единая партия. И мы с теми, кто любит родину. На московском совещании послы союзников заявили: союзники не бросят Россию до тех пор, пока казаки не бросят идею спасения родины. Пора, станичники, пора спасать родину, как спасали ее казаки 300 лет назад!»³⁹⁹ Последняя фраза приобрела явно не тот оттенок, который хотел ей придать Дутов, ведь казаки в Смуту XVII в. сыграли весьма неблаговидную роль (что во многом повторилось и в Гражданскую войну). Тем не менее выступление Дутова было восторженно встречено депутатами.

22 сентября Дутов и члены Совета Союза казачьих войск А.Ф. Пономарев и Н.С. Анисимов получили право решающего голоса на Круге. 23 сентября Дутов выступал перед депутатами Круга с докладом о политической позиции казачества, причем говорить ему пришлось почти в течение всего дня. По имеющимся сведениям, Дутов крайне негативно охарактеризовал обстановку в стране, казавшуюся ему хаотической⁴⁰⁰. По некоторым данным, будущий атаман заявил казачьим депутатам, что «нам нужно устроить свою казачью федеративную республику. Чтобы отстоять свои права в Учред[ительном] Собр[ании], нам нужно идти не с партиями, а с народностями, потому что мы – казаки – есть особая ветвь великорусского племени и должны считать себя особой нацией. Мы сначала казаки, а потом русские. Россия – больной разлагающийся организм, и из опасения заразы мы должны стремиться спасать свои животы. Наши леса, воды, недра и земли мы удержим за собой, а Россия, если она не одумается, пусть гибнет»⁴⁰¹. Сложно сказать, насколько достоверна эта цитата, указанная в явно враждебном Дутову документе, однако, если она соответствует действительности, Дутов предстает не только казачьим автономистом, но и едва ли не сепаратистом, однако в дальнейшем, видимо, в нем возобладал здравый государственнический подход к политике. Позицию Дутова можно понять – страна была ввергнута в анархию, и оздоровление государства после неудачи Корнилова становилось возможным лишь из регионов.

Удалось обнаружить сравнительно полный пересказ речи Дутова, который был сообщен по телеграфу в Петроград комиссаром Временного правительства подпоручиком 109-го пехотного запасного полка Н.В. Архангельским, докладывавшим по линии МВД обо всех действиях Александра Ильича. Вообще беспардонное вмешательство Архангельского в казачьи дела вызывало справедливое возмущение выборной казачьей администрации уже тогда⁴⁰². Тем не менее благодаря своеобразному доносу комиссара выступление Дутова сохранилось до наших дней. Эта речь и сегодня не может оставить равнодушным. Считаю целесообразным привести ее в полном объеме.

«Армии нет, армия проиграла в карты полтора миллиона рублей. Отдельные части продают пушки, пулеметы, во время обыска на Апраксином рынке найдено предметов военного обмундирования более, чем на целую армию. Под Ригой было постыдное бегство и дезертирство, хотя Войтинский⁴⁰³ сообщал, что войска отошли при полном порядке, но он же на докладе [в] политехникуме утверждал, что армии нет, что под Ригой было бегство. Военный министр Керенский [на] государственном совещании утверждал, что [в] армии много слов и два миллиона дезертиров. Солдаты насилуют женщин – сестер милосердия, раненых из женского батальона. Тарнополь нам стоил три с половиной миллиарда рублей, [ – ] всю вырученную сумму займа. Верховная власть не верит фронту, и поэтому Ставка переезжает [в] Калугу, чтобы не быть близко к фронту. Армия обменивает предметы снаряжения на хлеб, идет меновая торговля, мы возвращаемся [к] каменному веку, съеден впервые за все время войны неприкосновенный запас сухарей. Железные дороги: доходы миллиард 600 миллионов рублей, расход миллиард 800 миллионов рублей, между тем железнодорожники предъявили новые требования повышения заработной платы [на] три [с] половиной миллиарда рублей, откуда мы возьмем деньги, если весь бюджет равен 6 миллиардам. Починка старого паровоза обходится теперь гораздо дороже, чем покупка нового [в] Америке с доставкой его сюда. Раньше вырабатывалось 100 аэропланов [в] месяц, убывало 60, теперь 45, убывает 70, скоро мы останемся без аэропланов. Раньше вырабатывалась каждый месяц одна подводная лодка, теперь [за] шесть месяцев революции – одна канонерка, всюду взрывы пороховых складов, заводов. Финансы. Банки составляют синдикаты, мне известно, что 5 русских банков устроили синдикат [под] покровительством Дейтш банк. Врем[енное] правительство для поправления финансов предполагало продать недра Сибири. Иностранной политики нет, наши послы или не существуют, или отозваны, с Россией никто не считается. Внутренняя политика. Распоряжаются всем комитеты, которые стоят 120 миллионов рублей. Комиссары получают [в] 6 раз больше, чем представители старого правительства. Милиция обходится [в] несколько раз дороже протопоповских штатов. Казаки отдали все, что нужно было, так Кубань, Сибирь отдали весь хлеб. Всюду аграрные беспорядки, а власть организуется таким образом, что [в] Петрограде товарищем городского головы избран Луначарский, вы его знаете. Суда нет. Церкви нет. Священников не признают, но праздники празднуют. Рабочее движение. Всюду 8 часовой рабочий день, [о] котором [при] разрухе смешно говорить, рабочие получают 800–900 рублей, инженеры от 200–300 руб. Советы получили субсидии 28 миллионов, получат еще, между тем как относятся Советы [к] имуществу государства [и] нации, видно из доклада Родзянко, при перевозке из Таврического дворца Советы произвели полный разгром имущества, и из кабинета Родзянко неизвестно куда девались предметы исторической ценности, обо всем этом можно прочитать у известного литератора Кузьмина в его статье [о] большевиках. Власть себя проявила 21 апреля, 3–5 июля, 28 августа, при созыве Государ[ственного] совещания и Демократического. Корниловское движение. Когда Корнилов приехал [на] совещание [в] Зимний дворец и хотел представить совету министров свой доклад, то министр-председатель дернул его за руку и сказал, что в совете министров всего нельзя говорить. Меры, предлагаемые Корниловым, были следующие: 1. Милитаризация железных дорог [и] заводов 2. Дисциплина [в] армии, комитеты остаются [с] чисто хозяйственными функциями, роль комиссаров только передаточная, им никакой власти не должно быть предоставлено. Власть же комиссаров огромна, так, например, укажу на случай, когда комиссар приказал разбудить Корнилова [в] 3¹/₂ часа ночи, затем, чтобы узнать, поедет он [в] Петроград сегодня или нет. 3. Распространение смертной казни на тыл, но это требование не Корнилова, а всего фронта. 4. Назначение командного состава верхглавкомом⁴⁰⁴, так как иначе возможны случаи, как случай [с] Черемисовым, который обратился, как говорят, [в] совдеп, и его кандидатура была признана приемлемой⁴⁰⁵. При въезде [в] Петроград и выезде Корнилов принужден был принять меры предосторожности, по выходе [из] поезда, окруженный отрядом текинцев, ехал [в] Зимний дворец [в] сопровождении автомобилей [с] пулеметами. Во время московского совещания Корнилов был торжественно приветствуем [за] исключением малой кучки с.р. депутатов, которые [при] его появлении не встали. На Государственном совещании [во] фракцию казаков явились 2 юнкера [и] заявили, что их предупреждают о восстании Корнилова, просили совета, как им быть. 27/8 мы ничего не знали, 28/8 [в] 8 часов вечера [ко] мне обратился корреспондент [ «]Русского слова[»] и сообщил [о] восстании Корнилова. Был собран Совет, избрана делегация, [в] которую вошел и я. Мы отправились [к] министру [в] Зимний дворец, но правды у министра не узнали, а только услыхали: Смута, Смута. Тогда Совет Союза казачьих войск решил предъявить требование Врем[енному] правительству [о] посылке делегации [от] себя [к] Корнилову, делегация была разрешена, потом нет, 29/8 [в] Совет Союза явились 3 гонца от 1-й Донской дивизии, но при проверке оказались просто казаками 13-го Донского полка. Уходя от нас, один из них, Бутов, обратился ко мне: «Эх, войсковой старшина Дутов, плюньте вы на Врем[енное] правительство и поедемте к нам, на Дон». Эти 3 казака от нас пошли [к] Керенскому, и там им были произведены [в] прапорщики. 30 августа [в] кабинете Савинкова мы узнали [о] телеграфных переговорах прямым проводом Керенского с Корниловым. Львов [от] имени Временного правительства ездил [к] Корнилову [с] предложением организовать власть [на] 3 условиях, из которых одно – диктатура Корнилова – было им принято.

От Корнилова Львов [с] предложением диктатуры Корнилова обратился [к] Керенскому. Когда мы спросили, почему Львов ездил [к] Корнилову, ответа не получили. Войск [на] Петроград Корнилов не двигал. 3-й конный корпус было решено вызвать 23 августа при предполагаемом введении военного положения. Корнилов ставил условием введения военного положения [в] Петрограде, введение [в] Петроград преданных войск, на что Временное правительство согласилось, таким образом, движение войск со стороны Корнилова не есть желание создать политическую авантюру, а вопрос, выдвинутый самим правительством для каких-то целей. Филоненко⁴⁰⁶ заявил, что заговор был известен за месяц вперед, почему не были приняты меры, вообще [в] переговорах Керенского Корнилова все неясно. Алексеев принужден был принять пост начальника штаба только из боязни погибели России, так как верхоглавк⁴⁰⁷ назначен Керенский. Положение офицеров было такое тяжелое, что 50 процентов их подало отставку, когда отставка не принималась, они подавали новое прошение [с] добавлением слов: служить не могу, ибо я монархист. После увольнения Корнилова и объявления его действий мятежом Вр[еменное] прав[ительство] издает приказ, которым приказы Корнилова объявлялись действительными, подлежащими исполнению. Тут мы растерялись – то бунтовщиком, то приказы его должны исполняться. Когда Корнилов отказался сдать верховное командование, то Алексеев со слезами, на коленях просил Корнилова сдаться. Никаких стычек, расстрелов не было. Все это вздор. Казачество обещало Корнилову помощь. 30/8 получились известия [о] Каледине. Керенский призвал меня и заявил о восстании, сообщил, что с Дона получена телеграмма о Каледине, но такой телеграммы предъявлено не было. Мы фактически были заложниками [в] Петрограде. Министр-председатель требовал написать резолюцию об измене Корнилова [и] Каледина, я ответил, что сделать этого не могу, пока не получу разъяснений. Керенский стал говорить со мною на повышенном тоне, каковым со мной никто никогда не разговаривал, тогда я сказал[, что] я представитель всех казачьих войск и оскорблять себя не позволю, после этого я и президиум вышли и написали письмо к министру-председателю. Керенский заявил, что мы представляем голос только офицеров, тогда мы выбрали из Совета казаков, и с ними послали это письмо Керенскому. Керенский бегло просмотрел [и] сказал, что не примет этого письма, тогда делегация заявила, что она обязана исполнить приказ о вручении письма, тогда Керенский оставил письмо у себя. Круг Дону был не разрешен тогда, донцы заявили, что Врем[енное] правит[ельство] не имеет права не разрешать, на это правительство ответило, что оно было введено заблуждение. Как можно ввести правительство в заблуждение, ответа мы не получили. Совет Союза казачьих войск на Демократическое совещание приглашен не был, между тем Времен[ное] правительство заявило, что оно примет во внимание резолюцию Демократического совещания. Казаки признали совещание делом частным. Между тем Демократическое совещание подбиралось так, как нужно было господину Чхеидзе, совдепами была произведена анкета войскам, но наш Совет на нее не ответил, так как мы ничем не гарантированы, что сообщенные нам сведения не попадут руки немцев»⁴⁰⁸.

Это выступление демонстрирует нам совсем иного Дутова. Перед нами уже не безвольный и колеблющийся человек. Впервые Дутов заявил о себе как об активном стороннике Корнилова, что в тот период было в общем-то небезопасно. Кроме того, позиция Дутова явно не была вызвана текущей конъюнктурой, а отражает собственную точку зрения будущего оренбургского атамана. По сути, это его первое крупное политическое заявление.

Неудивительно, что эта проникновенная речь произвела в провинциальном Оренбурге впечатление разорвавшейся бомбы, вызвав огромный резонанс среди слушателей. 26 сентября Дутов ответил на возникшие в связи с этой речью вопросы. 27 сентября высокой оценки депутатов была удостоена работа Совета Союза казачьих войск во главе с Дутовым. Как отмечалось в резолюции Круга, «Совет Союза казачьих войск является единственным выразителем мнений тылового и фронтового казачества всех войск. Его работа в целях объединения войск, защиты их интересов и представительства воли казачества является крайне полезной и существование его необходимым. В целях более полной связи совета с казачьими областями и, особенно, с фронтовыми казачьими частями он должен быть в своем составе увеличен до необходимой нормы за счет строевых частей, представителей которых должно быть до 50 % всего состава; в совет должен войти один представитель от казаков-мусульман Оренбургского войска. Отмечая спокойную, выдержанную и плодотворную, вполне отвечающую⁴⁰⁹ переживаемому моменту работу совета, высоко держащего знамя казачества, Круг постановил: выразить всему составу его полное доверие и одобрение его деятельности в столь тяжелое для страны и казачества время»⁴¹⁰.

29 сентября Дутов сделал очередной доклад о приветствии им по поручению Круга мусульманского съезда, а 30 сентября был избран кандидатом в депутаты Учредительного собрания от Оренбургского казачьего войска, получив 128 голосов из 149 возможных (больше, чем другие кандидаты). Казачий список (список № 2 по Оренбургскому избирательному округу) кандидатов в Учредительное собрание включал 13 человек. Первым в списке значился сам Дутов (это было равносильно гарантированному избиранию, поскольку на территории Оренбургской губернии казачество было весьма мощной силой и даже в случае неудачи хотя бы один представитель войска наверняка бы прошел в Учредительное собрание), затем располагались кандидатуры председателя Войскового Круга и инспектора Троицкого высшего начального училища А.И. Кривощекова, учителя Троицкой гимназии В.А. Матушкина, члена Войскового правительства от мусульман Г.Г. Богданова, военного следователя Генштаба полковника А.И. Мякутина, члена Совета Союза казачьих войск войскового старшины Н.С. Анисимо– ва, атамана 1-го военного округа К.Л. Каргина, вахмистра станицы Угольной К.Ф. Фаддеева, казаков-мусульман Г.Ш. Суюндукова, У.А. Уразаева, атамана станицы Оренбургской полковника В.П. Чернова, члена Войскового правительства сотника М.П. Репникова и вахмистра Ю.И. Илишева (от казаков-мусульман). Войсковой Круг постановил переименовать Войсковую управу в Войсковое правительство, а окружные, станичные и поселковые управы – в правления.

Наконец 1 октября 1917 г. в результате тайного голосования Дутов был избран Войсковым атаманом Оренбургского казачьего войска и председателем Войскового правительства, набрав 111 голосов из 133 возможных. В своей первой после избрания речи Дутов, явно взволнованный моментом, сказал: «Дорогие станичники. Я глубоко тронут и взволнован честью, оказанной мне. Говорить ничего не могу, ибо я Кругу уже все сказал. Прошу верить, что по мере сил постараюсь оправдать оказанное мне доверие и высоко держать наше казачье знамя. Клянусь честью, что положу все, что есть: здоровье и силу, чтобы защищать нашу казачью волю-волюшку и не дать померкнуть нашей казачьей славе»⁴¹¹. Необходимо признать, что свою клятву Дутов сдержал.

На одном из заседаний у председательствовавшего А.И. Кривощекова внезапно вырвалась фраза: «Мы с кадетами не пойдем»⁴¹². По имеющимся сведениям (впрочем, исходящим от большевиков), Дутов тогда попытался его поправить, заявив, что Кривощеков – новичок и не то имел в виду⁴¹³. 2 октября полномочия Дутова были определены сроком на три года. Наконец, на следующий день оппонент Дутова есаул А.Г. Нагаев был исключен из казачьего сословия, а Круг завершил свою работу. Дутов мог торжествовать, однако осень 1917 г. была далеко не самым благоприятным временем для вождей казачества, ведь уже совсем скоро новоиспеченному атаману предстояло принять весьма непростые решения.

Представители других казачьих войск поспешили поздравить нового оренбургского атамана. С Дона пришла поздравительная телеграмма Каледина: «Лично от себя и от всего Донского войска сердечно поздравляю с избранием на почетный и трудный пост. Шлю привет Вам и Оренбургскому войску с пожеланием дружной и совместной работы на пользу войска и всего казачества. Каледин»⁴¹⁴. Делегат Донского войска при избрании Дутова атаманом сказал: «Донское войско хорошо знает А.И. Дутова. От имени войска я присоединяюсь к вам – ваш избранник является и нашим избранником…»⁴¹⁵ Приветствия также были получены от атамана и Войскового Круга Сибирского казачьего войска, командиров казачьих частей.

2 октября пополудни состоялась торжественная и красочная церемония вступления Дутова в должность. На Форштадтской площади были выстроены казачьи части, юнкера военного училища, кадеты, воспитанники института, два оркестра (войсковой и кадетский). Под звуки оркестра депутаты Войскового Круга выстроились перед знаменной избой. Затем сам Дутов, члены правительства и депутаты вошли в избу и вскоре вынесли из нее старинные войсковые знамена. Под звуки войскового марша начался парад – торжественная процессия двинулась к войсковому собору. Затем вновь у знаменной избы под грохот орудийного салюта председатель Круга зачитал торжественную грамоту:

«От Свободного Войскового Круга Оренбургского Казачьего Войска.

ГРАМОТА

Нашего Войска Войсковому Старшине Александру Ильичу Дутову. Первый свободный Войсковой Круг, созванный на началах всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, избрал тебя нашим Войсковым Атаманом на трехлетие и приказывает тебе, народному избраннику, править Войском, совместно с избранным нами Войсковым Правительством, на славу и процветание родного Оренбургского казачества и свободной Руси, в знак чего вручает тебе булаву – символ Атаманской власти»⁴¹⁶.

С обнаженной головой Дутов принял булаву из рук старого, седого казака, после чего площадь огласило троекратное «ура» в честь атамана, правительства и всего войска. Дутов провозгласил: «Кланяюсь Войсковому Кругу, кланяюсь в лице его всему родному войску. Клянусь охранять нашу вольную волюшку, ни в чем не расходясь в действиях своих с Войсковым Правительством»⁴¹⁷. После ответного «ура» была исполнена «Марсельеза», использовавшаяся в качестве государственного гимна России того времени. Дутов и члены правительства обошли ряды войск, затем атаману подали коня. Перед атаманом церемониальным маршем прошли кадеты и юнкера, местная команда, 13-й Оренбургский казачий и 1-й Оренбургский казачий запасный полки, артиллерийская батарея. В 14.40 церемония завершилась. После этого атаман отправился к правлению своей родной станицы Оренбургской, где ему были поднесены хлеб-соль, затем посетил правление 1-го военного округа и беседовал со стариками.

4 октября состоялось первое заседание нового состава Войскового правительства. Из десяти членов правительства трое имели университетское образование, двое окончили военные академии, еще четверо окончили военные училища, один имел среднее образование.

7 октября Дутов выехал в Петроград для передачи своей должности председателя Совета Союза казачьих войск и доклада Временному правительству о положении дел в войске. Вскоре в столице он был утвержден в атаманской должности (приказ Временного правительства армии и флоту о чинах военных от 18 октября 1917 г. – Дутов назначен «наказным атаманом») и произведен в полковники⁴¹⁸.

Октябрь 1917 г. – очередная веха стремительного взлета Дутова. К этому времени 38-летний Дутов сильно изменился: из заурядного штаб-офицера превратился в крупномасштабную фигуру, известную по всей России и популярную в казачестве, хотя и воспринимавшуюся последним неоднозначно. Он выработал в себе волю к борьбе, стал и более требователен к себе, и более амбициозен. Возможно, не последнюю роль в его взлете сыграло зародившееся в нем после академии чувство неудовлетворенности собой, желание перебороть допущенную в его отношении при старом режиме несправедливость. И если он к октябрю был уже весьма значительной фигурой даже для Петрограда, то в провинциальном Оренбурге масштаб личности Дутова представлялся много крупнее. К тому же он был единственным известным в стране оренбургским политиком. Итак, Дутов в 1917 г. – фигура, созданная революцией. Однако позднее, благодаря тому размаху, который приобретет его деятельность в период Гражданской войны, Дутов в общественном сознании и в анналах истории превратится в фигуру, созданную контрреволюцией.

Интересные, хотя и небесспорные рассуждения о стремительном карьерном возвышении Дутова привел в своих неопубликованных воспоминаниях С.А. Щепихин, который писал: «Когда обнаружились в Дутове ораторские таланты, которыми он увлек сначала Союз офицеров⁴¹⁹, затем Общеказачий союз, где был одно время даже председателем – не знаю. Затем Керенский (?!) его выдвинул в уполномоченные по Оренбургской губернии (фактический – губернатор), а затем выборный Атаман. Карьера, которую многие проделали во время Смутного времени. Оренбургское войско интеллигенцией бедно; еще менее среди этой последней – лицами, игравшими роль в революции. Дутов, поставленный случаем во главу крупной организации (общеказачий союз), очутился в том интеллигентном меньшинстве, которое и руководило съездом. Так как Керенский считался с казачеством, то, естественно, роль играли и руководители съезда. И так далее… О Дутове Атаман Каледин сказал: «Не находка для Оренбур[ж]цев этот Дутов»…»⁴²⁰ Отмечу, что в других источниках негативное или даже пренебрежительное отношение Каледина к Дутову подтверждения не находит, скорее наоборот, их совместная работа (в частности, в период московского Государственного совещания) была достаточно плодотворной. Безусловно, Каледин воспринимал Дутова как своего единомышленника. Кроме того, свидетельство Щепихина изобилует целым рядом неточностей, обилие которых связано с тем, что Щепихин не общался с Дутовым со времени окончания академии Генерального штаба (1908 г.) вплоть до лета 1918 г., соответственно, его характеристика жизни Дутова в этот период заслуживает куда меньше доверия, чем характеристики, которые относятся к периодам их совместной службы.

Более того, двуличие Щепихина особенно ярко просматривается при сравнении цитированных выше неопубликованных воспоминаний и его же опубликованной статьи «Под стягом Учредительного Собрания» в сборнике «Гражданская война на Волге в 1918 г.», выпущенном эсерами в Праге в 1930 г. В этой своей работе Щепихин восторженно писал: «…оренбургские казаки ко времени большевицкого переворота шли доверчиво за своим популярным атаманом (Александр Ильич Дутов), с успехом оспаривавшим власть войскового круга… Активная, энергичная личность, какой является атаман Дутов, не мирится с переменой центральной власти, и гражданская война загорается почти на другой же день после 25 октября. В то время как уполномоченные Временного Правительства по всей России, один за другим, без борьбы сдают свои позиции, Дутов первый и единственный пока бросает вызов Москве⁴²¹. И Москва, быстро оценив опасность, принимает ряд энергичных мер для подавления «мятежа»: эшелоны добровольцев с фронта гонятся спешно на Оренбург, поток агитаторов устремляется туда же, и в несколько недель с «дутовщиной» покончено. Дутов с горстью «мятежников» скрывается в глубь Тургайских степей, чтобы появиться снова на арене лишь после выступления чехов. Оренбургские казаки, оставшись без вождя, еще не вкусивши прелестей советского рая, вводят у себя советы, комбеды и сравниваются в правах с неказачьим, довольно многочисленным в их области, элементом. Дутов держался определенной политической линии. Он не мог примириться с властью советов, несущих диктатуру меньшинства, и не принимал Брест-Литовского мира, но он пренебрег медленным, но верным путем постепенной обработки общественного мнения казачьей массы и в результате остался один. Хуже того, и в дальнейшем события не научили его, а обстановка не дала времени и средств, чтобы вдохнуть бодрость в сопротивлении своим станичникам, – так до конца оренбуржцы и остались в разряде колеблющихся: успех окрылял их, неуспех охлаждал их энтузиазм. И в сущности, «дутовщина» не была так страшна, как старались изобразить ее большевицкие кликуши: без помощи извне, без чувства «локтя» соседа, оренбуржцы никогда не проявляли большой стойкости в борьбе»⁴²².

Попробуем разобраться, насколько достоверны суждения Щепихина, однако об этом ниже.

Р.Б. Гуль писал о Дутове: «Природный казак, полный, чуть сутулый, от контузии (когда отпускал бороду) с половиной седой бороды, офицер Генерального штаба⁴²³, Дутов выдвинулся в первые ряды казаков к моменту октябрьской революции. Будучи хорошим военным оратором, умея играть на казачьих струнах, уже на общеказачьем съезде в Петербурге Дутов привлек к себе вниманье, а к моменту октябрьского переворота стал выборным Оренбургским казачьим атаманом»⁴²⁴.

Сам Дутов писал в августе 1918 г. генерал-майору А.Н. Гришину-Алмазову: «…мне известно, будто бы я нахожусь под чьим-то влиянием. Я должен Вам доложить, что с тех пор, как я мог жить своим умом, я никогда ни с кем не был в таких близких отношениях, каковые налагали бы на меня некоторого рода обязательства. Я вышел на дорогу своим собственным трудом и всегда жил только своим умом. Даже семья моя никогда в доме не слышала ни одного служебного разговора: это мой принцип, которого я всегда держался и держусь»⁴²⁵.

В Петрограде Дутов 15 октября сдал должности члена комиссий при Временном правительстве и получил назначение главноуполномоченным Временного правительства по продовольствию по Оренбургскому казачьему войску, Оренбургской губернии и Тургайской области на правах министра. В этой должности он состоял до 1 января 1918 г.⁴²⁶

В сентябре 1917 г. Ленин вполне справедливо и с опаской писал о казачестве: «Что касается до казачества, то здесь мы имеем слой населения из богатых, мелких или средних землевладельцев (среднее землевладение около 50 десятин) одной из окраин России, сохранивших особенно много средневековых черт жизни, хозяйства, быта. Здесь можно усмотреть социально-экономическую основу для русской Вандеи»⁴²⁷. Именно Дутову, по свидетельству Генерального штаба генерал-майора И.Г. Акулинина, принадлежала идея проведения в Петрограде в воскресенье 22 октября 1917 г., в день Казанской Божьей Матери, общей демонстрации всех казачьих частей петроградского гарнизона и крестного хода к Казанскому собору. Ленин опасался, что эта демонстрация сорвет его планы захвата власти, однако Временное правительство само не позволило провести шествие⁴²⁸, испугавшись повторения августовских событий. Вместо крестного хода был проведен «День Петроградского Совета». Вождь большевиков по этому поводу писал 22–23 октября Я.М. Свердлову: «Отмена демонстрации казаков есть гигантская победа. Ура! Наступать (здесь и далее – стиль документа. – А. Г.) изо всех сил, и мы победим в несколько дней! Лучшие приветы! Ваш»⁴²⁹. Председателем Совета Союза казачьих войск после Дутова стал есаул А.И. Аникеев. С захватом власти большевиками Совет перестал играть сколько-нибудь значимую роль, а в начале декабря 1917 г. подвергся разгрому, дальнейшие судьбы большинства его членов, в том числе и самого Дутова, оказались трагическими.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.