Великие и тайные пьесы

Великие и тайные пьесы

В 1829 г. тринадцатилетняя Шарлотта делает такую запись в своем дневнике:

«Наши пьесы были созданы: “Молодые люди” – июнь 1826 г., “Наши сотоварищи” – июль 1827, “Островитяне” – декабрь 1827. Вот наши три великие пьесы, которые не держатся в тайне. Лучшие пьесы Эмили и мои были созданы 1 декабря 1827. Остальные в марте 1828-го. Лучшие пьесы – значит, тайные пьесы, они очень хорошие. Все наши пьесы очень странные»{ Здесь и далее цит. по: Спарк М. Эмили Бронте // Эти загадочные англичанки: Антология. М.: Рудомино, Текст, 2002.}.

Откуда появились эти «тайные» и «великие» пьесы? Из детской игры. И юная хронистка так рассказывает об этом: «“Пьеса молодых людей” возникла из деревянных солдатиков Брэнуэлла, “Наши сотоварищи” – из басен Эзопа, а “Островитяне” – из нескольких событий, которые произошли на самом деле. Я опишу происхождение наших пьес более ясно, если сумею. Сначала “Молодые люди”. В Лидсе папа купил Брэнуэллу деревянных солдатиков. Когда папа вернулся домой, была ночь и мы уже спали. И вот утром Брэнуэлл пришел к нам с ящиком солдатиков. Мы с Эмили спрыгнули с кровати, я схватила одного и воскликнула: “Это герцог Веллингтон! Он будет герцог!” Когда я сказала это, Эмили также взяла солдатика и сказала, пусть он будет ее; и Энн, когда спустилась, тоже сказала, что один пусть будет ее. Мой был самый красивенький, самый высокий, самый хороший. А солдатик Эмили был очень серьезный, и мы назвали его Серьеза. А у Энн он был какой-то маленький, как она сама, и мы дали ему имя Пажик. Брэнуэлл выбрал своего и назвал его Боунапарте. <…>

Пьеса “Островитяне” сложилась в декабре 1827 г. следующим образом. Однажды вечером в те дни, когда ледяная крупа и бурные туманы ноября сменяются метелями, мы все сидели вокруг теплого огня, пылавшего в кухонном очаге, как раз после завершения ссоры с Табби касательно желательности зажигания свечки, из каковой она вышла победительницей, так и не достав свечу. Наступила долгая пауза, которую в конце концов нарушил Брэнуэлл, лениво протянув: “Не знаю, чем заняться”. Эмили и Энн тут же повторили его слова.

Табби. Так шли бы вы спать.

Брэнуэлл. Что угодно, только не это.

Шарлотта. Табби, почему ты сегодня такая надутая? Ах! Что, если у нас у всех будет по своему острову?

Брэнуэлл. Тогда я выбираю остров Мэн.

Шарлотта. А я – остров Уайт.

Эмили. Мне подходит остров Арран.

Энн. А моим будет Гернси.

Тогда мы выбрали главных людей для наших островов. Брэнуэлл выбрал Джона Булля, Астли Купера и Ли Ханта; Эмили – Вальтера Скотта, мистера Локхарта, Джонни Локхарта; Энн – Майкла Сэдлера, лорда Бентинка, сэра Генри Холфорда. Я выбрала герцога Веллингтона и двух сыновей…»

Но скоро воображению детей становится тесно на маленьких островках, окружающих Британию, и вот уже на свет появляются целые островные государства, затерянные в океанских просторах. На обложке учебника географии Энн записывает названия этих новых островов и стран:

«Гаалдин, большой остров, недавно открытый в Южном Тихом океане.

Александрия, королевство на Гаалдине.

Алмедор, королевство на Гаалдине.

Элсраден, королевство на Гаалдине.

Ула, королевство на Гаалдине, управляемое четырьмя государями.

Зелона, королевство на Гаалдине.

Зедора, большая провинция на Гаалдине, управляемая вице-королем.

Гондал, большой остров в Северном Тихом океане.

Регина, столица Гондала».

Шарлотта пишет «историю Ангрии» в виде крошечных книжек, соответствующих по размерам деревянным солдатикам Брэнуэлла. Большинство этих игрушечных книг сохранилось до наших дней, но прочитать их можно только с помощью лупы.

Хроники Гондала, Гаалдина и королевства Ангрии занимают более ста плотно исписанных детской рукой тетрадей. В придуманных королевствах кипят страсти, только что отгремевшие в реальных странах – Франции и Англии. В Стеклянном городе идут пышные великосветские приемы, мятежники свергают тиранов, заговорщики прячутся в горных пещерах, а заточенные в темницу несчастные женщины оплакивают своих мужей и возлюбленных. Их голоса звучат и в стихах, которые писали Энн и Эмили.

От имени одной из своих героинь – Марии Сабии – Энн говорит:

Я в склепе. Жизни свет угас.

Месть, злоба, гнев – нет больше вас.

И нет любви, надежды нет,

Не для меня и мир сует.

…

Нет упований, все черно,

И мысли в тягость мне давно.

Зову я сон целебный: пусть

На краткий час забуду грусть.

…

О да, свободна я во сне.

Но чаще горе снится мне,

Кровь и вина и смерти зов,

Друзья под пыткой, смех врагов.

…

Но все-таки не так давно

Увидеть было мне дано,

Как черная исчезла тень.

Вернулось все. Чудесный день.

Сияет солнце в синеве.

Гуляет ветер по траве.

И вдруг ребенка вижу я.

С улыбкой смотрит на меня.

Мой сын! Не в силах слез сдержать

Спешу к груди его прижать.

Меня целует мальчик мой.

О, счастье! Он опять со мной.

Тут милый голос зазвучал,

Меня по имени назвал.

Передо мной – его отец!

Всем горестям настал конец.

С улыбкой что-то он сказал.

Какой восторг меня объял!

Но странно онемел язык,

Лишь вырвался невнятный крик.

Да будет проклят этот стон,

Прервавший вмиг небесный сон.

Кругом в отчаянье гляжу,

Но их нигде не нахожу.

Исчезли сын с отцом опять,

Одной мне жить и умирать!{ Бронте Э. Сочинения. М.: АСТ. С. 561–562.}

Данный текст является ознакомительным фрагментом.