Азиатский капитализм

Азиатский капитализм

Во второй половине XIX века в самодержавной России начинает развиваться капитализм. Но это был воровской, азиатский капитализм.

Когда Карамзина попросили дать короткое определение Российской империи, знаменитый писатель и историк определил страну одним словом: «Воруют».

После смерти Николая необъятная страна занимала последнее место среди европейских держав по количеству железнодорожных путей. Теперь начинается бурное железнодорожное строительство. И с самого-самого начала у изголовья рождающего русского капитализма стоят наши вечные азиатские спутники – бюрократия и ее законные дети – бесстыдное воровство и взятки.

Князь Владимир Мещерский вспоминал о тогдашнем железнодорожном строительстве:

«Эта железнодорожная вакханалия была курьезом… потому что главными воротилами являлись люди, про которых всякий спрашивал: что общего между ними и железными дорогами? И действительно, никто не мог понять, почему такие люди, как фон Мек, Дервиз, Губонин, Башмаков и проч. и проч., которые не имели… никаких инженерных знаний, брались за концессии, как ни в чем не бывало и в два-три года делались миллионерами… Я помню младшего брата Дервиза, моего товарища, Ивана бедным чинушкою в Сенате, а затем проходит несколько лет, и этот бедный чинушка меня принимает во всем блеске своего железнодорожного величия в роли кесаря Рязанской железной дороги… Ответ, как оказался, весьма простой: концессионеры прибегали к крупным взяткам… и эти-то взятки и были главною причиною крупных и баснословных нажив… этих монте-кристо железнодорожной вакханалии!». За взятки получали они концессии от Министерства путей сообщения.

Темными махинациями создаются небывалые состояния. Появляются богатейшие русские капиталисты – «новейшие господа» – как их называют. И поэт Некрасов писал:

…Грош у новейших господ

Выше стыда и закона;

Нынче тоскует лишь тот,

Кто не украл миллиона.

Бредит Америкой Русь,

К ней тяготея сердечно…

Шуйско-Ивановский гусь —

Американец?.. Конечно!

Что ни попало – тащат,

«Наш идеал, – говорят, —

Заатлантический брат:

Бог его – тоже ведь доллар!..»

Правда! Но разница в том:

Бог его – доллар, добытый трудом,

А не украденный доллар!

Русский капитализм укрепляет у русских демократов веру в необходимость избежать капиталистического пути. Презрение и ненависть к капитализму – основная черта молодой русской интеллигенции.

«Мы презирали грязь материальных похотей, банков, концессий, нам было душно в чаду акций, дивидендов, разных узаконенных мошенничеств…», – писал молодой современник. Русская мечта – это поделить по справедливости, то есть поровну. Русская ментальность – антикапиталистична.

«В России интересы распределения и уравнения всегда превалировали над интересами производства и творчества», – писал наш великий философ Бердяев.

Идея особого русского пути к благоденствию – пути в социализм – завладевает умами радикалов. И путь этот лежит через крестьянскую общину. (В русском селе не было частной собственности на землю – землей владело «общество», то есть все крестьяне села сообща.)

Надо было только разбудить неграмотного русского мужика. «Чтобы русский народ смог осознать свое рабство, отказался жить в этом рабстве и подготовился к осознанному восстанию против подобной жизни» (Петр Лавров).

Восставшие крестьяне с их «древним общинным инстинктом» и должны были повести Россию в социалистический рай.

Чтобы разбудить мужика, нужны были агитаторы – новые апостолы.

И со страниц герценовского «Колокола» зазвучал призыв: «В народ! К народу!»

Вчерашний царский полковник Петр Лавров писал: «Каждое удобство жизни, которым я пользуюсь… куплено кровью, страданиями и трудом миллионов… Каждый “развитой человек”, каждая “критически мыслящая личность” обязаны вернуть долг – заняться просвещением народа и разбудить народ…».

В это время русское правительство, обеспокоенное влиянием радикальных идей на русскую молодежь за границей, предписало всем учащимся на Западе – вернуться в Россию. Предписало на свою беду.

Опасный бумеранг, запущенный когда-то правительством на Запад, теперь возвращался обратно. Русская молодежь возвращалась на родину, подхватив эту невиданную доселе фантастическую идею – идти в народ. Чтобы слиться с народом и разбудить его.

Христианское начало – служение убогим и сирым, возвращение долга народу – пленило тогда молодых людей куда больше бакунинских и марксовых идей.

И из города в город, из уст в уста начинает передаваться удивительный призыв к молодым – ИДТИ В НАРОД.

Готовился небывалый в истории коллективный исход молодежи из городов в забитые темные русские деревни.

«Ничего подобного не было ни раньше, ни после… Казалось, тут действовало скорей какое-то откровение. Точно какой-то могучий клич, исходивший неизвестно откуда, пронесся по всей стране… И все, в ком была живая душа, отзывались и шли на этот клич, исполненные тоски и негодования на свою прошлую жизнь. Оставляли родной кров, богатство, почести, семью, отдавались движению с тем восторженным энтузиазмом, с той горячей верой, которая не знает препятствий, не меряет жертв и для которой страдания и гибель являются самым жгучим, непреодолимым стимулом к деятельности», – писал молодой дворянин Сергей Кравчинский. Окончивший знаменитое Михайловское артиллерийское училище (как и Бакунин), он послужил год офицером в провинции, вышел в отставку и сейчас один из первых «шел в народ».

«Прислушайтесь – со всех сторон огромной родины нашей, с Дона и Урала, с Волги и Днепра, растет клич: “В народ! К народу!”», – писал в восторге Герцен.

Третье отделение немедленно получило информацию о готовящемся странном движении.

Главноуправляющим Третьим отделением стал в это время генерал-адъютант Александр Потапов, вчерашний начальник штаба корпуса жандармов. Он был совершенно предан прогнанному Шувалову. Другими качествами Потапов похвастаться не мог, руководитель он был абсолютно ничтожный. (В иных властолюбивый Петр IV и не нуждался.) И Потапов совершенно растерялся, читая агентурные сведения. Вроде никакой организации нет… а между тем назревает что-то организованное и массовое. Вроде нужно арестовывать, но не очень понятно, кого арестовывать и за что. Нет явных зачинщиков, смутны цели, которые так трудно оказалось сформулировать агентам Третьего отделения.

Впрочем, у самих «народников» (так назовут участников этого небывалого похода в народ) цели были самые разные.