Глава четвертая КЛАССИЧЕСКИЙ ПЕРИОД (от греко-персидских войн до прихода к власти Александра Великого, 490–336)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава четвертая

КЛАССИЧЕСКИЙ ПЕРИОД

(от греко-персидских войн до прихода к власти Александра Великого, 490–336)

Экспедиция под командованием Датиса и Артаферна объединила существенные силы пехоты и кавалерии (возможно, 25 тысяч человек), которые были перевезены на военных кораблях по морю. Гиппий, бывший тиран Афин, сын Писистрата, сопровождал эту экспедицию с целью восстановить свою власть в Аттике с помощью персов. Он рассчитывал найти поддержку в народе среди тех, кто вспоминал о режиме писистратидов как о «золотом веке». По пути флот сжег остров Наксос, покорил Киклады, затем опустошил территорию Каристы на Эвбее, достиг Эретрии, которая после десятидневной осады была сдана в результате измены. Наконец войска высадились в Аттике, в Марафонской бухте, перед Эвбеей. Гиппий давал советы персам в этих операциях.

Афины перед лицом этой опасности отправили гонца в Спарту с просьбой о поддержке. Однако скрупулезные лакедемоняне не посмели отправиться в поход на новолуние, которое должно было наступить через шесть дней: когда же они прибыли, все было кончено. На народном собрании афиняне приняли решение дать бой в открытом поле вместо того, чтобы дожидаться атаки на городские стены. Один из десяти выбранных стратегов, Мильтиад, уже имевший дело с персами во время колонизации Херсонеса Фракийского, настоял на этом решении. Он сыграл решающую роль на поле боя, уговорив полемарха Каллимаха, верховного главнокомандующего, попытать счастья в бою и не выжидать. На расвете сентябрьского дня 490 года удар был нанесен. Платея, верный союзник Афин, прислала подкрепление — тысячу воинов. Гоплиты беглым маршем атаковали персидскую пехоту, по численности в два раза превосходившую их силы, и после рукопашной схватки обратили ее в бегство. Вражеский флот встретил побежденных и поднял паруса. Каллимах и чуть менее 200 афинян пали на поле боя и были похоронены в братской могиле, которая до сих пор заметна на прибрежной равнине Марафона посреди оливковых деревьев. Персы потеряли почти 6500 человек. Мильтиад и стратеги вернули войско в Афины в тот же день и прибыли вовремя, чтобы предотвратить высадку врага в Фалере. Увидев, что берег защищен, Датис и Артаферн отказались идти дальше и вернулись в Азию, увозя с собой трофеи и пленников с Эвбеи и Киклад.

В глазах Дария операция была проведена с половинчатым успехом. Конечно, Афины избежали кары Великого Царя, но Эретрия, другой город, поддержавший ионийских повстанцев, был жестоко наказан. Пленные эретрийцы были доставлены в Ардерикку, севернее Суз, в Луристане, регионе, где велась добыча нефти. Спустя пятьдесят лет они продолжали говорить на своем языке и сохраняли обычаи — так свидетельствует посетивший их Геродот. Разграбление городов Эвбеи и Наксоса, огромное количество пленников — это, безусловно, позитивные результаты для персов, однако провал в Аттике запомнился им надолго. Афины ничего не теряли от своей выжидательной политики. Стало понятно, что для того, чтобы покорить Грецию, Великому Царю недостаточно десантного корпуса, поддерживаемого флотом. Дарий начал разрабатывать новый, более масштабный план вторжения, однако восстание в Египте затормозило его осуществление. В этот промежуток времени царь умер (486), и его преемник Ксеркс должен был сначала восстановить порядок в Египте, прежде чем предпринимать новую экспедицию в Европу.

То, что для персов было лишь небольшим поражением, в памяти греков осталось как победа, имевшая огромное значение. Впервые грозная персидская армия была разгромлена в открытом поле гоплитами. До этого она была непобедимой. Этот подвиг Афины совершили собственными силами: город Кекропа, гордившийся своими древними традициями и недавним успехом, отныне был окружен ореолом военной славы, которой не было даже после победы в Халкиде в 506 году. Наряду со Спартой, до сих пор бывшей непревзойденной в отношении войны, Афины заслужили авторитет, который подпитывал их зарождающиеся амбиции. Но прежде всего покушение Дария на Афины заставило греков перед лицом могущественной азиатской империи осознать, что такое греческая культура.

Речь шла не о жизни или независимости одного народа, но о будущем целой цивилизации. Какими бы ни были до этого заслуги Писистратидов перед Аттикой, присутствие Гиппия в персидской армии стало для них символом. В лице юной афинской демократии, выбравшей путь мужественного сопротивления иноземным захватчикам, весь греческий народ выражал свое нежелание оказаться в рабстве. Конечно, греки не раз завоевывали друг друга до и после этого. Но на сей раз речь шла не о рядовом конфликте, где «война — мать всего», как сказал Гераклит, и где сталкивались интересы отдельных людей. Скромная колониальная экспедиция Датиса и Артаферна представлялась грекам не просто попыткой установить иностранное господство в Греции, но угрозой укоренения политической философии крупных восточных государств, в основе которой лежала идея божественной власти суверена и где вместо граждан была безликая толпа, подавляющая личность. Такое будущее воины Марафона, или марафономахи, отказывались принять для себя, своих собратьев и своих потомков. В противовес Азии, чье могущество, богатство и величие были основаны на подчинении народа воле абсолютного монарха, они выдвинули идеал полиса, жители которого были свободными людьми. Когда ясным летним утром солдаты Мильтиада, вооруженные круглыми щитами и длинными копьями, двинулись против темной массы персов, выделявшейся на фоне блестящих морских волн, они боролись не только за самих себя, но за свое мировоззрение, которое впоследствии станет общим достоянием Запада.

* * *

Вторая греко-персидская война носила совершенно иной характер. Все знали о приготовлениях Ксеркса, начавшихся в 483 году: он не только собрал значительные силы на суше и на море, он также развернул впечатляющие общественные работы. Например, он создал канал вдоль перешейка Акта (полуостров горы Афон) на Халкидике, чтобы не обходить опасный мыс, где корабли Дария понесли большие потери десять лет назад, в 492 году, в ходе операции на северных берегах Эгейского моря. Было очевидно, что готовится новое вторжение и что целью Великого Царя является вся Греция.

В Афинах умер попавший в опалу после неудачной экспедиции на остров Парос Мильтиад. Наиболее авторитетный политический деятель, Фемистокл, видел угрозу и предусмотрел средства ее отражения. По его совету народ ассигновал чрезвычайные средства из Лаврийских рудников для строительства флота из двухсот триер. Спарта, благодаря своей прежней славе и поддержке союзников, стала во главе греческих городов, решивших сражаться за свою независимость. Внутренние войны были прекращены. Собравшиеся на Истме представители разных государств обсуждали свою стратегию и доверили верховное командование спартанским командирам. Аргос, Ахайя, Этолия и Крит сохранили нейтралитет. Гелон, тиран Сиракуз, отказался от участия, поскольку его не пожелали признать главой коалиции. Наконец соглашение между персидским царем и Карфагеном заставило отговорить сицилийского тирана от участия в далеком путешествии из-за пунической угрозы, которая могла возникнуть в любой момент.

Силы Ксеркса, собранные на северо-западе Малой Азии, начали переход через Геллеспонт в начале июня 480 года по понтонному мосту, который персы перебросили через пролив между Абидосом и Сестом под руководством греческого инженера Гарпала. Флот из 1200 кораблей прикрывал маневры на суше и снабжал провизией многотысячные войска. Все провинции огромной империи предоставили контингенты, о пестроте и живописности которых говорил Геродот. Морская армия состояла из финикийских, египетских и кипрских эскадр, к которым присоединились 300 греческих судов от ионийцев или островных владений царя. Через Фракию и ее греческие колонии, превращенные в сатрапии, затем через Македонию, связанную с монархией Ахеменидов, Ксеркс достигает окрестностей горы Олимп и вторгается в Фессалию, отбросив греков далеко на юг. Фессалийцы и беотийцы (кроме Платеи и Феспии) примкнули к Ксерксу. Первое столкновение на суше произошло при Фермопилах, между морем и Каллидромским хребтом, в месте, которое считалось непроходимым для целой армии. В самом начале августа 480 года персы захватили оборонные позиции греков, которые вражеская колонна обошла по горной дороге. Вовремя предупрежденные, греческие войска были отведены на Коринфский перешеек, а оставшиеся царь Леонид и его триста спартанцев вместе с несколькими беотийцами из Феспии боролись до последнего. Их жертва воодушевила всех эллинов и была воспета поэтом Симонидом в эпиграммах, выгравированных впоследствии на братской могиле этих храбрецов: «Странник! Скажи Спарте, что мы пали здесь, повинуясь ее законам».

В то же время греческий флот, собранный у мыса Артемисон, в северной части Эвбеи, впервые встретился с эскадрами Великого Царя, шедшими от города Ферм, места, где впоследствии будут построены Фессалоники. Хотя они попали в шторм, разбивший 400 кораблей о скалистый полуостров Магнесию, египетские и азиатские судна отлично показали себя в течение всего боя, длившегося с перерывами два дня. После поражения при Фермопилах греческий флот направился на юг и бросил якорь около острова Саламин, откуда он мог защищать линию укреплений на Истме.

Через Фокиду, которая была разрушена, и Беотию, которая стала союзником, персы пришли в Аттику. По совету оракула афиняне оставили город, чтобы спастись на кораблях, которые доставили их на Саламин и в Трезен. Слабый гарнизон, оставшийся в акрополе, храбро оборонялся до полного истребления. Афины были разграблены и сожжены. Таким образом, как того желал Дарий, Ксеркс отомстил за сожженные ионийцами храмы в Сардах.

Перед тем как напасть на оборонительные сооружения Истма, царь должен был разрушить греческий флот, собранный у Саламина. Посланцы сообщили ему о распрях и сомнениях в среде союзных греческих военачальников под предводительством спартанца Эврибиада. Афинянин Фемистокл считал, что необходимо дать бой без промедления в водах Саламина, где недостаток пространства помешал бы противнику развернуть все суда и воспользоваться численным превосходством. Он искусно маневрировал, чтобы отвергнуть предложение отступить к Истму. Предупрежденные персы выставили эскадру на западном входе в Элевсинскую бухту, через которую греки могли отступить. Бой теперь был неизбежен. Утром, ближе к концу сентября 480 года, флот Великого Царя с финикийскими судами во главе входит в пролив шириной не более одного километра между Саламином и берегами Аттики. Ксеркс установил свой трон на склонах Эгалеоса, чтобы наблюдать за победой своих эскадр. Греческие корабли были готовы к бою: согласно тактике Фемистокла, они использовали свои возможности маневрировать, чтобы протаранить вражеские суда, которым было тесно и которые начали друг другу мешать. Высадившиеся гоплиты, вооруженные лучше своих азиатских и египетских противников, одержали победу в боях на абордаж. Афиняне и эгинеты, два самых многочисленных контингента в греческом флоте, проявили в сражении свою сноровку и храбрость. После жестокого и беспорядочного боя, суда Великого Царя повернулись другим бортом и двинулись к Фалере, а греки до наступления ночи уничтожали вражеские корабли, которых они, как говорит Эсхил, били «как тунцов». Менее 400 греческих кораблей одолели флот, в три раза превосходивший их числом.

Ослабленный этими тяжелыми потерями персидский флот уже не был опасен. Армия же осталась цела. Однако Ксерксу довольно было увиденного, и время года было неблагоприятное. Он дал приказ отступать, отправив остатки флота к Геллеспонту, а сам двинулся вместе с армией по суше. Сорок пять мучительных дней заняло возвращение обратно в Азию. В Фессалии он оставил одного из своих генералов, Мардония, со значительными силами, который должен был перезимовать на месте, чтобы возобновить наступление весной.

В 479 году, как только наступило время жатвы, в начале июля, Мардоний вторгся в Аттику, жители которой вновь были эвакуированы на Саламин. Поняв, что объединенная греческая армия покинула Пелопоннес, он возвратился в Беотию, оставляя после себя разрушенный город и опустошенные деревни. Он поджидал греков на проходах через Киферон, близ реки Асоп. Его войска были многочисленны и отлично обучены: к персидской и азиатской пехоте присоединились беотийские и фокейские гоплиты; особенно опасной была кавалерия, усиленная эскадронами Фессалии, Беотии и Македонии. Греческая армия под командованием спартанца Павсания, племянника Леонида, насчитывала около 40 000 гоплитов, среди которых было 10 000 спартанцев и 8000 афинян, не считая легковооруженных воинов. Они пересекли Киферон и заняли позиции у подножия горы, перед персами, возле города Платеи. Противники наблюдали друг за другом в течение трех недель. Все это время греки подвергались беспрестанным налетам вражеской кавалерии. Приказ об отступлении, отданный Павсанием, но проигнорированный его подчиненными, побудил Мардония пересечь Асоп со своей пехотой и атаковать дезорганизованную греческую армию. Однако греки стойко выдержали нападение: лакедемоняне, в частности, показали себя достойными своей традиционной славы — они отразили наступление персов и стремительно атаковали врага, обратив его в беспорядочное бегство. Мардоний погиб на поле боя. Афиняне, левое крыло, повергли беотийцев в бегство. Варварский лагерь пал под ударами греков, которые перебили захватчиков. Остатки вражеской армии направились на север под защитой кавалерии. Фивы, после двадцатидневной осады, сдали персидских сторонников. Победители по праву могли праздновать свою победу, делая вотивные приношения в крупные храмы, например, известную змеиную колонну в Дельфах: на этот раз Греция была окончательно спасена.

Битва при Платеях, через год после Саламина, положила конец угрозе, которая в течение пятнадцати лет нависала над греческим миром: но она не положила конец греко-персидским войнам. В тот же день, когда Павсаний разбил армию Мардония на полях Беотии, греческий флот под руководством спартанца одержал другую крупную победу. Он перешел в наступление по призыву ионийцев, которые мечтали избавиться от гнета Ахеменидов. Персидский флот, отказавшийся принять бой, был вынесен к мысу Микале, на азиатском берегу перед Самосом, и его экипаж объединился с войсками региона для создания укрепленного лагеря. Греки высадились и взяли лагерь штурмом, в результате которого ионийские контингенты персидской армии перешли к противнику. Победа при Микале дала грекам превосходство на Эгейском море. Ионийцы почти отовсюду изгнали персидские гарнизоны и послов Великого Царя. Греческий же флот направился к Геллеспонту, чтобы разрушить понтонные мосты, построенные Ксерксом над проливом: но за них это уже сделал шторм. После этого флот вернулся в Грецию, но афинский контингент остался в Проливах и осаждал Сеет, который сдался зимой. Весной 478 года афинский стратег Ксантипп, отец Перикла, привез в Афины вместе с внушительной добычей канаты, связывавшие понтонные мосты Ксеркса. Эти трофеи, посвященные богам в крупных храмах, усилили престиж Афин. Отныне этот город взял в свои руки военно-политическую инициативу в операциях против Азии.

* * *

«С периода персидских войн до Пелопоннесской войны, — как говорит Фукидид, — лакедемоняне и афиняне боролись то между собой, то против своих же союзников, которые стремились избавиться от их власти, то заключали перемирие, не прекращая наращивать военную мощь, по возможности увеличивая боевой опыт». Для историка этот пятидесятилетний период, или Пентеконтаетия, — время назревания конфликта, который вылился в соперничество двух крупных греческих полисов. Спарта, чей авторитет доселе был неоспорим, с беспокойством наблюдала за ростом могущества Афин, которые стали весьма влиятельны на Пелопоннесе. Это восхождение было важным не только для Греции, но и для всей нашей цивилизации: ведь именно после того как Афины вышли на первые роли в политике, началось развитие в сфере литературы, искусства и мышления. Пятидесятилетие, с 480 по 430 год, известно как век Перикла — это период решительного взлета и ослепительного блеска греческой цивилизации.

С зимы 478–477 годов афиняне организовали вместе с ионийскими полисами Малой Азии и островами союз для ведения войны с персами. Их армия оставалась грозной, и постоянно существовала опасность контратаки. Города Малой Азии, Проливы и Эгейское море, которые были под прямой угрозой, требовали постоянной защиты со стороны моря. Одни лишь Афины могли это обеспечить: общность традиций между Аттикой и Ионией, несомненно, способствовала их объединению, однако в основе лежали более широкие интересы. Афины предоставили свой флот в распоряжение союза и взяли на себя командование объединенными силами. Города, не способные предоставить морские контингенты, оказывали ежегодную финансовую помощь, или трибут, размер которой был справедливо установлен и распределен Аристидом. Союзный фонд под руководством афинских казначеев находился под покровительством Аполлона в Делосском святилище, в сердце Кикладского архипелага, который был объектом всеобщего многовекового поклонения ионийцев. Успешные кампании под предводительством афинских военачальников обеспечили контроль над Проливами, изгнали персидские гарнизоны из Фракии, позволили основать афинские военные колоний (клерухии) в устье Стримона и на острове Скирос, пресекли попытку отделения на Наксосе. Наконец, в 467 году сын Мильтиада, Кимон, повел многочисленную эскадру навстречу персидскому флоту на южном берегу Малой Азии; в Памфилии, в устье реки Евримедонт. Он одержал двойную победу на море и на суше, оживившую в памяти битву при Микале. Безопасность греческих городов в Эгейском море отныне была упрочена.

Тем временем основные действующие лица второй грекоперсидской войны сошли со сцены при скандальных обстоятельствах. Павсаний, одержавший победу при Платее, проявил властолюбие, противоречащее традициям спартанского государства. Смещенный с командного поста, он вступил в тайные отношения с Великим Царем. Эти интриги вскоре обнаружились, и его бросили умирать голодной смертью в святилище, где он искал убежище. Фемистокл, подлинный победитель в Саламинском бою, также попал в немилость. Он еще раз помог своей родине, настояв, несмотря на противостояние Спарты, на необходимости строительства стен, разрушенных персами, и укрепления Пирея. Однако политические события отстранили его от афинского народа, он был подвергнут остракизму. Он оказался замешан в переговорах между Павсанием и персами и был изгнан послами Спарты и Афин. Он смог спастись, лишь перейдя под защиту Артаксеркса, сына Ксеркса, который благосклонно встретил его и дал ему земли в Анатолии, где он умер вскоре в 460 году.

Если Афины без Фемистокла нашли в лице Кимона способного правителя и вдохновили его на смелую политику, то Спарта испытывала серьезные осложнения. Она была вынуждена столкнуться с Аргосом, своим соседом и заклятым врагом. Затем неожиданно вспыхнуло восстание илотов, что повлекло за собой третью Мессенскую войну (469–460). Сильное землетрясение в 464 году практически полностью разрушило город: лишь благодаря энергии царя Архидама и традиционной спартанской дисциплине страну удалось спасти от полной катастрофы. Поэтому Спарта не смогла воспользоваться первыми помехами на пути Афин к гегемонии: когда в 465–464 годах остров Фасос у берегов Фраки и пожелал отделиться от афинского союза, он напрасно взывал к помощи Лакедемона; Кимон подавил мятеж после двухлетней осады. Кроме того, Спарта обратилась за поддержкой к Афинам, чтобы подавить восстание мессенцев. Кимон отправился вместе с экспедиционным корпусом, чтобы взять крепость на горе Итоме, где укрывались повстанцы. Лакедемоняне беззастенчиво отказались от помощи. Это был повод для открытого разрыва отношений между двумя государствами: вооруженная борьба сменила двадцатилетний период скрытой вражды.

Внутриполитическое развитие Афин подогревало враждебность Спарты. Кимон всегда испытывал глубокое расположение к консервативным традициям Лакедемона. Но несмотря на его победы, он был подвергнут остракизму в 461 году: он не смог помешать демократической партии, которую возглавляли Эфиальт и сын Ксантиппа, Перикл, провести реформы, ограничивающие функции совета Ареопага, состоящего из бывших архонтов, и оставляющие ему лишь ограниченные судебные функции в делах, связанных с убийством или святотатством. Совет пятисот и суд гелиэи, которые набирались по более демократическим принципам, унаследовали другие функции, до сих пор исполняемые Ареопагом. Хотя Эфиальт почти сразу после этого был убит, изменения были сохранены, о чем Эсхил упоминал в «Орестее» (458): «Откажись от анархии, как от деспотизма» («Эвмениды», 525–526). В то же время Афины развернули наступательные операции одновременно против персов, лакедемонян и их союзников. Расширяя оборонительные ресурсы, построив от города до Пирея сплошное укрепление в продолжение Длинных Стен, они отправили флот в помощь ливийскому правителю, который около Мемфиса пытался поднять Египет против Великого Царя. Эта экспедиция, начавшаяся весьма успешно, завершилась крахом в 454 году: почти все войска были уничтожены. В континентальной Греции Афины добились поддержки Мегары, которая до этого была союзником Спарты, вели войну с Коринфом и сломили могущество Эгины (457), обеспечив себе, таким образом, свободу действий в Сароническом заливе. В Танагре, в Беотии, они потерпели поражение в бою со спартанской армией (457), которая вернулась в Пелопоннес после своего успеха. Афиняне воспользовались этим, чтобы утвердить свою власть в центральной Греции. Затем военные действия на море под частичным командованием Перикла велись на берегах Пелопоннеса. В Западной Локриде, в городе Навпакте, афиняне создали надежный опорный пункт для защиты мессенцев, которые были сосланы спартанцами: теперь они могли контролировать Коринфский залив точно так же, как и Саронический.

Десятилетие с 460 по 450 год было очень важным для Афин: именно в это время Перикл, родившийся около 495 года в знатной семье, связанной с родом Алкмеонидов, стал главным вдохновителем афинской политики. Красивый, обаятельный, образованный, великолепный оратор, компетентный в военном деле, он пользовался абсолютным доверием демократов, которые считали его в политическом и финансовом отношении неподкупным и остались верны ему до конца, несмотря на нападки комических поэтов, расположенных к его противникам. Он вынашивал для своей родины далеко идущие планы огромного значения и не стеснялся использовать крайние меры для их достижения. Убежденный, что афинский народ обладает особенными способностями, он считал, что эти способности дают ему право на гегемонию и что он должен это право реализовать: это привело его к захватнической политике, к которой его сограждане быстро приспособились. Народ находил здесь свою выгоду, поскольку он становился не просто правящей верхушкой конфедерации, но центром целой империи, а финансовые ресурсы союза предоставляли ему денежную помощь: введение ежедневной оплаты для судей гелиэи, увеличение числа государственных служащих в метрополии и во внешнем мире, военные жалованья и пособия, за счет всего этого, по свидетельству Аристотеля, кормились более двадцати тысяч граждан. Если к этому прибавить престижное строительство, которое Перикл развернул в акрополе и которое обеспечивало работой сотни рабочих в течение более двадцати лет, мы увидим, насколько политика Перикла благоприятствовала материальным интересам народа, не говоря о том, какое удовлетворение она приносила народному самолюбию. В 454–453 годах союзная казна была перемещена из Делоса в Афины, перейдя, таким образом, из-под покровительства Аполлона к Афине. Эта мера была продиктована угрозой, которую создавал вокруг Киклад персидский флот из-за провала афинской операции в Египте, но по сути это был политический шаг, который означал полное господство Афин в политике союза. Союзные полисы фактически стали подданными, а союз превратился в империю.

Перикл с помощью Кимона, вернувшегося из ссылки, действовал решительно и энергично. Провал в Египте и захватнические устремления Афин заставили несколько союзных полисов перейти на сторону неприятеля, не без содействия персов. Чтобы развязать себе руки, Афины заключили перемирие со Спартой. Они стремились вернуть отделившиеся полисы под свое влияние. После восстановления своей власти они возобновили войну с персами: Кимон с эскадрой отправился искать сражение к Кипру. Одержав там победу в военных действиях, он скончался от болезни. В 449–448 годах начались переговоры, в результате которых был подписан так называемый Каллиев мир — по имени главы афинской делегации. Автономия греческих полисов Азии была обеспечена. Военные суда Великого Царя больше не могли появляться в Памфилии и Босфоре. Афины, со своей стороны, обязались не покушаться на территории Великого Царя. Установление мира обеспечило безопасность ионийцам, к чему стремился Делосский союз, и морская торговля вновь стала свободной.

Афины воспользовались этим, чтобы утвердить влияние на своих «союзников»: создаются все новые военные колонии (клерухии) на их территориях; Афины все чаще оказывают влияние на внутреннюю политику этих государств, поддерживая демократов; они вводят в оборот аттическую монету и систему мер и весов. Экономическое доминирование шло в ногу с политическим. Тем временем Спарта тоже не бездействовала на континенте. Она начала против фокейцев, афинских союзников, вторую священную войну, чтобы защитить автономию Дельф. Афины быстро дали отпор, однако они столкнулись с трудностями в Центральной Греции, где ряд беотийских городов встретил их враждебно. Один афинский корпус потерпел тяжелое поражение в 446 году при Коронее: и пришлось покинуть Беотию. В Мегаре, а затем на Эвбее поднялось восстание. Наконец, спартанская армия подошла к Элевсину. К счастью для Афин, командир этой армии не пошел в атаку, а, наоборот, отступил. Перикл воспользовался этим, чтобы жестоко наказать восставших эвбейцев. В 446–445 годах он заключил со Спартой перемирие на тридцать лет, благодаря которому установился баланс сил между афинской империей, потерявшей большинство своих союзников на континенте (кроме Платеи и Навпакта), но остававшейся хозяйкой на море, и Пелопонесским союзом под предводительством Спарты, который укрепило присоединение Мегары и Беотии. Обе стороны отказывались от операций против союзников друг друга, но могли действовать по своему усмотрению относительно нейтральных стран. Свобода морской торговли как на западе, так и на востоке была гарантирована.

Несмотря на неудачи в материковой Греции, Афины пребывали на вершине своего экономического и военного могущества. Воодушевленные Периклом, они передали часть фондов для строительства сооружений и статуй в акрополе: строительство Парфенона шло с 447 по 438 год, священное место оставалось объектом непрерывного строительства до 432 года. Одна статуя Афины Парфенос, созданная Фидием, стоила 700 талантов, что равнялось почти двукратному годовому налогу с союзников. В то же время Афины содержали свой флот, поддерживая 60 триер в состоянии боевой готовности в течение восьми месяцев в году. Эти силы позволяли им вторгаться в самые разные области. В 443 году именно афиняне основали в Фуриях, в южной Италии, недалеко от древнего Сибариса, колонию от разных греческих полисов: историк Геродот из Галикарнаса был одним из первых ее жителей. В 440–439 годах Перикл с трудом подавил восстания на Самосе и в Византии. Жестокость подавления самосцев ясно показала всем, что союз превратился в империю с тираническими требованиями. Таким образом, укрепив свой авторитет, Афины теперь могли направить экспедицию на Черное море к Синопу и Амису, где помимо прежних захватчиков поселились новые группы колонов. В 436 году в устье Стримона они основали крупную колонию Амфиполь, чтобы усилить свое влияние во Фракии и на Халкидике. Наконец, на западе Афины заключили союз с Акарнанией.

В этом регионе, как и на Халкидике, интересы Афин сталкиваются с интересами Коринфа, бывшего участником пелопонесского союза. Между Коринфом и его бывшей колонией Керкирой (Корфу) разворачивается конфликт; последняя обращается за помощью к Афинам: в морском сражении в 433 году в прибрежных водах Корфу жители Керкиры ждали подкрепления от Афин, чтобы смять коринфскую эскадру. Появился риск разрастания конфликта, и Перикл, осознававший это, считал его неизбежным. Таким образом, он бросил вызов Спарте. В 432 году он принял декрет, который закрывал торговцам из Мегары доступ к портам и рынкам Аттики и афинской империи: это повергло Мегару, предоставившую убежище беглым рабам из Афин, в экономический паралич. Тем временем в Потидею, крупнейший город на Халкидике, который был колонией Коринфа и сохранял тесный контакт со своей метрополией, была направлена афинская экспедиция. Вторжение в Корфу, осада Потидеи, «мегарский» декрет — такого Спарта стерпеть не могла. Заручившись поддержкой своих союзников, при подстрекательстве Коринфа, она предъявила Афинам ультиматум, требуя по крайней мере отмены декрета против Мегары. По совету Перикла афиняне отвергли это требование: это привело к разрыву и окончательной конфронтации между двумя враждующими полисами. Война, начавшаяся в 431 году, длилась двадцать семь лет и завершилась поражением Афин в 404 году.

* * *

С самого начала конфликта Перикл настоял на принятии дорогостоящей стратегии, которая единственная была способна дать Афинам серьезные шансы на победу. Он отлично осознавал слабость афинских войск перед силами Спарты и ее союзников в бою в открытом поле: ведь не только численное преимущество, но и знаменитая храбрость спартанских гоплитов заставляла их противников задуматься. Очевидно, лакедемоняне ждали столкновения, чтобы решить конфликт исходом одного-единственно-го сражения. Перикл принял решение отказаться от этого боя: население Аттики должно было укрыться за крепостными стенами города, оставив для вражеского вторжения деревни. Зато афиняне полностью использовали свое преимущество на море, не только чтобы поддерживать свободу торговли начиная с Пирея, но и чтобы давать отпор на берегах Пелопоннеса постоянным высадкам и налетам. Триста собственных триер, суда Хиоса, Лесбоса и Керкиры, качество экипажей, базы в Навпакте и Акарнании на западе, господство в Эгейском море, объем финансовых запасов, постоянно пополняемых за счет налогов, — вот преимущества Афин перед их врагом, не столь хорошо оснащенным на море и не столь богатым. Можно было ожидать, что Пелопонесский союз, истощенный беспощадной морской войной, закончит свое существование распадом и что Спарта, брошенная своими союзниками, признает свое поражение. Итак, речь шла об изнурительной войне, где Афины должны были показать твердость и моральную силу, позволяя захватчикам опустошить свои земли, но сохраняя веру в конечный исход войны. Периклу потребовался весь его авторитет, чтобы отстоять свои взгляды: половина населения Аттики — все крестьяне и горожане, имеющие сельские земли, — принесли в жертву свое имущество и образ жизни в пользу долгосрочной стратегии.

Первый период войны, длившийся десять лет (431–421), часто называют войной Архидама — по имени царя Спарты, который проводил первые операции и который, как и многие другие, погиб в 427 году. После налета Фив на Платеи, союзника Афин, спартанская армия вступила в Аттику и разорила равнину, тогда как афинский флот совершал рейд на пелопонесские берега. В следующем, 430 году лакедемоняне вновь вторглись в Аттику. Афины в это время страдали от неожиданно обрушившегося на них удара — эпидемии чумы. Сосредоточение всего населения в городской зоне, где деревенские жители размещались на пустырях в ужасных условиях без всякого соблюдения гигиены, способствовало эпидемии, которая продолжалась больше года и возобновилась в 427 году. Треть населения была истреблена болезнью. В этом ужасном испытании, описание которого оставил нам Фукидид, афиняне на время отвернулись от Перикла, но весной 429 года они вернули ему свое доверие, переизбрав его стратегом. Истощенный, этот великий человек умер осенью. Его гибель лишила Афины единственного политического деятеля, способного довести войну до конца. Кроме него, никто не имел ни подобного доверия, ни ясности ума.

Военные действия шли с переменным успехом. На Халкидике афиняне взяли Потидею (429) после двух лет дорого обошедшихся попыток. В прибрежных водах Навпакта стратег Формион в том же году одержал крупную победу над пелопоннесской эскадрой, во много раз более многочисленной: чтобы отпраздновать свою победу, афиняне построили портик в Дельфийском храме. Но они столкнулись с предательством Митилены — самого значительного полиса на Лесбосе, за что он поплатился разрушением. По предложению вождя демократов, Клеона, подстрекатели восстания подверглись массовой казни. В том же 427 году Платеи, осаждавшиеся в течение двух лет, сдались, а небольшой гарнизон платейцев и афинян был расстрелян. Война приняла жестокий и непримиримый характер.

В 425 году Афины, по счастливому стечению обстоятельств, оказались очень близки к победе. Они ввели несколько отрядов в Сицилию против Сиракуз и городов-союзников Спарты. Эскадра с подкреплением, направленная на запад, из-за плохой погоды была вынуждена стоять на рейде у Пилоса, на западном берегу Мессении. Афинский полководец Демосфен, отличившийся еще в Акарнании, принял решение остаться в Пилосе и укрепиться там с несколькими солдатами, чтобы оттуда контролировать всю Мессению, бывшую уязвимой частью территории спартанцев. Чтобы устранить эту угрозу, лакедемонянам необходимо было взять позиции афинян, сопротивлявшиеся их атакам: они занимают прибрежный остров Сфактерию, закрывающий рейд в Пилосе. В этот промежуток времени внезапно появляется афинская эскадра и блокирует на острове 400 занявших его спартанцев. Число собственно спартанцев в Лакедемонском полисе было таким ограниченным, что блокада 400 из них побудила Спарту просить мира на очень выгодных для Афин условиях. Но народное собрание в Афинах по наущению афинского демагога Клеона, склонного к крайним мерам, повело себя непримиримо и после оживленных дебатов приняло решение уничтожить осажденный на Сфактерии корпус. Под искусным руководством Демосфена афинские войска, во много раз численно превосходящие, разбили лакедемонских гоплитов: спустя двадцать дней Клеон привел в Афины 300 заключенных, среди которых 120 были спартанцами (425). Эта блестящая операция укрепила большинство населения в намерении бороться до победного конца, несмотря на горячие речи Аристофана в пользу мира.

Однако удача отвернулась от Афин. В 424 году афинская армия совершила вторжение в Беотию. В Делионе, недалеко от Танагры, они столкнулись с беотийцами и потерпели поражение в открытом поле: Афины совершили ошибку, не прислушавшись к советам, которые когда-то дал Перикл. С другой стороны, спартанский полководец Брасид отправился в северную Грецию и захватил Амфиполь, несмотря на усилия афинянина Фукидида, который руководил отрядом, размещенным на Фасосе; обвиненный в потере Амфиполя Фукидид был отправлен в ссылку, где посвятил свое свободное время написанию истории этой войны. Между тем Брасид одержал победу на Халкидике, лишив Афины нескольких союзников. Клеон взял на себя командование экспедицией по возвращению Амфиполя: летом 422 года он столкнулся с Брасидом у стен города. И сам он, и Брасид погибли в ходе операции. Одновременное исчезновение лучшего спартанского полководца и афинского военачальника, сторонника беспощадной войны, позволило двум государствам начать переговоры, которые в 421 году завершились так называемым Никиевым миром — по имени афинского политического деятеля, который в них участвовал. Этот мир, заключенный в результате истощения обеих сторон и основанный на взаимных уступках, не разрешал споров о превосходстве между Афинами и Спартой. Он не мог длиться долго.

С самого начала было понятно, что условия договора останутся прописанными лишь на бумаге: Афины, не вернув контроль над Амфиполем и Халкидикой, сохраняли позиции в Пилосе и на Кифере, откуда они могли угрожать Спарте. Сложная дипломатическая игра разворачивается между Спартой и Фивами, Афинами и Аргосом, игра, к которой присоединяется Элида и города Аркадии. Афинскую политику тянули в разные направления Никий, сторонник мира и согласия с Лакедемоном, Гипербол, последователь Клеона во главе демократической партии, и юный Алкивиад, обаятельный и бессовестный интриган, демократ по расчету, стремящийся к власти, ученик Сократа и племянник Перикла. Процедура остракизма, которая была применена в 417 году в последний раз против Гипербола, столкнула друг с другом Алкивиада и Никия, компаньонов и соперников одновременно. Годом раньше Спарта восстановила свой военный авторитет, разгромив в открытом поле близ Мантинеи аргосскую армию, укрепленную отрядами аркадийцев и небольшим афинским контингентом. Со своей стороны, Афины стремились усилить свой контроль над Эгейским морем. Остров Мелос, отказавшийся присоединиться к союзу, был взят силой, все взрослое мужское население было истреблено (416–415). Эта расправа вызвала всеобщее возмущение, но афинский народ, проигнорировав это, отправил экспедицию на Сицилию.

Уже долгое время на Сицилии Сиракузы были на первых ролях. В начале века смелая политика наследственных тиранов — Гелона, а затем его брата Гиерона — способствовала росту могущества и территориальных владений города. Их слава затмила славу других западных тиранов, таких как Ферон в Агригенте и Анаксилай в Регии. Они блестяще отстояли греческую культуру перед пуниками в одержанной Гелоном победе в Гимере (480) и перед этрусками — в выигранной Гиероном в 474 году морской битве при Кумах. В Олимпии были найдены многочисленные этрусские шлемы, переданные Гиероном в дар в честь победы. Даже после падения тирании, в 466 году, через год после смерти Гиерона, Сиракузы оставались самым могущественным полисом Сицилии. Верные своим истокам, они сохраняли хорошие отношения со своей метрополией, Коринфом, и с самого начала Пелопоннесской войны объединили для Коринфа и Спарты большинство греческих городов острова. Афины в 427–424 годах стремились поддержать Леонтини и Камарину, боровшихся против Сиракуз и их союзников с помощью Регия, однако это вмешательство не дало результатов. Теперь необходимо было воспользоваться передышкой на континенте, чтобы возобновить политику на западе. Поводом для этого стала просьба о помощи города Сегесты, союзника Афин, который находился в состоянии войны с Селинунтом, союзником Сиракуз. Всегда осторожный Никий отговаривал афинян от этого мероприятия. Алкивиад же был самым горячим его сторонником. Для народа, надеявшегося на материальные выгоды, этот поход обещал жалованье и трофеи. Совместное командование экспедицией, на которую были выделены значительные средства, было поручено Алкивиаду и Никию. На исходе весны 415 года начался поход.

Несколькими днями раньше осквернение святыни вызвало негодование афинян: колонны с головой Гермеса, установленные в знак народного почитания божества на улицах и на агоре при Писистратидах, были осквернены ночью неизвестными лицами. Поднялось всеобщее негодование, и под подозрение попал Алкивиад, поскольку его уже подозревали в осмеянии Элевсинских мистерий. Чтобы найти его, на Сицилию был отправлен корабль, однако он скрылся в Спарте. Там он в ярких красках описал намерения своей родины в отношении запада. Лакедемоняне, последовав его советам, отправили в Сиракузы спартанца Гилиппа, чтобы тот возглавил сопротивление вторжению, и решили возобновить военные действия в материковой Греции. Эти мероприятия увенчались успехом: после двух лет безрезультатных действий, несмотря на усилия лучшего афинского полководца Демосфена, экспедиционный корпус не смог захватить Сиракузы, но позже нападение на Сиракузы было отдано под искусное руководство Гилиппа, от которого они и пали летом 413 года. Никий и Демосфен были казнены победителями. Выжившие попали в плен и проданы в рабство, после чего они были отправлены на сиракузские каменоломни, или латомии.

Тем временем возобновилась война в материковой Греции. В том же 413 году лакедемоняне по совету Алкивиада вторгаются в Аттику и укрепляют крепость Декелию у подножия Парнаса, откуда они контролируют район Афин. Этот пункт, удерживаемый в течение всего года, позволил им отныне постоянно блокировать город с суши, не давая использовать земельные ресурсы деревни и, в особенности, закрывая доступ к лаврийским серебряным рудникам, откуда бежали работавшие там рабы. Сложный период 412–404 годов отмечен, с одной стороны, безнадежными попытками Афин избавиться от давления со стороны своих внешних врагов, а с другой стороны — многократными попытками реформировать политический режим, который считался причиной краха на Сицилии. Амбиции отдельных лиц играли немалую роль в военных действиях, зачастую решая их исход. Это была трагическая и беспощадная борьба, в которой каждый рисковал не просто своей головой, но и судьбой всей республики. Военные подвиги, дипломатические переговоры, подозрительные махинации авантюристов, народные движения, вызванные к жизни демагогами, интриги в тайных обществах, или гетериях, политические убийства, смертные приговоры, избиение пленников — вот что повсеместно видит историк в этот беспокойный период истории. Уникальные фигуры политических деятелей, бывших при этом и полководцами, знаменуют собой неожиданные повороты событий: сначала Алкивиад, затем афиняне Ферамен, представитель умеренного крыла, демократ Фрасибул и стратег Конон, спартанцы Лисандр, энергичный и талантливый полководец, хитрый и беспринципный переговорщик; персидские сатрапы Фарнабаз и Тиссаферн, младший сын Великого Царя Кир младший, организовавший поход десятитысячного войска. Отныне роль персов в развитии конфликта становится определяющей. Прошли те времена, когда греки объединялись против азиатской угрозы. Теперь они, напротив, начинают бороться за союз с Ахеменидами и их представителями в Анатолии: помимо военной помощи, им необходимо было золото царя, чтобы покрыть военные расходы и переманить наемных солдат из другого лагеря более высоким жалованьем. Этот фактор стал решающим для окончательной победы Спарты.