Глава 1 ЗЕМЛЯ И ЛЮДИ

Глава 1

ЗЕМЛЯ И ЛЮДИ

Понятие «Русская земля»

Обретение Киевом в конце 30-х — начале 40-х гг. X в. политической самостоятельности немедленно отразилось на содержании термина Русская земля. Теперь наряду с узким значением племенной области среднеднепровской руси она получила более широкое значение государственной территории. В последнем значении термин Русская земля охватывал всю Игореву державу, то есть значительную область Восточной Европы, населенную славяно-финно-балтскими племенами и подвластную киевским русам.

В середине X в. это широкое толкование использовалось главным образом на уровне межгосударственных отношений, обозначая суверенную территорию, на которую распространялась власть великого киевского князя. Для византийских дипломатов Русская земля в этом смысле была «Росией», «страной Росией», «Росийской землей» или, по терминологии Константина Багрянородного, «внешней Росией», в отличие от «внутренней Росии», таврической Руси[385]. Схожее значение имеет Русь в сообщении Ибрагима ибн Якуба (около 966 г.): «С Мешко [страной князя Мешко — Польшей] соседствует на востоке Русь», в латиноязычном документе Dagome iudex (около 991 г.): «Область Пруссов, как говорят, простирается вплоть до места, которое называется Руссией, а область Руссов простирается вплоть до Кракова», в известии Кведлинбургских анналов о смерти святого Бруно в 1009 г. от рук язычников «на пограничье Руссии и Литвы» и во многих других источниках того времени.

Но внутри страны под Русской землей все еще понимали собственно Среднее Поднепровье с неширокой полосой по правому берегу Днепра на юг от Киева, протянувшейся почти до самого черноморского побережья[386]. Эти древнейшие географические границы Русской земли в ее узком значении засвидетельствованы несколькими летописными статьями. В 1170 г. две половецких орды вторглись в пределы Киевского и Переяславского княжеств. Орду, которая шла к Киеву вдоль правого берега Днепра, по Русской земле, летописец называет русскими половцами, тогда как другая орда, двигавшаяся к Переяславлю по днепровскому левобережью, именуется у него половцами переяславскими. В 1193 г. в поход против половцев отправился сын киевского князя Рюрика Ростислав. Он перешел южную границу Киевского княжества — реку Рось — и углубился далеко в степь по правобережью Днепра. Все пройденное им степное пространство в летописи названо Русской землей. В то же время ступить из Киевской земли чуть дальше на север, на территорию Припятского бассейна, уже означало выйти из пределов Руси. В том же 1193 г. один князь, встревоженный тем, что киевский князь Рюрик Ростиславич чересчур долго задержался в городе Овруче (на реке Уже, притоке Припяти), укорил его: «Зачем ты покинул свою землю? Ступай в Русь и стереги ее»[387]. «Иде в Русь», — говорит Новгородская I летопись о новгородском архиепископе, когда тому случалось поехать в Киев. В таком узком смысле Русская земля соответствовала племенной территории «полянской руси», которая со второй трети IX в. совершала по Днепру военные походы и торговые поездки на Черное море.

Древнерусские люди зачастую вкладывали в понятие Русская земля, наряду с географическим и политическим, еще и этнографический смысл, подразумевая под ней саму русь, вооруженное скопище русских дружинников под началом русского князя. Именно такое значение придал Русской земле князь Святослав, когда перед битвой с греками обратился к своим воинам со словами: «Да не посрамим земле Руские, но ляжемы костью ту, мертвы бо сорома не имаеть; аще ли побегнем, то срам нам». Здесь Русская земля оказывается равнозначной «нам», то есть всему русскому войску, а отнюдь не территории Среднего Поднепровья, которую, кстати, и невозможно было посрамить, сражаясь с греками на Балканах. Точно так же, согласно тонкому наблюдению В.О. Ключевского, «певец „Слова о полку Игореве", памятника конца XII или самого начала XIII в., замечает: „О Русская земля! уже за шеломянем еси"; это выражение значит, что Русская земля зашла уже за ряды степных окопов, которые простирались по южным границам княжеств Черниговского и Переяславского. Под Русской землею певец „Слова" разумеет дружину, отправившуюся в поход на половцев с его героем, князем Игорем, следовательно, термин географический он понимал в смысле этнографическом»[388]. Система ориентации Средневековья строилась по принципу «от ближнего — к дальнему», «от своего — к чужому». На движение дружины Игоря к Дону автор Слова смотрел со стороны Руси, а не глазами самих русичей, углубившихся в степь. Поэтому и его горестное восклицание «О Русская земля! ты уже за холмом» относится к удаляющемуся русскому войску[389].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.