6. Фостат — Миср

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

6. Фостат — Миср

Фостат процветал и богател. Это вполне объяснимо.

В глазах всех честолюбивых завоевателей Египет, одна из богатейших провинций мусульманских империй, был ценнейшим трофеем, за который стоило сражаться. В Аравии и Ираке то и дело возникали новые халифаты, и каждая династия направляла своего генерала на завоевание Египта. Но победоносный военачальник, губернатор или зазнавшийся выскочка неизбежно приходил к убеждению, что нет никакого смысла делиться с халифом прибылями от богатой провинции, и попросту прибирал Египет к рукам.

В наш век циничной борьбы крупных монополий за прибыли невольно напрашивается сравнение с Египтом эпохи различных мусульманских халифатов. Египет превратился в своего рода огромную акционерную компанию, которая выплачивала фантастические дивиденды по вложенным в нее капиталам и обладала прочным и безграничным рынком для ее товаров. Один за другим иностранные монополисты того времени старались овладеть «компанией» и попасть в число ее директоров, владеющих контрольным пакетом акций. Но, как правило, сколачивалась новая клика «магнатов», которая ловкими маневрами отнимала у них контроль и прибыли. Или же появлялся грубый и беспощадный гений, который захватывал богатства Египта, отказываясь делиться с другими. Тем временем «акционерная компания» продолжала производить ценные товары и накапливать колоссальные богатства, за которые дрались крупные «монополисты».

Фостат и был тем местом, где концентрировались огромные барыши, которые приносил Египет. Читая анекдоты о причудах его правителей, забываешь, что Фостат построили как порт, от которого и зависело существование города. Сюда поступали товары из далеких провинций, и отсюда они отправлялись дальше, по старому Красноморскому каналу. Значительную часть наличных средств Фостат получал от портовых сборов и пошлин, которыми он облагал каждого человека и все транзитные товары. Для всех правителей Египта Фостат служил важнейшим пунктом сбора налогов, казначейством и частным банком. Налоги шли королю, а купцы наживали миллионы.

Как и раньше, главным источником обогащения Египта были его плодородная земля, дававшая три урожая в год, его бедное крестьянство, ремесленники, клерки, докеры и лодочники. Если не считать периодов неурожая и голода, все, что давала египетская земля, стоило гроши. И не только потому, что дешевым было само сельскохозяйственное производство, но и потому, что очень дешево обходились перевозки продуктов по могучей реке. Цены на зерно, овощи, фрукты, финики и мясо, прибывавшие в порт Фостата, были очень невысокими, но после того, как товары покидали Фостат, их цена возрастала иногда на тысячу процентов.

По мере того как Фостат рос, богател и обзаводился городами-«спутниками» вроде аль-Катай и аль-Аскара, происходили трансформации с его названием. Иногда его именовали Миср, путая с городом, находившимся на противоположном берегу Нила. Как доказал А. Батлер, в эпоху фараонов Миср был расположен на западном берегу реки, где сейчас находится Гиза. Происхождение названия Миср неизвестно, но оно упоминается в документах эпохи фараонов. Древний город являлся как бы продолжением Мемфиса, и тогда здесь находились доки для строительства лодок, верфи, зернохранилища, рынки, дома.

Остров Рода на Пиле, близ Вавилона, очевидно, составлял часть города Мисра и имел важное значение для всего района. Издавна остров отличался красотой, да и сейчас это одно из самых привлекательных мест Каира. По-видимому, его конфигурация мало изменилась за два тысячелетия. Со стороны Каира река напоминает узкую канаву, но между островом и Гизой она широка и полноводна. Хотя остров считали частью Мисра, Вавилона и Фостата, он жил своей самостоятельной жизнью. Временами он выполнял роль крупного порта, центра судостроения, арсенала, крепости; в другие эпохи на нем размещались королевские дворцы с пышными садами. На южном конце острова находится одно из старейших зданий исламского Египта — ниломер. Подъем и падение уровня воды в Ниле всегда определяли жизненные циклы Египта, и сельскохозяйственное производство зависело от точного прогноза — когда и насколько поднимется или опустится вода. Именно в этом здании и проводились измерения уровня воды в Ниле. Ниломер — это просто яма, облицованная внутри камнем, в которой установлена восьмигранная колонна с цифровыми пометками и делениями. Профессор Кресвелл после длительных и сложных исследований установил, что ниломер был построен в 847 году, причем именно здесь архитекторы впервые создали остроконечную арку, которую можно сейчас увидеть на внутренней каменной стене ямы.

Когда арабы пришли в Вавилон, они окрестили древним названием Миср находившийся там речной порт. Стечением времени порт и город стали именовать то Фостат, то Миср, тем более что порт Миср являлся конечным и исходным пунктом всех торговых перевозок Египта. Вполне логично, что в конце концов город получил название Фостат — Миср (так его именовал и Макризи), а затем Миср. Сейчас египтяне именуют и свою страну и Каир просто Миср.

После многих лет непрерывной борьбы за сокровища Фостата — Мисра багдадский турок Мухаммед ибн Тугидж приплыл по Нилу и в 935 году захватил остров Рода. По понтонному мосту он перешел через реку в Фостат — Миср, не встретил никакого сопротивления, два дня и две ночи грабил город, а затем провозгласил себя его правителем. Халиф даровал ему титул аль-Ихшид, и снова человек, занимавший формально лишь пост губернатора Египта, превратился в его абсолютного властителя и получил возможность присваивать львиную долю доходов страны.

Характер аль-Ихшида был таким же противоречивым, как и у многих деятелей эпохи мусульманских халифатов. Он был своенравным и капризным правителем, но в то же время меценатом, покровителем искусства; оставаясь формально религиозным мусульманином, он разрешал во время диспутов и споров в мечетях защиту самых крамольных и еретических идей. Он восстановил мечеть Амр ибн аль-Аса и сам молился в ней. Он направлялся туда в белых одеяниях в последнюю ночь месяца рамадан — мусульманского великого поста. Даже сейчас мусульмане Каира нередко идут молиться в мечеть Амра в конце рамадана, ибо это «приносит счастье».

Ихшид не построил каких-либо крупных сооружений в Фостате — Мисре, так как он больше увлекался организацией празднеств и парадов. Во время одного из парадов по улицам Фостата маршировали 400 тысяч солдат и 8 тысяч мамлюков (рабов-воинов) в блестящих доспехах. По праздникам его дворец на острове Рода был открыт для публики, и арабский путешественник и историк Али ибн аль-Хусейн аль-Масуди в своей книге «Золотые поля» упоминает, что в 941 году он тоже посетил дворец в один из праздников.

По приказу Ихшида вдоль берегов острова около Фостата — Мисра устанавливались две тысячи факелов. Сотни тысяч людей с лодок и с противоположного берега любовались иллюминацией. Жители старались перещеголять друг друга угощением, одеждой, драгоценностями. На берегах реки звучала музыка, все пели и танцевали, ворота были открыты, и многие купались в водах Нила, чтобы исцелиться от болезней.

Богатой была и духовная жизнь города. В мусульманской религии существовали четыре ортодоксальные секты: малакитов, ханбалитов, шафиитов и ханафитов — по имени известных ученых, которым разрешалось по-своему толковать исламские традиции в области юриспруденции. Традиции ислама — ключ к пониманию тех общественных законов, которые все еще действуют в мусульманских странах. Поэтому споры между четырьмя соперничавшими юридическими школами имели большое практическое значение и для простых людей. Во времена Ихшида представители этих школ вели диспуты день и ночь во дворе и у колонн мечети Амра.

Мусульманские мечети часто становились местом подобных споров и дискуссий. Они одновременно служили и академиями, и нередко в их стенах звучали еретические и нерелигиозные речи. Так же проходили литературные и поэтические дискуссии. Обычно поэт читал свое произведение на площади, у фонтана, или во дворе; присутствовавшие слушали его, делали комментарии, спорили, и поэт — если ему это удавалось — мог защищать свои взгляды. Ихшид наслаждался подобными спорами и разногласиями, причем он особенно любил литературу и поэзию. Понятно, что Фостат — Миср привлекал к себе писателей и мыслителей — нередко еретиков.

Преемником Ихшида стал черный евнух Кафур. При Кафуре пожар уничтожил большую часть Фостата — Мисра. В то время как он предавался неприличному обжорству, в Египте не раз случались недороды из-за капризов Нила. Оплачивать разгул во дворце Кафура приходилось, конечно, крестьянству, на плечи которого было возложено все бремя расходов. Город Фостат — Миср, вероятно, даже наживался на самодурстве таких правителей, как Ихшид и Кафур, но остальному населению приходилось гнуть спину и нередко голодать. Однако было бы неверно думать, что каирцы смиренно и покорно относились к тому, что происходило при дворе. Масуди цитирует писателя того времени, который говорил о Египте: «Народ, населяющий его, непокорный и подчиняется только в том случае, когда его заставляют трепетать. Чтобы подчинить его, приходится вносить в его среду раскол, а когда начинается мятеж, то это борьба не на жизнь, а на смерть».

Кафура низложили не египтяне, но их восстания немало способствовали гибели династии ишкидов. Поэтому генералам нового фатимидского халифата удалось без особого труда захватить Египет, хотя египтяне и считали их еретиками и сомнительными мусульманами, так как они принадлежали к соперничавшей мусульманской секте шиитов.

В 969 году фатимиды основали новый королевский город к северу от Фостата — Мисра-аль-Кахиру (крепость — арабск. яз.) — ныне центр современного Каира.

Вряд ли какой-либо иной город X века, за исключением Багдада, мог равняться с Фостатом — Мисром. Его слава привлекала многих путешественников, оставивших нам интересные заметки. Судя по их рассказам, это был высокоразвитый город с хорошей коммунальной службой и многочисленными местами общественного пользования. Мы привыкли приписывать эти черты древнему Риму или современным городам, но никак не арабскому миру. Однако здесь существовала канализация, дренаж, водоснабжение, общественные парки, уличное освещение, школы, очистка улиц и строгие правила для торговцев и домовладельцев, и за порядком в городе следила администрация.

Внешне город напоминал паутину улиц, переулков, переходов и тупиков. Некоторые улицы были шириной в полтора метра; они извивались и изгибались, соединялись с другими улицами, проходили через дворы и сады, мимо открытых площадей и шумных базаров. Одним из первых город описал арабский путешественник X века Ибн-Хаукаль, по словам которого, Фостат — Миср был густо населен, очень богат и хотя был меньше Багдада, имел 6–7-этажные кирпичные дома, огромные рынки и славился садами, дворцами и ярмарочными площадями.

Персидский путешественник Наср ибн Хасроу прибыл в Миср в 1047 году, примерно сто лет спустя после пожара, уничтожившего город, и в своей книге «Сафар-наме» писал, что издали Фостат — Миср благодаря высоким зданиям, среди которых были и 14-этажные, походил на гору. По его словам, на крыше одного из семиэтажных зданий размещался сад. Вола, крутившего колесо для подачи воды, подняли на крышу, когда он был еще теленком. Купцы рассказывали ему, что во многих домах Фостата — Мисра сдавались комнаты и что некоторые здания могли вместить до 300 человек. Узкие улицы покрывали брезентовыми навесами от солнца, и здесь день и ночь горели тысячи ламп. В городе было тогда семь мечетей, и, как замечает Хасроу, мечеть Амра находилась в «центре базара Мисра». На белом мраморе кафедры мечети был написан весь текст Корана. Двор мечети служил местом сборищ жителей города. Как правило, здесь собиралось не меньше 5 тысяч человек, которые слушали профессоров или спорили с ними.

Ибн-Хасроу пишет, что тогдашний губернатор Каира Хаким только что купил мечеть Амра у его потомков. Они пришли к нему, жалуясь на бедность, и просили помочь им.

— Эту мечеть построил наш предок, — говорили они, — и если позволит султан, мы разрушим ее и продадим камни.

Хаким, вероятно, понял, что они просто выпрашивают милостыню, купил мечеть за сто тысяч динаров. Он повесил в ней громадную серебряную люстру с 700 лампами; она была так велика, что пришлось ломать дверь, чтобы внести ее в мечеть. Маркизи подтверждает это и добавляет, что при этом присутствовала большая толпа зевак. И, как всегда, собравшиеся, наверное, отпускали шуточки и давали бесплатные советы.

В Фостате — Мисре находилась фаянсовая фабрика, производившая разнообразные кувшины, блюда и чаши, иногда из такого нежного фаянса, что они были совершенно прозрачными. Эти блюда, чаши, бокалы и другая утварь продавались в городе, и Хасроу особенно восторгается их яркими красками. «Иногда стекло, — пишет он. — так прозрачно, что напоминает изумруд». Он встретил женщину, у которой было пять тысяч ваз из дамасской меди, сверкавшей как золото. Она ежедневно сдавала их напрокат для переноски воды. Товары на рынке продавались по твердой цене, и уличенного в мошенничестве купца сажали на верблюда, возили по улицам и заставляли кричать под звук колокольчика: «Я мошенник и несу наказание!»

Хасроу перечисляет десятки товаров, которые он видел на рынке: лекарства, железные изделия, масло для ламп, оливковое масло, фисташки и т. п. Он упоминает, что только солдатам разрешалось ездить верхом. Купцам, крестьянам, ремесленникам и писцам полагалось ездить на ослах, большей частью пегих. «Магазины тканей, лавки менял и других купцов, — пишет он, — так переполнены золотом, драгоценностями и богатой парчой, что негде даже сесть». По его словам, Фостат — Миср был настолько богат и изумителен, что, когда он приехал на родину (в Персию), никто не верил его рассказам. Христиане пользовались в Фостате — Мисре теми же правами, что и мусульмане, и один из них сказал губернатору в год засухи, что в его амбарах достаточно зерна, чтобы прокормить население города в течение шести лет.

Но у города были и свои пороки. Ибн-Ридуан, занимавший пост придворного врача халифа Хакима, посетил Фостат — Миср за пятнадцать лет до его разрушения и писал, что город грязен. Вонь от тухлой рыбы у берега реки была невыносимой. Жители также бросали в Нил внутренности убитых животных, выливали нечистоты из уборных и, как саркастически замечает Ибн-Ридуан, «пили воду вместе с этой гадостью».

Возможно, что Ибн-Ридуан со своими медицинскими представлениями о санитарии предъявлял слишком завышенные требования, но действительно, к середине XII века, когда он посетил Фостат — Миср, город начал приходить в упадок. В это время уже росла и процветала новая столица, находившаяся в нескольких сотнях метров к северу, — аль-Кахира.

Фостат — Миср переживал судьбу многих городов. По мере роста и благоустройства аль-Кахиры богатые и средние классы переселялись в новый город, оставляя старый ремесленникам и бедноте и сохраняя его как центр доков и складов. Отцы города больше не интересовались состоянием старого Фостата — Мисра, так как они в нем не жили, и город постепенно угасал.

Фостат — Миср мог бы процветать и сохранить независимость, если бы у него оставался порт, который был узловым центром торговли Египта с Востоком. Новые хозяева Египта — фатимиды — хотели создать собственную торговую монополию, свои таможенные пункты и свой центр власти и средоточия богатств. Поэтому аль-Кахиру нельзя считать естественным продолжением Фостата — Мисра. Нет, ее умышленно строили так, чтобы она заняла место старого города. Замысел удался: это видно по пыльным гектарам, покрытым глиняными черепками, которые похоронили под собой старый город, рядом с которым сверкает и празднует победу новый Каир.