4.3. Новоогаревские процесс — прямой путь к августовскому мятежу
4.3. Новоогаревские процесс — прямой путь к августовскому мятежу
Это не конец и даже не начало конца. Но это конец начала.
Уинстон Черчилль
После избрания Б. Ельцина Президентом Российской федерации резко изменились в худшую сторону взаимоотношения двух президентов, их противостояние достигло точки кипения. Ельцина «угнетало» то, что он, — всенародно признанный Президент, вынужден пребывать в Белом доме, в то время как «назначенный» парламентом страны Президент Горбачев восседал в Кремле. Занять свое «законное» место в Кремле — вот что стало голубой мечтой Ельцина, но, как известно, «Боливар двоих не вынесет», и двум медведям в одной берлоге не ужиться. Выход был один, чтобы избавиться от Горбачева, нужно было избавиться от государства, которое он возглавлял. Глобальный поход на СССР Ельцин начал сразу же после принятия Декларации о государственном суверенитете Российской Федерации, послужившей сильнейшим импульсом для генерации центробежных настроений у руководителей союзных, а также и автономных республик.
Председатель Совета Республики Верховного Совета РСФСР В. Б. Исаков вспоминает:
«Съезд шел к концу (1-й съезд народных депутатов РСФСР, принявший Декларацию, завершил свою работу 22 июня 1990 года. — А. К.). В один из последних дней меня вновь вызвал Ельцин и вручил несколько густо написанных листков: «Вот написал ночью. Надо успеть принять». Это был написанный лично им проект постановления «О разграничении функций управления организациями на территории РСФСР». С трудом разбирая ломаный почерк, я переписал проект на машинке, исправив в нем неточности терминологии и явные погрешности стиля.
С первого взгляда было видно, что проект носит конфронтационный характер. Совет Министров РСФСР выводился из подчинения союзного правительства и передавался в ведение Съезда народных депутатов и Верховного Совета РСФСР. Тем самым рушилась единая вертикаль исполнительной власти. В юрисдикции Союза ССР оставлялись лишь девять министерств и ведомств — все остальные переводились в ведение России. МВД РСФСР подчинялось Совету Министров РСФСР. Учреждались российская банковская и таможенная системы. Совету Министров РСФСР предлагалось заключить прямые договоры с союзными республиками и иностранными государствами, оформить в договорном порядке с правительством СССР отношения по управлению союзной собственностью, осуществлению функций союзных ведомств на территории РСФСР…
Куда ведет этот шаг?.. Подзаголовок постановления — «Основа нового Союзного договора» — успокаивал…
Постановление было вынесено на голосование в последний день работы… Уставшие от заседаний депутаты поверили на слово: все будет нормально»[328].
Этой запиской, написанной корявым почерком, по существу, началась планомерная работа Ельцина по развалу Советского Союза, а фарисейская ссылка на то, что эти предложения составляют «Основу нового Союзного договора» есть глумливое прикрытие коварного замысла, убедившего сначала В. Исакова, а затем и народы России, что мол Ельцин выступал за подписание нового Союзного договора — основы для сохранения великой имперской державы.
Вслед за Россией началась стремительная «суверенизация» Союзных республик, а также автономных образований в составе Союзных республик и даже отдельных областей и неконституционных национальных анклавов:
— 20 июня 1990 года Декларацию о суверенитете Узбекской ССР принял Верховный Совет Узбекистана;
— 23 июня Верховный Совет Молдавии принял Декларацию «О государственном суверенитете ССР Молдова»;
— 16 июля Верховный Совет Украинской ССР принял Декларацию о государственном суверенитете Украины;
— 20 июля Верховный Совет Северо-Осетинской АССР принял Декларацию о государственном суверенитете республики;
— 27 июля Верховный Совет Белоруссии принял Декларацию о государственном суверенитете Белорусской ССР;
— 22 августа Туркмения приняла Декларацию о государственном суверенитете Туркменской ССР;
— 23 августа Верховный Совет Армянской ССР принял Декларацию о независимости Армении;
— 24 августа Верховный Совет Таджикистана принял Декларацию о государственном суверенитете Таджикской ССР.
В августе 1990 года начался лавинообразный процесс провозглашения суверенитетов автономных образований в составе России и других союзных республик, а также отдельных регионов России. На местах принимаются решения об изменении (повышении) статуса автономных образований. Провозглашаются новые национально-государственные образования.
Принята Декларация о государственном суверенитете Карельской АССР, провозглашен государственный суверенитет Коми ССР, Татарской ССР. На юге Молдавии провозглашена Гагаузская Республика в составе Союза. Принятая Абхазией Декларация о суверенитете признана неправомочной Президиумом Верховного Совета Грузии.
В сентябре 1990 года «парад суверенитетов» продолжается. Провозглашены государственные суверенитеты Удмуртской Республики и Якутской — Саха ССР. Принята Декларация о создании Приднепровской Молдавской Советской Социалистической Республики. Провозглашен суверенитет Автономной демократической Республики Южная Осетия. Верховный Совет Грузии аннулировал это решение. Чукотский автономный округ объявил о своем суверенитете и статусе автономной республики.
При обсуждении вопроса о подходах к разработке нового Союзного договора на сессии ВС СССР 25 сентября 1990 года М. С. Горбачев заявил:
«Я — за Союз суверенных государств, обновленный союз, где бы все чувствовали себя хорошо, все народы, каждая нация реализовали свой интеллектуальный потенциал, все, что заложено в народе. Каждый народ по-своему уникален и велик. И я рассматриваю Союз суверенных государств как единое многонациональное государство»[329].
Сессия приняла постановление «О ходе консультаций и разработке концепции нового Союзного договора», в котором поддерживалось предложение Президента СССР о создании подготовительного комитета по разработке нового Союзного договора.
Итак, сделан ответный ход Горбачевым на пути развала Советского Союза. Вместо того, чтобы предпринимать хотя бы какие-то шаги по предупреждению «парада суверенитетов» (грубые действия Грузии по отмене Деклараций о суверенитете своих автономий — не в счет, хотя это уже какие-то шаги по сохранению целостности республики), он приглашает все бывшие и вновь провозглашенные суверенные государственные образования к столу переговоров для подписания нового Союзного договора. Это было с его стороны грубой политической ошибкой. Во-первых, это был шаг в сторону нарушения действующей Конституции СССР, в которой не был предусмотрен такой вариант событий, когда автономные образования, самостоятельно повысив свой статус, на равных с государствами-учредителями СССР по договору 1922 года и государствами, присоединившимися впоследствии к этому Договору, приглашались де факто к денонсированию Договора. Во-вторых, подписание «обновленного» Союзного договора задним числом узаконит де факто состоявшийся выход из состава Советского Союза шести из пятнадцати Союзных республик, не принявших участие в общесоюзном референдуме, состоявшемся 17 марта 1990 года (три прибалтийских республики, Молдавия, Грузия и Армения).
В это же время Б. Ельцин на встрече с руководством «суверенных» государств и общественностью ведет активную подрывную работу, которая, с одной стороны, способствует центробежным устремлениям прибалтов, а, с другой стороны, укрепляет веру руководства российских автономий в провозглашенный ими суверенитет, хотя это уже мина замедленного действия под единство самой России.
На встрече с депутатами Верховного Совета Латвийской Республики он заявляет: «…Мы считаем, что надо идти к развитию горизонтальных связей. Надо разрушать этот вертикальный жесткий стержень. Разрушить — и идти на прямые связи добровольных, суверенных, независимых государств, на договоры, которые не диктовались бы из Центра». — И относительно участия России в Союзном договоре — «Россия, возможно, будет участвовать в Союзном договоре. Но, мне кажется, на таких условиях, на которые Центр или не пойдет, или, по крайней мере, очень долго не пойдет. Поскольку проект, который подготовил Центр, мы считаем, не может удовлетворить Россию, а наверное, и другие суверенные государства» — далее он заверил слушателей, что заключив «горизонтальные» договоры с прибалтийскими республиками, Россия укрепит их силы в противостоянии с Центром, — «И тогда наш фронт, тот фронт, как бы обороны трех прибалтийских республик, был все-таки маловат, и напор Центр был велик. И стала рядом Россия. И Центр уже серьезно забеспокоился. Ему сейчас наступать будет трудно на эту укрепленную цепь обороны»[330].
В августе Б. Ельцин совершил поездку по Татарии, Башкирии и Приморскому краю. Побывал в Воркуте, Сыктывкаре, Свердловске, Кузбассе, на Сахалине и Камчатке. Будучи в Татарии, он так ответил на вопрос о своем отношении к объявленному государственному суверенитету республики: «Вполне нормально. Повторю еще раз, что говорил на Съезде народных депутатов при избрании (Президентом России. — А. К.): формирование доли власти должно идти снизу вверх — от города к республике. Какую самостоятельность изберет для себя Татария, ту мы и будем приветствовать»[331].
На встрече с общественностью города Уфы он заявил: «…Мы говорим башкирскому народу, народам Башкирии: возьмите ту долю власти, которую сами сможете проглотить. И мы согласимся с этой долей, с этим решением…мы просим вас, уважаемые граждане Башкирии, дать нам кредит доверия. Два года на стабилизацию, третий год — на повышение жизненного уровня»[332].
Будучи в Республике Коми, Ельцин заявил: «…Учитывая, что мы от союзной структуры отказываемся, от всех министров союзных отказываемся, все на себя берем, в России не будет этой бюрократии…»[333]
Между тем «парад суверенитетов» продолжался…
— 25 октября Верховный Совет Казахской ССР принял Декларацию о государственном суверенитете республики;
— 31 октября Верховный Совет РСФСР принял Закон «Об обеспечении экономической основы суверенитета РСФСР», объявленный затем союзными властями недействительным.
В октябре Верховными Советами автономных республик приняты Декларации о государственном суверенитете с повышением государственного статуса Башкирской ССР, Бурятской ССР, Калмыцкой ССР, Марийской ССР (Марий-Эл), Чувашской ССР. Приняты Декларации о суверенитете и статусе автономной республики Адыгея, Декларации о суверенитете и статусе автономной республики Корякского автономного округа, Декларация суверенитете и статусе автономной республики области Коми-Пермяцкого автономного округа, Декларация о суверенитете и статусе автономной республики Ямало-Ненецкого автономного округа, Декларация о суверенитете и статусе автономной республики Горно-Алтайского автономного округа, Декларация о суверенитете Иркутского региона. Наконец, 15 декабря Верховный Совет Республики Кыргызстан принял Декларация о суверенитете республики. Таким образом, к началу 1991 года практически все автономные образования России объявили о своем суверенитете и в одностороннем порядке повысили свой государственный статус
— автономные республики до уровня Союзных республик;
— автономные области до уровня автономных республик;
— автономные округа до уровня автономных республик или автономных областей.
Не объявляла о государственном суверенитете и не меняла своего статуса пожалуй только Еврейская автономная область в составе Хабаровского края (ходила шутка — из-за отсутствия в области представителей «титульной» нации).
16 октября по телевидению было передано резкое, конфронтационное выступление Б. Ельцина, которое по своей сути и формату было ультиматумом с объявлением войны Центру под предлогом непринятия им российской экономической программы перехода к рынку — «500 дней». Позже, в своих мемуарах «Записки президента», Б. Ельцин писал:
«Приближался мартовский референдум 91-го, со страшной силой прогремели события в Прибалтике. Общество бурлило.
Каждый день телекомментаторы запугивали народ развалом Союза, гражданской войной. Нашу позицию представляли как чисто деструктивную, разрушительную. Пугать гражданской войной — это просто. По-моему, многие уже всерьез ждали ее. И тут у меня и созрела эта мысль. Вы боитесь Ельцина? Ну так получите того Ельцина, которого боитесь!
«Стало совершенно очевидным, — сказал я телезрителям, — что, сохраняя слово «перестройка», Горбачев хочет не перестраиваться по существу, а сохранить систему, сохранить жесткую централизованную власть, не дать самостоятельности республикам, а России прежде всего… Я отмежевываюсь от позиции и политики президента, выступаю за его немедленную отставку…»
Вот что писали газеты мира после моего выступления: «Уход Горбачева в отставку вряд ли откроет путь к демократии» («Берлинер цайтунг»). «Решение Ельцина пойти в открытую атаку отражает скорее его слабость, чем силу» («Крисчен сайенс монитор»). «Иностранные дипломаты считают, что Горбачев остается самой подходящей кандидатурой, если не с точки зрения прогресса, то, во всяком случае, предотвращения там хаоса. Ельцин остается неизвестной величиной и может привести к анархии» («Таймс»). «Необходимо помнить следующее: не располагающий опытом деятельности демократических институтов, Советский Союз может стремительно погрузиться в состояние кровопролития, голода, холода, анархии, если позиции Горбачева и нынешнего правительства, сколь бы слабыми они ни были, окажутся подорваны. Стремление Горбачева предотвратить развал СССР осуществимо лишь в случае сохранения политических реформ и определенного улучшения экономического положения. По мере своих возможностей США и другие страны Запада должны помочь Горбачеву в осуществлении этих целей — «Нью-Йорк дейли ньюс».»
На следующий день после выступления Б. Ельцина по телевидению Президентский совет осудил его заявление как антиконституционной и провокационное. Наиболее резко высказались в адрес Б. Ельцина Н. Рыжков и А. Лукьянов. Н. Рыжков, в частности сказал:
«У Ельцина одно на уме — рваться к власти. Во что бы то ни стало. Добиваться вот этого места! (Указывает на Горбачева.) Никакого согласия с Ельциным быть не может. Ельцин — разрушитель. Ваш (Горбачева) компромисс с Ельциным вам ничего не добавил. Он вышел вам боком. Но если пойдем «в лоб» — проиграем. «Пришел царь. Он нас спасет!» — вот как, по сути, СМИ и оппозиция представляют Ельцина стране. А страна становится неуправляемой. Она на грани развала. Мы можем остаться у власти в пределах Кремля, Садового кольца. И только. Государственная система разрушена? Нужно показать власть! Снимать и снимать тех, кто ее подрывает, кто не выполняет ее решений. Иначе дождемся того, что нас в лучшем случае расстреляют, в худшем — повесят на фонарных столбах? Может, пойти на создание коалиционного правительства, — но не с Ельциным!
…В Верховном Совете нет у нас парламентского большинства. Люди, особенно на заводах, просто озверели. Надо обратиться к народу, но не с разъяснениями, а выдвинуть четкие, чрезвычайные предложения.
В отношении телевидения надо принять меры… Противно смотреть, с каким придыханием дикторша произносит имя Ельцина! Убрать половину людей с телевидения! И из газет повыгонять всех этих!..»
После этих слов, буквально выкрикнутых расходившемся в своем гневе Рыжковым, член Президентского совета академик С. Шаталин с места выкрикнул: «Я против всего этого!» вскоре он покинет команду М. С. Горбачева и переметнется в стан «демократов».
Более рассудительный и умеющий сдерживать свои эмоции А. Лукьянов заявил: «То, что он выступил, — хорошо. Карты выложены на стол. Парадокс Ельцина — он пришел к власти, но остался в оппозиции. Есть ли еще место для компромисса с ним и для компромисса вообще? Нет. Надо сегодня дать ответ, пока не подняли волну митингов. Средства информации нам уже не принадлежат.
За что критиковать Ельцина? Во-первых, он пытается призвать к неконституционным действиям. Во-вторых, не увидев программы (заключения обновленного Союзного договора. — А. К.), уже наносит удар по ней, компрометирует ее (не пройдет и года, как А. Лукьянов окажется среди активных сторонников ГКЧП, выступивших против подписания Союзного договора. — А. К.). В-третьих, снимает с себя ответственность в расчете на то, что Президент провалится и они возьмут власть. В-четвертых, держит курс на развал Союза. Фактически предъявил нам ультиматум».
Наивный Анатолий Иванович! Развертывая работу по подготовке проекта нового Союзного договора, команда Горбачева также поступала и антиконституционно и вопреки мнению народа, выступившего за сохранение СССР. Зачем нужно было проводить референдум, если к мнению народа горбачевская команда и Вы, уважаемый Анатолий Иванович, в том числе, не прислушались, проигнорировали его результаты. Разве не ясно было, что «отложившиеся» шесть союзных республик, проигнорировавших участие своих граждан в референдуме, это грозный сигнал о том, что Союз и без того трещит по швам. Нужно было принимать срочные меры, чтобы сохранить то, что осталось после референдума (9+1, как это потом чисто арифметически оценивали «горбачевцы»), а не будировать подписание документа представителями сорока с лишним Суверенных Советских республик (даже аббревиатуру СССР сохраняем, гордился своим «открытием» Горбачев). Потом, правда, слово «советских» незаметно испарилось и осталось ССР (Союз Суверенных Республик) — как в детской считалочке: «А» — упало, «Б» — пропало, — а потом ССР трансформировалась в ССГ (Союз Суверенных Государств) — все это далеко не детские игры!
Между тем «угрозы» в адрес «разрушителя Союза» Б. Ельцина со стороны команды Горбачева сыпались как из рога изобилия.
Бакатин: «Это выступление Ельцина — подстрекательство к мятежу, антисоветская позиция… Уход от позитивных предложений и решений, попытка снять с себя ответственность. Но не надо слишком резко реагировать на этот выпад. Надо разложить Ельцина через средства массовой информации».
Медведев: «Ельцин не верит в успех программы и пытается перевалить ответственность на Центр. Расчет на то, чтобы выбить руководство из колеи. Идти на конфронтацию — значит потерпеть поражение. Но отвечать на провокации надо, призывая к согласию, к политическим методам».
Болдин: «Надо расстаться с иллюзиями в отношении Ельцина. Он никогда не будет работать вместе с нами. Человек не вполне здоровый и видит себя только в конфронтации. Медведев строит свою позицию на том, как лучше сдаться. А нужна твердость, прежде всего закрепление власти. Если будет допущено, что Верховный Совет России будет ратифицировать союзные законы и указы, — тогда нам лучше уйти…»
Что-то более конструктивное внес известный писатель Валентин Распутин: «Хорошо, что Ельцин выступил и собрал нас тем самым. Он бросил перчатку. Популярность Ельцина преувеличена средствами массовой информации. Но Центр безынициативен. Мы не принимаем нужных мер. 90% прессы нам не принадлежит, а мы миримся… надо сказать народу всю правду, в том числе о травле Президента и правительства. Принять Обращение Верховного Совета к народу. Мы преувеличиваем свои потери. Призвать народ выйти на улицы 7 ноября».
Критических слов в адрес Б. Ельцина было сказано не мало, но каких-либо решительных действий по предотвращению «разбегания» союзных республик от Центра о стороны Горбачева не предпринималось.
Как будто какая-то невидимая рука рулила нашим «перестроечным» правительством. Мол, что бы там народ ни говорил, мы все равно все сделаем по своему. Так, как мы уже решили. А решили мы, что дни Союза сочтены. Вместо единого монолита, объединенного армией, границами, национальной валютой, будет феодальное сообщество местных князьков, которым для повышения статуса можно дать, звания президентов.
Было очевидно, что за проект Союзного договора Горбачев ухватился во многом ради создания видимости серьезной работы. Его перестройка пробуксовывала, уровень жизни населения падал, товарный дефицит усиливался, там и сям шли взрывы национальных волнений…
И вот, дабы оправдать свое пребывание на посту главы страны, Горбачев затеял яркую игру в Союзный договор.
Но по собственной ли воле или ему проект этого договора кем-то был подсказан? Какова была степень воздействия заокеанских «агентов влияния» на последнего Генсека Союза? В чем это выражалось?
Безусловно это не было собственным «изобретением» Горбачева. Над проектом развала Советского Союза в поте лица трудились многочисленные спецслужбы США, а доказательством этого факта служили регулярные «отчеты» о проделанной работе перед президентом США Дж. Бушем.
Приведем для примера содержание телефонного разговора М. С. Горбачева с Дж. Бушем, состоявшегося 1 января 1991 года. Время 16:00 — 16:40.
«Буш. Мне, конечно, интересно знать, как у вас дела, что происходит.
Горбачев. Кроме тех рыночных процессов, которые мы привели в движение, пришлось пойти на экстраординарные меры для сохранения хозяйственных связей. Так что процессы противоречивые… Завтра я буду вести заседание Совета федерации, представлю кандидатов на пост нового премьер-министра и его заместителей. Мы также обсудим вопрос о продолжении работы над Союзным договором — как ускорить эту работу. Есть у нас серьезные проблемы в Прибалтике, особенно в Литве, а также в Грузии, Нагорном Карабахе. Я стремлюсь делать все, чтобы избежать крутых поворотов. Но это нелегко.
Буш. Меня беспокоят и даже мучают ваши внутренние проблемы… Как человек посторонний, могу лишь сказать, что если вы сможете избежать применения силы, то это будет хорошо для ваших отношений с нами, да и не только с нами…
Горбачев. Именно к этому мы стремимся. И вмешиваемся мы только в том случае, если прольется кровь или возникнут такие беспорядки, которые поставят под угрозу не только нашу Конституцию, по и жизни людей. Сейчас на меня и на Верховный Совет оказывается колоссальное давление в пользу введения в Литве президентского правления. Я пока держусь, но, откровенно говоря, Верховный Совет Литвы и Ландсбергис, похоже, не способны на какое-то конструктивное встречное движение… Ситуация и сегодня развивается неблагоприятно. В Литве забастовки, нарастают трудности… Я постараюсь исчерпать все возможности политического решения, лишь в случае очень серьезной угрозы пойду на какие-то крутые шаги.
Буш. Я ценю ваши разъяснения.
Горбачев. Мы будем действовать ответственно, но не все зависит от нас. Сегодня там уже стреляли… Я сделаю все, чтобы развитие событий не сопровождалось крайностями. Но естественно, если возникнет серьезная угроза, определенные шаги станут необходимыми»[334].
Получив молчаливое согласие Дж. Буша, Горбачев прилагает максимум усилий для форсирования работы над Союзным договором, проект концепции которого 18 — 19 октября направляется в Верховные Советы СССР и союзных республик. На четвертом Съезде народных депутатов СССР, проходившем с 17 по 27 декабря 1990 года, был обсужден вопрос об общей концепции нового Союзного договора и порядке его заключения и принято соответствующее Постановление съезда народных депутатов СССР:
««Об общей концепции нового Союзного Договора и порядке его заключения»
1. Съезд народных депутатов СССР, исходя из исторической общности народов, веками складывавшихся между ними связей, высказывается за сохранение целостности страны и ее названия — Союз Советских Социалистических Республик, за преобразование нашего многонационального государства в добровольный равноправный союз суверенных республик — демократическое федеративное государство ..
2. Признать целесообразным, чтобы организацию дальнейшей работы над проектом нового Союзного Договора, определение порядка его заключения осуществлял Подготовительный комитет в составе высших должностных лиц субъектов федерации — республик и автономных образований, Президента СССР, Председателя Верховного Совета СССР и Председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР. При разработке текста проекта основываться на представленной Съезду общей концепции, а также концепциях, имеющихся у субъектов федерации, с учетом предложений и замечаний, высказанных народными депутатами СССР и общественностью.
Рекомендовать Подготовительному комитету приступить к работе в январе 1991 года.
3. Поручить Верховному Совету СССР и Президенту СССР совместно с высшими органами государственной власти республик незамедлительно определить меры по обеспечению нормального функционирования всех звеньев системы государственных органов в период до заключения нового Союзного Договора. В первоочередном порядке согласовать разграничение полномочий между Союзом и субъектами федерации, между Союзом и каждым субъектом федерации в отдельности.
Съезд подчеркивает, что главным условием достижения согласия является соблюдение до подписания нового Союзного Договора всеми государственными органами действующих Конституции СССР и союзных законов, недопущения принятия решений, ущемляющих суверенные права и законные интересы субъектов федерации.
4. Съезд народных депутатов СССР, рассматривая заключение нового Союзного Договора как важнейший фактор нормализации обстановки в стране, консолидации общества, обращается к представительным органам государственной власти субъектов федерации с призывом обеспечить подготовку и заключение Союзного Договора. Съезд выражает надежду, что в этот исторический момент все граждане, политические партии, общественные движения проявят высокую активность, гражданскую ответственность за судьбу страны, будущее наших народов».
Последний день работы съезда протекал весьма драматично, отмечает в своем дневнике В. А. Медведев:
«Началось с выступления министра финансов Павлова о разногласиях, возникших в ходе подготовки экономического соглашения между республиками на 1991 год. Многие вопросы согласованы, но по бюджетным делам Россия заняла непримиримую позицию, сократив на 100 млрд. рублей в свою пользу поступления средств в союзный бюджет. Эта позиция подтверждена решением Российского Верховного Совета. По сути дела, речь идет о том, будет ли вообще союзный бюджет или нет. Если в России 100 процентов налога с оборота будет направляться в ее бюджет, то, конечно же, так поступят и все остальные республики. Это ставит под угрозу само существование Союза»[335].
Вскоре Валентин Палов будет назначен Премьер-министром правительства СССР в связи с тем, что в период работы съезда 25 декабря на встрече с членами Президиума Правительства у Н. И. Рыжкова случиться инфаркт миокарда. В. Павлову суждено было стать последним главой Правительства СССР. Пробыв на этой должности менее года, ему пришлось сменить кресло Премьер-министра на камеру в Лефортовской тюрьме.
Интересно отметить, что после эмоционального выступления В. Павлова на Съезде, Председатель КГБ СССР В. А. Крючков дал указание своим подчиненным генералам В. И. Жижкину (заместитель начальника ПГУ КГБ СССР) и А. Г. Егорову (помощник первого заместителя Председателя КГБ СССР В. Ф. Грушко) проработать вопросы, связанные с возможностью введения в стране чрезвычайного положения.
В начале апреля 1991 года на заседании Совета безопасности при обсуждении политической ситуации в стране и предложения оппозиции по «круглому столу» было принято решение о начале конкретной работы по разработке проекта нового Союзного договора. Срочно была сформирована группа специалистов под руководством вице-президента Академии наук СССР академика В. Н. Кудрявцева. Заместителями его были два представителя президента — бывший первый секретарь Киевского обкома партии Г. И. Ревенко и Г. Х. Шахназаров. Работа предстояла длительная и кропотливая. К участию в ней приглашались экономисты, юристы, политологи из разных республик. Представленный на рассмотрение группе разработчиков первоначальный вариант проекта Договора нуждался в политической проработке на высшем уровне. Возникала потребность обсудить проект с первыми руководителями союзных и автономных республик и высказать принципиальные замечания. М. С. Горбачев решил собрать всех в одной из своих загородных резиденций.
Выбор пал на Ново-Огарево. Что собой представляла эта резиденция и почему именно ее выбрал Горбачев?
Ново-Огарево расположено в 35 километрах от Москвы. Это огромная старинная усадьба размещенная в сосновом бору на высоком берегу Москвы-реки. Некогда часть ее принадлежала российскому промышленнику и имела несколько великолепных строений. В глубине ее расположен особняк старой каменной постройки в готическом стиле. После революции здесь жили руководители партии и государства. Работники службы безопасности рассказывали, что когда-то это была дача Ворошилова, затем Хрущева, Черненко. В последние годы ее использовал М. С. Горбачев для «личных домашних» встреч с Р. Рейганом и другими политическими деятелями стран Запада. Ближе к Успенскому шоссе размещается двухэтажный дом приемов, всего с одним кабинетом и спальней, с несколькими обеденными залами. На крытых и утепленных верандах также стоят огромные столы, где можно разместить 70 — 80 гостей. В этом доме приемов, в зале второго этажа, и было решено проводить заседания Совета Федерации по доработке проекта нового Союзного договора.
Добираться до резиденции было неудобно. Глав республик привозили на автобусах, как экскурсантов, а потом так же отправляли в Москву. Но были и свои преимущества. Прежде всего, подготовка такого рода документов носила затяжной характер и часто заседания заканчивались далеко за полночь и желающие могли там переночевать. Во-вторых, Ново-Огарево, по мнению организаторов, могло бы войти в историю и стать символом нового мышления, демократического подхода к формированию иного сообщества на осколках прежней империи. Новоогаревский документ, будь он принятым, должен был напоминать кэмп-дэвидское соглашение, которое вошло в историю мирового сообщества. В-третьих, дом приемов хотя и был не совсем удобен для заседаний, но располагал всем необходимым для их обеспечения, включая хорошую кухню, и многие наиболее сложные вопросы находили продвижение за обеденным столом. И, наконец, в-четвертых, Ново-Огарево располагалось недалеко от резиденции президента СССР, что, было не так существенно, но все-таки позволяло ему быстро добираться «туда и обратно». Возможно, были и другие причины для загородной работы над проектом.
Так было положено начало Новоогаревскому процессу, который впоследствии журналисты окрестили в «новоогаревские посиделки», чем подчеркивалась не только бесплодность этого мероприятия, но и пагубность для судеб страны. Новоогаревский процесс действительно оставил заметный след и не только в отечественной истории. Он стал символом капитуляции центральной власти, развала государственности великой державы, символом разгорания межнациональных конфликтов, увековечив имя архитектора этого процесса — М. С. Горбачева. Новоогаревский процесс явился своего рода спусковым крючком для последующих трагических необратимых процессов для судеб страны, таких как августовский мятеж (путч) и беловежские соглашения.
Юридическим оправданием Новоогаревских посиделок должен был стать новый Союзный договор, регулирующий взаимоотношения бывших союзных и автономных республик, необходимость подготовки которого не вызывалась ни политическими, ни тем более экономическими обстоятельствами. Напротив, на фоне системного кризиса как в политической, так и в экономической сферах, охватившего страну, всякие дискуссии, затрагивающие чувствительные национальные и межнациональные вопросы, еще больше накаляли страсти, исключающие спокойное и взвешенное решение острых вопросов. Вместо того, чтобы на местах решать возникшие проблемы, первые руководители суверенных государственных образований отвлекались на бесплодные дискуссии, острота которых порой была таковой, что о подписании какого-то согласованного документа руководителями республик, договорившихся до того, что кто-то кого-то «кормит», или, напротив, «объедает» — можно было только мечтать. Причина «кормления» или «объедания», кстати, являлась одной из важнейших и в росте националистических настроений населения, возникновении кровавых, этнических конфликтов, что подхлестывало центробежные силы в стране.
Надо сказать, этому во многом «помог» сам Горбачев. Решив однажды посетить Прибалтику, генсек прибыл в Таллин и там, может быть, непроизвольно поддался на провокационные утверждения некоторой части озлобленной националистической интеллигенции, которая распространяла измышления о том, что русские их объедают. С упорством, достойным лучшего применения, генсек начал доказывать, что все совсем наоборот, что Россия кормит Эстонию. Видимо, провокаторам только этого и надо было. Теперь обиделись все слои общества прибалтийской республики, и началось выяснение того, кто кого кормит. Полился поток грязи на русских. Горбачев мобилизовал тогда экономистов в поддержку своего утверждения. Он приводил цифры, факты, расчеты межотраслевого и межреспубликанского балансов, и, чем больше он демонстрировал доказательств, тем упорнее становились его оппоненты. Да и какой народ согласится, чтобы его считали иждивенцем? И какой руководитель станет на этом настаивать? В общем, генсек проиграл, как говорится, по всем статьям, озлобился сам и еще больше разжег антирусские настроения среди эстонцев. Но так и не осознал этого.
— Я их фактами, расчетами к стенке припер. Понимаешь, они ведь непросвещенные, таких балансов в руках не держали. Вижу — задумались. Среди эстонских экономистов есть и люди разумные, понимают, что к чему. А остальные — так, дилетанты. Больше на горло давят, — делился Горбачев но возвращении в Москву своей, как он считал, убедительной победой, вспоминает впоследствии В. И. Болдин[336].
Новый договор был следствием развала народного хозяйства, неэффективной внутренней политики, неспособности реализовать декларированные реформы. Но отсюда же вытекало и другое следствие — неспособность руководства страны осуществить намеченные меры, консолидировать силы общества.
«Большинство трезвомыслящих людей понимало, что самоизоляция в национальных квартирах может только усугубить социально-экономическое положение народов. Не раз звучали предостережения о том, что в одиночку не выжить. В одиночку можно только доломать то, что еще осталось. Но в период, когда заговорили политические амбиции руководителей, когда разжигались националистические настроения, людей трудно в чем-либо убедить разумными доводами. И чем больше захватывается плацдарм самостийными силами, тем больше усиливаются их аппетиты, и тогда, как иногда происходит с химической реакцией, процесс становится неуправляемым. Вслед за собственной армией и оборонной промышленностью возникает потребность «в своих» деньгах, границе, таможне, атрибутике и т. п.
Слабость центра, его неспособность руководить державой практически требовали раздачи полномочий более сильным местным лидерам. И в этом многие видели хоть какое-то спасение от гибели. Единственное, на что был еще способен президент СССР, это оставить за собой хотя бы некоторые полномочия, поддерживавшие сам институт президентской власти, и те символы, которые позволили бы сохранить ему лицо. Но чтобы выторговать это для центра, предстояло еще бороться, бороться всеми силами, всеми допустимыми средствами. Для проведения этого поединка и было избрано Ново-Огарево»[337].
Первая встреча руководителей союзных республик в Ново-Огарево состоялась 23 апреля 1991 года, на которой было принято, так называемое, «Совместное заявление», или «Заявление «9+1»«с подписями Горбачева, Ельцина и руководителей других союзных республик. Подписание этого документа вдохновило Горбачева и его ближайших соратников, Так В. А. Медведев с восторгом записал в своем дневнике: «Заявление «9+1» с подписями Горбачева, Ельцина и руководителей других республик появилось неожиданно для всех. Это, конечно, ошеломляющая новость.
Работа шла в довольно конструктивном духе. Это видно и по тому, что итоговое Заявление в общем-то в своей основе не так уж сильно отличается от проекта. Заседали в узком составе. Даже Болдин, Шахназаров и Ревенко находились не в зале заседания, а в другой комнате, там получали и реализовывали указания. Конечно, в Заявлении есть и ряд уступок (Союз суверенных государств; в числе тех, кто будет подписывать Союзный договор, не упомянуты, автономии), но зато по всем другим пунктам получено согласие, и это открывает новую страницу в политике и практических действиях. По сути дела, «круглый стол» состоялся»[338].
Для закрепления успеха, достигнутого подписанием Заявления «9+1», Горбачев созывает объединенный Пленум ЦК и ЦКК, который состоялся 24 — 25 апреля 1991 года. Пленум начался развернутым, откровенным и очень острым докладом Горбачева. Все находились под впечатлением опубликованного Заявления «9+1».
Однако, на второй день с выступления первого секретаря ЦК РКП И. К. Полозкова началась массированная атака на Горбачева и его окружение (Яковлева, Шеварднадзе, Бакатина, Медведева). Горбачев не ожидал столь яростной критики в свой адрес и в адрес Новоогаревского процесса. Коммунисты требовали от центрального руководства принятия действенных мер против надвигающейся экономической и социально-политической катастрофы, а не прикрываться фиговым листком Новоогаревских намерений, противоречащих волеизлиянию граждан Советского Союза, высказанному на референдуме 17 марта, и Конституции СССР.
Далее события на Пленуме развивались весьма драматично: Горбачев спустился к трибуне и произнес «При таком отношении я не могу дальше выполнять свои функции, предлагаю прекратить прения и заявляю об отставке».
Был объявлен перерыв. За обедом в комнате президиума пытались уговаривать Горбачева отказаться от заявления. Он сказал им: «Вы тут решайте, а я пошел».
Ивашко (заместитель Генерального секретаря ЦК КПСС) взял на себя председательство на Пленуме. Решили поставить на голосование вопрос не о самом вотуме доверия, а о том, обсуждать этот вопрос или снять его.
Решили снять. Против проголосовали 13 человек и 14 воздержались.
Возобновили обсуждение антикризисной программы.
В принятом Пленумом ЦК и ЦКК КПСС постановлении говорилось:
«…Пленум ЦК и ЦКК поддерживает совместное Заявление Президента СССР и руководителей девяти союзных республик о безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса. Мы обращаемся к Советам всех уровней, ко всем политическим и общественным силам с настоятельным призывом использовать свои полномочия и влияние для последовательной реализации этой согласованной стратегии.
…Пленум подчеркивает, что в целях предотвращения назревающей катастрофы жизненно необходимо: подписать Союзный договор на основе результатов общенародного референдума о сохранении Союза Советских Социалистических Республик; восстановить конституционный порядок и законность в стране.
…Пленум призывает партийные организации в рамках конституционных норм и с учетом суверенитета республик решительно противодействовать всем силам, разрушающим единство Союза ССР, возрождающим в ряде случаев на республиканском уровне административно-командные, а то и тоталитарные структуры»[339].
Таким образом, Пленум не прислушался к тем участникам, которые высказали свое критическое отношение к новоогаревскому процессу и страна, ведомая обанкротившимися руководителями КПСС и прежде всего Президентом Горбачевым, стремительно покатилась к августовской катастрофе.
Горбачев снова склонил ситуацию в свою сторону, но и ликовать по этому поводу не было причин. Напротив, ситуация, сложившаяся на Пленуме, как в капле воды отражала накал страстей, охвативших страну. Он был напуган, возможностью своего изгнания с властного Олимпа и стал обдумывать возможность использования чрезвычайных мер для спасения своего политического и властного имиджа.
Именно в тот период он поручил ряду членов Совета Безопасности разработать меры по введению в соответствующих условиях чрезвычайного положения на отдельных территориях и в целом по стране. Была ли это подготовка к сохранению Союза или меры против развала центра, утраты своего президентского поста, — сказать трудно. Последнее больше похоже на правду, если учесть последующие события. И вот теперь готовилось заседание, призванное определить судьбу Родины.
24 мая в Ново-Огареве под председательством Президента СССР состоялось заседание подготовительного комитета, созванного в соответствии с решением IV Съезда народных депутатов СССР для работы над проектом нового Союзного договора и определения порядка его заключения.
Накануне, 12 мая Горбачев встречался с руководителями автономных республик РСФСР, которые позиционировали себя как руководители суверенных государственных республик. Прежде всего Горбачев проинформировал собравшихся, что Президент США Дж. Буш положительно оценивает его деятельность по «сохранению» Союза:
«Вчера я беседовал в течение 50 минут с Бушем. Он, да и многие в мире, особенно в азиатской, африканской его части, заинтересованы в сохранении Союза. Конечно, кое-кто в окружении президента США смотрит на дело иначе… Есть перспектива нашего участия в какой-то форме в «семерке». Вчера я эту идею подбросил Бушу. Появилась идея энергичного сотрудничества с Западной Европой.
Если мы что-то не улавливаем — скажите прямо, что надо отразить в Российском договоре, в Союзном договоре»[340].
Все как один руководители российских автономий высказались за участие в Новоогаревском процессе и за подписание Союзного договора. Так, Президент Татарстана М. Шаймиев высказался на этот счет наиболее радикально и решительно:
«Наш Верховный Совет принял решение о вхождении в Союз в качестве самостоятельного государства. Процессы суверенизации необратимы. Мы за укрепление Союза. Но если не будет возможности подписать Союзный договор, мы не сможем подписать договор с Россией. Силой сейчас ничего не сделаешь. 80 процентов предприятий у нас — союзного подчинения»[341].
Заседание подготовительного комитета 24 мая проходило бурно, с частыми перерывами, чтобы немного охладить страсти. Атмосферу этого заседания хорошо передает В. Болдин — участник Новоогаревского процесса с самого начала и до конца:
«24 мая 1991 года. День был теплый, солнечный. Микроавтобусы с членами Совета из союзных и автономных республик уже прибыли, и руководители республик прохаживались по парковым аллеям в ожидании прибытия руководства. Представители России, Украины, Казахстана добирались своим персональным транспортом, вскоре подъехал и президент СССР. Все поднимаются в зал второго этажа. Зал сравнительно небольшой, но 50 человек за большим столом свободно размещаются. Здесь много хрустальных люстр, великолепная мебель, ковры. Но для работы не очень удобно. Плохая слышимость, низкие потолки, да и слишком рассеян свет. Все рассаживаются. М. С. Горбачев — за небольшим столом председателя в торце стола заседаний. Справа от него сидит А. И. Лукьянов, слева — В. С. Павлов, затем Б. Н. Ельцин, Н. Дементей, Н. Назарбаев и далее по перечню республик в союзной Конституции. В конце стола размещаются руководители бывших автономных республик.
Заседание открывается. Президент СССР предлагает обсудить на нем вопросы, касающиеся названия нового Союзного договора, субъектов, подписывающих документы, принципов формирования нового Союза, устройства его высших органов, налогов и собственности. Это были важнейшие вопросы проекта Договора, и вокруг них шел непрекращающийся спор на всех заседаниях Совета Федерации.
В проекте представленного документа предлагается назвать договор «О Союзе суверенных социалистических республик. Это сохраняет аббревиатуру СССР. Намечается и впредь сохранить федеративное устройство, иметь необходимые центральные органы управления важнейшими отраслями экономики. М. С. Горбачев начинает обсуждение, говорит, что по поводу ряда принципиальных позиций поступили замечания и нужно найти подходы для решения вопросов и продвижении вперед. В этом обсуждении важна позиция России, поэтому все внимательно слушают замечания Б. И. Ельцина. Он говорит о том, что нужно обстоятельное обсуждение проекта, но российское руководство стоит за Союз суверенных государств. Центр должен быть таким, каким захотят его видеть республики и что сочтут возможным передать для управления Президенту СССР. Максимум полномочий следует делегировать на места. Подписывать Договор можно, определившись в вопросах собственности, налогов. Налог должен быть одноканальный, и необходимую сумму будет перечислять центру каждое суверенное государство. Для России важно, чтобы сначала был подписан подобный Договор республиками, составляющими федерацию.
Жесткую и близкую к российской позицию занимает Украина.
Собравшиеся хорошо понимают, что подписать Союзный договор будет не так-то просто. Руководители многих бывших автономий также выступают за подписание договора в качестве суверенного государства. И мнение их выражает Председатель Верховного Совета Татарии М. Ш. Шаймиев. Он настаивает на том, что идти на принятие документа следует при условии самостоятельного подписания договора республикой.
— Мне нравится, как защищается суверенитет России, — говорит он. — Но такие же процессы идут и в Татарстане, и мы не отступим от своего суверенитета. Если мы принцип не отстоим, то народ нас не поймет и возмутится. Есть и экономические вопросы. Почему химический и оборонный комплекс должен перейти под юрисдикцию России? Ряд отраслей следует подчинить напрямую центру…
Подобные заявления с первого заседания до предела раскалили обстановку. Разговор становится все более острым. Президент СССР предлагает поработать над проектом документа, сблизить позиции и продолжить обсуждение на следующем заседании.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.