4.1. Канун трагедии, или «Кто вы, Президент Горбачев?»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

4.1. Канун трагедии, или «Кто вы, Президент Горбачев

Позорить свое отечество — значит предавать его.

Виктор Гюго

Сразу же после избрания на пост Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Ельцин повел решительную борьбу за выход России из состава Советского Союза. Он во всеуслышание объявил, что: «Россия будет самостоятельной во всем и ее решения должны быть выше союзных». Он прекрасно понимал, что только после того, как Россия избавится от диктата Центра, он может стать полновластным «хозяином» России. А кресло спикера Российского парламента в рамках единого Советского государства — это всего лишь промежуточная инстанция на пути к «обладанию» Россией. Начинается подготовка к принятию Декларации о государственном суверенитете, идея принятия которой опьянила практически не только весь состав Верховного Совета, но стала популярной у большинства населения России, зомбированного неустанной пропагандой этой «идеи» в средствах массовой информации.

Еще до принятия Декларации о суверенитете России начался знаменитый парад суверенитетов национальных образований (автономий) России. С одной стороны, Б. Ельцин стимулировал этот процесс, провозгласив свой «знаменитый» лозунг: «Берите независимости, сколько можете унести» (в других вариациях — «проглотить», «переварить»), добавляя при этом: «Но и ответственность пусть возлагают на себя за благосостояние народа, проживающего в республике»[300]. С другой стороны, не малую, а скорее всего решающую, роль в возбуждении сепаратистских настроений у руководителей автономий сыграл не кто иной, как М. С. Горбачев.

Стремясь ослабить позиции Б. Ельцина в его устремлении к выходу России из Союза, Горбачев протащил через союзный парламент крайне взрывоопасный закон от 26 апреля 1990 года, который поднимал статус автономий внутри РСФСР до статуса союзных республик (в равной степени это касалось Грузии, Армении, Азербайджана, Таджикистана и Узбекистана, имеющих в своем составе автономные образования). Поскольку в это же время во всю муссировалась идея подписания нового союзного договора, то число возможных «подписантов» резко увеличивалось (около 40 субъектов), что делало принятие такого «договора» практически невозможным. Таким образом, оба руководителя, словно сговорившись (по всему видать без «словно») стали, образно говоря, поливать бензином начавший разгораться костер национальных конфликтов на территории Советского Союза. Лучшего сценария для развала Советской империи трудно было придумать.

Декларация «О государственном суверенитете Российской Советской Федеральной Социалистической Республики» была принята 12 июня 1990 года на Первом Съезде народных депутатов РСФСР. По общепринятому убеждению, именно принятие этой Декларации поступило стартовым сигналом для развала Советского Союза, который произошел через полтора года в трагическом 1991 году. Однако в тексте Декларации не было ни слова о выходе России из состава СССР, но при этом провозглашалось верховенство российских законов над общесоюзными. Именно этот тезис провозглашал 5-й пункт Декларации:

«5. Для обеспечения политических, экономических и правовых гарантий суверенитета РСФСР устанавливается:

— полнота власти РСФСР при решении всех вопросов государственной и общественной жизни, за исключением тех, которые добровольно передаются в ведение Союза ССР;

— верховенство Конституции РСФСР и Законов РСФСР на всей территории РСФСР; действие актов Союза ССР, вступающих в противоречие с суверенными правами РСФСР, приостанавливаются Республикой на всей территории. Разногласия между Республикой и Союзом разрешаются в порядке, устанавливаемом Союзным договором;

— исключительное право народа на владение, пользование и распоряжение национальным богатством России;

— полномочное представительство РСФСР в других союзных республиках и зарубежных странах;

— права Республики участвовать в осуществлении полномочий, переданных ею Союзу ССР»

Официальный доклад о суверенитете делал на съезде верный ленинец, бывший уже Председатель бывшего Президиума Верховного Совета РСФСР Виталий Воротников. За этот документ проголосовало подавляющее большинство депутатов — 907соответственно, включая и коммунистов, против — всего 15, воздержались — 9.

Каждая из сторон, как уже повелось, исходила из собственных интересов, свято полагая, что сумеет переиграть противника.

Ельцин — стремился максимально вывести Россию из под союзного контроля.

Горбачев — заигрывал с национальными автономиями, пытаясь отколоть их от Ельцина и ослабить его влияние.

Но первым — факт непреложный — эту рискованную игру в «царя горы» затеял все же Михаил Сергеевич, по замыслу которого грядущая власть Ельцина мгновенно превратилась бы в пшик, в том случае, если свыше 20 автономных образований получали бы равные с Россией права.

«Хитроумный замысел удался на славу. Уже к осени 1990 года добрая половина автономных республик объявили о своем суверенитете (в том числе и безмятежная еще пока Чечено-Ингушетия). Однако, засеяв поле, собрать с него обильный урожай Горбачев уже не сумел. Ему попросту стало не до того, ибо наряду с автономиями декларации о государственной независимости кинулись принимать и республики союзные: все до единой (последней стала вечно нищая Киргизия).

Поначалу эти декларации казались лишь звучными, но бесполезными — простите уж за тавтологию — декларациями. Но когда Россия объявила о том, что резко сокращает выплаты в союзный бюджет, стало уже не до смеха.

Испокон веку союзный бюджет формировался преимущественно за счет РСФСР. На эти деньги жили почти все другие республики. Такого удара Горбачев точно не ожидал, но злиться теперь он мог исключительно на самого себя. Принятая с его подачи Декларация, предусматривала подобную ситуацию.

Вообще, если разобраться, более бредовой идеи, чем признание суверенитета живущих в едином государстве республик, трудно себе вообразить.

Представьте себе большую, дружную семью, в которой жена вдруг объявляет, что будет спать, с кем пожелает, муж — отказывается приносить зарплату, сын — демонстративно не приходит ночевать, дочь, напротив, водит клиентов домой, а старая бабка перегораживает общий коридор, требуя плату за проход. Но при этом все продолжают наперебой уверять, что они — единая семья, спаянная узами родства и взаимной любви.

То же самое начало происходить — в другом, понятно, масштабе — и в Советском Союзе. В борьбе за престол и Ельцин, и Горбачев жили не завтрашним днем, а исключительно сегодняшним, руководствуясь нехитрым принципом: чем хуже — тем лучше.

Ни у одного, ни у второго не было никакой внятной политической и экономической программы. Горбачев откровенно не понимал, что делать ему с разваливающейся державой. Ельцин же, напротив, предпринимал все возможное, дабы усугубить и без того незавидное положение противника: в этом и заключалась его политическая программа…»[301]

Эйфория от практически единогласного голосования за принятие Декларации была настолько велика, что впоследствии было принято решение считать 12 июня праздничным днем. Мало кто может объяснить, что это за праздник. Со временем российские граждане стали забывать, что же такое сверхреволюционное произошло в тот день, и стали воспринимать этот день, как дополнительный выходной. Так, на вопрос корреспондента радиостанции «Маяк», — «Как Вы отмечаете этот праздник?», — известный политический деятель, директор Института диаспоры и интеграции Константин Затулин ответил: «…я данный праздник не отмечаю, просто использую выходной день». И вот почему:

«…это очень странный праздник. С одной стороны, 12 июня — это день принятия документа, то есть бумаги. В составе Советского Союза одна из союзных республик — Российская Федерация — заявила о своем суверенитете. В то время это было очень модным. Если говорить о реальной независимости России от Советского Союза, то есть о его прекращении, то люди, которые считают это праздником, должны были бы отмечать данную дату 8 или 9 декабря, когда были подписаны Беловежские соглашения, или, может быть, день, когда они были ратифицированы в Верховном Совете. Не совсем понятно, почему нужно праздновать намерения. У России точно должны быть праздники. Но совсем не обязательно считать праздником день, когда политическая элита России в Москве решила, что справиться со всем тем, что ей досталось в наследство от прежних времен, она не может. Вот она и расписалась в своем бессилии, назвав это независимостью»[302].

Действительно, называть этот, по существу, трагический для России день праздником, это что-то из области сюрреализма.

Декларация 12 июня воспринималась как защитная мера, которая должна была спасти Россию от распада. За декларацию голосовали и коммунисты, и демократы, и сторонники Ельцина, и его яростные противники. Все хватались за соломинку — положение в стране становилось все более отчаянным. Казалось, что если нельзя спастись всем вместе, то надо, по крайней мере, спасти себя.

Летом в Москве все продукты и товары стали продавать при предъявлении паспорта со столичной пропиской, чтобы ничего не доставалось приезжим. Москвичи были довольны, хотя еды от этого не прибавилось.

Декларацию о суверенитете поддержал и главный противник Ельцина на выборах Иван Полозков, который вскоре станет первым секретарем ЦК компартии РСФСР. Валентин Купцов, один из будущих руководителей российской компартии и яростный оппонент Ельцина, говорил тогда:

— Моя личная оценка: принятие Декларации о суверенитете — главный итог работы Первого съезда народных депутатов Российской Федерации. Важно, что этот принципиальный документ поддержан практически всем народом России…

А как же тогда тринадцать депутатов, что голосовали — против? По словам В. Б, Исакова, который на тот момент был ярым сторонником Б. Н. Ельцина, это те депутаты, в том числе и он сам, которые были против цитированного выше 5-го пункта Декларации о верховенстве законов России над союзными законами. Именно это положение Декларации послужило началом целого этапа, так называемого, «войны законов», вплоть до распада СССР в декабре 1991 года, который окончательно развалил сначала экономику, а затем уже и страну. Вот уж поистине «праздник» со слезами на глазах. Ну, «попраздновали» при Ельцине 8 лет, пора бы и честь знать. Неужели его преемнику на посту Президента России в течение последующих 8 лет его президентства не пришла в голову простая мысль, что пора отменить этот фарс и вернуть народу праздник в честь Великой Октябрьской Социалистической революции. Что из того, что произошла смена политического строя? В истории многих народов происходили подобные катаклизмы, взять ту же Францию. После Великой французской революции, провозгласившей день взятия Бастилии национальным праздником, а Марсельезу («Вставай, поднимайся, рабочий народ…») государственным гимном, пять раз происходила смена общественного строя (республика, империя, возврат монархии, снова республика), но никто не покушался ни на государственный праздник, ни на гимн страны, провозглашенные Парижской Коммуной.

Сейчас уже правит второй, после преступника Ельцина, президент России. Год его правления показал, что он вполне вменяемый человек, но как бы возрос его имидж, если бы он нашел в себе мужество отменить этот позорный для России праздник, вернуть «красный день календаря» — 7 Ноября и возвратить легендарному городу на волге имя — Сталинград. И пусть не захлебывается в бессильной злобе определенная категория людей, названная известным русским писателем-публицистом Владимиром Бушиным собирательным именем «сванидзы», речь не идет о возрождении культа великому вождю. Речь идет о тех сотнях тысяч солдат и офицеров, что пали на подступах и в самом Сталинграде, грудью защитившие страну от фашистского порабощения. Россия! Бери пример с Великой Франции, которая не только не запятнала позором своих революционных знамен, но и воздала должное городу, битва за который положила начало коренному перелому Второй мировой войны, назвав его именем один из проспектов своей столицы.

Однако, за три месяца до принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР в масштабе СССР произошло еще одно важное событие, значительно повлиявшее на дальнейших ход политической жизни в стране. В марте 1990 года был учрежден пост Президента СССР, на который был избран М. С. Горбачев. К этому времени авторитет Горбачева значительно пошатнулся и поэтому на избрание на пост Президента СССР путем всенародного голосования он пойти побоялся, избрание проходило путем тайного голосования народных депутатов Верховного Совета СССР. В книге воспоминаний «Крушение пьедестала» бывший руководитель администрации президента В. И. Болдин довольно красочно описывает процедуру восхождения Горбачева на этот пост:

«Хождение в президенты .

27 марта 1990 года. Утром этого дня народные депутаты СССР непрерывным потоком шли из гостиниц «Россия» и «Москва» в Кремль. В 10 часов в Кремлевском Дворце съездов начнется заседание, на котором будут объявлены результаты вечернего голосования по выборам президента СССР. Огромный зал полон народу. Сюда собрались не только депутаты, но и большое количество гостей: министров, работников различных ведомств, дипломатических представителей десятков государств мира. И кругом пресса: телевидение, радио, фотокорреспонденты.

Зал гудит, как огромный растревоженный улей. Ночная работа счетной комиссии не осталась тайной, и результаты выборов тихонько расползаются по депутациям. Но опыт кое-чему уже научил, и до официального сообщения слухам не слишком верят.

В фойе гремят звонки, призывающие депутатов занять места. Сажусь и я на свое место среди представителей Северной Осетии. Только что обошел Дворец съездов, был в месте сбора президиума. Члены Политбюро ЦК, собравшиеся в своей комнате, уже знают результаты подсчета голосов. М. С. Горбачеву об этом, видимо, сообщили еще на рассвете. И он хотя и уставший, не выспавшийся, но, чувствуется, удовлетворен итогами голосования. На лице его рассеянная улыбка, он небрежно принимает поздравления, отзывает в сторону помощников и дает поручение готовить текст присяги. Эта процедура для него и страны внове. Но помощники знают практику США и трудностей не видят. Впрочем, у них кое-что уже и заготовлено — за словами клятвы на верность народу Советского Союза дело не станет…

…Члены президиума съезда занимают свои места. Слово предоставляется председателю счетной комиссии. Зал замирает, слышно, как работают кондиционеры. И вот сообщение: М. С. Горбачев избран первым Президентом СССР, набрав 1834 голоса из 2486. Депутаты встают, аплодируя новому главе государства. Теперь ему предстоит принять присягу, и 28 мая Президент СССР, держа руку на Конституции СССР, клянется стоять на страже соблюдения ее духа и буквы. Так в Советском Союзе появился первый Президент. Республики решили не отставать, и через полгода президентов в СССР было уже больше десятка»[303].

Напомним биографию первого и последнего Президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева.

Родился 2 марта 1931 года в селе Привольное Красногвардейского района Ставропольского края, в крестьянской семье.

Горбачев рано начал трудиться в поле. Впрочем, это было характерно для тех трудных военных лет: деревня обезлюдела. Война нанесла серьезные раны селу. Оставила она глубокий след и в характере Михаила. Он часто вспоминал о той поре, рассказывал, как прятался на дальних фермах от угона в фашистскую Германию. Конечно, это были не те зверства, которые немцы чинили в Белоруссии и многих западных районах, но и они оставили свою метину в характере Горбачева.

В послевоенные годы, помогая отцу на комбайне, Михаил смог завоевать признание не только среди сверстников. В свои 16 лет он получил правительственную награду — орден Трудового Красного Знамени — как помощник комбайнера. В трудные военные годы еще до возвращения отца из армии на нем лежала посильная забота и о хлебе насущном, так что трудовая закалка была довольно солидная и проверялась возможность выжить в пору голода, разрухи и разорения.

Неплохие наследственные качества, закрепленные тяжелыми условиями военной поры, стали той стартовой площадкой, с которой он поднялся, как говорится, выше собственной крыши.

Серебряная медаль, полученная им за хорошие знания, позволила Мише выбирать учебное заведение по душе. Домашние посоветовали ехать учиться в столичный университет. Это был добрый совет. В ту пору в печати много писалось о строительстве нового здания МГУ на Воробьевых горах. В газетах и журналах публиковались снимки макетов нового здания, рассказывалось о великолепных условиях жизни студентов.

В общем, все сходилось на том, что надо поступать в МГУ, но на какой факультет? Почему молодой абитуриент выбрал юрфак? Что бы ни говорили по этому поводу, но кто помнит ту пору, хорошо знает, что кроме МИДовского института международных отношений, куда из-за незнания языка Миша поступить при всем желании не мог, престижной считалась работа в правоохранительных органах — МГБ, МВД, прокуратуре. Да и впечатляюще — перед всесильными органами внутренних дел и прокуратуры в те времена робели.

Разумеется, ничего предосудительного в желаниях крестьянского паренька выбиться в люди нет. Молодости свойственно сначала видеть форму, а потом содержание. И Миша поступил на юридический факультет. Московский факультет дал Горбачеву нечто большее, чем юридические знания, — здесь он опробовал силы как политический боец молодежного движения, и эта возможность лидировать среди студентов, конечно же, была заманчивой, удовлетворяла тщеславие и амбиции, которые у него, как у немалой части молодых, были весьма сильны.

Общественная работа в МГУ — дала возможность расширить круг знакомств Горбачева, приобщиться к деятельности университетской молодежной элиты, и это было, с точки зрения будущего, крайне полезное дело, позволявшее видеть механизмы восхождения во власть пусть на комсомольском, но столичном уровне.

Вкусивший прелести столичной жизни Горбачев беспокоился по поводу неопределенности в своей судьбе. Молодого юриста волновало это теперь вдвойне. В сентябре 1953 года он женился на Раисе Титаренко, студентке философского факультета МГУ. Судьба улыбнулась Горбачеву, и его сразу утвердили в должности заведующего отделом пропаганды крайкома ВЛКСМ. Это была должность, которая даже для выпускника Московского вуза считалась весьма солидной. Горбачев с головой окунулся в круговерть комсомольской жизни. Та пора оставила в его душе много добрых воспоминаний. Нередко вечерами уже в должности генсека он вспоминал эти годы, рассказывал, как мотался по станицам, проводил собрания, организовывал диспуты и ответы на вопросы. Время тогда было необыкновенным. Начиналась оттепель. Повсюду царил оптимизм. Страна расправляла плечи, быстро развивалась промышленность, улучшалось дело на селе, возводились новые города, создавались научные центры. В небо взмывали ракеты, советские люди осваивали космос, время рождало таланты.

И вот тут надо сказать еще об одном, как говорил Горбачев, судьбоносном факторе. Трудно сказать, как бы сложилось будущее Михаила Сергеевича, если бы его в его жизни не появилась Раиса Максимовна. Может показаться удивительным, но позиция, характер жены сыграли определяющую роль в судьбе Горбачева и, в значительной мере, в судьбе партии, всей страны.

Раиса Максимовна — человек с твердым, жестким и властным характером — умела подчинять своей воле других, добиваться желаемого всеми силами и средствами. Она быстро стала первой дамой страны, во всяком случае, значительно быстрее, чем М. С. Горбачев по-настоящему почувствовал себя лидером партии и государства. Не стесняясь, звонила и давала поручения помощникам генсека и некоторым членам руководства страны, особенно тем, кого знала. Как полновластная хозяйка, Раиса Максимовна немедля взяла на себя функции лидера и организатора созвездия супруг руководителей партии. Заняла руководящий пост в союзном фонде культуры, а по существу была его лидером. По ее поручениям во многих структурах и органах культуры, массовой информации устанавливались правительственные телефоны. Связью на уровне генсека была оборудована и ее машина, машины сопровождения охраны КГБ.

По своему образованию, опыту работы преподавателя в высшем учебном заведении, где Раиса Максимовна читала курс марксистско-ленинской философии, она была преданной сторонницей коммунистического мировоззрения, не раз отстаивая, в том числе публично, свои убеждения. Этому она учила и сотни студентов, воспитывая их в духе верности марксизму-ленинизму. Как говорил Михаил Сергеевич о своей семье, где все, разве кроме малолетних внучек, являлись преданными членами КПСС, Раиса Максимовна возглавляла «нашу домашнюю партийную ячейку». И не только возглавляла, но и была ее душой и идеологическим знаменем. И определяла политику не только на уровне домашней партячейки, но и, принимая какие-то решения, добивалась, чтобы член домашней ячейки М. С. Горбачев проводил выработанную линию на уровне всей Компартии Советского Союза. И это не слишком большое преувеличение.

Нэнси Рейган, рассказывая о встречах с Раисой Максимовной, обратила внимание на ее нравоучительную манеру разговора и барское отношение к тем, кто окружал ее. За те короткие минуты встреч Нэнси Рейган поняла ее манеры и характер. Р. М. Горбачева предстала перед ней как человек, который хочет поведать миру нечто необыкновенное: «Если я нервничала перед первой встречей с Раисой Горбачевой, — вспоминает Нэнси Рейган, — а я нервничала, то она, должно быть, нервничала еще больше перед встречей со мной. Я не знала, о чем буду говорить с ней, но скоро выяснилось, что это не имеет никакого значения. С первой минуты она сама говорила, говорила — так много, что мне едва удавалось вставить словечко. Быть может, это было от неуверенности, которую она испытывала, но после дюжины наших встреч в трех разных странах основное впечатление, которое осталось у меня от Раисы Горбачевой, — что она никогда не перестает говорить.

В тот первый раз в Женеве, придя на чай, поразила меня тем, что явно хотела казаться женщиной, чье слово — закон. Ей не понравился стул, на котором она сидела, — она щелкнула пальцами. Охранники из КГБ тут же подали ей другой. Я глазам своим не поверила. Я видела первых леди, принцесс, королев, но никогда не видела, чтобы кто-то из них вел себя подобным образом».

В общем, Раиса Максимовна на протяжении многих лет правила не только домашним хозяйством, но и всем балом перестройки. Она участвовала в формировании политики, где это, разумеется, было возможно, и расстановке кадров. Но главное — она формировала характер генсека-президента, помогала ему искать путь в бурном море политических течений в надежде привести государственный корабль к намеченным целям. И это можно оценивать по-разному; и как желание разделить ответственность, и как вмешательство в компетенцию президента, может и с его согласия, но ограничивающее его свободу действий и власть.

Горбачев наследовал от дедов и родителей противоречивый характер. В нем сочетались неуверенность, мягкость, дар организатора и краснобая, крестьянская сметливость и скаредность. Даже в должности генсека он не мог отказаться от любого подношения.

Природой ему была дана светлая голова, отличная память и немалая хитрость, которая с годами была доведена до высот совершенства, хотя для тех, кто знал его ближе, комбинации, изобретаемые им, были довольно просты, легко разгадывались. Что больше всего поражало — так это умение не просто обыгрывать противника, а создавать беспроигрышную ситуацию при любом обороте дела. И разобраться в этих хитросплетенных комбинациях новому человеку было довольно сложно. Он умел навязывать оппоненту линию беседы, свою позицию и ставил того в положение обороняющегося.

Эту черту характера Горбачева раскусили помощники Рейгана еще при встрече в Женеве и всячески советовали американскому президенту не принимать навязанный Горбачевым план бесед, перечень вопросов для обсуждения, уходить от них на переговорах, либо чаще менять темы. Совершенства подобная тактика достигла у Горбачева на посту генсека, но корни ее, безусловно, тянулись вглубь, закладывались в период политического возмужания в годы работы на Ставрополье.

Поначалу превращение Горбачева — молодого секретаря крайкома — в члены Политбюро гарантировало ему только огромный объем работы, но не давало шансов подниматься на более высокие ступени. Для этого надо было пройти еще школу аппаратной работы, «притереться» во всех московских конторах. Ему и здесь помогло то, что многие министры отдыхали в предгорьях Кавказа и с нужными людьми он часто встречался «на водах» в неформальной обстановке. Правда, делал это не со всеми. Коллег-секретарей обкомов партии особенно не жаловал. И те, не дождавшись приглашения, порой звонили ему сами и звали на встречу. Встречаться, налаживать связи, быть приветливым Михаил Сергеевич знал с кем. С переездом Горбачева в Москву все эти связи оказали неоценимую услугу, и он сравнительно быстро завоевал прочные позиции в чиновничьем мире.

Знание расстановки сил в ЦК КПСС, Совете Министров СССР, Верховном Совете СССР, министерствах и ведомствах, среди руководителей общественных организаций — непременное условие восхождения на вершину пирамиды власти. Не овладев искусством контактирования, не завоевав поддержку как «своего человека», нечего рассчитывать на движение «наверх». И Горбачеву потребовалось несколько лет, чтобы получить минимум того, что необходимо в данном случае. К нему пристально приглядывались, испытывали разными методами и только тогда формировали мнение.

Искусством лавирования, компромисса, умением со всеми поладить Михаил Сергеевич овладел быстро и — видимо — в совершенстве. Скорее всего, это умение было приобретено еще в крае. Он сравнительно успешно постиг и азы столичного уровня интриганства, существовавшего на разных этажах власти, умения говорить одно, подразумевая другое, блефовать и широко улыбаться, располагая к себе людей.

Начинал Михаил Сергеевич штурмовать последнюю высоту довольно «сырым» политиком, не успев привести в порядок свою речь. Он нервничал, неумело читал тексты выступлений на широких заседаниях, но, как уже говорилось, очень быстро прогрессировал.

Немало сил и энергии уходило у него на обеспечение импозантности, приобретение лоска. Но без прирожденной склонности достичь этого было вообще невозможно.

Одним из важнейших источников возвышения и карьерного роста Михаила Сергеевича явилась его сравнительно неплохая марксистско-ленинская подготовка, знание ленинского теоретического наследия. Он достаточно хорошо знал историю партии, труды В. И. Ленина, часто пользовался этим багажом, что заметно выделяло его среди многих партийных и хозяйственных деятелей Ставрополья, да и не только Ставрополья, но и московских руководителей. Особенно если учесть, что многие члены Политбюро, и, прежде всего Л. И. Брежнев, настолько давно читали работы Ленина, что вспомнить что-то из них затруднялись. В этом не было ничего удивительного: за долгие годы работы на руководящих должностях, занятий главным образом хозяйственными вопросами, у части членов Политбюро «повыветрились» знания основ марксизма-ленинизма. Некоторые из них, кроме первого тома «Капитала», вообще не читали Маркса, а из Ленина подбирали только подходящие к случаю цитаты. Впрочем, труды Маркса, Энгельса, и их предшественников не знал и М. С. Горбачев. Конечно, у секретарей ЦК были помощники, довольно грамотные и теоретически подготовленные люди, но это никак не могло заменить первоисточников того учения, на базе которого руководители партии формировали новое бесклассовое общество. Но он уловил главное, что прикрываясь марксистско-ленинской фразеологией, можно какое-то время представить себя не только в качестве горячего сторонника и последователя этого «исторически верного учения», но и предстать в роли реформатора учения в новых, исторически обусловленных, условиях.

В этом нет ничего предосудительного, поскольку марксизм-ленинизм, как и любое фундаментальное учение, нуждался в дальнейшем развитии, ибо в противном случае он превратился бы в догму, что уже фактически и происходило, поскольку после смерти И. В. Сталина ни один из руководителей страны не обращался к теоретическому обоснованию своих действий по строительству коммунистического общества. Напротив, новые руководители, ослепленные азартом борьбы с культом личности И. В. Сталина, вместе с водой выплеснули и ребенка. Что мог, например, внести в развитие революционной теории Н. С. Хрущев, имея за плечами три класса церковно-приходской школы? Развенчав сталинизм, он фактически отверг и саму основу сталинизма — марксистско-ленинское учение о построении бесклассового общества. Дело по разрушению революционной теории «успешно» продолжил Л. И. Брежнев, и лишь Ю. В. Андропов, словно очнувшись от летаргического сна, вдруг задался вопросом, а в каком обществе мы живем, какой общественно-экономический строй во дворе? Он первым понял, что на базе существующего «развитого социализма» ничего путного построить невозможно, разве что под марксистско-ленинскими лозунгами ввести в стране рыночные отношения, как прямой путь к реставрации капитализма. Что он и задумал совершить, но преждевременная смерть прервала его планы. И лишь с приходом к власти М. С. Горбачева «триумфальное» движение назад к капитализму под красным знаменем в руке и с «Лениным в башке» возобновилось под фиговым листком «перестройки».

Завиральная идея перестройки, спеленутая в одежды марксистско-ленинской фразеологии, пришлась по душе как ортодоксальным коммунистам страны, предчувствующим близкий крах командно-административной системы, так и идеологам Запада, уловившим куда дует ветер намечаемых в Советском Союзе перемен. Нового «реформатора» поддерживали как доморощенные «демократы» западного либерального толка, так и консервативно настроенные большевики, увидевшие в Горбачеве твердого ленинца, который стремится теоретически обосновать свои «перестроечные» идеи и планы, опираясь на учение основоположников марксизма — ленинизма.

Не случайно, выступая с докладом на торжественном заседании в Москве, посвященном 113-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина, Михаил Сергеевич начал с того, что охарактеризовал Ленина как человека, «чье имя стало символом революционного обновления мира, чье учение владеет умами передового человечества, воплощается в общественную практику всемирно-исторических масштабов… Ленин — не меркнущий образец для его учеников и последователей. Он всегда с нами. Обветшало и рассыпалось немало концепций и доктрин о локальной ограниченности ленинизма, о его мнимой «устарелости». А ленинские идеи живут и побеждают».

В 1987 году, в день 70-летия Октября, он, как и раньше, казалось был верен ленинским идеям и заветам. Свой юбилейный доклад, посвященный этой дате, он начинает так:

«Семь десятилетий отделяют нас от незабываемых дней Октября 1917 года. Тех легендарных дней, которые начали свой отсчет новой эпохе общественного прогресса, подлинной человеческой истории. Октябрь — поистине «звездный час» человечества — это революция народа и для народа, для человека, его освобождения и развития.

Семь десятилетий — совсем небольшой отрезок времени в многовековом восхождении мировой цивилизации, но по масштабам свершений история еще не знала такого периода, который прошла наша страна после победы Великого Октября. И нет выше чести, чем идти путем первопроходцев, отдавать все силы, энергию, знания, способности во имя торжества идей и цели Октября».

На что рассчитывал политический хамелеон, произнося такие слова, если всего лишь несколько месяцев тому назад он заключил с Ельциным негласный договор по разрушению того, что было заложено Лениным 70 лет назад.

Наверное, историки еще разберутся, когда и почему резко изменилась позиция Горбачева, чем это мотивировано. Как мог генсек превратиться из сторонника социализма, коммунистической перспективы в почитателя концепции капиталистического пути развития? Но главное, когда произошла эта метаморфоза? Скорее всего перерождение коммуниста началось не на посту генсека, а гораздо раньше, в противном случае он не объявил бы о планах «перестройки» буквально через несколько дней по восшествии на партийный престол. Полагаем, что к этому времени он был уже ортодоксальным антикоммунистом, задумавшим вписать свое имя в историю борьбы с коммунизмом, что ему удалось, на горе великой страны и ее многострадальному народу.

Время заставит М. С. Горбачева объяснить миру столь резкую перемену воззрений, принципов. Нельзя оставить о себе впечатление флюгера, который вертится в зависимости от того, куда дует ветер. Можно лишь присоединиться к выводам тех аналитиков, которые полагают, что это был уже не его выбор. Генсек оказался повязанным теми силами в стране и за рубежом, которые давно расставили для него силки, и он был вынужден вести свою партийную паству на ту морально-физическую живодерню, из которой невредимым и обогащенным выходил он один. Возможно, чтобы начать все с начала… Однако этому помешал Б. Ельцин.

В книге Р. М. Горбачевой, вышедшей в свет накануне августовских событий, есть такие строки:

«Вера в партию пришла к моему отцу вместе с Михаилом Сергеевичем, моим мужем. Несмотря на разницу в возрасте, он стал для него коммунистом, олицетворяющим правду и справедливость». «Отец Раисы Максимовны не дожил до дня ликвидации партии. Он никогда уже не сможет узнать, кто из «олицетворяющих правду и справедливость» приложил к этому руку. Зато это хорошо знают земляки Михаила Сергеевича. Друг его юности, одновременно с Горбачевым награжденный за ударный труд на жатве орденом Трудового Красного Знамени, Александр Яковенко оценил действия своего односельчанина как предательство:

— Если бы дядя Сережа узнал, что сотворит его сын со страной, за которую он проливал кровь на фронте, он своими руками его…

А дальше следовали слова из лексикона Тараса Бульбы»[304].

На наш взгляд стоит повнимательнее рассмотреть вопрос о степени влияния на процесс перерождения Горбачева, «олицетворяющего правду и справедливость» коммуниста, в махрового антикоммуниста, его жены Раисы Максимовны, которая «одобрила его выбор».

Прохождение к высотам партийной власти шло по ступенькам партийной иерархии в следующем порядке:

С 1979-го по 1980-й — кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. С октября 1980-го по август 1991-го — член Политбюро ЦК КПСС, с декабря 1989-го по июнь 1990-го — Председатель Российского бюро ЦК КПСС, с марта 1985-го (обошел на выборах Гришина) по август 1991-го — Генеральный секретарь ЦК КПСС. Во время попытки государственного переворота в 1991-м был отстранен от власти вице-президентом Геннадием Янаевым и изолирован в Форосе, после восстановления законной власти вернулся на свой пост, который занимал до распада СССР в декабре 1991-го. 15 марта 1990 г. Михаил Горбачев был избран Президентом СССР Одновременно до декабря 1991-го являлся Председателем Совета обороны СССР, Верховным Главнокомандующим Вооруженных Сил СССР.

Находясь на вершине власти, Горбачев проводил многочисленные реформы и кампании, которые в дальнейшем привели страну к рыночной экономике, уничтожению монопольной власти КПСС и распаду СССР.

Консервативные политики критиковали его за экономическую разруху, развал Союза и прочие последствия перестройки. Радикальные политики критиковали его за непоследовательность реформ и попытку сохранить прежнюю административно-командную систему и социализм.

Инициативы Горбачева.

Антиалкогольная кампания, начатая 17 мая 1985 г. Противодействие коррумпированных чиновников (будущих олигархов) привело к резкому повышению цен на алкогольные напитки, сокращению производства алкоголя, вырубанию виноградников, исчезновению сахара в магазинах и вводу карточек на сахар.

«Ускорение» — этот лозунг был связан с обещаниями резко поднять промышленность и благосостояние народа за короткие сроки; кампания привела к ускоренному выбыванию производственных мощностей.

«Гласность» — фактическое снятие цензуры на средства массовой информации.

Подавление локальных национальных конфликтов, в которых властями принимались жестокие меры, в частности силовой разгон митинга молодежи в Алма-Ате, ввод войск в Азербайджан, разгон демонстрации в Грузии, разворачивание многолетнего конфликта в Нагорном Карабахе, подавление сепаратистских устремлений прибалтийских республик.

Исчезновение продуктов из магазинов, скрытая инфляция, введение карточной системы на многие виды продовольствия (1989).

При Горбачеве внешний долг Советскою Союза достиг рекордной отметки. Долги брались Горбачевым под высокие проценты — более 8% годовых — у разных стран. С долгами, сделанными Горбачевым, Россия смогла рассчитаться только через 15 лет после его отстранения от власти. Параллельно золотой запас СССР уменьшился десятикратно: с более 2000 тонн до 200. Официально утверждалось, что все эти огромные средства были потрачены на закупку товаров массового потребления. Примерные данные такие: 1985 год — внешний долг 25 млрд. долл., золотой запас 2000 т; 1991 год — внешний долг 120 млрд. долл., золотой запас — 80 т.

Реформа КПСС, которая привела к образованию нескольких платформ, а в дальнейшем отмена однопартийной системы и снятие с КПСС конституционного статуса «ведущей и организующей силы».

Реабилитация жертв сталинских репрессий, не реабилитированных при Хрущеве.

Ослабление контроля над социалистическим лагерем, что привело, в частности, к смене власти в большинстве социалистических стран, объединению Германии (1990). Окончание холодной войны в США обычно расценивается как победа американского блока.

Прекращение войны в Афганистане и вывод советских войск (1988 — 1989).

После подписания Беловежских соглашений и фактической денонсации Союзного договора, 25 декабря 1991 г. Михаил Горбачев сложил с себя полномочия главы государства. С января 1992-го по настоящее время — Президент Международного фонда социально экономических и политологических исследований (Горбачев-Фонд). Одновременно с 1996-го председатель правления Международного Зеленого Креста.

В 1996 г. выставлял свою кандидатуру на выборах Президента Российской Федерации и по результатам голосования набрал 386 069 голосов (0,51%).

«В знак признания его ведущей роли в мирном процессе, который сегодня характеризует важную составную часть жизни международного сообщества», 15 октября 1990 г. он был удостоен Нобелевской премии мира.

Итак, 28 мая 1990 года М. С. Горбачев вступил в должность Президента СССР, оставаясь Генеральным секретарем КПСС. Близился XXVIII — съезд КПСС, которому будет суждено историей стать последним. Горбачев усиленно готовился к съезду партии, одновременно занимаясь формированием президентского аппарата. Предстояло сформировать отделы, обеспечивающие все высшие звенья руководства — президента и вице-президента СССР, Совет Безопасности, Совет Обороны, институт помощников и советников М. С. Горбачева и Г. И. Янаева. Численность этого института была по прежним стандартам огромна. В последнее время туда только у президента входили В. А. Медведев, А. Н. Яковлев, Г. И. Ревенко, С. Ф. Ахромеев, В, В. Загладин, В. Г. Егоров, В. И. Карасев, В. Н. Игнатенко, В. А. Ожерельев, А. С. Черняев, Г. Х. Шахназаров, а также Г. В, Пряхин, В. С. Гусенков и несколько референтов. К аппарату помощников на американский манер относились и их собственные службы, включающие помощников, консультантов, референтов, секретарей, машинисток-стенографисток. Своим распоряжением М. С. Горбачев утвердил также большое количество своих внештатных советников. Это были — Л. И. Абалкин, С. А. Ситарян, В. П. Осипян и ряд других видных ученых, экономистов, политологов.

Скоро М. С. Горбачев утвердил схему президентского аппарата, но жизнь постоянно вносила в нее коррективы. Поначалу Кабинет министров, должен был быть целиком подчинен президенту и состоять из шести — восьми министерств. Но намерения быстро разошлись с делами. Был сформирован аппарат правительства под стать прежнему Совету Министров СССР. Как у простейших живых организмов из одной клетки воссоздается нечто целое, так здесь возродилась мощная управленческая структура. С «подачи» премьера В. С. Павлова, всего Кабинета министров М. С. Горбачев вносил предложения, а Верховный Совет СССР утверждал образование все новых и новых министерств. Они практически не отличались от прежних.

Соответственно рухнула и идея создания единого «небольшого и эффективного» аппарата управления и обслуживания. Аппарат Кабинета министров превышал две тысячи человек, и обслуживало его вместе с министерствами около 16 тысяч хозяйственных и технических работников. В аппарате президента СССР в августе 1991 года вместе с техническим персоналом насчитывалось не менее 400 человек. Поэтому никакого объединения, а следовательно, и сокращения этих структур быть не могло. Распоряжения о создании совместного аппарата, подписанные М. С. Горбачевым, игнорировались.

Превращение генсека партии в президента СССР происходило тяжело и непоследовательно. Многие методы, стиль работы, замашки, приобретенные за долгие годы секретарствования в Ставрополье и Москве, остались неизменными в деятельности высшего руководителя государства. М. С. Горбачеву требовалась и какая-то структура наподобие Политбюро ЦК, где можно выступать и давать поручения, рассматривать возникающие вопросы и прежде всего законодательные акты по различным проблемам жизни общества. Такую идею подсказал ему, видимо, А. Н. Яковлев, и она, как хорошее семя, пала на добрую почву и дала всходы. Вскоре был создан Президентский совет. В него вошли как представители правительства, так и общественные деятели — Ч. Айтматов, Н. Рыжков, В. Ярин, А. Яковлев, В. Распутин, С. Шаталин, В. Медведев и некоторые другие.

Далее предоставим слово В. И. Болдину, который также вошел в состав Президентского совета:

«Идея создания подобного совета была хороша, но он представлял некую добровольческую организацию. В Конституции СССР такой орган не предусмотрен, численность и состав его определялись целиком президентом. Не было у совета и четких обязанностей. Он собирался всего раз пять — семь, на нем рассматривались некоторые текущие вопросы, проблемы конверсии оборонной промышленности, экономики. Но ни квалификация участников заседания, ни положение их не позволяли решать проблемы глубоко и серьезно. Давать же какие-то советы М. С. Горбачеву стало пустым занятием. Михаил Сергеевич в них не нуждался. Так что заседания совета велись нерегулярно, а скорее хаотично. Я заметил, что собирать его было в тягость президенту, а скоро он просто стал ему мешать. Наглядно это проявилось, когда однажды М. С. Горбачев попросил высказаться по обстановке в стране. Впервые члены совета почувствовали, что они нужны и могут обрисовать ситуацию и высказать предложения, как улучшить дела.

Вот тогда-то президент услышал то, чего совершенно не ожидал. В. Ярин, В. Распутин и некоторые другие говорили о том, что творится в стране, что народ устал от экспериментов, шатаний и от болтовни. Слово «перестройка» у большинства вызывает аллергию, ибо хорошее дело запакощено, стало издевательством над здравым смыслом. Я видел как М. С. Горбачев багровел, и знал, что это дурной знак. Не дав высказаться всем, президент прервал заседание и больше не спешил его собирать.

— Ты посмотри, какую чушь они несли, — нервно ходя по кабинету, говорил позже Горбачев. — И это люди, которым я доверял, вытащил их черт знает откуда. А Ярин-то, ну хорош! От Валентина Распутина я, правда, другого и не ожидал.

Судьба Президентского совета была предрешена. То ли понимая никчемность этого органа, то ли испытывая неудовлетворенность его составом, а может быть, в результате критики в Верховном Совете СССР, депутаты которого считали, что многие никчемные решения рождаются в Президентском совете, но М. С. Горбачев скоро его упразднил. Причем сделано это было второпях, настолько быстро, что члены совета узнали о своей отставке после принятия решения. Знаю, что многих такая бесцеремонность, обидела до глубины души.

— А ты-то хоть знал, что нас упразднили? — спрашивал меня А. Н. Яковлев.

Я отрицательно качал головой, не меньше их обескураженный случившимся.

— Чудны дела твои, Господи, — говорил А. Н. Яковлев, жестоко уязвленный неожиданным разгоном совета. Впрочем, скоро у него состоялся разговор с президентом. М. С. Горбачев пытался загладить эту бестактность. Обещал сохранить за А. Н. Яковлевым все материальное обеспечение и предложил ему возглавить вновь создаваемый институт президентских советников. Однако этого слова сдержать ему не удалось. Советником становился и В. А. Медведев, в прошлом, как и А. Н. Яковлев, член Политбюро ЦК и член Президентского совета. Он, конечно не хотел и не мог попасть в подчинение к А. Н. Яковлеву, поэтому пришлось и того и другого делать старшими советниками.

А. Н. Яковлев тяготился своими новыми обязанностями, и в середине лета 1991 года пришел к Горбачеву с заявлением об уходе (мавр сделал свое дело).

— Приходил Александр, — сказал он, — оставил заявление об уходе и обстоятельную записку, мотивирующую этот его шаг.

Я просил не торопиться, подумать. Возьми заявление, но хода ему не давай.

В начале июля А. Н. Яковлев уехал в отпуск на Валдай и оттуда прислал Горбачеву новое заявление об отставке. На этот раз М. С. Горбачев вернул его подписанным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.