3

3

Снаряжаемая в плавание флотилия состояла из четырех кораблей. Хотя источники не единодушны относительно их названий, наиболее авторитетные авторы называют их так: «Сан-Габриэл» (флагман), «Сан-Рафаэл», «Берриу» и один грузовой корабль без названия[184].

Строительство кораблей «Сан-Габриэл» и «Сан-Рафаэл» было решено и начато еще при жизни короля Жуана. Диаш проектировал корабли с учетом своего опыта длительных плаваний у африканского побережья и борьбы со штормами Атлантики. Диаш отказался от каравелл с латинскими парусами[185] — они были чересчур неустойчивы и низкобортны — и построил вместо них более устойчивые, тяжелые корабли с прямым парусным вооружением — науш. Они имели более глубокую осадку и были тихоходнее старых каравелл, но выигрывали по сравнению с ними своей вместительностью, удобствами, надежностью и общими мореходными качествами.

Тоннаж «Сан-Габриэла» и «Сан-Рафаэла» по сравнению с тоннажем современных судов был до смешного мал — примерно 100–120 тонн, хотя следует принять во внимание, что корабельная тонна XV века была, может быть, вдвое больше современной[186]. Классическое правило кораблестроения — его придерживались до последнего времени — было таково, что длина корабля не должна превосходить его ширину больше, чем в четыре раза; чертежи и рисунки той эпохи показывают, что кораблестроители «века открытий» обычно следовали этому правилу. Корабли намеренно строились небольшие — для удобства маневрирования в мелких водах и на реках.

Хотя новые корабли отличались превосходными мореходными качествами, с виду они были некрасивы. Это были плоскодонные суда, с высокой прямоугольной кормой и носом, причем нос поднимался так высоко, что бушприт[187] мог служить (и служил) четвертой мачтой для четырехугольного переднего паруса. На бушприте было резное деревянное изображение святого — патрона корабля. Вдоль корпуса около ватерлинии были прикреплены вельсы[188] для предотвращения или ослабления боковой качки. Чтобы уменьшить неизбежное обрастание кораблей ракушками и предохранить их от «червей-бурильщиков», днища обильно смазывали салом и смолой или сифой, густой смесью сала и рыбьего жира[189]. Несмотря на такую предосторожность, корабли приходилось очень часто вытаскивать на берег, накренять, а затем соскребать с корпуса ракушки, водоросли и т. п. и вновь его просмаливать и проконопачивать. Конопатили смесью из негашеной извести и пакли, пропитанной маслом от «червя», а на пазах изнутри прибивались деревянные планки. Мало этого, поверх конопати и планок, для защиты от удара волн, изнутри прибивались еще свинцовые пластинки. Корпус корабля поверх ватерлинии красился в черный цвет — вероятно, дегтем с какой-нибудь примесью — тоже с целью предохранения от порчи[190]. Прочные брусья «в два пальца толщиной» были укреплены по бокам корпуса для защиты во время боя.

Если суда были недостаточно нагружены для нормального хода, в нижнюю часть трюма грузили балласт — песок, камни, гравий и т. д. Этот балласт постепенно выбрасывали, как только корабль достаточно нагружался и приобретал устойчивость. Течь была обычным и всегда ожидаемым явлением на кораблях, и на этот случай имелись наготове деревянные насосы, чтобы свести результаты ее к минимуму. В трюмах постоянно держалась противно пахнущая застоявшаяся вода, а кроме того, беззаботные моряки часто бросали туда всяческие отбросы, так что трюм быстро превращался в зловонную, отвратительную помойную яму. Когда зловоние становилось невыносимым, корабль вытаскивали на берег, начисто разгружали, мыли трюмы, а потом нагружали новым балластом. При таких условиях всюду сновали крысы, было полно вшей, блох, тараканов и прочих паразитов — истинное наказание моряков.

В те времена на португальских кораблях обычно было по шести якорей, так как их нередко во время шторма теряли. Запасные якоря хранились в трюме, всегда под рукой, на случай нужды. Употреблялся один ворот с четырьмя рычагами, якоря поднимали под звуки старинных матросских песен, передававшихся из поколения в поколение сотни лет. Канаты и все вообще корабельные снасти делались из льняного волокна, хотя после знакомства с Индией стало употребляться для этого и кокосовое волокно. На кораблях такого типа голова руля находилась высоко над кормой; тяжелый деревянный румпель продевался в отверстие в голове. Рулевой стоял ниже полуюта. Ему обычно мешали смотреть паруса, сооружения на палубе или высокий бак, и он правил по компасу и указаниям вахтенного офицера[191]. В качестве вспомогательного средства во время штиля или противных течений применялись длинные и прочные весла; в случае необходимости матросы гребли, просовывая их в уключины фальшбортов[192]. На шкафуте[193] каждого корабля помещалась большая шлюпка (batel) и легкий ялик на четырех или шесть гребцов.

Вооружение каждого корабля состояло из двенадцати пушек. Самые тяжелые пушки были сделаны из кованых железных досок, наподобие бочарных клепок, связанных железными обручами. Они были укреплены на неуклюжих вилообразных подставках. Среди более легких пушек были бомбарды, однофунтовые мушкеты[194] и тому подобное. У матросов огнестрельного оружия не было, они пользовались арбалетами, копьями, топорами, мечами, дротиками и абордажными пиками. Офицеры носили стальные латы, но большинство матросов довольствовалось кожаными куртками и нагрудниками. Во время боя моряки, находящиеся на шкафуте, защищались от стрел толстыми полосами парусины. Вдоль бортов «крепостей»[195] выставлялись щиты с гербами владельцев. Гербы имелись и на флагах, поднимавшихся, когда ставили паруса или приближались к земле.

Трюм был разделен переборками на три части. В средней помещались бочки с водой, запасные канаты, всегда из волокна, так как проволока для изготовления канатов еще не употреблялась. В задней части хранился порох, снаряды (тогда были еще во всеобщем употреблении каменные пушечные ядра), огнестрельное и иное оружие, а в передней — продовольствие и запасное снаряжение. Корабли строились с двумя палубами; нижняя палуба, как и трюм, делилась на три части, и там также хранилась пища, наряду с товарами для продажи и подарками.

И на «Сан-Габриэле» и на «Сан-Рафаэле» было по три мачты, на мачтах, для наблюдения, вороньи гнезда, которые во время боя использовались для стрельбы из арбалетов, метания зажигательных снарядов, копий и прочего. Фок-мачта и грот-мачта несли четырехугольные паруса, а на бизань-мачте был огромный треугольный парус. На всех парусах были изображены красные кресты ордена Христа. Третий корабль, «Берриу» (у Каштаньеды «Бирриу»), строился не на королевских верфях, а в Лагуше[196]. Он был куплен у одного кормчего, некоего Берриуша, по имени которого и был назван[197]. Это была быстроходная каравелла с латинскими парусами, но очень маленькая — всего-навсего на пятьдесят тонн. Четвертое судно должно было служить для перевозки запасов, необходимых при продолжительном плавании. Его купили по приказу короля у некоего Айриша Кррреа, лиссабонского судовладельца. Название этого корабля нигде не упоминается, неизвестно также, как он был построен и оснащен.

Грузоподъемность его тоже вызывает сомнения, она могла быть от 120 до 300 тонн[198]. Средняя скорость кораблей Гамы при хорошем ветре была от 6,5 до 8 миль в час.

* * *

Когда постройка «Сан-Габриэла» и «Сан-Рафаэла» была закончена и два других корабля были доставлены, дон Мануэл вызвал одного из своих любимцев, Фернана Лоуренсу, управляющего королевскими рудниками, «человека, к которому он питал доверие и который пользовался немалым уважением, и приказал ему доставить снаряжение для армады, снабдить ее всем необходимым и как можно быстрее».

Согласно предварительным расчетам, плавание должно было продлиться три года, и на этот период времени и грузились на борт все припасы. По приказу короля в Валли-ди-Зебру были построены большие печи для заготовки изрядного количества морских сухарей. На каждбго моряка отпускался дневной паек в 1¹/₂ фунта этих сухарей, 1 фунт солонины или ¹/₂ фунта свинины, 2¹/₂ пинты воды, ¹/₁₂ пинты уксуса и ¹/₂₄ пинты оливкового масла. В постные дни мясо заменялось ¹/₂ фунта риса, трески или сыра. Погрузили много бочек вина[199], и на каждого человека была отпущена щедрая норма — 1¹/₄ пинты в день. Как и в наше время, вино тогда являлось обычным напитком латинских народов, и, чтобы моряки чувствовали себя довольными, на вино нельзя было скупиться. Чтобы пищу разнообразить, на корабли погрузили бобы, муку, чечевицу, сардины, чернослив, лук, чеснок, сахар (белый и коричневый), миндаль и мед. Рыбу можно было ловить в пути. Надо заметить, что условия приготовления пищи должны были ограничивать меню до крайности. Пищу накладывали в деревянные чашки, и люди, поставив их на доски, ели с помощью ножей и пальцев. Вилки на кораблях еще не употреблялись — ибо едва ли где употребляли их тогда и на суше. Спали люди где попало[200]. Моряки королевских экспедиций жили, может быть, ничуть не хуже своих соотечественников на суше, хотя тогда, как и во все времена, пользовались флотской привилегией — поворчать.

Мало что можно было запасти, чтобы бороться с цынгой, этим извечным бичом и проклятием мореходов. Ее причины и способы лечения еще долго оставались неизвестными. Было замечено, однако, что помогают свежие овощи и фрукты, особенно цитрусовые.

Отчеты многочисленных плаваний, в том числе и первого путешествия Васко да Гамы, полны описаний, рисующих картины страданий и ужасов, вызванных этой страшной болезнью.

Король приказал, кроме запасов продовольствия, взять запасные паруса, такелаж и всяческое снаряжение «и на каждом корабле всякого рода лекарства для больных, лекаря и священника для исповеди». Кладовые на кораблях были набиты

«всякого рода товарами, какие только есть в королевстве и за его пределами, и было там много золота и серебра в монетах различных королей, христианских и мавританских, златотканные, шелковые и шерстяные материи всяких сортов и цветов, и много золотых украшений — ожерелий, цепей, браслетов, тазов и кувшинов из белого и позолоченного серебра, мечи, кинжалы, гладкие и инкрустированные серебром и золотом, копья и щиты, все с украшениями, чтобы их можно было поднести королям и властителям тех стран, где произойдет высадка, — и понемножку всякого рода пряностей».

Несмотря на этот длинный перечень, который дает Корреа по слухам или следуя собственному очень богатому воображению, поскольку об этом деле он из первых рук знал или очень немного или ничего, истина такова, что товаров для подарков и обмена было прискорбно мало, да и к тому же они оказались чересчур дешевыми. Не было таких вещей, которые соблазнили бы богатых, цивилизованных людей, какие жили, например, в государствах Индии. В кладовых лежали вещи, достаточно хорошие только для дикарей западноафриканского побережья, в ином случае они были бесполезны. Это ясно видно, если просмотреть сокращенный перечень: полосатые хлопчатобумажные ткани, сахар, мед, коралловые и стеклянные бусы, тазы, красные шляпы, штаны, колокольчики, украшения из олова и т. д. Золотых и серебряных монет в сущности не было совсем

В те дни, когда приготовления к плаванию приближались к концу и корабли уже нагружались на набережной Тежу, король Мануэл должен был принять серьезнейшее решение — назначить руководителя экспедиции. Плавание предстояло необычное. Это было самое важное из всех путешествий, какие когда-либо предпринимало португальское правительство. В результате двух первых экспедиций Колумба были уже открыты до сих пор неизвестные страны, и португальский король твердо решил помешать, если сумеет, тому, чтобы Испания или какая-либо другая страна могла открыть, захватить и эксплуатировать богатые земли Индии.

Если бы было нужно найти лишь искусного мореплавателя, то, вероятно, в качестве начальника экспедиции избрали бы Бартоломеу Диаша. Ведь именно он провел португальские корабли по морскому пути в Индию дальше, чем какой-нибудь мореход до него. Он досконально знал африканское побережье, его ветры, течения, особенности погоды, и он лично осуществлял надзор за постройкой кораблей для предстоящей экспедиции. Но эта экспедиция требовала больше, чем искусного мореплавателя Руководителем ее должен был быть деловой человек, дипломат и, если понадобится, воин[201]. Это должен был быть человек, способный не только довести свои корабли до Индии и благополучно вернуться с ними на родину, но и обладающий опытом и уменьем обращаться с людьми разных рас и характеров, будь то вожди африканских племен или арабские и индийские государи и властители. Он должен был быть быстр при решении государственных и деловых вопросов, уметь защищать свои позиции и проводить в жизнь инструкции своего короля и мирным путем и с помощью меча.

Король Мануэл сделал, наконец, выбор. Главнокомандующим Индийской флотилии (capit?o-m?r) должен был стать Васко да Гама, уроженец Синиша, королевский придворный.