Путь из края полуночи

Путь из края полуночи

Здесь обрели, в стране богатой,

Мы – род скитальцев, род бездомный —

Дворцы, коней, рабынь и злато…

Но ты – родимый север помни!

Вал. Брюсов. «Песня норманнов в Сицилии»

Арийцы пришли в места нынешнего обитания не с юга, а севера. Это нетрудно видеть даже из лексики индоиранских народов, характеризующей пространство и стороны света. Лексики, в своем глубинном значении полностью повторяющей соответствующую лексику древних индейцев, поскольку продвижение древних майя по Американскому континенту шло в том же направлении, что и миграция индоиранского населения из районов Восточной Европы… т. е. с севера на юг, – доказывает исследователь A.B. Лушникова. Так, на языке древних майя север именовали словом, означающим буквально «исчезающий позади», а древних предков – «людьми севера»; юг, считавшийся направлением движения племени, назывался ma-ho – «большой вход» (ср. авест. apaxtara – «находящийся сзади, северный», юг – «сторона, расположенная впереди» – Лушникова, 230–232).

Воспоминания об этой «находящейся сзади» прародине отразились даже в обряде захоронения, в частности ориентировке лицом на север в ранних могильниках протоиранцев в Средней Азии (см. Лушнткова, с. 234). Известный путешественник, действительный член Российского Географического общества И.В. Черныш полагал, что ту же традицию отражают загадочные «каменные стрелы» плато Устюрт, также ориентированные на «полночь».

Однако больше всего доказательств такой локализации арийской прародины содержится, безусловно, в древних текстах. Собственно, как мы видели, впервые ошеломляющая мысль о «северных предках» появилась у Шлегеля под влиянием чтения гимнов «Ригведы».

Когда этот и другие памятники древнеиндийской литературы начал становиться доступным просвещенным европейцам, те не могли обойти вниманием многочисленных упоминаний о землях с климатом гораздо более суровым, нежели в тропиках Индостана. Причем солнце вело себя на этой далекой прародине довольно странно. Ригведа (VII, 76) повествует:

По правде, это было много дней

В течение которых до восхода солнца

Ты, о заря, была видна нам…

В том же памятнике (II. 27.141) Индра умоляется «защитить нас от долгой темноты», а «Атхарваведа» (XIX,47) взывает: «О дай нам, длинная темная ночь, конец твой увидеть». Для тех, кто живет у подножия священной горы Меру «день и ночь составляют целый год» (цит. по: Елачич Е.А. Крайний север как родина человечества. СПб.,1910).

Носителям санскрита вторили предки иранцев. «Авеста» описывает прародину последних, созданную Ахурамаздой: «Там – десять зимних месяцев и два летних, и они холодны – для воды, холодны – для земли, холодны – для растений» (цит. по: Литература Древнего Востока. Тексты. М.: МГУ,1984, с. 6). При этом «там солнце, луна и звезды всходят только один раз в году и только один раз заходят» (Елачич. Ук. соч.). «Показательна одержимость темой зимы в иранской традиции, – пишет A.A. Лелеков, – по первому фаргарду «Видевдата» зиму учинил дух зла Ангро-Майнью, но по второму и по Яшту 5.120 – лично Ахура Мазда. Даже в поздней парсийской хронологии эон Заратуштры назывался hazang-rok zim, т. е. тысяча зим» (Рассоха И.).

Такой климат и такое соотношение света и тьмы на земном шаре встречается лишь ближе к Полярному кругу или даже за ним. Этот факт косвенно подтверждали и описания в «Ригведе» атмосферных эффектов, которыех можно отождествить с полярным сиянием. Сотни цитат из древнеиндийских мифов, прямо или косвенно свидетельствующих о полярном расположении родины их носителей, привел Бал Гандагхар Тилак в книге «Арктическая родина в Ведах» и другие ученые – знатоки санскрита.

Где же могла располагаться эта прародина? Исходя из характеристик светлого времени года, расположения звезд, «стоящих неподвижно» тот же Тилак пришел к выводу, что земля ариев находилась «неподалеку от Северного полюса». Он указывал на труды ректора Бостонского университета Уоррена, предполагавшего существование суши в Северном Ледовитом океане в недавнем прошлом. Тилак предположил на основании астрономических данных тех же «Вед», что арии жили на этой суши в эпоху палеолита, примерно двенадцать тысяч лет назад. До сих пор «околополярная» версия не забыта. И.В. Черныш в беседе с автором этих строк предполагал, что земля ариев могла располагаться прямо на северной макушке земли. В доказательство он приводил данные бурения морского дна, которые свидетельствовали о том, что вершины полярных подводных хребтов некогда располагались над водой. Кроме того, опиравшиеся на сведения древних источники, вроде карты Герхарда Меркатора, упорно указывают на наличие суши на Крайнем Севере, и даже говорят, что эта суша была обитаема. Еще оригинальнее был француз Жорж Бейли, посчитавший, что прародина ариев не утонула, а была занята ледниками. Она существует и поныне под именем Гренландии.

Исчезнувшие полярные земли на карте Г. Меркатора (XVI в.)

Во второй половине XX века исследователи были более осторожны, предпочитая не искать так далеко. Философ и этнолог Валерий Демин, предпринявший ряд экспедиций на Кольский полуостров, утверждает, что нашел материальные следы цивилизации ариев в Ловозерских тундрах, где уже ранее побывал в поисках неких древних магических практик глава спецотдела ГПУ Александр Варченко. «Кольско-скандинавскую» теорию отстаивает Жан Деруэль. Другие географы локализуют прародину ариев в районе нынешнего архипелага Новая земля или на континенте, близ отрогов полярного Урала. Крупнейший индолог Наталья Гусева и филолог Светлана Жарникова сопоставили данные мифов «Ригведы» и «Авесты» с известиями древних о Гиперборейских горах и пришли к выводу, что во всех случаях речь идет о индоевропейской прародине, располагавшейся в районе речного водораздела Север – Юг (возвышенность Северные Увалы).

Все эти гипотезы были бы только плодом фантазии, если бы в той или иной степени не опирались либо на указания древних мифов, либо на данные геологии и археологии.

Мифы – те же «Веды», а также «Махабхарата» и другие позднейшие источники прямо указывают на горный характер древней легендарной земли. Арии жили неподалеку от высочайшей горы Меру, на вершине которой, как на Олимпе, обитали высшие боги (Брахма, Шива, Вишну, Индра и т. д.). В некоторых вариантах Меру окружалась семью горными хребтами и озерами. По другим – вокруг располагались в огромном океане острова (Шветадвипа и т. д.). Понятно, что за тысячи лет на изначальное ядро мифа наслоилось множество позднейших добавлений – иногда, особенно в буддистских памятниках, эти острова прямо ассоциируются с Индией (Джамбудвипа), а сама Меру начинает располагаться где-то в Тибете. Есть упоминания о Молочном океане, а также о яблоневых садах где-то у подножия или к югу от Меру. Молочный океан можно трактовать как Северный Ледовитый – по крайней мере, белый цвет ассоциируется со снегом и льдом. Что касается яблони, то это дерево самое северное из всех плодовых. Впрочем, к вопросу палеофлоры мы еще вернемся.

Близкую картину рисует «Авеста» – ее священная география знает горы Хара с высочайшей вершиной Хукарья, море Ворукаша с находящейся посередине горой Усхинда, из-за которой восходит Тиштри (Сириус). Последняя зацепка оказывается не такой уж маленькой – если миф соответствует реалиям, то таких мест с такими географическими совпадениями не слишком много. Большая часть ученых-иранистов придерживается осторожных позиций, и пытается привязать эти данные «Авесты» к точкам, не слишком удаленным от древней Мидии. В частности, В.И. Бушков полагает, что море Ворукаша соответствует Аральскому морю (или его части), а прочие топонимы – Канха, озеро Чайчаста и т. д. могут быть отождествлены с местами в основном в районе Памира. Священная Ардви же, впадающая «тысячами потоков» в Ворукаша – не что иное, как река Амударья.

При внимательном рассмотрении текстов «Авесты» оказывается, однако, что такая локализация является весьма натянутой. Само слово «Ворукаша» переводится как «море или большое озеро с широкими заливами», и такое определение, несмотря на изрезанность нынешней линии Арала, трудно соотнести с ним. Правда, акватория Арала беспрерывно изменялась, но никогда посреди его или даже в ближайших окрестностях не было горы, которую можно было бы определить как легендарную Усхинду (берег и острова в этих краях низменные). В принципе, Усхинду нельзя разместить и на Каспии, и на Черном море по той причине, что все тамошние островки слишком мелкие, чтобы оказаться священной горой древних ариев. Если «консервативные» исследователи «Авесты» искусственно привязывают топонимию мифов к географии Средней и Передней Азии, то энтузиасты менее традиционных направлений впадают в другую крайность. Так, A.B. Гудзь-Марков пишет, что «море Ворукаша в широком смысле – это весь Северный Ледовитый океан», изобилующий заливами и островами. Разумеется, это явное преувеличение, географические познания древних вряд ли простирались так далеко. Район поисков необходимо сузить до средней величины моря или большого озера с гористыми островами, которые можно было бы легко заметить с берега (поскольку почти никто утверждает, что создатели легенд о Йиме и Ахурамазде были завзятыми мореплавателями).

На Севере Евразии, если не удаляться далеко в Сибирь, можно найти такую акваторию хотя бы в пределах Белого моря. Оно само фактически состоит из «широких заливов», а именно Кандалакшской, Онежской и Двинской губы. В Кандалакшском заливе, или губе есть немало скалистых островов, и если предположить, что под Ворукашей в узком смысле подразумевалась лишь часть Белого моря, то Усхинду можно сопоставить с каким-то из них или с возвышенностями вокруг реки Колвы (высотой до 600 метров), ныне являющиеся частью Кольского полуострова, а в период трансгрессии северных морей представлявшие собой острова[20]. Такое местоположение сакральной горы тем более вероятно, что именно вокруг Кандалакши сосредоточено много культовых памятников эпохи неолита, например, известный Каменный лабиринт.

Что касается горной цепи Хара, великой горы Хукарья, то размытость сведений «Авесты» не позволяет сделать четких предположений. Хотя на соответствующую роль могут подойти Хибины, отдельные вершины которых достигают более 1000 метров. Жертвоприношения животных и другие ритуальные действия, которые потомки Ахурамазды совершали на вершине Хукарьи, вполне могут соотносится с теми «ритуальными каменными изваяниями», которые якобы обнаружила экспедиция Демина в упомянутых тундрах.

Но самой большой загадкой для исследователей является атрибутация одного из самых значимых образов первых глав «Авесты» – Ардвисуры Анахиты. Этот образ прославляет специальный гимн («Ардвисур-яшт»), в котором Анахиту характеризуют и материальными и сакральными признаками: «Широко разлившуюся, целительную… страсть вызывающую… стад покровительницу, дома и усадьбы покровительницу… Артой освященную». Она, дескать «творит семя всех мужей» и «делает легкими роды всех жен». Эпическим героям она является в виде прекрасной девушки, «сильной, стройной, обутой в золотые сандалии». И в то же время Анахите дается конкретная географическая характеристика:

Бескрайняя, славная именем,

Длиною равная всем водам,

Здесь, по земле, текущим,

Мощная, сходящая с вершины Хукарья

к морю Ворукаша.

Далее говорится о том, что море бурлит и исходит волнами, когда в него втекает Анахита,

У которой заливов тысяча,

У которой притоков тысяча,

И вдоль каждого из заливов

И вдоль каждого из притоков

Лишь за четыре десятка дней

Проскачет искусный наездник.

A.A. Лелеков утверждает, что образ прекрасной девушки был придан Анахите поздно, «не без помощи изобразительных культур Передней Азии», в древних же вариантах она представляет собой «таинственную стихию межзвездной воды без признаков человекоподобия». Возможно, поздним является описание рук Анахиты: «белые, мощнее бедер коней». Однако сопоставим описание водного потока, которыми исходит Ардвисура, с описанием такого же потока, вызываемого звездой Тиштр (Сириусом) в гимне «Тиштр-яшт». Интересно, что Гомер и Гесиод в своих поэмах клеймили Сириус как виновника жесточайшей засухи и это объяснимо: в северном полушарии эта звезда ярче всего сиять начинает в июле, когда ни о каких паводках или дождях на широте Греции речь не идет. То же самое можно сказать и про древнюю Персию. В связи с этим понятно, что гимны («яшты»), как и вся Авеста создавались где-то очень далеко от Ирана.

И весьма вероятно, что они создавались на Крайнем Севере, поскольку именно там пик паводков может приходиться на июль. Может, если тает не просто снег, а горный ледник.

Только в этой связи становится понятно, почему слагатели «Авесты» повествуют то о «белых мощных руках», то об огромной длины притоках и заливах Анахиты. Они передавали легенды о гигантском леднике, который покрывал горы их далекой прародины. Передавали, давно уже не имея понятия об истинном значении этого образа, поскольку ледников в Иране нет. Если принимать слова «Авесты» буквально, то нагромождение льда, отождествяемое с Ардвисурой-Ана-хитой должно занимать чуть ли не тысячи километров. В Северном полушарии сейчас только Гренландия может в какой-то мере претендовать на подобные объемы замерзшей воды. Но это сейчас. Много тысячелетий назад ледник покрывал пол-Европы, и даже во время последнего, не самого сильного Вюрмского оледенения тянулся от Средней Британии через Данию до Карпат. Следует ли из этого, что гимны арийцев запечатлели столь давний период? Упомянутый Тилак полагает, что такое вполне возможно и, согласуясь с приведенными в мифах указаниями о расположении звезд, относит истоки преданий о Меру и Шветадвипе, а заодно Хукарье и Ворукаше к десятому тысячелетию до нашей эры.

Такое предположение кажется чересчур смелым. Во-первых, сомнительно, чтобы на протяжении столького времени миф смог, хотя бы и с искажениями, существовать только в устной форме. Двенадцать тысячелетий назад человечество – и предки ариев в том числе – жило еще в эпоху палеолита, когда словарный запас ненамного превышал запас Эллочки Людоедки (30 слов) и максимум доходил до уровня Фимы Собак (180 слов, согласно Ильфу и Петрову). С таким запасом даже протомиф создать невозможно. Это уже не говоря о том, что ледник покрывал большую часть тех самых приполярных территорий, на которых по вышеупомянутым астрономическим соображениям должна была находиться прародина ариев. Во всяком случае, это был далеко не тот Ариана Ваеджа («арийский простор»), о котором повествует «Авеста».

Скорее всего, авестийские мифотворцы поэтически преувеличили «мощь Ардвисуры-Анахиты» и она может отождествляться уже с остатками гигантского ледника. На севере Европы он дольше всего держался в горной Фенноскандии, начав активно таять только в восьмом тысячелетии до нашей эры. Но еще и в начале шестого тысячелетия огромные ледовые языки занимали и скандинавские горы, и центральную часть Кольского полуострова. Вскоре кольская часть ледника (так называемый Понойский ледник) откололся от скандинавского и по большей части растаял к середине 6 тыс. до н. э. В Хибинах, как и горах Норвегии, сверкающие массы замерзшей воды держались, видимо, еще дольше (напр. Хотинский, с. 136) но огромных размеров, достойных авестийской мифологии, они уже не имели. Можно предположить, что именно к этому времени – первой половине – середине 6 тыс. до н. э. и относится ядро рассматриваемого гимна. Собственно, это ядро – крайне смутное воспоминание о гигантской массе тающего льда – источнике гигантских рек, действительно испещрявших тогда руслами Крайний Север Европы. Все остальное – только наслоения.[21] В 6 тысячелетии предки ариев уже вступили в эпоху мезолита, характеризовавшуюся резким расширением и сферы деятельности человека (зачатки мореплавания, одомашнивание животных, строительствао и т. д.), и соответственно, знаний и увеличением словарного запаса. Не случайно к мезолитической эпохе многие относят и начало многих календарей древних народов (от майя до догонов). Собственно, и творцы «Вед» помнили расположение звезд на небе, каким оно было в пятом тысячелетии до н. э. (по Е. Елачичу). Календари творила новая социальная категория – жрецы, они же должны были передавать из поколения в поколение священные мифы.

Отдаленный отголосок предания о постледниковом потопе может содержаться и в авестийском сказании об Йиме. Этот герой, по легенде, использовав волшебные дары Ахура Мазды – золотую стрелу и золоченую плеть, с их помощью уговаривал землю «расступиться», так как на ней не хватало места людям. Примечательно, что Йима при это все время шел «к свету, к полдню» т. е. с севера на юг, и, тем не менее, за многие годы этого похода героя и его людей не отпускали суровые морозы и «обильная вода после таяния снегов».

Наконец, именно на севере, по-видимому, кроется, разгадка одного из самых загадочных понятий «Авесты» и гимнов «Ригведы» – знаменитой Хаомы, или Сомы. Оно означает растущее где-то близ или даже в самом озере Ворукаша золотистое с гибкими побегами растение, из которого по преданию древние арии гнали «прекраснейший во всем мире» хмельной напиток, посвященный Ахурамазде. Исследователи выжвинули множество версий, о чем идет речь – конопле, эфедре или даже мухоморе.

Между тем разгадка очень проста – хмельной напиток под очень близким к Сома названием сима является традиционным и даже культовым у… саамов, обитателей Кольского полуострова. В древности его изготавливали из меда[22] (чье название примерно так и звучит в большинстве и.е. языков[23]), и это также подтверждает его родство с напитком Ахурамазды, другое название которого – mada. Можно предположить, что этот мед, в свою очередь получали из хмеля, который точно по описанию «Авесты» характеризуется с золотистыми шишками и длинными побегами. Родство этого растения и Хаомы подтверждает осетинское название хмеля xum-oelloeg, восходящее к авест. Hauma-aryaka, арийская Хаома.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.