Глава 8 Первый выход на мировую арену

Глава 8

Первый выход на мировую арену

Начало 20-х годов стало для ВЧК стартом активного выхода на мировую арену, где заработала внешняя разведка чекистов, а параллельно с ней и Разведывательное управление РККА. Именно в эти годы молодая спецслужба Советского государства совершила свой первый рывок, не сразу, но постепенно войдя в круг самых опытных разведок европейских стран, уже столетиями к тому времени оттачивавших свое мастерство в тайной войне друг с другом.

Хорошо изучаемый руководителями первой советской разведки зарубежный опыт (изучением опыта проклинаемой царской охранки при работе за пределами России тоже не брезговали в интересах дела) помогал быстро сокращать дистанцию и особенно привлекать за рубежом массы добровольной агентуры на идеологической основе для помощи «государству рабочих и крестьян», ведь левая идея в начале 20-х годов и почти вплоть до сталинских чисток в СССР переживала бурный всплеск популярности во всем мире. Это был мощный двигатель молодой разведки. Такого инструмента разведчики Российской империи были лишены, им почти всегда приходилось платить своей заграничной агентуре, а затем разбираться с чистотой рук собственных агентов и своих же выплачивающих вознаграждение сотрудников.

Хотя заброски первых чекистов за пределы России практиковались с самого прихода большевиков к власти и начала Гражданской войны в стране, формально внешняя разведка Советской России оформилась только в декабре 1920 года. Тогда в составе ВЧК для внешней разведки создан иностранный отдел – ИНО ВЧК, а в Красной армии Разведуправление при штабе РККА (четвертый отдел Генштаба). До создания этих структур направление чекистов или завербованной ими агентуры за рубеж шло по большей части стихийно. Разведупр в Красной армии сформировался еще в 1918 году, но в активную фазу Гражданской войны до 1920 года был в основном занят разведывательным противостоянием с белыми в рамках нашей Гражданской войны, тоже мало работая за пределами бывшей Российской империи.

Руководить первым отделом внешнеполитической разведки советских спецслужб Дзержинский своим приказом назначил Якова Давтяна, профессионального большевика и политэмигранта царских времен, в ВЧК работавшего под своей партийной кличкой Давыдов. Выходец из Армении, Яков Давтян с 1905 года состоял в большевистской партии, прошел аресты и долгую эмиграцию в Бельгии и Франции. Давтян руководил ИНО ВЧК почти до переформирования этой спецслужбы в ГПУ, лишь незадолго до этого в 1921 году он передал пост Катаняну, а сам вновь вернулся в Наркомат иностранных дел и в конце 20-х годов был на дипломатической работе, в том числе и полпредом в Китае.

Чекист Катанян руководил ИНО на Лубянке считаные месяцы, будучи переведен из чекистов в советскую прокуратуру, а на Лубянку вернувшись уже только в статусе арестованного в конце 30-х годов. Конец ВЧК Иностранный отдел застал при третьем своем начальнике – Соломоне Могилевском, переведенном сюда из руководства Саратовской ЧК, а до того в коллегии ВЧК отвечавшем за работу чекистов на отбитом у белых востоке страны. С преобразованием ВЧК в ГПУ Могилевский получил высокий пост представителя ГПУ по всему Закавказскому краю.

В 1938 году первый начальник советской внешней разведки в ВЧК Яков Давтян был расстрелян в числе других видных деятелей первой волны чекистов. Учитывая армянское происхождение Давтяна, кроме причастности к тайной троцкистской оппозиции на следствии в НКВД его заставили еще признать и свое участие в националистическом армянском подполье партии «дашнаков», что и легло в основу смертного приговора Давтяну-Давыдову.

В свое время царский тайный сыск при работе за пределами России прошел долгий путь сомнений, опробовал различные варианты действий, прежде чем дошел до непосредственно силовых акций против собственных эмигрантов и, как крайней формы таких дел, физических ликвидаций прямо за границей. Сначала пытались договориться по дипломатическим каналам о выдаче таких лиц в Россию. Как еще при царе Василии II в XV веке требовали от Литвы выдачи беглого церковного митрополита Исидора, попытавшегося примирить православие с католическим Ватиканом. На заре Третьего отделения только планировали захватить и силой доставить из-за границы одного из лидеров декабристского заговора Николая Тургенева или князя-оппозиционера Петра Долгорукого – попытаться похитить обоих в Лондоне так и не решились. Затем, в случае с операцией Третьего отделения против революционера Нечаева в Швейцарии, осмелились захватывать своими силами, но с ведома местной тайной полиции, а затем начинать законную процедуру экстрадиции в Россию. Со времен Судейкина в охранке применили метод выманивания к российским границам с арестом здесь. И лишь после этого перешли к практике откровенного захвата за границей или ликвидации в ходе тайных операций тех, кто скрывался от карающей руки властей в эмиграции. Но и количество таких акций у дореволюционных спецслужб Российской империи по сравнению с чекистской историей было значительно меньшим.

У деятелей ЧК после 1917 года никаких сомнений и никакого постепенного пути к таким акциям не было, к ним приступили еще в годы Гражданской войны, а затем в 20 – 30-х годах активно пользовались в борьбе с антисоветской эмиграцией и поддерживающими ее иностранными силами. И дело было не только в том, что никакими дипломатическими запросами и нотами во враждебном окружении пользоваться Советская Россия ленинских времен, в отличие от царской России, не могла. Сам жестокий опыт Гражданской войны к этому методу располагал, установка на истребление врага физически снимала здесь все моральные преграды, а высшее разрешение власти на такой метод было легко получено, в этом плане руки у ВЧК еще с начала 20-х годов были развязаны.

Первой заметной жертвой метода ликвидации в чекистской истории разведки считается атаман Дутов. Сразу после революции 1917 года Александр Дутов поднял оренбургских казаков против власти Советов, воевал с ними под началом Колчака, в начале 1919 года выбит Красной армией из Оренбурга, а в 1920 году с остатками своей армии совершил отчаянный переход по зимним перевалам и ушел в Китай. Здесь в Синьцзяне он создал эмигрантский центр казачества, и Дутов быстро выдвинулся на первые роли среди белой эмиграции в Китае, призывая к рейдам в Советскую Россию и диверсионной войне. С его благословения отряд атамана Сидорова в конце 1920 года совершил через границу конный рейд, сравнимый с вылазкой тогда же Булак-Балаховича на другом конце Советской России, под белорусским Мозырем. Казаки Сидорова уничтожили несколько красных застав и пойманных партработников в Семиречье и ушли назад в Китай. Именно за эту свою деятельность и за давнюю славу врага советской власти Дутов был определен в первые жертвы только что созданного ИНО ВЧК.

Операция по ликвидации Дутова была осуществлена в 1921 году. Ее разработку и исполнение непосредственно курировал по эту сторону советско-китайской границы Яков Петерс, бывший тогда начальником ЧК по всему Туркестану, а также специально присланный центром его земляк латыш-чекист Эйхманс, тогда возглавивший Семиреченскую ЧК, а позднее начальник управления ГУЛАГ в сталинском НКВД, и глава Джаркентской ЧК Давыдов. Как пишут исследователи советской разведки, идея принадлежала Давыдову, его Джар-кентская ЧК осуществляла агентурную работу против эмигрантского центра дутовцев в Суйдуне, зная о таких планах непримиримого атамана.

Саму операцию в 1921 году разработали Эйхманс, Давыдов, зампредседателя Семиреченской ЧК Соколовский и начальник отдела по борьбе с контрреволюцией Семиреченской ЧК Гришин. Изначально предполагалось вытащить Дутова на советскую территорию только живым, лишь позднее исполнителям было разрешено в случае невозможности этого атамана ликвидировать на месте. В окружение Дутова были внедрены несколько человек, старшим группы был чекист Касым Чанышев, сотрудник Джаркентской ЧК, казах по национальности. Чанышев и его напарники Ходжамиров, Баймысаков и Касым-ханов выдавали себя за лидеров казахского националистического подполья, наследников разгромленной уже ЧК казахской организации сепаратистов Алаш-Орда, готовивших выступление против советской власти в казахском Семиречье и надеявшихся на помощь дутовского эмигрантского войска. Казахские эмиссары несколько раз побывали в штабе Дутова в китайском Суйдуне, к ним там привыкли, и атаман часто беседовал с ними приватно, что и было использовано.

В одну из ночей в январе 1921 года они, обезвредив дутовскую охрану и убив часового казака, проникли в его дом, имея задачу захватить атамана и силой вывезти через границу на советскую территорию для показательного суда. Однако по причине возникшей суматохи были вынуждены убить его на месте. Ходжамиров уже оглушил Дутова ударом сзади в голову, когда тот сел читать привезенное «секретное послание от казахских заговорщиков». Его собирались затолкать в мешок, но вошел ординарец Дутова, и Ходжамиров выстрелил атаману в живот. Личный ординарец атамана Лопатин попытался вмешаться, но тоже был ранен выстрелом Чанышева и скончался на следующий день. Сами исполнители бежали назад в Советскую Россию. На Лубянке Чанышев, Ходжамиров, Давыдов и Эйхманс получили за эту операцию награды, а руководивший группой Чанышев был еще и награжден Дзержинским дорогими часами, усыпанными бриллиантами. Узнав об этом, белая эмиграция в своей прессе резонно предположила, что часы эти ранее конфискованы чекистами у кого-то из жертв их террора в годы Гражданской.

В этой операции совсем еще молодой советской спецслужбы, всего за считаные дни до того обзаведшейся собственным отделом зарубежной разведки, уже чувствуется очень твердая рука и хорошее оперативное планирование такой непростой акции.

И еще одно знаменательное отличие, характерное для последующих операций такого типа, можно заметить в этой первой громкой ликвидации ЧК атамана Дутова. Наградив ее исполнителей, советская власть и ее спецслужба скрыли свое авторство этой акции, так никогда и не признав свою ответственность в смерти Дутова. Поначалу его насильственную смерть просто замалчивали: сгинул в безвестности где-то на чужбине лютый враг народной власти, ну и забыли про него. Затем стали писать, что Дутов убит неким разочаровавшимся в Белом деле уйгуром из собственного окружения, след ЧК опять не упоминался, обычные разборки внутри вражеской эмиграции или даже бытовое убийство. И так вплоть до последних лет советской власти. И в ликвидациях многочисленных последователей Дутова в этом черном списке советской разведки Москва так никогда и не признает свою ответственность ни за Троцкого, ни за Бандеру, ни за массу собственных убитых перебежчиков. А тенденция была заложена этой операцией января 1921 года против белого атамана Дутова.

Похожий сценарий лег в основу и других дерзких силовых операций внешней разведки ВЧК в начале 20-х годов за пределами Советской России. В 1921 году в Китае захвачен и вывезен в Советскую Россию близкий к Дутову белый генерал Ярушин, до эмиграции командовавший у Колчака бригадой. Сотрудники ЧК захватили его в китайском городке Чугучаке, когда вошли туда вслед за частями Красной армии, в «Тарбагатайской операции» против белых на территории Западного Китая в мае 1921 года. Пока красные отряды в ходе своего короткого рейда громили осевшие здесь белые отряды Бакича и Дутова, чекисты захватили на этой территории и вывезли в Советскую Россию ряд эмигрантов из белых. Вместе с Ярушиным в Чугучаке тогда захвачен ЧК и тоже вывезен в Советскую Россию для расстрела казачий полковник Виноградский, организатор белого восстания против Советов в 1918 году в Павлодаре и затем командир казачьего полка у Колчака.

На территории Монголии чекисты тогда же тайно захватили эмигрировавшего вместе со своими казаками атамана Енисейского казачества Казанцева, его даже не стали вывозить на советскую территорию, чекисты и их монгольские товарищи убили Казанцева прямо на монгольской земле. В 1922 году также на территории Монголии захвачен и убит ушедший за кордон атаман Иркутского казачьего войска Лукин.

В том же 1922 году в Китае осуществлена ликвидация казачьего атамана Сидорова из семиреченских казаков, который стал наследником дела убитого Дутова в его эмигрантском центре в Суйдуне. Полковник Сидоров в январе 1920 года до последнего сражался в Семиречье, даже отрезанный красными от основных частей Семиреченской армии Анненкова; прижатый к границе, его истрепанный в боях отряд одним из последних перешел на китайскую территорию. Здесь Сидоров стал заместителем Дутова в его эмигрантском центре, в конце 1920 года он уже попугал красных дерзким рейдом через границу по казачьим станицам, когда пытался поднять семиреченских казаков на восстание, а затем с боями прорвался назад в Китай. После того как разведка ВЧК убила атамана Дутова, умер в начале 1922 года от тифа семиреченский атаман Щербаков, был арестован китайцами за инцидент и посажен в тюрьму в Урумчи атаман Анненков – полковник Сидоров взял на себя миссию главы казачьей эмиграции в китайском Синьцзяне, не собираясь отказываться от вылазок в Советскую Россию. Он стал стягивать в район китайской Кульджи всех остающихся в строю казаков и белых офицеров разных ушедших за кордон частей. Сюда же к нему подошел отряд маньчжуров во главе с их вожаком Тайджи, которые уже сражались в нашей Гражданской войне на стороне белых в составе армий Колчака, и хан Тайджи даже получил чин белого генерала (это была «Маньчжурская партизанская бригада» в Семиреченской армии Анненкова – «интернационалисты» белого лагеря). В начале 1922 года в ВЧК получают сведения от агентуры, что люди Сидорова планируют разоружить в приграничном районе китайские гарнизоны, захватить на складах ими же сданное при интернировании в 1920 году китайцам оружие (включая несколько пушек и почти сотню пулеметов), перейти рейдом границу и взять советский Джаркент. Откуда волнами должны пойти отряды по станицам для начала массового восстания против Советов. Не отреагировать на такие инициативы Сидорова в ВЧК не могли.

Операция против него была организована по тем же лекалам, что и убийство Дутова годом ранее, и операция разрабатывалась в той же Семиреченской ЧК под началом ее начальника Эйхманса, роль собственно ИНО ВЧК опять была лишь вспомогательной. В Кульджу был послан Семиреченской ЧК ее агент Мухамедов, узбек по национальности, ранее боец белой армии Анненкова, при отступлении ее сдавшийся красным и завербованный ЧК. Мухамедов прибыл в Китай как отставший от армии, но все же добравшийся сюда белый, а он служил как раз в частях Сидорова, и тот его лично знал, понемногу Мухамедов стал у него кем-то вроде ординарца и порученца. Затем Мухамедов представил командиру еще одного своего земляка и тоже агента ЧК Юсуфходжаева, то ли узбека, то ли дунгана, тот изображал посланца к казакам-эмигрантам от узбекских басмачей, еще сражавшихся с красными в долинах Ферганы и Коканда. Дальше все было как с Дутовым. Полковник Сидоров выехал с Мухамедовым и без особой охраны в оговоренное место, куда Юсуфходжаев должен был привезти через границу представителей курбаши Курширмата из Ферганы. 15 августа 1922 года в этом укромном месте Сидоров был убит предательским ударом ножа в спину Мухамедовым, после чего убийцы скрылись на советской территории. Разъяренные повторением дутовской трагедии эмигранты даже посылали в конце 1922 года на советскую территорию в Джаркент свою боевую группу, чтобы убить в городе предателя Мухамедова, но ЧК его уже переправила из Джаркента.

Та же история и с казненным в СССР в 1921 году белым бароном Романом Унгерном фон Штернбергом, вывезенным из Монголии, где он со своим белым войском и монгольскими наемниками на время почти захватил власть в стране. Выбитый в 1920 году со своей Азиатской конной дивизией из Даурии, знаменитый белый барон пошел с отрядами прямо на Ургу, взяв ее штурмом. Здесь Унгерн, известный своим мистицизмом и фанатичной преданностью белой идее, собирался основать под своим началом новую русско-азиатскую империю, свободную от большевизма, чтобы отсюда повести орды набранных азиатов на большевиков в Россию. Войско Унгерна было выбито монголами из Урги и разгромлено летом 1921 года, а сам барон стал пленником ЧК. Его, правда, пленили после разгрома сами союзные большевикам монголы Сухэ-Батора из отряда «красных монголов» Судбуй-Гуна, и потом монголы выдали барона чекистам начальника Сибирской ЧК Павлуновского, которые и доставили «черного барона» в Советский Союз для суда и казни, расстреляли его в сентябре того же года в Новониколаевске.

Один из заместителей барона фон Штернберга в его знаменитой Азиатской дивизии, генерал Резухин, при таинственных обстоятельствах убит прямо на территории Монголии якобы какими-то взбунтовавшимися солдатами этого «азиатского войска», хотя слухи о тайной операции чекистов ходили и после его смерти. Другой соратник барона фон Штернберга – генерал Бакич в 1922 году после разгрома его отрядов Красной армией и отрядами союзных ей монголов захвачен сотрудниками ЧК на территории Монголии, тайно вывезен в Советскую Россию и расстрелян в Новосибирске. Еще один лидер белых в Сибири, генерал Перхуров, сам с отрядом попытался совершить рейд на территорию Советской России, был разбит, попал в плен и расстрелян позднее во дворе Ярославской ЧК, куда его привезли для скорого суда по делу о руководстве Перхуровым эсеровским мятежом против большевиков в Ярославле еще в 1918 году.

Так же отправился с рейдом из Монголии на территорию Советской России и атаман Кайгородов, возглавивший здесь в 1921 году остатки войска фон Штернберга после его гибели. Белые раз за разом прибегали в 1920–1922 годах к такой тактике скрытных рейдов небольших отрядов на советскую территорию с отходом обратно после диверсий и боевых действий, у них такие операции назывались «гонять кота по Монголии». Перешедший летом 1921 года с таким рейдом на террриторию Советской России есаул Александр Кайгородов, ранее командовавший полком у Колчака, выдвинул эсеровский лозунг «За Советы без большевиков и за Учредительное собрание!», надеясь поднять против большевиков на Алтае крестьянский мятеж. Ему удалось продержаться здесь полгода, в основном благодаря помощи местных алтайцев и теленгутов, недовольных новой советской властью, рушащей привычный уклад их племенной жизни. В горах Алтая после долгих боев Кайгородов с остатками своего отряда был окружен в ущелье у села Катанда крупными силами войск ВЧК и особыми частями ЧОН. Не желая сдаваться, непримиримый белый партизан застрелился последним патроном. Сотрудники ЧК отрезали у трупа атамана Кайгородова голову и в кастрюле со спиртом привезли ее в доказательство своей победы на заседание Алтайского губисполкома. По тем временам это был обычный поступок, совершившие его чекисты во главе с называвшим себя лично убившим атамана чекистом Михайловым за ликвидацию отряда Кайгородова получили ордена Красного Знамени.

Кроме непосредственно силовых операций по похищениям и ликвидациям, уже с 1921 года ВЧК начинает работу по внедрению своей агентуры в ряды мощной белоэмиграции из только что ушедших за границу белых армий. Таким образом, например, сознательно ушли с белыми за море внедренные еще в ряды Добровольческой армии красные разведчики Базаров и Линницкий, оба долго работавшие затем агентами в разных центрах белоэмиграции и ставшие известными резидентами в истории внешней разведки Советского Союза.

В Германии лидер «Братства русской правды» Орлов вызвал особо пристальный интерес ИНО ЧК, этот человек еще со времен Гражданской войны оставил о себе чекистам память, сумев на некоторое время внедриться с чужими документами в ряды ЧК из белогвардейского лагеря, став «адъютантом его превосходительства» наоборот. Такие операции белогвардейской разведке в ту войну тоже удавались, хотя мы долгое время не были о них информированы историками спецслужб.

Так, белый поручик Тюленев с поддельными документами внедрился в штаб одного из фронтов РККА, где добывал информацию, хотя позднее чекисты вычислили его и через него втемную перегоняли в штаб Деникина дезинформацию, но до ареста Тюленев сумел сбежать в расположение белых войск. В Петроградскую ЧК белые внедрили разведчика Гаврюшенкова, до революции военного разведчика Генштаба царской армии, предупреждавшего своей информацией подполье «Национального центра» и английского разведчика в Петрограде Дукса. Именно внедренный в Петроградскую ЧК морской офицер Александр Гаврюшенков спас осенью 1918 года Пола Дукса от ареста чекистов, спрятав его в предварительно подготовленном укрытии в склепе на Смоленском кладбище Петрограда. Гаврюшенкова в ЧК позднее разоблачили и в 1920 году расстреляли, на допросах он не назвал ни одного имени своих соратников и только объявил о своей ненависти к советской власти.

Латышский белый офицер Эрдманс из эсеров по приказу Савинкова также внедрился в Особый отдел ВЧК по работе в войсках РККА под легендой латыша-чекиста Бирзе и даже вошел в доверие лично к Дзержинскому, к его разоблачению Дзержинский едва не назначил Эрдманса-Бирзе главным представителем ВЧК при штабе Красной армии, сам белый «крот» Бирзе успел сбежать к белым.

Были у белых разведчиков удачные проникновения и в военную советскую разведку в те годы. Проникший в Разведупр РККА бывший офицер царских пограничных войск Буренин даже дослужился до поста представителя Разведупра на Восточном фронте красных, успев до своего разоблачения и ареста ЧК передать белым ценную информацию и организовать заговор бывших офицеров в 4-й армии этого фронта. Следствием их измены и открытия фронта в 1919 году был тот самый прорыв белых казаков на Урале, закончившийся гибелью в водах этой реки окруженного комдива Чапаева и всего штаба его 25-й «чапаевской» дивизии красных. Случались в те годы внедрения в советские спецслужбы не прямых белых разведчиков, а действовавших ради своей выгоды ловких авантюристов, порождаемых той смутной эпохой в огромном количестве. Так, зачисленный в ряды Разведупра венгерский интернационалист Сатке вроде бы даже получал аудиенцию у Ленина и Троцкого, а при заброске в тыл к белым на связь не вышел и попросту скрылся с выданной на оперативные нужды Разведупром крупной суммой денег. В анналах советской разведки предатель Сатке тоже числится внедренным белыми «кротом», хотя, скорее всего, он просто ловкий жулик и аферист, не всех же пленных венгров обаяла идея коммунизма, прохвосты тоже встречались.

Кроме работы по собственно белой эмиграции в разных ее вариантах, с 1920 года спецслужбы Советской России столь же легко пошли на попытку тайного убийства главы правительства чужой страны. Ведь кроме атамана Дутова и нескольких менее известных эмигрантов тогда организовали покушение на главу независимого государства Финляндия барона Маннергейма.

Дореволюционная разведка России лишь раз замечена в соучастии в дворцовом перевороте в Сербии 1903 года с последующим цареубийством там короля Александра Обреновича, да и то всю грязную работу сделали там местные террористы из «Черной руки», а российские разведчики никакой прямой команды на убийство королевской семьи не давали. Разведка Советской России с первых лет своего существования так же легко перешла к тактике физической ликвидации зарубежных политиков и глав государств или правительств, как без колебаний начала уничтожать за границей собственных эмигрантов. ВЧК решилась на такую акцию за пределами Советской России еще в 1920 году, даже до ликвидации первого крупного лидера белой эмиграции Дутова. В этом году в молодой Финляндии, только недавно обретшей впервые свою государственную независимость после распада Российской империи, чекисты руками своей финской агентуры Коминтерна организовали покушение на главу правительства маршала Маннергейма. Выбор этот был не случаен, первым в списке предназначенных к уничтожению органами ЧК и ее наследников из глав зарубежных государств Густав Маннергейм стал, как и атаман Дутов годом позднее среди русских эмигрантов, в силу своей личности, которую Советы посчитали самой одиозной на тот момент. Мало того что он в Российской империи был царским генералом и служил одно время в российской военной разведке, его еще ленинская власть обвиняла в кровавом подавлении революции в Финляндии, когда Маннергейм руками своих «белых финнов» разгромил местных большевиков.

Непосредственно от ЧК организацию операции в Хельсинки курировал чекист-финн Эйно Рахья, опытный большевик, известный своей миссией телохранителя Ленина в бурные дни перед октябрьским переворотом 1917 года. Была специально создана группа из финских подпольщиков во главе с коминтерновцем Векманом, подготовленных в Петрограде и нелегально переправленных в Хельсинки, завезено оружие и распределены роли при покушении. Но назначенный в исполнители убийства маршала боевик Сало, который в случае покушения наверняка становился смертником, дважды испугался и не сумел выстрелить в Маннергейма ни в Хельсинки, ни на военном параде в Тампере. Испугавшись мести товарищей и ЧК, Сало бросил на явке револьвер и сбежал.

А затем эта подпольная группа разгромлена финской тайной полицией ВАЛПО, и покушение стало невозможным, поскольку финны узнали о его подготовке. Кое-кто из числа арестованных агентов ЧК начал давать показания, как хозяин их явки в Хельсинки Сядервирте. Его за это финские спецслужбы выпустили, но работавший на ЧК сотрудник Коминтерна Энтрох выследил и убил его брошенной прямо на улице гранатой, при этом погиб еще и случайный прохожий. На суде руководителей террористической финской группы ВЧК Векмана, Энтроха, Куути и Лонка приговорили к пожизненному заключению, отказавшийся стрелять боевик Сало получил десять лет тюрьмы. Арестованных тогда лидеров этой группы Векмана и Энтроха ВЧК позднее сумела обменять на каких-то финнов из советской тюрьмы, вывезя обоих в Советскую Россию. Сюда же после неудачи бежал и Эйно Рахья; когда его в годы Большого террора репрессировали, провал акции против Маннергейма ему тоже поставили в вину.

Размах первых акций ВЧК за пределами ленинской Совдепии впечатлил и эмиграцию; и западные правительства, увидевшие, что молодая спецслужба режима Ленина в своей борьбе пользуется любыми методами и готова не щадить ни изгнанников из собственной страны любого ранга, ни глав зарубежных держав. В Европе тогда часто жаждавшие от иностранных держав более сильного давления на Советскую Россию белые эмигранты подбрасывали европейским разведкам различный компромат на деятельность разведки Советского Союза. Зачастую такие сенсационные разоблачения оказывались дезинформацией или, как выяснялось затем, разрастались из эмигрантских слухов. Так это было в истории с «разоблачением козней ЧК в Париже» эмигрантской прессой, когда было напечатано, что секретная группа чекистов в Европе готовит захват части Испании для «создания здесь партизанской базы большевиков» и взрыв Эйфелевой башни в Париже. В качестве лидеров этой диверсионной группы, якобы уже обосновавшихся в Западной Европе под именем супругов Троше с французскими паспортами, белыми газетами назывались некая Галина Руденко и «граф-чекист Делафар», уже расстрелянный к тому времени в годы Гражданской войны в Одессе. Естественно, никаких следов этих мифических диверсантов затем не было найдено, и Георгий Делафар не восстал из гроба, и никакой Галины Руденко не существовало, и Эйфелева башня устояла, но сам факт таких сенсаций говорит о страхе, который уже тогда молодая разведка ВЧК нагнала на западные правительства и эмигрантские центры.

Та же история и с затоплением на Черном море яхты белого главнокомандующего Врангеля «Лукулл» в октябре 1921 года. На ней он прожил на рейде Стамбула весь 1921 год, когда выведенная им из Крыма белая армия еще не разоруженная оставалась на турецкой земле в Галлиполи и других временных лагерях. Опасаясь покушения ЧК на Врангеля, на яхте его усиленно охраняли не только собственные охранники из белых офицеров, но и приставленные французы. Когда яхту барона Врангеля в море протаранил пароход «Адрия» под итальянским флагом, самого белого генерала в тот момент на борту «Лукулла» не было, с затонувшей яхтой на дно ушли три ее матроса и документы врангелевского штаба. Белоэмигранты подняли шум о «руке ЧК», хотя никаких улик против чекистов в этом кораблекрушении в дальнейшем так и не нашли.

Но до сих пор живуча в истории версия, что якобы даже Максим Горький в свою эмигрантскую эпопею подтвердил белоэмигрантам, что таран врангелевской яхты через нанятых моряков-коммунистов из итальянцев организовала советская чекистка-разведчица Елена Феррари. Хотя в дальнейшем никаких следов матерой разведчицы из ЧК Елены Феррари не нашли, многие деятели белой эмиграции полагали, что она под другими именами продолжала порхать по эмигрантским салонам, пока в сталинские чистки не разделила судьбу многих первых чекистов, репрессированных собственной службой. Полагают, что это одно лицо с Ольгой Голубовской (а Елена Феррари – псевдоним), сотрудницей не ЧК, а военной разведки красных – Разведупра, работавшей в годы Гражданской войны в тылу армии Врангеля и ушедшей с ней за границу по заданию Москвы, она действительно расстреляна своими в НКВД в 1938 году по стандартному обвинению в работе на западные разведки. Так, В.И. Бережков и С.В. Пехтерева в книге «Женщины-чекистки» однозначно называют эмигрантку Феррари и сотрудницу Разведупра РККА Голубовскую одним и тем же лицом. Другие исследователи полагают, что под именем Феррари в белой эмиграции работала другая чекистка, а некоторые вообще полагают таран яхты «Лукулл» несчастным случаем на море.

С советской разведкой связывали почему-то и знаменитую махновскую атаманшу Марусю, известную до революции террористку из анархистов Марию Никифорову, за плечами которой были кровавый террор анархистов-«безмотивников», попытка самоубийства при аресте царской охранкой в Херсоне, каторга в Сибири и побег с нее, эмиграция среди анархистов Европы и США и теракты уже там (ранена в перестрелке с испанской полицией в Барселоне). После революции 1917 года она стала одним из организаторов антибольшевистского террора анархистов, взрыва Московского горкома партии в Леонтьевском переулке и создания террористической организации «Анархисты подполья», а затем членом штаба армии Махно на Украине. Но во всей этой бурной биографии работы на внешнюю разведку ЧК все же не было. Сейчас точно установлено, что Мария Никифорова захвачена белой контрразведкой еще в 1919 году, когда в Крыму готовила покушение на белого главкома Деникина, ее повесили во дворе Севастопольской тюрьмы вместе с мужем – польским террористом-анархистом Бжестоком. Неизвестно, какая женщина в эмиграции выдавала себя за неистовую анархистку Марусю Никифорову и была ли она связана с ВЧК после 1920 года в Европе, но часть эмигрантов настаивала, что они видели в Париже именно Никифорову и что она готовила операцию по ликвидации Петлюры в 1926 году.

Также действовали на западное мнение и эмигрантскую среду первые успешные ликвидации или похищения чекистами белых эмигрантов. Когда в Константинополе отчаявшимся офицером из монархистов был в 1920 году застрелен деникинский заместитель генерал Романовский, начальник штаба Добровольческой армии при Деникине, слывший среди белых либералом, долго никто не мог поверить, что это акт отчаявшегося правого фанатика из той же эмиграции. Считали, что убийцу подослала ЧК, хотя никакие улики затем это не подтвердили, и застреливший генерала Романовского в стамбульском отеле белый поручик Хорузин все же действовал в одиночку и по собственным мотивам.

В целом все это было началом большого взлета советской разведки, только начинавшей первыми внедрениями или силовыми акциями простирать крыла над миром. В этом же 1921 году внутри ВЧК вызревает идея будущих операций «Трест» и «Синдикат», позднее нанесших страшные удары по белой эмиграции. Пока же ИНО ВЧК и Разведупр делали первые пробные шаги за пределами Советской России, но уже отнюдь не робкие шаги.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.