Глава девятая Полеты с революционером

Глава девятая

Полеты с революционером

1959 год был для Советского Союза одним из важнейших в «холодной войне». Американцы могли представить только в страшном сне, чтобы у нас вдруг появится союзник под боком у них. Однако это случилось. На Кубе произошла революции, и к власти пришел партизанский вождь Фидель Кастро. Его правительство сразу начало борьбу с американским влиянием на острове. А Рауль Кастро, родной брат Фиделя, быстро наладил отношения с Москвой. Соответственно, Америка вынашивала планы избавиться от Фиделя. Что было дальше, знают все: Никита Сергеевич Хрущев три года спустя «запустил империалистам ежа в штаны». То есть на Кубе были размещены советские ракеты с ядерными боеголовками. Вскоре разразился Карибский кризис. В результате мы хотя и убрали ракеты, но американцы поняли, с кем имеют дело, и уже не стали предпринимать попыток свергнуть режим Фиделя Кастро.

Все связи с Советским Союзом курировал его брат Рауль. Будучи вторым лицом в государстве, он периодически летал в Москву. И в один из таких визитов мне довелось быть пилотом его самолета в течение довольно продолжительного времени.

Во время того визита с Раулем Кастро прилетели около десяти кубинских высших представителей. Им предоставили переводчика. Как я полагаю, это был человек из органов, но не в том дело. Кубинцы захотели посмотреть на российские города-герои: Сталинград, Одессу, Киев, Ленинград, Новороссийск. То есть исключили из списка только Минск, Смоленск и Тулу. Для этих целей советское руководство предоставило самолет «Ан-24», и мой экипаж стал возить делегацию по стране. Само собой разумеется, что за такое количество перелетов мы вольно или невольно общались с кубинцами.

Рауль Кастро, хоть он по-русски почти и не говорил, произвел на меня самое приятное впечатление. Это был мужик, в лучшем смысле слова. Физически крепкий, немногословный, он держался довольно скромно для фигуры его масштаба. Чувство юмора у него было отменное, а еще чай любил. Представьте, Куба такая страна, где все пьют кофе, а он чай. У них это считалось необычным вкусовым пристрастием.

Но еще больше, чем Рауль, запомнилась его супруга Вильма. Она по-русски неплохо говорила, особенно ей наш механик приглянулся, чуть что она звала его: «Роман! Роман!» Ромка тут же бежал к ней. И куда бы мы ни прилетали, она ему на смеси испанского и русского говорила: «Вот вам на экипаж!» — и отдавала бутылку кубинского рома. Не знаю, сколько они его привезли, но она каждый раз нас угощала. А к рому, естественно, прилагался целый огромный пакет закуски. Там были всевозможные сыры, ветчины, колбасы, булочки и пирожки. Соответственно, кубинцев по прилете забирало руководство города. А мы улаживали все дела с самолетом и отправлялись отмечать в гостиницу. Что получалось дальше. В день прилета гости встречались со всеми местными высокопоставленными лицами, на следующий их возили по всем достопримечательностям, а уже на третий день они, как правило, после обеда приезжали в аэропорт, и мы летели дальше. Правда, в той же Одессе и Ленинграде кубинцы пробыли дольше, дня по четыре.

Уже в Шереметьево мне удалось их удивить. Вышли мы из самолета, и вдруг Вильма с Раулем прямо под плоскостью начали курить. А от этого в любую секунду мог произойти взрыв. Я заорал на весь Шереметьевский аэропорт: «Но пушар, но пушар. Лугар пара пушар!» Это означало: не курите, не курите, вон место для курения. Они на меня глаза вытаращили: «Абло де испаньол?» Ответил я им уже по-русски: «Да нет, это я так, со страха». Дело в том, что, начав летать с ними, я купил русско-испанский разговорник, выучил несколько простых фраз, а серьезно, конечно, ничего не знал. И тут получилось непроизвольно. Но, прощаясь со мной, Вильма сказала: «Вот, командир так с нами налетался, что по-испански заговорил». Мы обменялись последними фразами: «Аста ля виста!» — «Аста ля виста!». Это означало — «До свидания!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.