Воздух, пахнущий смертью

Воздух, пахнущий смертью

Пожалуй, не было ни одной крупной европейской газеты или журнала, которые бы не уделили внимания замечательному от­крытию в Долине царей. Читатели с жадностью набрасывались на любой материал, рассказывающий о сокровищах, найденных в гробнице Тутанхамона.

Однако вскоре восторженные статьи сменились тревожными сообщениями, в которых впервые появилась мистически-зага­дочная фраза «проклятие фараона»... Эти сообщения будоражи­ли умы и леденили кровь суеверных обывателей.

А все началось с двух надписей, обнаруженных Говардом Кар­тером во время раскопок. Первая представляла собой непримет­ную глиняную табличку с краткой иероглифической записью: «Смерть быстрыми шагами настигает того, кто нарушает покой фараона». Эту табличку Картер скрыл, чтобы не напугать рабочих.

Второй текст был обнаружен на амулете, извлеченном из-под бинтов мумии. Он гласил: «Я тот, кто зовом пустыни обращает в бегство осквернителей могил. Я тот, кто стоит на страже гроб­ницы Тутанхамона».

Далее последовали события почти невероятные. Проведя вмес­те с Картером несколько дней в Луксоре, лорд Карнарвон, спо­движник археолога и меценат экспедиции, неожиданно возвра­тился в Каир. Стремительный отъезд походил на панику: лорда заметно тяготило соседство с гробницей. Похоже, не случайно Картер писал: «Никому не хотелось ломать печати. Едва отвори­лись двери, мы почувствовали себя непрошеными гостями».

Вначале лорд Карнарвон ощутил легкое недомогание, затем подскочила температура, жар сопровождался сильным ознобом. За считанные минуты до кончины у Карнарвона начался бред. Он то и дело называл имя Тутанхамона.

В последнее мгновение жизни умирающий лорд сказал, обра­щаясь к жене: «Ну вот, все наконец завершилось. Я услышал зов, он влечет меня». Это была его последняя фраза.

Заядлый путешественник, спортсмен, физически крепкий че­ловек, 57-летний лорд Карнарвон умер спустя несколько дней после открытия гробницы. Диагноз врачей звучал совершенно неправдоподобно: «от укуса москита».

Лорд Карнарвон стал первой жертвой фараона, но далеко не последней.

Через несколько месяцев один за другим скончались еще двое участников вскрытия могилы Тутанхамона - Артур Мейс и Джордж Джей-Голд.

Археолога Мейса Картер попросил вскрыть гробницу. Именно Мейс сдвинул последний камень, заслонявший вход в главную камеру. Вскоре после смерти Карнарвона он стал жаловаться на необычайную усталость. Все чаще наступали тяжелейшие присту­пы слабости и апатии, затем — потеря сознания, которое к нему так и не вернулось. Скончался Мейс в «Континентале», в том самом Каирском отеле, где провел свои последние дни лорд Карнарвон.

Американец Джордж Джей-Голд был старым приятелем Кар­нарвона, мультимиллионером и страстным любителем археоло­гии. Получив известие о смерти друга, Джей-Голд немедленно отправился в Луксор. Взяв в проводники самого Картера, он тща­тельно исследовал последнее пристанище Тутанхамона. Все об­наруженные находки побывали в его руках, причем нежданный гость умудрился проделать эту работу всего за один день. К ночи, уже в отеле, его свалил внезапный озноб. Он потерял сознание и к вечеру следующего дня скончался.

Смерть следовала за смертью. Английский промышленник Джоэл Вулф никогда не испытывал влечения к археологии. Но и его неудержимо повлекло за собой открытие века. Нанеся визит Картеру, Вулф просто вымолил у него разрешение осмот­реть склеп. Пробыл он там долго. Вернулся домой. И... скоро-постижно скончался, не успев ни с кем поделиться своими впечатлениями о поездке. Симптомы оказались уже знакомы­ми — жар, приступы озноба, беспамятство и полная неизвест­ность.

Рентгенолог Арчибальд Дуглас Рид. Ему доверили разрезать бинты, стягивающие мумию фараона, он же делал и рентгено­скопию. Проделанная им работа заслужила самой высокой оцен­ки специалистов. Но, едва ступив на родную землю, Дуглас Рид не смог подавить накативший приступ рвоты. Мгновенная сла­бость, головокружение, смерть.

В считанные годы умерло двадцать два человека. Некоторые из них побывали в склепе Тутанхамона, другим довелось иссле­довать его мумию.

«Страх объял Англию», — писала одна газета после того, как скончался Дуглас Рид. Началась паника. Неделя шла за неделей, а на страницах прессы появлялись имена новых жертв. Гибель настигала известных в те годы археологов и врачей, историков и лингвистов, таких как Фокарт, Ла Флер, Уинлок, Эстори, Каллендер. Каждый умирал в одиночку, но смерть была одинаковой для всех — непостижимой и скоротечной.

В 1929 г. скончалась вдова лорда Карнарвона со странным диа­гнозом — «от укуса насекомого». В ту же пору ранним утром умер Ричард Бателл — секретарь Говарда Картера, молодой, отличав­шийся завидным здоровьем мужчина. Едва весть о смерти Ба­телла дошла из Каира до Лондона, его отец, лорд Уэстбюри, вы­бросился с седьмого этажа гостиницы.

В Каире умерли брат лорда Карнарвона и ухаживавшая за ним сиделка. Затаившаяся в доме смерть настигала каждого, кто осме­ливался в те дни навестить больного.

Спустя несколько лет в живых остался только Говард Картер. Он умер в 1939 г. в возрасте 66 лет. Но и до своей кончины Картер не раз жаловался на приступы слабости, частые головные боли, галлюцинации, имея полный набор симптомов действия яда рас­тительного происхождения. Принято считать, что он избежал «проклятия фараона» потому, что практически не покидал До­лину царей с первого дня раскопок. День за днем получал он свою долю отравы, пока, в конце концов, организм не выработал ус­тойчивый иммунитет.

Прошло 35 лет со дня смерти лорда Карнарвона, когда врач госпиталя в Южной Африке Джоффри Дин обнаружил, что сим­птомы странного недуга весьма напоминают известную медикам «пещерную болезнь». Ее разносят микроскопические грибки. Те, кто первым срывал печать, вдыхали их и заражали других.

А еще через четыре года медик-биолог Карского университета Эзенеддин Таха собрал пресс-конференцию, на которой изложил журналистам суть своего открытия.

В течение многих месяцев Таха наблюдал за археологами и со­трудниками музея в Каире. В организме каждого из них он об­наружил грибок, провоцирующий лихорадку и сильнейшее вос­паление дыхательных путей. Сами грибки представляли собой целое скопище болезнетворных агентов, обитающих в мумиях, пирамидах и склепах. При этом медик сообщил, что все эти за­гробные таинства отныне не страшны, ибо вполне излечимы антибиотиками.

Несомненно, исследования ученого со временем обрели бы более зримые очертания, если бы не одно обстоятельство. Спус­тя несколько дней после той знаменитой конференции доктор Таха сам стал жертвой разоблаченного им проклятия. По дороге в Суэц машина, в которой он находился, по непонятным причи­нам резко свернула влево и врезалась в борт мчавшегося навстре­чу лимузина. Смерть была мгновенной.

Среди множества версий, объясняющих феномен «проклятия фараонов», особняком стоит, в некотором смысле, экзотическое допущение. Ученый-атомщик профессор Луис Булгарини вы­сказал предположение, что древние египтяне, возможно, исполь­зовали для защиты священных захоронений радиоактивные материалы. Он заявил: «Вполне возможно, что египтяне исполь­зовали радиацию для защиты своих святынь. Они могли по­крывать ураном полы в гробницах или отделывать могилы ра­диоактивным камнем». Безусловно, такая теория требует совсем иного подхода, а потому обратимся к более очевидным аргу­ментам.

Нет сомнения, что египтяне были великими мастерами по части извлечения токсинов из организмов животных и растений. Многие из этих ядов, оказавшись в среде, близкой к условиям их привычного обитания, сохраняют свои смертоносные качества сколь угодно долго — время над ними не властно.

Есть яды, действующие от одного лишь легкого прикосновения к ним. Достаточно просто пропитать ими ткань или намазать, к примеру, стену. Высохнув, они не утратят своих качеств в тече­ние тысячелетий. В глубокой древности не составляло труда за­печатлеть на гробнице знак, несущий смерть.

Вот что писал в конце позапрошлого века уже упомянутый итальянский археолог Джованни Бальцони — человек, в полной мере испытавший на себе ужас фараоновых проклятий: «Нет на земле места более проклятого, чем Долина царей. Слишком мно­гим из моих коллег оказалось не под силу работать в склепах. Люди то и дело теряют сознание, легкие не выдерживают нагру­зок, вдыхая удушливые испарения».

Египтяне, как правило, наглухо замуровывали свои гробницы. Ядовитые запахи со временем настаивались и густели, но отнюдь не испарялись. Открыв дверь погребальной камеры, грабители в буквальном смысле слова сходили в могилу. Поистине, нет луч­шей западни, чем замурованная гробница.

Не оставили ученые без внимания и те самые цветы, что так хорошо сохранились в саркофаге, в частности пресловутую ман­драгору, которую египтяне считали «яблоком любви». Арабы же называли ее совсем иначе — «яблоко дьявола». По их представ­лению, этот плод в ограниченном количестве действительно мог служить биологическим стимулятором, но высокие дозы вели к помешательству и серьезному ослаблению организма.

Была еще одна страшная сила, защищавшая мумию и все, что находилось вместе с ней в погребальной камере. Упрощая фило­софское учение древних египтян о собственном «Я», можно ска­зать, что оно сводилось к трем сущностям человека Хат, или физическая; Ба — духовная; Ка — единение Хат и Ба.

Ка — это живая проекция человеческого существа. Она в мель­чайших деталях воплощает каждую индивидуальность, энерге­тическое тело, защищенное многокрасочной аурой. Одно Из ее предназначений — объединять духовное и физическое начала.

Ка — сила могущественная. Покидая мертвое тело, она слепнет, становится неуправляемой и опасной. Отсюда обряды приноше­ния пищи мертвым, заупокойные молитвы, увещевания в их ад­рес. Среди египтян были чародеи, умевшие выпустить на волю чудовищную энергию Ка и вполне целенаправленно использовать ее, так сказать, в качестве «наемного убийцы». А если еще и снаб­дить ее набором ядовитых запахов, то у потревожившего покой фараона нет никаких шансов на спасение. Ка, полная ненависти, муки и отчаяния, концентрировалась в подземном склепе, и спас­тись от ее неудержимой ярости простому смертному было не­возможно. Но до разгадки этой магической версии современной науке, кажется, еще далековато.

Так уж повелось, что на всякое таинственное явление имеют­ся совершенно противоположные взгляды. Сторонники одной теории признают существование тайны как таковой, а «разобла­чители» яростно ее отрицают. «Проклятие фараонов» не стало исключением. А теперь сопоставим другой ряд: есть факты, ко­торые не поддаются объяснению, а есть ученые, которые с высо­ты своего авторитета откровенно высмеивают всяческие фанта­зии и небылицы любителей мистики.

О фактах уже было сказано, слово за серьезными исследовате­лями. Первым из них стал сам Говард Картер. Как ученый, он, разумеется, подходил к своей работе с благоговейным трепетом и чувством полной ответственности, но без того содрогания и ужа­са, которых жаждет падкая на сенсации толпа. Он говорил о сме­хотворных россказнях и о разновидностях обычных церковных историй, переходя далее к рассмотрению вопроса по существу. Со всей уверенностью археолог говорил о доказанной стерильности гробницы, поскольку это было предметом специального исследо­вания. Его заключительные слова в этих опровержениях отдают вполне объяснимой горечью: «В этой глупой болтовне поражает полное отсутствие элементарного понимания вещей. Мы, очевид­но, вовсе не так далеко продвинулись на пути морального про­гресса, как это представляется многим людям».

В 1933 г. о «проклятии фараонов» вполне определенно выска­зался немецкий профессор Георг Штайндорф. После целого ряда доказательств случайных смертей ученый привел решающий ар­гумент: «Проклятия фараонов» вообще не существует, оно ни­когда не было высказано. Его не содержит ни одна надпись. В еги­петском похоронном ритуале вообще не существует проклятий подобного рода. Он требует лишь выказывать усопшим благо­говение и уважение. Стремление же превратить немногие охра­нительные формулы в заклинания, встречающиеся на некоторых магических фигурах в погребальных камерах, в какие-то «про­клятия» нельзя расценивать иначе как прямую фальсификацию, как искажение их смысла. Эти формулы лишь должны отпугнуть врагов бога Осириса, в каком бы обличье этот враг не появился».

Любопытный подсчет провел немецкий журналист Гельмут Хефлинг. Он обратил внимание на то, что возраст умерших уче­ных, которые имели дело с гробницей, был далеко не юный, а со­ставлял в среднем 74 года, что явно выше среднего возраста «не­проклятого» европейца.

Есть еще один арифметический аргумент, и тоже вполне объ­ективный. За три месяца 1926 г., в самый разгар всеобщих разго­воров о Тутанхамоне, его гробницу посетили 12 300 туристов, а лабораторию — 270 групп. Цифры говорят сами за себя. Прав­да, не забудем, что к этому времени гробница была уже пуста, а, кроме того, если там и были какие-то бактерии, то они вроде бы давно должны уже улетучиться. Впрочем, это не помешало влас­тям на какое-то время закрыть гробницу по причине... «распро­странения грибкового образования, порожденного бактериями от дыхания миллионов посетителей». Казалось бы, позиции обе­их сторон определены, ибо ясно, что проблема как была, так и осталась неразрешенной. Но вот, начиная с конца 60-х годов прошлого века, изрядно подзабытое «проклятие фараонов» со­вершило новый неожиданный виток.

В начале 1998 г. группа ученых во главе с американским архео­логом Д. Мерфи отправилась на раскопки ранее неизвестной египетской гробницы. После многодневной работы изнуренные от жары ученые наконец обнаружили фрагмент крыши искомой усыпальницы. Первым в уникальный склеп вошли сам руково­дитель экспедиции и его коллега У Симпсон. Позже последний вспоминал: «Когда я прикоснулся к двери гробницы, меня про­била какая-то странная дрожь. Нет, она не походила на трепет в предвкушении открытия. Скорее, мое тело трясла неведомая сила. То же самое произошло и с Диком Мерфи».

Археологов поразило то, что массивная дверь открылась как-то поразительно легко, будто намеренно затягивая в гробницу непрошеных посетителей. Первая же находка ошеломила архео­логов. На большом мраморном столе лежала мумия... ребенка. Создавалось такое впечатление, что организм еще живет и лишь снаружи выглядит ссохшейся мумией. Экспертиза подтвердила, что клетки кожи действительно функционируют, хотя и в замед­ленном режиме. Тут же возникло предположение, что древние ученые ставили какой-то опыт в надежде найти формулу бес­смертия. Однако такой вывод необходимо было подтвердить. Увы, до настоящих исследований дело так и не дошло.

Первой жертвой гробницы стал сорокалетний американский археолог Гарри Робертсон, до того никогда не болевший. Вскры­тие показало, что он умер от кровоизлияния в мозг.

Тем не менее группа все же решила продолжить раскопки. Но вторая беда стояла уже у порога. Скончался немецкий ученый Отто Шульц с теми же признаками заболевания, что и у Роберт­сона. Через несколько дней умерли еще два члена экспедиции. Такой трагический поворот событий заставил Дика Мерфи пре­кратить исследования. Но уже в последнюю ночь умерли Жан Рунье и сам руководитель группы Дик Мерфи. Симптомы болез­ни те же — кровь из носа, а затем кровоизлияние в мозг. Таким образом, из всей команды осталось в живых всего два человека, которых в тяжелом состоянии забрал американский вертолет.

Уже на американском континенте представители власти, фи­нансировавшей экспедицию, провели тщательное обследование больных. Оказалось, что у них, как и у скончавшихся археологов, которым произвели вскрытие, обнаружились неизвестные сов­ременной науке бактерии. Судя по всему, они-то и стали причи­ной мозговых нарушений.

Как же расценить этот драматический факт? Что это — слу­чайность, роковое совпадение, аллергическая реакция на непри­вычный климат? Ответа по-прежнему нет. Одно можно сказать с высокой степенью достоверности. Мумии фараонов, как и их гробницы, оставили нам и нашим потомкам не меньше загадок (в том числе и трагических), нежели правители, царствовавшие во времена величайшей мировой цивилизации.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.