НСДАП, ее организации и высшие иерархи

НСДАП, ее организации и высшие иерархи

Во главе аппарата находилось партийное руководство в лице Гитлера и его помощника Рудольфа Гесса. Партийные главари – около двадцати человек – носили несколько устаревший титул «руководителей рейха», то есть рейхсляйтеров, который присваивался за личные заслуги или в силу важности занимаемого поста. Партийные отделы подразделялись на бюро, каждое из которых имело представительства в землях и коммунах, а иногда даже в отдельных городах или городских районах. Внутри НСДАП существовало два типа центральных учреждений; первые в основном занимались практическими вопросами – организационными, финансовыми, пропагандистскими, юридическими и т. д.; вторые, возникшие в «годы борьбы», образовали нечто вроде «фантомного правительства», предназначение которого состояло в подготовке захвата государственного аппарата. В их числе были отдел внешней политики Розенберга, отделы по военным, юридическим и другим вопросам. После прихода к власти их существование сделалось излишним, однако они не были распущены – под тем предлогом, что НСДАП как носитель нацистской идеологии нуждается в контроле за всеми сферами общественной жизни, включая государственные учреждения.

В качестве партийного лидера Гитлер располагал «канцелярией фюрера НСДАП», равнозначной канцелярии рейха (она обеспечивала связь между канцлером и министрами) и канцелярии президента, занимавшейся протоколом.

Канцелярию фюрера возглавлял рейхсляйтер Филипп Боулер. Понять, в чем заключались его функции и чем они отличались от функций Рудольфа Гесса, шефа «партийной канцелярии», при которой к тому же с 1941 года образовалась еще и «личная канцелярия» Гитлера, довольно трудно. Еще больше путаницы в это обилие «канцелярий» вносило существование «службы адъютантов фюрера», имевшей собственный аппарат. До войны в него входил узкий круг близких к диктатору лиц, таких как Вильгельм Брюкнер, Юлиус Шауб, Фриц Видеман, Альбрехт Шульце, а также члены НСДАП, СА и СС, в основном занимавшиеся планированием встреч фюрера и обеспечением его безопасности, – впрочем, иногда они выполняли его особые поручения. Поскольку их хозяин редко сидел на месте, постепенно это служба превратилась в своего рода приводной ремень фюрера, подчиненный его желаниям. «У него вошло в привычку, – вспоминает один из них, – звонить кому-нибудь из адъютантов, чаще всего группенфюреру Юлиусу Шаубу, и передавать инструкции для сотрудников администрации».

У адъютантов имелся опасный конкурент в лице Мартина Бормана – шефа генерального штаба Гесса. Бывший солдат вольного отряда, член партии с 1927-го и штаба СА с 1928 года, депутат рейхстага и рейхсляйтер, личный секретарь Рудольфа Гесса, Борман с большим успехом пробивал себе дорогу в партии. Именно он распоряжался средствами, поступавшими из частных источников; Макс Аман утверждает также, что ему была поручена забота о личных финансовых интересах фюрера; так, он занимался покупкой дома в Оберзальцберге, его перестройкой и расширением, после чего дом получил имя Бергхоф (альпийская ферма). Он же организовал сооружение в нем знаменитого «орлиного гнезда». Кроме того, Борман следил за образом жизни всех рейхсляйтеров и гауляйтеров, а также лиц из ближайшего окружения Гитлера. В начале войны, когда был создан штаб Гитлера, Борман повсюду сопровождал его в качестве «постоянного спутника». 10 мая 1941 года Рудольф Гесс вылетел в Великобританию; Борман занял его место во главе партийной канцелярии, а в апреле 1943-го был назначен «ответственным по личным делам» и «секретарем» фюрера. Как ближайший сотрудник Гитлера, он оказывал на него немалое влияние; именно он переводил на «канцелярский язык» все пожелания фюрера и «защищал» его от непрошеных визитеров. Одним словом, Борман сумел сделаться необходимым. Он считал, что главенствующая роль должна принадлежать НСДАП, а государство должно служить ее инструментом, поэтому не жалел сил, чтобы повысить статус партийных руководителей, придумывая все новые чины (он довел их число до тридцати, тогда как даже в вермахте существовало всего около двадцати званий). Он же изобретал новую форму, причем с таким количеством всевозможных «побрякушек», что в народе облаченных в нее деятелей стали называть «золотыми фазанами». Гарантией превосходства партии – и его собственного – служила практика назначения в земли руководителей партийных органов, которые следили за разделением полномочий между НСДАП и государством. С той же целью в начале войны гауляйтеры были переименованы в комиссаров по обороне рейха.

Внутренняя организация партийной канцелярии строилась по тому же принципу. Часть сотрудников занимались делами НСДАП, другая, под начальством госсекретаря Клопфера, поддерживали отношения с государственными учреждениями, передавая им партийные директивы, часто в форме «приказов фюрера». В качестве секретаря Гитлера Борман потребовал от шефа рейхсканцелярии министра Ганса Генриха Ламмерса, чтобы тот со всеми срочными проблемами государственного характера обращался лично к нему. Практически это означало запрет напрямую связываться с адъютантами фюрера. Впрочем, в июне 1943 года Ламмерс и Борман заключили соглашение, по которому последний обещал брать Ламмерса с собой, когда он будет обсуждать с фюрером правительственные дела, и «только в исключительных случаях» делать это с глазу на глаз с ним.

При НСДАП существовало также большое количество дочерних организаций, например Национал-социалистическая лига врачей, лига юристов, лига студентов, лига университетских деятелей, лига учителей. Все они подчинялись центральным партийным органам. Среди них были организации массового характера, например Национал-социалистическая организация за народное благосостояние (при ней действовало несколько организаций благотворительного характера наподобие комитета помощи в зимнее время). Все эти организации выполняли роль инструментов социальной политики правящего режима.

В зависимости от того, кто конкретно возглавлял тот или иной центральный отдел НСДАП, он мог приобретать значительный вес и воздействовать на формирование взаимоотношений между партией и государством. В качестве примера назовем Техническое бюро, которым заправлял инженер Фриц Тодт, одновременно возглавлявший Национал-социалистическую лигу немецкой техники. В июне 1933 года Гитлер назначил его генеральным инспектором немецких дорог (именно он начал строительство автобанов). Вскоре его бюро превратилось в «самое авторитетное в рейхе»; бюджет его определяла рейхсканцелярия. Это бюро стало первой организацией, созданной для выполнения специальной задачи и наделенной специальными полномочиями. Подобная форма управления – прямые указания фюрера о том, что следует делать, – выходила за рамки обычного государственного управления. В случае бюро Тодта речь шла об «уникальной смеси административного и экономического управления». В декабре 1938 года Тодт, в соответствии с Четырехлетним планом (еще одно изобретение Гитлера), стал «полномочным представителем управления строительной отраслью», а в 1940 году – министром вооружений и боеприпасов.

Еще один примером структуры, действующей помимо обычных, является Трудовое бюро, которым руководил Константин Гирль; с 1935 года регистрация в нем стала обязательной для мужчин, с 1939 года – и для женщин тоже. Вначале бюро подчинялось министерству труда, затем – министерству внутренних дел, пока в 1943 году не превратилось в «высший орган власти». Кстати, гитлерюгенд получил такой же статус со времени, когда принадлежность к организации тоже стала обязательной, а случилось это 1 декабря 1936 года. В финансовом отношении молодежная организация полностью зависела от НСДАП.

С приходом Гитлера к власти территорию рейха покрыла сеть разнообразных административных учреждений, гораздо более жестко структурированных, чем раньше. Фюрер имел дело непосредственно с рейхсляйтерами, большинство из которых принадлежало к его ближайшему и давнему окружению. Гауляйтеры лично отчитывались перед ним (Борман и Гесс по большей части исполняли функцию связных) и в свою очередь раздавали указания руководителям округов. Последние держали под контролем местные объединения, а те – руководителей ячеек, и так далее, до низовых звеньев.

Средний немец в основном имел дело с второстепенными партийными инстанциями, которые в силу повсеместного распространения олицетворяли тоталитарный режим. В отличие от высшей гитлеровской иерархии, набираемой из прежних элит или крупной буржуазии, они в основном состояли из мелкобуржуазных элементов. Все они отличались крайне низким культурным уровнем, что не могло не отразиться плачевно на их воспитательной и пропагандистской деятельности; поэтому формирование нового человека и создание новой элиты с самого начала были обречены на провал. Кроме того, в отличие от высших партийных иерархов, не нуждавшихся ни в чем, низшие партийные чины отнюдь не купались в роскоши, что подталкивало их к коррупции и прочим неблаговидным действиям. Соответственно, престиж партийного работника в глазах населения постоянно падал. Командные должности в НСДАП доставались «ветеранам», у всех остальных шансы выдвинуться оставались минимальными, и все меньше молодых людей стремились в партию из карьерных соображений (исключая инженерно-технических работников). В 1944–1945 годах кадровый состав НСДАП настолько «постарел», что это привело к управленческому кризису.

Примерно та же картина повторялась на всех ступеньках партийной иерархической пирамиды, исключая 1934, 1938 и 1942 годы, когда прием в партию не проводился (кроме молодежи). Особенно заметен процесс старения стал после вступления в войну, когда наиболее молодые члены партии оказались кто в вермахте, кто в СС, кто на предприятиях. Одновременно в ней вырос процент женщин; начиная с 1937 года членов женского гитлерюгенда чуть ли не силком заставляли вступать в НСДАП, чтобы выполнять функции, до того считавшиеся исключительно достоянием мужчин.

Наконец, в годы войны в партии увеличилась доля рабочих, хотя их все равно было мало. С одной стороны, война принесла им повышение зарплаты и дополнительные пайки, с другой – многие из них считали Гитлера «своим». Лишь к концу войны марксистские идеи снова начали распространяться в среде рабочих. Представители высших классов проявили склонность к дезертирству из партии уже в 1940–1941 годах.

В соответствии с нацистским идеалом должно было произойти слияние пролетариата с мелкой буржуазией, результатом которого стало бы «народное единство». Однако партия все равно сохраняла за собой роль элиты; по прикидкам одного из ее стратегов, ее численность не должна была превышать 10 % населения – но даже эта скромная цифра никогда не была достигнута. «Коричневая революция» не добилась осуществления ни одной из поставленных ею целей: в 1945 году социальное и региональное расслоение оставалось в лучшем случае таким же, каким было в 1918-м; в некоторых отношениях оно даже ухудшилось.