Преемники Тэтчер 1990–2011 гг

Преемники Тэтчер

1990–2011 гг

Человеком, который после ухода Маргарет Тэтчер со всех постов, вызванного разногласиями в партии, был в ноябре 1990 г. избран лидером консерваторов и вследствие этого назначен новым премьер-министром, стал верный сподвижник Тэтчер Джон Мейджор. Соратники по партии остановили на нем свой выбор, чтобы, как они говорили, «придать тэтчеризму человеческое лицо». При его бесцветной внешности и обыкновенности, нередко вызывавших насмешки, он был привлекательным и порядочным человеком. Его прошлое никак не соответствовало образу политика-тори: сын циркача из Брикстона, он не имел университетского образования, но благодаря его деловым качествам на него смотрели как на надежного партийного работника, безукоризненного «почетного секретаря клуба» и стража «золотой осени» тэтчеризма.

Новый премьер невозмутимо приступил к своим обязанностям. Он вернул в правительство ниспровергателя Тэтчер Майкла Хезелтайна, сделав его своим заместителем, и отменил подушный налог. При нем в тесном союзе с Америкой Великобритания успешно завершила Первую войну в Персидском заливе, изгнав иракские войска из Кувейта. При подписании Маастрихтского договора, определившего будущее Европы, Мейджору удалось добиться для Великобритании «особой позиции». Таким образом, страна осталась вне зоны действия единой европейской валюты и избежала наложения ограничений на трудовое и социальное законодательство. Вопреки опросу общественного мнения и к невероятному разочарованию лейбористов, он привел консерваторов к победе на выборах в 1992 г. Мейджор завоевал самый высокий рейтинг популярности за всю историю, став единственным партийным лидером, которому отдали свои голоса 14 миллионов избирателей, но в палате общин тори получили непрочное большинство в 21 место.

Правительство решительно и энергично проводило приватизацию, затрагивая даже те сферы, на которые сама Тэтчер не осмелилась в свое время посягнуть. Так, правительство Мейджора приватизировало угольную промышленность, железные дороги, водоснабжение, привлекло частный капитал к строительству новых дорог, школ и больниц. При этом Мейджор стремился охватить Хартией граждан, сводом документов, где были зафиксированы стандарты работы общественных служб по предоставлению услуг, принятых в 1991 г., как можно больше социальных сфер жизни общества. Эта хартия, импонировавшая политикам на рубеже тысячелетий, была своеобразным договором, причем весьма расплывчатым, между власть имущими и народом, которым они правили.

Свой успех 1992 г. Мейджору закрепить не удалось. Вопреки опасениям Тэтчер, в 1990 г. Великобритания присоединилась к Европейскому валютному механизму (ЕВМ), и теперь экономика страны переживала незначительную рецессию. Международные инвесторы стали сбывать фунт. 16 сентября 1992 г. наступает «черная среда». В этот день по классическому сценарию обвала курсов валют произошло резкое падение фунта, и Лондон вынужден был в спешном порядке покинуть Европейский валютный механизм. Хотя вынужденная девальвация фунта благоприятно сказалась на экономической ситуации, ее, оправдывая нежелание Тэтчер проводить любые формы валютного регулирования, трактовали как унизительную. У Мейджора теперь постоянно возникают разногласия с правым крылом партии по поводу стратегии развития отношений с Европой. Кроме того, он нажил себе нежелательных врагов в Уэльсе и Шотландии после того, как отверг все просьбы об автономии их парламентов. Рейтинг популярности консерваторов упал ниже рейтинга лейбористов и уже не смог подняться.

Еще более радикальные перемены после выборов 1992 г. проходили внутри Лейбористской партии. Новым лидером партии был избран Джон Смит, который назначил молодого члена палаты общин Тони Блэра на пост министра внутренних дел в теневом кабинете. Наделенный харизмой Блэр и лишенный этого дара Гордон Браун подготовили «проект нового лейборизма», направленного на кардинальную реорганизацию лейбористского движения сверху вниз. Со временем, после того как в 1994 г. скоропостижно скончался Смит и Блэр сменил его на посту лидера партии, члены этой инициативной группы превратились в настоящих революционных вождей. Каждая следующая партийная конференция предлагала программу конституционных реформ, урезала полномочия профсоюзов, ослабляла власть всемогущего Национального исполнительного комитета Лейбористской партии. На большинстве внутрипартийных выборов старое голосование тред-юнионов блоком заменили системой «один человек – один голос». Вопреки традиции, на ежегодной конференции больше не составлялся программный манифест. Целое массовое движение, характер которого почти не изменился за сотню лет со времени его возникновения, было мгновенно преобразовано в механизм, направленный на обеспечение победы партии во главе с могущественным вождем на выборах. Трансформация Лейбористской партии впечатляла. Ушли в прошлое распри, расколы, враждебная атмосфера митингов. Партия во многом стала напоминать «новых демократов» Б. Клинтона в США, опыт которых Блэр и Браун старательно изучали.

В период между 1994 и 1997 гг. Блэр и Браун вместе с политическим консультантом Питером Мандельсоном и журналистом таблоида Аластером Кэмпбеллом, превратившимся в «спин-доктора» (что-то вроде мастера интриг), провернули второе преобразование. Они заверили общественность, что политика лейбористов возьмет на вооружение элементы тэтчеризма, которые доказали свою эффективность. Блэр публично отказался аннулировать антипрофсоюзные законы, принятые правительством Тэтчер. Он также пообещал развивать программу приватизации, начатую «железной леди». Когда-то активный участник Движения за ядерное разоружение, Блэр стал ярым сторонником накопления Британией ядерных арсеналов и проамериканской внешней политики. Браун энергично ратовал за бережливость в расходовании государственных финансов, одновременно давая обещание, что в случае победы лейбористов на выборах подоходный налог не увеличится. В качестве символического жеста Блэр и Браун исключили из устава партии историческую статью IV, напечатанную на каждом членском билете: «Обеспечить работникам физического и умственного труда полный продукт их труда… создавая общественную собственность на средства производства, распределения и обмена». Точно так же как Джон Мейджор стремился оградить партию консерваторов от излишне суровых крайностей тэтчеризма, Блэр отдалил лейбористов от их социалистического прошлого и повел их по «третьему пути». Кстати, это словосочетание вошло в один из многочисленных лозунгов, украсивших его предвыборную программу. Оба лагеря делали все возможное для достижения победы, но было уже очевидно, что лавры триумфатора достанутся Блэру. В 1995 г. в самый пик опроса общественного мнения он, насмехаясь над изрядно потрепанным предвыборной гонкой Мейджором, сказал: «Я свою партию возглавляю, а он у своей идет на поводу». Привычная расстановка правых и левых сил опрокинулась.

В 1990-х гг. тэтчеризм постепенно выветривался. Экономика пережила масштабную деиндустриализацию. Ее основу теперь составляли финансовые операции, информационные технологии, туризм, индустрия культуры и развлечений. Дальнейшая судьба устремленных ввысь сооружений заново отстроенных доков Лондонского порта зависела только от финансирования и финансистов. В отличие от городков континентальной Европы провинциальные центры Англии буквально чахли. Главной причиной их упадка стали ограничения, наложенные органами центрального государственного управления на местное частное предпринимательство. В то же время сельское хозяйство быстро развивалось под защитой законов, предусматривавших краткосрочное планирование. В Кембриджшире вдоль автомагистрали M11, в Восточном Мидленде, в долине реки Северн как на дрожжах вырастали все новые жилищные комплексы и служебные постройки. Ежегодно строительная лихорадка съедала территорию, равную по площади Бристолю.

Ситуация в сельском хозяйстве нормализовалась в основном благодаря европейским сельскохозяйственным субсидиям. Впрочем, для сельской Британии нашлось и другое применение. Набирали популярность такие виды досуга, как пешие прогулки, езда на велосипеде, отдых на лоне природы в палатках и даже серфинг. Количество членов организации по охране исторических памятников, достопримечательностей и живописных мест возросло с 2 миллионов в 1990 г. до почти 3 миллионов к концу десятилетия. Гластонберийский музыкальный фестиваль привлекал более 100 000 гостей каждый год. После принятия в 1997 г. Киотского протокола по проблемам изменения климата политика окрасилась в зеленый цвет. Активисты движения в защиту окружающей среды призывали нацию к сокращению выбросов парниковых газов. С середины 1990-х гг. Всемирная паутина Интернета начала проникать в каждый дом, меняя способы ежедневного общения и доступа к информации. Люди смогли работать не выходя из дома, вследствие чего произошел всплеск деловой активности в отдаленных районах страны.

В 1997 г. лейбористы одержали над консерваторами сокрушительную победу. Они получили рекордное большинство мест в палате общин – 419. Тори потерпели самое тяжелое поражение на выборах после 1906 г. Беспрецедентная по размаху избирательная кампания Блэра, гимном которой стала популярная песня «Все будет только лучше» (Things Can Only Get Better), была проведена просто блестяще. В мае в сопровождении своей жены Шери он вошел в резиденцию премьер-министра на Даунинг-стрит с торжествующим видом главы государства. Календарь Даунинг-стрит был заполнен вечеринками, проходившими под лозунгом Cool Britannia (Крутая Британия). Звания пэров посыпались на так называемых лейбористских «милашек» из области искусства и шоу-бизнеса. Даунинг-стрит превратилась в новый Камелот. «Шампанский социализм» Рамсея Макдональда возродился для нового поколения знаменитостей.

Администрация Блэра неустанно проводила презентации. Его ближайший соратник и пресс-секретарь Кэмпбелл, обладавший сильным волевым характером, буквально подчинил себе весь кабинет. Казалось, что деятельность правительства свелась к непрерывной череде мероприятий, каждое из которых подвергалось испытанию под названием «Как это событие будет освещено в завтрашнем выпуске Daily Mail?». Стиль правления премьер-министра был охарактеризован как наполеоновский или, как его назвали в Англии, «диванное управление». А ветеран Лейбористской партии, член палаты общин Тэм Дальелл сравнил кабинет Блэра со двором Людовика XVI.

Особый стиль Блэра проявился уже в августе 1997 г., после гибели в автомобильной катастрофе в Париже принцессы Дианы, бывшей жены принца Уэльского. Народная скорбь была безграничной. Страсти подогревала растиражированная прессой трогательная история о том, как простота и наивность молодости были изгнаны из ханжеского королевского семейства. Под нажимом общественного мнения королевская семья, не входившая в число поклонников Дианы, вынуждена была вернуться из Шотландии в Лондон и принять участие в публичных похоронах. Возле Кенсингтонского дворца, где жила Диана, выросла целая гора завернутых в целлофан букетов. На траурной церемонии Блэр произнес панегирик в честь «народной принцессы». Брат Дианы в своей речи практически без обиняков обвинил в гибели сестры главных ее порицателей. Его слова были встречены аплодисментами.

Блэр быстро разобрался с вопросом, который немало досаждал его предшественникам. Были приняты законопроекты о создании выборных законодательных ассамблей в Шотландии, Уэльсе и Лондоне. В 1999 г. впервые после 1707 г. заработал парламент Шотландии. В том же году начала работу новая Национальная ассамблея Уэльса. Кстати сказать, прежде валлийцы имели право на самоопределение лишь в далеком Средневековье. Не без тайного вмешательства Мейджора состоялись переговоры между республиканскими лидерами Северной Ирландии. В 1998 г. Блэр подписал «Соглашение Страстной пятницы» (Белфастское соглашение), предусматривавшее примирение протестантской и католической сторон. Впрочем, разразившаяся в результате подписания соглашения борьба за власть привела к тому, что потребовалось еще целое десятилетие, чтобы это соглашение вступило в силу. Все эти меры преображали политику Соединенного Королевства. Заметно активизировались антианглийские настроения в Эдинбурге, Кардиффе и Белфасте, где резко усилились сепаратистские движения. В 2007 г. Шотландская национальная партия фактически сформировала собственное правительство. После тысячелетней централизации власти в Лондоне Британские острова в конечном счете получили определенный конституционный противовес. На протяжении всего своего существования союз англичан и кельтов никогда не был счастливым. Появился шанс, что они придут к согласию в более мягкой федерации, если только не возникнет угроза повторения ситуации, сложившейся в Ирландии, и не произойдет полное отделение.

Эпоха тэтчеризма не закончилась с приходом «новых» лейбористов, как сторонники Блэра ни старались это скрыть. Тэтчер стала первым официальным гостем нового премьера на Даунинг-стрит, 10, и ее визит широко освещался в средствах массовой информации. В Министерстве финансов Браун твердо следовал программе расходов, принятой консерваторами. Его единственным нововведением, а заодно и предметом необыкновенной гордости стало предоставление Банку Англии права устанавливать размер учетной ставки. Уважая исторические корни своей партии, Блэр определил размер минимальной заработной платы, разработал программу «Уверенный старт» для детей из бедных семей. Но, конечно, самым смелым его шагом стало принятие кодекса по доступу к правительственной информации. Правда, позже он сильно сожалел об этом решении. Однажды у него даже вырвалось: «Я содрогнулся, осознав его нелепость». Были проведены и другие реформы, затронувшие образование, здравоохранение и органы местного самоуправления. По существу, они стали продолжением курса консерваторов, направленного на привлечение частного сектора к предоставлению общественных услуг. Блэр особенно стремился, к вящей выгоде финансовых домов Сити, привлечь частный капитал к инвестированию в общественный сектор. Не было и речи о возврате к провинциализму, или локализму. Благосостояние большинства европейских стран регулировалось на местном уровне и совершенно не нуждалось в постоянной реорганизации, тогда как в Великобритании, государстве всеобщего благоденствия, размещение капитала и уровень оплаты труда продолжали навязывать из центра.

На пороге нового столетия становилось все более очевидно, что неуклонное продвижение вперед по пути всеобщего благоденствия «от колыбели до могилы» резко замедлилось. Правительство Блэра всячески совершенствовало систему рыночной экономики, предлагало разнообразные инструменты ее развития, включая субподряд и опцион на выход. Так, выплаты частной подрядной фирме Capita возросли со 112 миллионов фунтов в 1997 г. до 1,4 миллиарда в 2005 г. Все новые больницы, построенные за время правления лейбористов, финансировались частным капиталом, чьи инвестиции в эту сферу составили 6 миллиардов фунтов. По всей стране возникали «Сити-академии». Эти школы отделились от государственной системы обучения и находились на попечении частных спонсоров. За счет частных компаний также обеспечивалось содержание тюрем, инспекторов дорожного движения, видеокамер по контролю за соблюдением скоростного режима на дорогах. Блэр надеялся, что приватизация наконец пробьет косность и инертность Уайтхолла, но осуществить задуманное оказалось нелегким делом. Он терпел неудачу за неудачей и даже жаловался, что «заработал шрамы на спине», стараясь что-то сделать и падая навзничь от бессилия. Кабинет все более и более ощущал свою беспомощность и бесполезность. Секретарь кабинета министров лорд Батлер в докладе, представленном специальной парламентской комиссии, сообщил, что в 1975 г. было 146 правительственных документов, а в 2002 г. только четыре.

Народ оценил усилия Блэра и в 2001 г. переизбрал его на новый срок. Последовал быстрый рост расходов на общественные нужды. Поменялась форма руководства страной. Вместо решений правительства информационный портал секретариата кабинета министров стал публиковать свои цели и таблицы рейтингов. Один из крупных чиновников пожаловался на усталость от «ежедневной канонады приказов и инициатив». В 2005 г. затраты на «консультантов перемен» достигли 2,5 миллиарда фунтов, а темпы роста расходов на содержание Уайтхолла в три раза опережали уровень инфляции. Из-за такого расточительства результаты опросов общественного мнения фиксировали устойчивое нарастание недовольства качеством работы государственных ведомств и служб. Регулярные отчеты социологического агентства YouGov свидетельствовали о том, что, по мнению большинства опрошенных, «в период правления лейбористов ситуация ухудшилась».

По примеру многих политических лидеров, не находящих поддержки внутри страны, Блэр направил свою энергию в более спокойное русло внешней политики. Поведение своей страны на международной арене он выстраивал, целиком и полностью опираясь на давнюю дружбу с американским президентом Биллом Клинтоном. За свою преданность он удостоился торжественного обеда в Белом доме, причем британский посол в Вашингтоне сэр Кристофер Мейер неоднозначно отметил, что от свиты премьер-министра «ощутимо разило имперским самодовольством». Спустя год британские и американские войска выдворяли сербов из Косова. Чтобы оправдать эту интервенцию, Блэр объявил о «новом поколении освободительных гуманитарных войн». Однако британские политики, оценивая конфликт, утверждали, что зло творилось одним государством в отношении другого, а правительствами – в отношении своих народов. В то время мало кто задумывался о том, что осмотрительность, стоявшая во главе угла внешней политики Великобритании в XIX столетии и почти всего XX, была предана забвению, и если Тэтчер иногда следовала этой традиции, то Блэр полностью ей пренебрег. Один из советников нового главы Белого дома, республиканца Джорджа Буша-младшего, пожаловался, что Блэр «чересчур обильно сдобрил свою овсянку адреналином».

Новый интервенционизм резко активизировался после 11 сентября 2001 г., когда Всемирный торговый центр на Манхэттене подвергся террористической атаке Аль-Каиды. Уровень адреналина Блэра зашкалил, когда он произносил речь на партийной конференции: «Этот момент нельзя упустить. Калейдоскоп событий встряхнули… давайте попробуем перестроить окружающий нас мир». И Великобритания присоединилась к американской военной операции против Кабула. За этой акцией последовало «расползание задачи», то есть распыление ресурсов, затягивание операции и уход от первоначальной цели в сторону долгосрочного проекта строительства национального государства. Блэр безоговорочно согласился принять участие в объявленной Бушем в одностороннем порядке войне террору. В апреле 2002 г. на ранчо президента в Кроуфорде Блэр и Буш заключили секретное соглашение о расширении масштабов операции возмездия: не ограничиваться только Афганистаном, но и осуществить неспровоцированное нападение на Ирак.

Закрыв глаза на сомнительность заявления об имевшемся в Ираке «оружии массового уничтожения», Блэр рассматривал эту кампанию как современный Крестовый поход, в котором Великобритания была призвана бок о бок с Америкой сражаться против воинствующего ислама. В ответ на решение о нападении на Ирак 15 февраля 2003 г. в Лондоне прошел самый большой за всю историю Великобритании антивоенный марш, в котором приняли участие более миллиона человек, и все же британская оккупация Ирака продлилась целых шесть лет, в течение которых в этой стране погибли 179 британских военнослужащих. В апреле 2009 г. Великобритания вывела войска из Ирака, но еще раньше Блэр отвел британской армии главную роль в эскалации конфликта в Южном Афганистане. Начавшиеся в 2006 г. военные операции, направленные на установление контроля войск НАТО над провинцией Гильменд, ключевая роль в которых отводилась британцам, закончились фиаско, и в 2010 г. американцам пришлось проводить их самим. И хотя в 2005 г. Блэр выиграл свои третьи выборы, это была победа с самым минимальным перевесом голосов за всю современную историю парламентских выборов. В отличие от войны за Фолклендские острова, которая принесла Тэтчер лавры триумфатора, военные кампании в Ираке и Афганистане воинской славы Блэру не снискали.

27 июня 2007 г. после десяти лет пребывания на посту премьера Тони Блэр ушел с постов главы правительства и лидера Лейбористской партии, без соперничества уступив дорогу своему старинному другу и бескомпромиссному коллеге по партии Гордону Брауну.

Правительство Блэра, хоть и расширило приватизацию почти на все сферы общественных услуг, стремилось сгладить шероховатости тэтчеризма. С 2004 г. стали законными гражданские партнерства для однополых пар, и уже в 2005 г. парламент смог гордиться тем, что 11 его членов открыто заявляли о своей нетрадиционной ориентации. В повестку дня, во всяком случае номинально, были внесены вопросы, связанные с изменением климата. Люди по-прежнему нарасхват покупали самые дешевые билеты на внутренние авиалинии за «1 фунт плюс налоги и сборы», но, по крайней мере, кто-то уже начал задумываться о своем «углеродном следе». Железнодорожный транспорт, когда-то обреченный на банкротство, с каждым годом перевозил все больше пассажиров, достигнув пика востребованности в мирное время в 2010 г. Новый лидер консерваторов Дэвид Кэмерон, избранный на этот пост в 2005 г., чувствовал себя вынужденным предпринять экспедицию на ездовых собаках по сокращающимся льдам Арктики, а также и объявить о планах по установке на крыше своего дома в Лондоне ветротурбины. В рекламных роликах автомобилей, домов и продуктов питания стали подчеркивать экологичность, безопасность и пользу для здоровья предлагаемых товаров.

Но обратной стороной деятельности правительства стали все большие назойливость и диктат властей. «Государство-нянька», забота которого о благополучии граждан нарушает их личную свободу и независимость, было одержимо внедрением всевозможных форм и способов обеспечения безопасности. Ежедневно сообщалось об отменах экскурсий, мероприятий, концертов в связи с угрозой «здоровью и безопасности». Ни одна другая европейская страна не устанавливала так много камер наблюдения и не выделяла такие огромные средства на полицию и общественную безопасность. После террористических актов 11 сентября 2001 г. и серии взрывов, осуществленных террористами-смертниками в лондонском транспорте в июле 2005 г., Министерство внутренних дел внедрило интернирование без суда и следствия – меру беспрецедентную для мирного времени (за исключением Северной Ирландии). Вокруг общественных зданий воздвигались бетонные барьеры. В результате ужесточения лейбористами политики в сфере уголовного права число заключенных в стране в 2010 г. достигло рекордного показателя в 85 тысяч. Под прикрытием борьбы с терроризмом правительство, по сути, навязало стране модель национальной безопасности военного времени. Практически ежегодно принимался очередной антитеррористический закон.

Блэр в свое время спас Лейбористскую партию от разгрома и заставил ее продолжить крутую ломку, начатую Тэтчер. Он, в соответствии с английской пословицей «нет лучше лесника, чем бывший браконьер», сначала отвергал, а затем принял политику своей радикальной предшественницы. Подражая агрессивному внешнеполитическому курсу Тэтчер, Блэр неосмотрительно принимал решения относительно участия в войнах, во внутренней же политике ему не хватало ее умения заставить государственную машину без промедления выполнять приказы. Блэр находился в жесткой зависимости от колеблющихся избирателей правоцентристского толка, точно так же как его лейбористские предшественники зависели от тред-юнионов. В сущности, «новый лейборизм» Блэра представлял собой маркетинговую уловку. Инстинкт самосохранения и выживания позволял Блэру избегать неприятностей. Премьер пришел в правительство, преисполненный саксонского духа коммунитаризма, а уходил, оставив нетронутым казенный нормандский порядок, суровую экономию в государственном хозяйстве. Более чем нетронутым. На момент его вступления в должность правительственные расходы составляли 36 % от валового национального продукта, на момент ухода – 47 %, которые покрывались за счет очень крупных займов.

Но по крайней мере в одном вопросе Блэр оказался прав. Он был твердо убежден, что Браун не подходит на роль вождя нации. Его советник Кэмпбелл признался, что именно Блэр вскользь обозвал Брауна «психологически неполноценным». Бывший министр финансов оберегал государственную казну почти столько же лет, что и Гладстон, но на протяжении всего этого времени находился в постоянно нараставшем конфликте с премьер-министром. В результате он утратил контроль над государственными расходами. Мрачный интроверт Браун, известный своими неукротимыми вспышками гнева, совершенно не сочетался со столь высоким постом. Ему явно не стоило покидать свою «башню из слоновой кости», казначейство. Он не мог сработаться с министрами, с которыми расходился во мнениях, а в политике нужно уметь находить общий язык. Осознав это, он в конце концов обратился за помощью к своему старому другу, превратившемуся в недруга, – Питеру Мандельсону, который в 2008 г. получил пожизненное пэрство и фактически стал исполняющим обязанности премьер-министра.

К тому времени пришла пора расплачиваться за неумеренные траты казначейства Брауна. Прежние обещания повысить финансирование Национальной службы здравоохранения до уровня европейских стандартов, модернизировать каждую среднюю школу страны постепенно вылились в непосильное для бюджета бремя. Когда осенью 2008 г. рухнули мировые фондовые рынки, Великобритания держалась на плаву за счет займов. Но хваленый сектор финансовых услуг оказался несостоятельным. Первой жертвой проблем на кредитных рынках стал банк Northern Rock, затем под удар попали Lloyds и Royal Bank of Scotland (RBS). Все они были вынуждены обратиться за помощью к государству. В самый пик кризиса Браун обратился к налогоплательщикам с просьбой поддержать его план по спасению финансовой системы страны. Он предложил выкупить у банков крупные пакеты акций на общую сумму 500 миллиардов фунтов. Не способствовал народному доверию к правительству и нашумевший скандал о расходах, когда в 2009 г. выяснилось, что сотни парламентариев бесконтрольно и незаконно тратили деньги налогоплательщиков не по назначению. Политики стали соседями банкиров в нижней строчке рейтинга народного доверия.

Майские выборы 2010 г. Браун проиграл. Горечь поражения смягчилась окончательным подсчетом голосов. Несмотря на победу консерваторов, ни одна партия не набрала абсолютного большинства (более половины) мест в палате общин. В стране возникла ситуация «подвешенного парламента». Оживились либеральные демократы, посчитав, что повторили свой успех 1920-х и 1930-х гг. Но их радость оказалась недолгой. Они стали триумфаторами всего на день, а потом оказались заложниками тори. В результате долгих воскресных переговоров с лидером Консервативной партии Дэвидом Кэмероном либералы, оценив свои ставки, согласились на коалицию с консерваторами. В новом коалиционном правительстве тори, естественно, заняли господствующее положение. Лидер либеральных демократов Ник Клегг получил портфель заместителя премьер-министра. Во время переговоров о коалиции в официальной обстановке заранее была обговорена его программа, как и непременное условие, что срок полномочий нового парламента истечет только через пять лет. Любопытное переписывание конституции, если учесть, что любая коалиция постепенно разъедается изнутри и в итоге разваливается. Новая команда вынуждена была сразу же приняться за спасение государственного бюджета, взяв на вооружение программы урезания расходов 1921, 1931 и 1980-х гг. На период в пять лет буквально каждый сегмент государственного сектора экономики подвергся сокращению финансирования. Экономика страны испытывала экономический спад. Несмотря на риторику 1990-х гг. о том, что «циклы подъема-спада в экономике остались в прошлом», по коридорам Вестминстера снова, казалось, бродили призраки Ллойд Джорджа, Макдональда и Тэтчер. По всей стране прокатилась волна акций протеста и забастовок. В них принимали участие студенты, профсоюзы государственных служащих, полицейские, учителя и работники здравоохранения. Общественная жизнь Британии переживала бурный всплеск дежавю.

Помимо этих безотлагательных проблем, старые нерешенные конфликты приобретали новые формы. Правительство в очередной раз изъявило желание осуществить децентрализацию власти, сосредоточенной в Лондоне, уменьшить масштаб и влияние современного государства. Однако реализовать эти планы все еще было нелегко. Финансовая политика в Англии оставалась самой централизованной в Европе. Муниципальные власти по-прежнему не могли распоряжаться местными налогами, принципы децентрализации так и не получили развития, почти все общественные институты находились под неусыпным контролем государства. Процесс развития местной демократии по ситуации на 2011 г. безнадежно завис, так как правительство твердо придерживалось политики жесткой экономии во всех сферах. Оно потребовало от автономных ассамблей Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии последовать его примеру в области переданных полномочий. Английский парламент, который на протяжении доброй половины тысячелетия ревностно охранял независимость государства, в 2009 г. был вынужден подчиниться условиям Лиссабонского договора и теперь стал делить законодательную власть с государствами по ту сторону Ла-Манша, а суды страны, в свою очередь, делили судебную власть с Европейским судом.

Другими словами, бремя забот, тяготившее Англию со времен Средневековья, осталось неизменным. Правительство прилагало все усилия, чтобы управлять, народ отбивался, протестовал, жаловался и в конце концов подчинялся. Но главная роль отводилась тому институту, который в течение почти тысячелетия стоял на страже неписаной конституции, – парламенту. Ничто не предвещало конца наследственной монархии. Не звучали требования избирать главу исполнительной власти прямым голосованием или призывы ввести пропорциональное представительство в палате общин. Парламентская арифметика, которая создала коалицию 2010 г., найдет и формулу ее стабильности и установит дату возможного конца. Парламент Симона де Монфора бросил вызов Генриху III, Долгий парламент – Карлу I, парламент спас Великобританию от революции в 1832 г., парламент и по сей день остается тем органом, который определяет стратегию государственного управления Англией.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.