Глава 23. Сражение за главный рубеж обороны

Глава 23. Сражение за главный рубеж обороны

О своих планах наступления на Севастополь Манштейн лично доложил Гитлеру в середине апреля 1942 г. Позже он писал: «И при этой встрече у меня создалось впечатление, что он [Гитлер. — А.Ш.] не только очень точно информирован обо всех деталях прошедших боев, но и что ему абсолютно понятны докладываемые оперативные соображения. Он внимательно прослушал мои объяснения и полностью одобрил намерения командования армии как в отношении проведения наступления на Керчь, так и в отношении наступления на крепость Севастополь. Гитлер отнюдь не делал попыток каким-либо образом воздействовать на наше решение или, как это часто бывало впоследствии, углубляться в бесконечное перечисление цифр, характеризующих наше производство, и т. д.

Один принципиальный вопрос, однако, тогда не обсуждался: оправдана ли — имея в виду планируемое наступление на Украине — задержка всей 11-й армии на неопределенно долгий срок для наступления на мощную крепость Севастополь? В особенности после того, как, благодаря победе на Керченском полуострове, угроза для Крыма была ликвидирована. Решать этот вопрос было, бесспорно, делом Главного командования, а не командования армии. Я лично в то время придерживался и сейчас придерживаюсь того мнения, что поставленная тогда 11-й армии задача взять Севастополь была правильной. Если бы мы в дальнейшем ограничивались только блокадой крепости, в Крыму все же были связаны помимо румынских войск по меньшей мере три-четыре немецкие дивизии, то есть половина 11-й армии»[179].

Сразу же после боев за Керчь Манштейн приступил к перегруппировке сил для наступления на Севастополь. На 42-й армейский корпус было возложено охранение Керченского полуострова и южного берега. Для выполнения этой задачи в его распоряжении оставалась из немецких войск только 46-я пехотная дивизия, а также 7-й румынский армейский корпус в составе 10-й и 19-й пехотных дивизий, 4-й горной дивизии и 8-й кавалерийской бригады. Все остальные силы немедленно были направлены к Севастополю.

Манштейн и его генералы правильно оценили мощь укреплений Севастополя, а также пересеченную и труднодоступную местность вокруг него. В Крым был направлен 8-й авиакорпус генерала фон Рихтрофена, пилоты которого совершали от тысячи до двух тысяч вылетов в день.

Для штурма Севастополя нужны были тяжелые танки с толстой бронёй, но к маю 1942 г. такие немецкие танки существовали только в депешах красных командиров, направленных «наверх»: «Подбито 10… 20… 100 тяжелых танков противника…» Поэтому Манштейн и решил использовать трофейные тяжелые танки. Не менее восьми танков КВ, захваченных в исправном состоянии на Керченском полуострове, были отправлены под Севастополь. Туда же из Франции был доставлен 224-й отдельный танковый батальон, оснащенный тяжелыми французскими танками В-2 (всего 17 танков, из них 12 в огнеметном варианте). Вес танка В-2 32 т, вооружение — одна 75-мм и одна 47-мм пушка. Скорость хода 28 км/ч В огнеметном варианте 75-мм пушка заменялась огнеметом. Дальность стрельбы огнемета 40–45 м. Главным же достоинством В-2 была толстая броня (лоб и борта корпуса — 60 мм, башня — 56 мм).

Броню танков В-2 и КВ (лоб и башня 75 мм) не брали советские 45-мм противотанковые пушки и 76-мм полевые пушки, а 76-мм дивизионные орудия (Ф-22 и УСВ) могли поразить их лишь при удачных попаданиях. Любопытно, что немцы за успешные действия под Севастополем окрестили КВ «севастопольским танком».

Под Севастополь был доставлен 300-й отдельный танковый батальон, оснащенный танками B-IV (Sd.Kfs.301), управляемыми по радио. Танк весом 5–6 т был прикрыт 10-мм броней. Он мог, двигаясь со скоростью до 38 км/час, доставить 450-кг подрывной заряд к укреплению противника, а затем вернуться на исходную позицию.

Замечу, что 27 февраля 1942 г. наши войска применили под Севастополем телеуправляемые танкетки. Это были старые машины типа Т-27, выведенные к тому времени из состава боевых частей и остававшиеся только в учебных подразделениях. Вооружение с танкеток сняли, а взамен поместили мощный заряд тротила. Управлялись танкетки по проводам. Аппаратура дистанционного управления была создана в Москве на заводе № 627 Наркомата электротехнической промышленности под руководством военного инженера 3 ранга А.П. Казанцева. Позже Казанцев стал известным писателем-фантастом. В Крым было доставлено шесть таких танкеток. В ночь на 27„февраля танкетки были доставлены на позиции в 1 км севернее Любимовки. В 6 ч 30 мин танкетки выпустили на немецкие позиции. Две танкетки взорвались на вражеских позициях, еще две были взорваны до подхода к цели и две уничтожены артиллерийским огнем немцев.

Но главной «отмычкой» Севастополя стала, как и в первую осаду, тяжелая артиллерия. Немцы доставили под Севастополь два минометных полка — 1-й Тяжелый минометный и 70-й минометный, а также 1-й и 4-й минометные дивизионы. На вооружении 70-го минометного полка были шестиствольные установки 15-см Np.W.41. Полк имел трехдивизионный состав, в каждом дивизионе по три батареи, в каждой батарее по шесть пусковых установок. Таким образом, полк одновременно мог выпустить 324 38-кг осколочно-фугасные мины.

1-й тяжелый минометный полк был оснащен пусковыми установками рамочного типа, стрелявшими 28-см фугасными снарядами весом 82 кг и 32-см зажигательными снарядами весом 127 кг. При попадании 28-см фугасного снаряда в каменный дом последний полностью разрушался.

При стрельбе 32-см миной по лугам с сухой травой, лесу и т. д. единичное попадание вызывало горение на площади до 200 кв. м с пламенем до 2–3 м по высоте, прямые попадания мин валили 30—40-см деревья и могли их поджечь. Для поджигания площади в один гектар было необходимо попадание 50 мин.

При одиночном попадании 32-см зажигательной мины в дом она пробивала стену и крышу дома и воспламеняла домашнюю утварь или другие горючие материалы (сено, доски, дрова и др.). Горящая нефть (50 л) разбрызгивалась по фронту 20–25 м, в глубину на 10–15 м и по высоте на 2–3 м, оказывала соответствующее моральное действие и обжигала незащищенные части тела; матерчатая одежда пропитывалась горящими каплями нефти и воспламенялась.

Тяжелых пушечных батарей у Манштейна имелось немного. Наиболее мощными пушками были 19,4-см К.485(f) весом 29,6 т, вес снаряда 78 кг, дальность стрельбы 20,8 км.

Куда лучше была представлена артиллерия навесного боя — гаубицы и мортиры. Немцы стянули к Севастополю свыше двадцати 21-см мортир обр. 18… (вес снаряда 113 кг, дальность стрельбы 16,7 км).

Более мощные установки были представлены под Севастополем в нескольких, а то и в одном экземпляре. Среди них:

28-см гаубица HL/12, изготовленная Круппом еще до Первой мировой войны. Вес ее снаряда 350 км, начальная скорость снаряда 376 м/с, дальность стрельбы 11 км.

Несколько чешских 30,5-см мортир Mrs(t). Вес снаряда 384 кг, дальность стрельбы 11 км.

Несколько 35,5-см гаубиц-мортир М-1, изготовленных в конце 1930-х годов фирмой «Рейнметалл». Вес снаряда 575 кг, начальная скорость снаряда 570 м/с, дальность стрельбы 20 км.

Одна 42-см мортира «Гамма», изготовленная фирмой Крупна в 1906 г. Вес бетонобойного снаряда 1020 кг, начальная скорость 452 м/с, дальность 14,2 км. (В отдельных случаях изготавливались и более тяжелые бетонобойные снаряды весом 2200 кг.) «Гамма» выпустила по Севастополю 188 снарядов.

Одна 42-см гаубица H(t), изготовленная в 1917 г. на заводе «Шкода». Вес ее снаряда 1020 кг, начальная скорость 435 м/с, дальность 14,6 км.

Наряду со старым, но грозным оружием немцы послали под Севастополь и сверхсекретные новинки. В их числе были две 60-см самоходные мортиры фирмы «Рейнметалл», названные «Карлом» в честь генерала Карла Беккера. Каждая установка имела собственное имя.

Весной 1942 г. 60-см мортиры «Один» и «Тор» были доставлены под Севастополь. Они выпустили по Севастополю 172 тяжелых бетонобойных и 25 легких бетонобойных снарядов. Снаряды были велики, а их скорость мала (220 м/с), так что защитники города хорошо видели их в полете и поначалу принимали за тяжелые реактивные мины. Но вскоре разобрались и доложили в Москву, что город обстреливается 600-мм орудиями. Из Москвы ответили, что таких орудий у немцев нет и быть не может, и обвинили в паникерстве. Лишь фрагменты снарядов, доставленные в Москву самолетом, убедили тыловых скептиков.

Вообще говоря, наши артиллеристы и после войны имели весьма смутное представление о германской тяжелой артиллерии. Так, в секретном труде «Артиллерия в оборонительных операциях Великой Отечественной войны», среди авторов которого аж пять маршалов артиллерии и восемь генерал-полковников, утверждается, что под Севастополем у немцев было: «30 артиллерийских полков, две батареи осадной артиллерии, дивизион реактивных минометов, установленных на железнодорожных транспортерах»[180]. Оставлю сей пассаж без комментариев.

Наконец под Севастополь немцы отправили самую мощную пушку в истории человечества — 80-см «Дору». Установка была железнодорожной, но стрелять она могла только со специального сдвоенного железнодорожного пути. С каждой стороны сдвоенного пути заводили по половине транспортера, то есть по четыре соединенные попарно пятиосные поворотные тумбы. На каждую пару тумб с помощью кранов укладывались две главные пролетные балки. Половины шасси соединялись поперечными связями. Таким образом, получался транспортер на 40 осях и 80 колесах по 40 колес на колее сдвоенного пути. Время подготовки орудия к стрельбе складывалось из времени оборудования огневой позиции (от трех до шести недель) и времени сборки установки (трое суток). Для оборудования огневой позиции требовался участок длиной 4120–4370 м и 250 человек.

«Дора» стреляла 7,1-тонными бетонобойными и 4,8-тонными фугасными снарядами. Максимальная дальность стрельбы фугасным снарядом составляла 48 км. Бетонобойный снаряд пробивал броню толщиной до 1 м, бетон — до 8 м, твердый грунт — до 32 м.

В феврале 1942 г. после неудачи первого штурма Севастополя начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер приказал отправить «Дору» в Крым и передать в распоряжение командующего 11-й армией для усиления осадной артиллерии.

Группа штабных офицеров заранее вылетела на место и выбрала огневую позицию в районе поселка Дуванкой. Инженерная подготовка позиции, расположенной на расстоянии около 20 км от оборонительных сооружений Севастополя, закончилась к июню 1942 г. К позиции пришлось проложить от основной железнодорожной линии специальный подъездной путь длиной 16 км, а также специальные искривленные ветки. По ним с помощью двух дизельных локомотивов мощностью 1000 л. с. каждый перемещалось орудие для осуществления горизонтального наведения.

Охрана позиции возлагалась на усиленную караульную роту из трехсот человек и большую группу военной полиции, дополненную спецподразделением со сторожевыми собаками. Для маскировки с воздуха охране придавалось химическое подразделение дымзавесчиков. Усиленный артдивизион ПВО численностью 400 человек обеспечивал огневое прикрытие.

После того как подготовительные работы были завершены, «Дору» доставили в Крым тремя железнодорожными составами, имевшими более 60 вагонов, и за неделю собрали. При сборке применялись два крана с дизелями по 1000 л. с.

Непосредственное обслуживание орудия осуществлял специально сформированный в 1942 г. 672-й тяжелый артдивизион «Е» общей численностью около 350 человек под командованием полковника Р. Бома, в состав которого входило еще несколько подразделений, в том числе штабная и огневая батареи. К дивизиону было прикомандировано 20 инженеров фирмы Круппа. Вычислительные группы в составе батареи производили все необходимые расчеты для стрельбы, а взвод артиллерийских наблюдателей использовал наряду с традиционными средствами инфракрасную технику. Итого, боевую деятельность орудия обеспечивало более четырех тысяч человек.

С 5 по 17 июня 1942 г. орудие сделало 48 выстрелов по семи целям.

Что же могли противопоставить этим чудовищам защитники Севастополя? Да ровным счетом ничего! Мортиры и гаубицы немцев были упрятаны в лощинах и оврагах, а наши мощные береговые пушки были способны поразить любую цель на море на расстоянии в 30 и более километров, но ничего не могли сделать с мортирой на дистанции в 5–6 км.

Рельеф местности спас Ленинград, позволив морской (корабельной, железнодорожной и береговой) артиллерии расстреливать на дистанции до 40 км любую цель. А под Севастополем рельеф местности существенно уменьшал роль береговой и корабельной артиллерии.

Возникает вопрос: а что, у нас к 22 июня 1941 г. не было тяжелых гаубиц и мортир? Были, и немало! Новых 203-мм гаубиц Б-4 было 849 штук, 280-мм мортир образца 1914/15 года — 25, а новых образца 1939 года — 47. Я уж не говорю об английских гаубицах «виккерса», которых имелось 152-мм — 92, 203-мм — аж 50 и 234-мм — 3 штуки.

В первые недели войны нужды у Красной Армии в тяжелых гаубицах и мортирах не было, и их срочно отправили в тыл. До зимы 1941 г. было потеряно лишь 75 гаубиц Б-4, да и то не столько от огневого воздействия противника, сколько из-за халатности личного состава и отсутствия тягачей (их попросту бросали). Но за тот же период от промышленности было получено 105 гаубиц Б-4, и их общее число в Красной Армии возросло до 879.

С 203-мм гаубичными снарядами ситуация была просто превосходная. К 22 июня 1941 г. имелось 395 тысяч таких снарядов. В 1941 г. было утрачено 66 тысяч снарядов, а получено от промышленности 166 тысяч снарядов.

Весной 1942 г. нужды в артиллерии большой и особой мощности не было ни на одном фронте, кроме Севастополя.

В Закавказском военном округе к началу войны имелось 56 гаубиц Б-4 и 95 гаубиц находилось на Дальнем Востоке. Неужели оттуда их нельзя было взять под Севастополь? Но, увы, не только 203-мм гаубицы, но и даже 152-мм гаубицы в Севастополь так и не были отправлены.

Создается впечатление, что наши генералы путали горный рельеф местности Крыма с Подмосковьем. Танков КВ туда не отправляли, а вместо этого отправили легкие танки с противопульной броней. Так, к 1 июня 1942 г. в составе войск СОРа находились только 81-й и 125-й танковые батальоны, имевшие всего 38 танков Т-26, а также семь бронеавтомобилей БА-10 и БА-20.

На аэродромах СОРа базировались 116 самолетов, из них 56 истребителей, 16 бомбардировщиков, 12 штурмовиков, 31 ночной бомбардировщик и самолет связи. Кроме того, 28 мая в оперативное подчинение командира 3-й особой авиагруппы прибыла эскадрилья 247-го истребительного полка (12 Як-1) 5-й воздушной армии.

По данным А.В. Басова, общая численность войск СОРа к 1 июня 1942 г. составляла 106 625 человек, из них в боевых частях находилось 82 145 человек. Видимо, это без моряков. У немцев соответственно было 203800 и 175800 человек.

К 20 мая в составе «стрелковых войск»[181] СОРа состояли в первом секторе обороны 109-я стрелковая дивизия, а в резерве 773-й стрелковый полк 388-й дивизии; во втором секторе — два батальона 7-й бригады морской пехоты, 386-я стрелковая дивизия, 8-я бригада морской пехоты, в резерве — батальон 775-го стрелкового полка; в третьем секторе — 3-й полк морской пехоты, 25-я стрелковая дивизия, Перекопский полк, 79-я бригада морской пехоты, в резерве — два батальона Перекопского полка; в четвертом секторе — 172-я и 95-я стрелковые дивизии, в резерве — 241-й стрелковый полк. Резерв армии состоял из 388-й стрелковой дивизии (без 773-го полка), 345-й стрелковой дивизии, 383-го стрелкового полка, трех батальонов 7-й бригады морской пехоты и 9-й бригады морской пехоты, охранявшей побережье Херсонесского полуострова.

К 1 июня войска СОРа имели: 82-мм минометов — 739, 107-мм и 120-мм минометов — 66, 45-мм противотанковых пушек — 46, орудий калибра 75 мм всего — 417 (в том числе 151 морское). На весь СОР имелся один дивизион гвардейских минометов с двенадцатью пусковыми установками реактивных снарядов М-8.

Обратим внимание, 50-мм минометы в сводку не включены… Но их было сравнительно много, однако эффективность их невелика. За весь период обороны Севастополя местная промышленность изготовила 2408 миномета и 113 720 мин. Только за ноябрь и декабрь 1941 г. было изготовлено 205 50-мм и 229 82-мм минометов. Любопытно, что в 50-мм минометах образца 1941 года севастопольского изготовления отсутствует двунога, ее заменяли фигурным стальным листом.

Забегая вперед, скажу, что одним из решающих факторов падения Севастополя стал снарядный голод. «В ходе июньских боев 1942 г. наличное количество боеприпасов в частях быстро уменьшалось, а в последние дни обороны боеприпасы почти совсем отсутствовали. Так, если к началу третьего штурма в артиллерии войск, оборонявших Севастополь, имелось к 152-мм гаубицам-пушкам 4,2 боекомплекта боеприпасов, к 152-мм гаубицам — 7,1 боекомплекта, то к 17 июня на каждую 152-мм гаубицу-пушку оставалось по 28 снарядов, а на каждую 152-мм гаубицу — по 11 снарядов, то есть от 0,2 до 0,5 боекомплекта. Вообще в середине июня после ожесточенных оборонительных боев в Севастополе оставалось в среднем не более 10–12 снарядов на каждое орудие, а подвоз снарядов в Севастополь в последующие дни не превышал в среднем 8—10 снарядов на каждое орудие на день боя»[182].

Большинство морских и армейских орудий Севастополя замолчало не от воздействия противника, а от отсутствия боеприпасов. Наши генералы и адмиралы оправдывались, мол, немцы мешали подвозу боеприпасов в Севастополь. Так кто мешал доставить достаточное количество боеприпасов в Севастополь до 15 мая?

Почему остались без боеприпасов 305-мм башенные батареи в Севастополе? Ведь перед войной на кораблях, береговых батареях и складах имелось 305/52-мм снарядов: 9670 фугасных, 4108 бронебойных, 1440 дальнобойных образца 1928 года и 441 шрапнель. В ходе войны от промышленности поступило 305/52-мм снарядов: в 1941 г. — 1020 шт., в 1942 г. — 1674 шт., а всего до конца войны — 6186 шт. Итого имелось и было произведено 21 845 снарядов, а всего за войну израсходовано только 4511 снарядов, то есть 20,6 %! Таким образом, снаряды были, но кто-то не отпускал их фронту.

К началу войны большинство боеприпасов Черноморского флота находилось на складах в Севастополе. И это было вполне разумно — главная база флота располагала достаточным числом подземных хранилищ боеприпасов. Так, еще перед войной флоту были предоставлены огромные хранилища в инкерманских штольнях, недоступных для действия авиабомб. К августу 1941 г. весь боезапас главной базы Черноморского флота был укрыт в подземных хранилищах[183].

В середине октября руководство Черноморского флота (увы, не удалось точно установить, кто был инициатором) решило эвакуировать боеприпасы из Севастополя в Поти и Батуми. Далее, чтобы избежать обвинения в очернительстве, процитирую «Итоги работы артотдела за два года Отечественной войны»:

«В средних числах октября 1941 г. была составлена ведомость вывоза боезапаса из Главной базы. В складах Севастополя оставлялись только готовые выстрелы из расчета на три месяца расхода для нужд береговой артиллерии и кораблей поддержки.

Согласно этой ведомости подлежало вывозу из Севастополя:

Таблица 6

Кроме готовых выстрелов, в Севастополе была оставлена часть элементов для сборки их в выстрелы, но обстановка вынудила и эти элементы отправить на Кавказ. Таким образом, дополнительно подлежало вывозу:

Таблица 7

Таким образом, всего было намечено к вывозу 8036 тонн. Но фактически обстановка заставила вывезти гораздо больше. Всего было вывезено около 15,0 тысяч тонн»[184].

Довольно забавная картина получилась: в конце 1941 г. корабли Черноморского флота вывезли из Севастополя боезапас весом 15 тысяч т, а в начале 1942 г. ввезли 17 тысяч т.

Зачем все это делалось? Ведь формально никто не собирался сдавать Севастополь в конце 1941 г. На батареях Севастополя стояли орудия всех представленных к вывозу калибров. Наконец рассмотрим даже самый худший и маловероятный случай — падение Севастополя в ноябре-декабре 1941 г. Так тыловые склады были завалены морскими снарядами всех основных калибров. Как уже говорилось, в течение всей войны было расстреляно и утеряно лишь 20,6 % от имевшихся и полученных от промышленности 305/52-мм снарядов[185]. Аналогичная картина сложилась и по другим калибрам флотских орудий. Так, из 170780 — 180-мм снарядов было израсходовано и утеряно в войну 31796, то есть 18,6 %, а из снарядов к 152/45-мм пушке Кане из 113021 снарядов было израсходовано 29290 штук, то есть 25,9 %, и т. д.

А ведь бравые адмиралы вывезли из Севастополя 1241 тонну 76-мм выстрелов и 750 тонн 7,62-мм винтовочных патронов. Этих-то на складах ГАУ было пруд пруди. Так, еще в 1950-х годах на складах оставались миллионы 76-мм снарядов, изготовленных в 1914–1917 годах. А вот у защитников Севастополя к началу июня их почти не осталось!

Далее опять процитирую «Итоги…»: «Вследствие того, что транспорты из Севастополя уходили один за другим, то к концу ноября 41 г. и началу декабря 41 г. причалы Поти и Батуми оказались забитыми боеприпасами»[186]. Убирать снаряды было некому. «Работу в основном выполняли краснофлотцы кораблей. [Вместо того, чтобы воевать! — А.Ш.] Все же к концу декабря 41 г. причалы в Поти были очищены, а с причалов Батуми боезапас был убран только к маю 1942 г.»[187]. Долетел бы до Батуми один Хе-111, сбросил бы пару бомб на огромные штабеля боеприпасов, и что бы осталось от порта и города?

Возможно, найдутся оппоненты в лампасах, которые заявят, что, мол, часть боеприпасов, вывезенных из Севастополя, не годилась для использования в имевшихся артсистемах. Враки! На войне годится все! Если малограмотные чеченцы переделывали артиллерийские снаряды в дистанционно управляемые фугасы, то почему этого не могли сделать защитники СОРа?

В Севастополе был мощный морской завод и другие предприятия. Наконец, был специальный морской «Артремонтный завод», имевший 116 станков. Там можно было переделать любые снаряды, скомплектовать любые выстрелы. К примеру, все снаряды от 76-мм полковых, дивизионных и горных пушек взаимозаменяемы, а снарядами от 6-дюймовых пушек Кане можно стрелять из 152-мм гаубиц и 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 и т. д.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.