«Раненый тигр»
«Раненый тигр»
22 февраля 1943 года Роммель окончательно осознал, что у него больше не имеется никаких шансов одержать новую громкую победу над американцами из-за недостаточной численности войск, находящихся в его распоряжении.
В тот же день Кессельринг приземлился в Тунисе и помчался в Кассерин на «Кюбельвагене», чтобы встретиться с Роммелем. Он нашел знаменитого фельдмаршала измученным и не способным к дальнейшим действиям. Роммель жаловался, что фон Арним не предоставил ему необходимое количество людей и техники, о которых он просил. Позже Кессельринг отметил: «…но по его виду было видно, что вряд ли он использовал весь свой престиж и авторитет, чтобы добиться поставленной цели».
Кессельринг попытался поднять дух легендарного полководца, но тщетно. Роммель писал впоследствии в своем дневнике: «Несмотря на свои неоспоримые управленческие качества, маршал Кессельринг никогда не вникал в оперативно-тактические условия африканского театра боевых действий. Он видел все в „розовом свете“, и наши последние успехи в боях с американцами погрузили его в иллюзии еще глубже».
Чтобы наглядно показать свое видение обстановки, Роммель обрисовал Кессельрингу благоприятные и неблагоприятные факторы, влияющие на развитие ситуации. Кратко их можно изложить следующим образом:
а) благоприятные:
— удовлетворительное продовольственное снабжение;
— обеспечение топливом (при ведении наступления его хватало еще на 2 дня и даже на 4 дня, учитывая запасы в Габесе, Сусе и Сфаксе);
б) неудовлетворительные:
— дождь и туман, не дающий действовать самолетам люфтваффе;
— вязнущие в грязи танки;
— общее численное превосходство войск африканской Антигитлеровской коалиции;
— грамотные действия, предпринятые американцами по усилению войск;
— беспорядочность и разобщенность германо-итальянского тыла.
В связи с этим Роммель отказался от мысли проводить решительное наступление на американские войска. Кессельринг настаивал на своем, затем спросил, согласится ли он командовать группой армий «Африка». Роммель отказался — он не собирался более одерживать победы на этом континенте. В дневнике он писал: «У меня нет особого желания осуществлять командование, подчиняясь верховным командованиям (германскому и итальянскому. — Примеч. авт.) и люфтваффе, и терпеть постоянное вмешательство в тактические вопросы». Он упоминал о воздушных силах потому, что его непосредственный начальник на ТВД Кессельринг был бывшим артиллеристом, перешедший в авиацию.
Кессельринг вновь отправился в Сфакс, а затем в Бизерту, где он встретился с фон Арнимом и сурово отчитал его в том, что в нужный момент он не предоставил войска в распоряжение Роммеля. Но изменить ситуацию уже было невозможно.
В это время Роммель приказал своим двум танковым дивизиям — 10-й и 21-й — совершить маневр в восточном направлении, в то время как итальянская дивизия 131 тд «Чентауро» прикроет Гафсу. Арним будет атаковать на севере для того, чтобы помешать союзникам преследовать Роммеля.
Но фельдмаршал не довольствовался простым отступлением, он хотел вновь развернуть свои силы в боевой порядок, планируя нанести внезапный удар уже по 8-й армии Монтгомери.
23 февраля 1942 года, несмотря на свой недавний отказ Кессельрингу, Роммель назначен командующим группой армии «Африка» (структурно, как уже говорилось, в группу армий «Африка» вошли 5-я танковая армия вермахта под командованием Юргена фон Арнима и 1-я итальянская армия под командованием Джованни Мессе. — Примеч. авт.). Он разрешает фон Арниму атаковать на севере, но позднее сам будет жаловаться на то, как велась эта операция. Далее мы в этом убедимся.
А в это время фельдмаршал сам готовил план атаки на силы 8-й армии. Вот как Роммель обосновывает необходимость подобной операции:
«В любом случае атака на 8-ю армию была очень трудным предприятием, во-первых, по причине большого военного опыта войск Монтгомери, а во-вторых, из-за местности, которая представляла ограниченный выбор тактических возможностей, вдобавок к этому, на марши и маневры сближения с врагом было выделено недостаточное количество топлива. Был очень маловероятен фактор внезапности при нападении на противника с той стороны, где он не ожидает быть атакованным. Успех наших действий зависел от того, успеют ли англичане закончить возведение оборонительных сооружений в секторе Меденина. Однако эта атака была необходимой. У нас было два пути: либо дожидаться англичан на своих позициях, где они нанесут нам сокрушительное поражение, либо же попытаться выиграть время, атаковав их районы сосредоточения».
В то время как Роммель готовился нанести удар на юге, фон Арним атаковал на севере. Это наступление имело бы больше шансов на успех, если бы оно было осуществлено одновременно с наступлением Роммеля на Кассерин. Но все произошло позже. Арним рассчитывал воспользоваться ослаблением английского фронта, возможно даже брошенного на усиление американцев на юге. Он хотел увеличить плацдарм к западу и дезорганизовать противника для выигрыша времени.
Это наступление получило название «Бычья голова». Первоначальный план, утвержденный Роммелем, состоял в достижении нескольких вполне посильных задач, взятия н/п Меджез-Эль-Баб силами двух танковых и пехотных батальонов. Но на рассвете 24 февраля фон Арним отправился в Рим для встречи с Кессельрингом, и вдвоем они разработали еще более дерзкий план. Согласно этому документу в бою будут задействованы две группировки:
— группировка Вебера в районе Маджерды;
— группировка фон Мантейфеля в вади (пересыхающие русла рек в Африке) Седженан.
Первая группа должна была продвигаться в направлении Бежи, полностью окружая плацдарм у Меджез с одной стороны и охватывая Бу-Арада и охраняющие его войска (при поддержке итальянской пехотной дивизии «Суперга»).
Вторая группа, совершая обходной маневр, должна была разгромить подразделения Антигитлеровской коалиции в районе вади Седженан, затем пройти 30 км на запад до станции Нефта, в вади Зуара.
Численность итало-немецких войск в операции «Бычья голова» состояла из двух групп.
К северу от фронта наступления располагалась группировка фон Мантейфеля, имевшая следующие части и соединения:
— моторизованная сводная дивизия фон Мантейфеля;
— 10-й полк берсальеров;
— батальон саперов-парашютистов Витцига;
— пехотный полк «Барантан»;
— группировка фон Кенена, равная по численности батальону;
— два батальона тунисских добровольцев;
— пять артиллерийских батарей.
На юге боевая группа Вебера состояла из следующих сил:
— 334-я пехотная дивизия;
— рота тяжелого 501-го батальона танков «Тигр»;
— 47-й пехотный полк;
— подразделения дивизии ВВС «Герман Геринг»;
— итальянская дивизия «Суперга»;
— два батальона тунисских добровольцев;
— четыре дивизиона 334-го артиллерийского полка, имевшие в совокупности 12 батарей. На вооружении каждой батареи находились 6 горных гаубиц, которых буксировали с помощью мулов.
Бронегруппа «ударного кулака» состояла из 77 танков, из них (со слов Роммеля) 19 «Тигров». Чтобы собрать такое количество бронетехники, фон Арним привлек к операции 15 танков, прибывших в Тунис для усиления 21-й танковой дивизии. Однако необходимо отметить, что Роммель не собирался отдавать фон Арниму ни единого танка, так как готовился атаковать 8-ю армию.
Немцы планировали осуществить наступление на 5-й британский корпус, состоявший в свою очередь из следующих соединений:
— 46-й пехотной дивизии;
— 48-й пехотной дивизии;
— 5-й пехотной дивизии.
Также британцам (138-я бригада) были приданы французские части:
— 3-й батальон 9-го полка алжирских стрелков, находящихся в подчинении 138-й британской пехотной бригады;
— 3-й батальон 43-го полка колониальной пехоты в составе 138-й бригады;
— 3-й полк (из трех батальонов) алжирских стрелков под командованием все той же бригады.
Таким образом, в совокупности — 5 батальонов французской пехоты.
Несмотря на изменения, произошедшие в последний месяц, операция «Бычья голова» началась 26 февраля, как и было запланировано. Как отмечал Лиддел Гарт в своей знаменитой хронике Второй мировой войны: «Это был наглядный пример оперативности и гибкости германской активной обороны, даже, несмотря на то, что поспешность при проведении операции была вызвана необходимостью учета некоторых важных обстоятельств».
Именно в северном секторе (согласно сделанным незадолго до атаки изменениям в первоначальном плане) немцы добились значительных успехов. Наступление началось с ввода в бой пехоты, поддерживаемой 69-м танковым полком и передовыми подразделениями 86-го пехотного полка. Первые результаты не были столь обещающими, так как захваченный район был вновь отбит союзниками, в частности, 3-м полком алжирских стрелков. На следующий день немцами была предпринята более стремительная атака, и англо-французские войска были отброшены назад.
Тукабер со своим маленьким гарнизоном, состоящим из алжирских стрелков, солдаты Йорка и Ланкаширский полк оказались под угрозой окружения немцами. На следующий день ситуация ухудшилась, и вечером британское командование дало разрешение французам на отступление. Оно прошло без больших потерь ранним утром 1 марта, чего нельзя сказать о некоторых британских подразделениях, которые были уничтожены, не успев отступить. Таким образом, на следующий день напор немцев осуществлялся по всем направлениям, и союзникам вновь пришлось отдавать занятые позиции.
К примеру, когда 3-й полк алжирских стрелков был выведен из 3-дневного боя, его потери составили: 14 убитыми, 476 ранеными и 332 пропавшими без вести, то есть треть всей численности полка. Большинство пропавших без вести были взяты в плен.
Побережье у мыса Серрат было захвачено при поддержке кораблей из 3-й и 7-й флотилий быстроходных катеров, которые высадили в тылу противника немецкие диверсионные группы с раскрашенными в черный цвет лицами и прикрытые арабской одеждой. Эти катера базировались в Фервилле в районе Бизерты и в основном выполняли задачи на море, связанные со срывами снабжения англо-американской группировки войск. 12 марта торпедный катер «S55» потопил британскую баржу водоизмещением 1900 тонн.
Вдоль берега части итало-германской коалиции наступали на Французский колониальный корпус, состоящий из трех батальонов 1-й полубригады и 2-й бригады, находившихся в это время на стадии реорганизации. Ее атаковали следующие части и подразделения стран Оси:
— 16-й и 34-й батальоны 10-го полка берсальеров;
— отряды «Т4» и «А30»;
— батальон саперов-парашютистов Витцита;
— батарея 150-мм (149,7-мм) орудий;
— 3 орудия калибра 88 мм;
— противотанковые пушки.
Против германских войск использовались дымовые завесы и стада баранов, пущенные тунисцами. Атака немцев была эффективной лишь в первые часы, но уже к 17.00 французы контратаковали 10-й берсальерский полк. Исследователи Марсель Спивак и полковник Леони описывали штурм следующим образом: «Была проведена стремительная и мощная контратака, пулеметы противника подавили, пехоту зажали в ловушке в овраге Зилия и окружили со всех сторон, так что противник тут же сдавался в плен в панике, распространившейся на весь личный состав, несмотря на усилия итальянских офицеров. В плен взяли 380 человек, а также было захвачено трофейное снаряжение, 6 минометов, 8 тяжелых пулеметов, 12 ручных пулеметов».
Однако, несмотря на этот частный успех, вынужденное отступление было продолжено по причине общего натиска итало-германских войск на других направлениях. Союзники медленно отступали на запад, но немцы так и не завладели стратегической инициативой, к тому же на юге группировка Вебера потерпела поражение. Французский африканский колониальный корпус в Африке был изнурен до такой степени, что он не мог ни сражаться, ни маневрировать, находился на грани истощения и даже мятежа, поэтому его необходимо было вывести из боя.
Отметим, что 1 марта Мантейфель был отброшен на первоначальные рубежи, но его действия дали месячную передышку 5-й танковой армии, также ему удалось взять в плен 1600 англичан и французов, что явилось важным показателем его успеха.
В то время как Мантейфель наступал на севере, Вебер, располагавший более значительными силами и средствами, в частности в танках, не добился каких-либо ощутимых результатов, и его атака завершилась полным крахом.
Танковая группировка, в состав которой входили танки «Тигр» из 501-го батальона, захватила британские позиции у Сиди-Неир и начала наступление на Бежи, но за 15 км от этого пункта попала в болотистую долину. Роммель так описывал наступление фон Арнима: «Вскоре войска союзников предприняли яростные контратаки, но дождливая погода стала главной помехой атакующим войскам, использующим тяжелое вооружение. Наступление длилось несколько дней. Мы надеялись хотя бы на ограниченный успех, но потери немецко-итальянских войск оказались намного больше потерь противника. Ни на каком участке наступление не развивалось так, как было предусмотрено в нашем, как нам казалось, продуманном, тактическом плане. В итоге это мы впустую растрачивали силы и людей. К моему яростному негодованию, несколько танков „Тигр“, которые находились в Африке и в которых мне отказали несколько дней тому назад, действовали в болотистой долине, где их главное преимущество — дальность стрельбы из 88-мм пушек — не имело никакого значения. Большая часть танков увязла в грязи, остальные же боевые машины были нейтрализованы огнем противника. В итоге мы потеряли 15 из 19 боевых машин, принимавших участие в сражении. Также там находились и другие танки, рискнувшие дать бой в этой узкой долине. Большая их часть была уничтожена британцами. В конце концов 5-й армии был отдан приказ остановить это безнадежное предприятие. Но впоследствии спустя какое-то время оно было предпринято вновь и все в тех же рамках, но уже после того, как я покинул Африку. Мы вновь начали захватывать высоты, одну за другой, согласно твердой устоявшейся концепции, проверенной боями Первой мировой войны».
Роммель, конечно же, преувеличил, сказав, что фон Арним понес большие, чем у союзников, потери.
Лиддел Гарт считал, что нацисты потеряли чуть больше тысячи человек, а в плен они взяли 2500 человек. Но с другой стороны, немцы потеряли 71 танк, 15 из которых — «Тигры», тогда как британцы потеряли лишь 20. Впрочем, эти цифры тоже очень условны. Никогда нельзя полностью полагаться на ежедневные отчеты подразделений, участвующих в сражениях. Информация всегда недостоверна как с одной, так и с другой стороны. Лиддел Гарт, который выдал цифру — 71 уничтоженный танк, без сомнений, основывается на докладах британцев, но согласно другим источникам, уничтожено только 22 танка и 49 танков повреждено, и это все-таки не одно и то же. Так, подразделение, заявившее об уничтожении 40 танков, лишь повредило половину этих машин, которые, как правило, возвращались в строй после ремонта. Однако в обоих лагерях не лгали о собственных потерях, по крайней мере на уровне батальонов и полков. Когда, к примеру, подразделение теряет 15 «Тигров» или 30 «Шерманов», в походном журнале делается соответствующая запись, согласно которой осуществляется замена потерянной техники.
Эта ремарка очень важна: о потерях в операции можно судить только из сведений собственных потерь, заявленных командиром, за исключением сражений, приведших к победе. Этот принцип подходит как для танкистов, так и для авиации. И в заключение отмечу, что статистические данные, определяющие победу, в большинстве случаев являются субъективными: потеря 71 танка немцами в марте 1943 года является более ощутимым ущербом на ТВД, чем потеря 200 танков союзниками, из-за хронических перебоев со снабжением итало-германских войск в Тунисе.
История трех наступлений, проведенных немцами и их итальянскими союзниками в Тунисе в феврале и марте 1943 года, наглядно показала всю несостоятельность «их вертикали власти». Союзники по Оси испытывали сложности в объединенном командовании, это было очевидно, как и множество примеров, их подтверждающих. Просто невероятным сейчас кажется тот факт, что у немцев в Тунисе было «двуглавое» руководство и каждая «голова» — Роммель и фон Арним — вела в отдельности свою войну, когда один из них проводил атаку на юге, второй «копил» резервы на севере и наоборот. Однако немцы уже находились в значительном численном меньшинстве. Добавим к этому союзника в лице Италии, имеющего свои интересы, и Кессельринга в Риме, пытающегося «обвести вокруг пальца» англичан и французов, и будет неудивительно, что результатом всего этого «броуновского движения» могло быть только поражение.
Дадим возможность самому Роммелю описать данную веху в истории этой войны. Процитируем его письмо супруге, датированное 26 февраля 1943 года: «Если бы мы только смогли добиться здесь успеха! Я ломаю голову день и ночь над поиском решения. Но, к несчастью, ни одно из необходимых условий успеха не выполняется».
Роммель больше не питал больших надежд на успех, когда планировал наступление в районе Меденина. Он понимал, что теперь в Африке ослабленным итало-германским войскам больше невозможно было достичь даже маленькой победы, но фельдмаршал надеялся выиграть время — иначе для него Тунис мог стать вторым Дюнкерком.
Однако его пессимизм не разделяли ни фон Арним, ни Кессельринг, ни тем более Гитлер. Все они придерживались того мнения, что наступление под Меденином очень важно для всей кампании в Северной Африке. Роммель так охарактеризовал сложившееся положение:
«Это была чрезвычайно сложная задача, но это было необходимо для того, чтобы уничтожить находившиеся в этом районе части и подразделения 8-й армии союзников и отсрочить, таким образом, их наступление. Если операция не удастся, поражение нашей армии в Африке будет почти неизбежно. Не следует испытывать иллюзий по этому поводу».
Общая идея этой операции была следующей. В то время как итальянцы, а также 90-я и 164-я легкие дивизии противостоят Монтгомери на «линии Марет», Роммель поворачивает свои танки к югу, на Меденину, пытаясь отрезать союзников от побережья. Операция была назначена на 6 марта.
«В день наступления обстановка уже не была такой благоприятной, как 2 недели назад. Еще 20 февраля, атакуя Кассерин, Монтгомери выдвинул против немецкой танковой армии „Африка“ свою лучшую 7-ю бронетанковую дивизию „Крысы пустыни“. И единственная, находившаяся тогда в этом районе 15-я танковая дивизия вермахта смогла остановить британцев, потеряв при этом не более двадцати танков. Но когда наступила ночь, она (15 тд) вынуждена была отойти к оборонительной „линии Марет“, что позволило Монтгомери выдвинуться и развернуть свои войска в районе, где я планировал дать бой, раньше, чем мы ожидали». Роммель предполагал, что Монтгомери предпринял эту атаку, чтобы удачно закрепиться на местности. На самом деле ничего подобного Монтгомери и не планировал: он предпринял атаку с одной единственной целью — помочь силами своей 8-й армии приближающимся с востока британским и американским войскам 1-й армии, подвергавшимся серьезной угрозе у Кассерина. Начальник штаба армии Монтгомери так выразил свою точку зрения: «Монтгомери честно признался, что в этот раз, отказывая помощь 1-й армии, он поставил себя в затруднительное положение. Мы уже готовы были нанести удар, когда вдруг началось это наступление».
Вышесказанное еще раз доказывает, что 20 февраля, после начала наступления, 7-я бронетанковая дивизия британцев оказалась в авангарде совершенно по другим причинам. Если бы Роммелю удалось отрезать основные силы 8-й армии, очевидно, что Монтгомери потребовались бы недели, если не месяцы, чтобы снова объединить разрозненные войска в единый боевой порядок. Такова и была и оставалась на момент 6 марта главная цель Роммеля. Однако положение дел 6 марта сильно изменилось по сравнению с 21 февраля, и командующий группой армий «Африка» не мог уже вовремя сосредоточить большие силы из-за того, что 5-я танковая армия проводила наступление на севере Туниса, а 10-я и 21-я танковые дивизии вели боевые действия дольше, чем это было предусмотрено планом. А Роммель остро нуждался в этих соединениях, так как с 20 боевыми машинами из 15-й танковой дивизии, которые к тому времени находились у него в распоряжении, он не мог противостоять 7-й бронетанковой дивизии, полностью укомплектованной и имевшей громадный боевой опыт войны в Северной Африке (участвовала в боях на ТВД с 1940 года. — Примеч. авт.).
Обстоятельства теперь складывались не в пользу Германии. Все играло против немцев: время, которое позволяло британцам перегруппироваться и усилить свои войска, нехватка личного состава, техники, горючего и даже местность…
Роммель выслушал мнение генерала Мессе, который отвечал за этот сектор, перед тем как принять окончательное решение: «Мы долго и горячо спорили по поводу характера предстоящего наступления. Наконец был утвержден план Мессе: одна бронетанковая дивизия будет выдвинута по дороге (15-я танковая дивизия), другая будет находиться перед горой Тебага Фатнасса (21-я танковая дивизия), третья же перейдет гору и развернется у ее подножия. Хотя местность и оставляет желать лучшего для осуществления прорыва танков в окрестностях горы, тем не менее этот план в общем давал больше преимуществ, чем остальные».
Так как британская линия обороны имела форму дуги, речь идет о маневре классического охвата с флангов, с юга и со стороны гор. Боевой порядок итало-германских войск в операции «Капри» был следующий.
В прибрежной зоне:
— 15-я танковая дивизия вермахта;
— 136-я дивизия МVSN «Джиованни Фашисти»;
— 101-я моторизованная дивизия «Триесте».
В горном районе:
— 21-я танковая дивизия вермахта;
— 10-я танковая дивизия вермахта.
Все это «войско» в общей сложности насчитывало 141 танк, 200 артиллерийских орудий и 10 тыс. человек. С таким количеством вооружения невозможно было проводить действительно крупномасштабное наступление, если даже принять во внимание то, что 9-я и 164-я легкие дивизии смогли бы быстро быть введены в бой вместе со 131-й танковой дивизией «Чентауро».
С британской стороны расклад сил был следующий:
— 51-я пехотная горношотландская дивизия;
— 23-я отдельная бронетанковая бригада;
— 7-я бронетанковая дивизия (2 бригады);
— 1-я колонна генерала Леклерка из «Сражающейся Франции»;
— 2-я новозеландская дивизия;
— 4-я бронекавалерийская бригада;
— 201-я гвардейская бригада.
В совокупности это соответствовало четырем полностью укомплектованным дивизиям по численности. Вооружение состояло из 400 танков, 370 орудий и 470 противотанковых пушек.
Редко операция прекращалась так быстро. Роммель охарактеризовал эту битву следующими словами: «Пятого я установил свой командный пункт у отметки 715 южнее н/п Тужанэ (…). Отсюда открывался незабываемый вид, простирающийся до самого Меденина. На следующее утро небо заволокло тучами, а на землю, где должно было проходить сражение, опустился туман. Под удары грома, ровно в 6 часов артиллерия открыла огонь, и реактивные минометы своим огнем разорвали пелену тумана, закрывавшую всю долину. 10-я танковая дивизия, выдвигаясь из Халлуфа и не встречая сопротивления противника, начала наступление. Поначалу все проходило как нельзя лучше. Однако, продвинувшись дальше, войска натолкнулись на укрепленную британскую позицию, растянувшуюся на гористой местности и защищенную минными полями и противотанковыми орудиями. Враг оборудовал очень мощную линию обороны в юго-западном секторе. Наши многочисленные атаки на эту позицию так и не увенчались успехом. Когда пикировщики Ю-87 „Штука“ начали наносить бомбовые удары, они встретили серьезный отпор со стороны средств ПВО, находящихся у горы Матамер, которые мы раньше не обнаружили. Мне понадобилось перенести мой КП, так как с отметки 715 уже невозможно было наблюдать за происходящим боем. (…) Нам ничего не оставалось как признать, что операция полностью провалилась. В 17 часов я отдал приказ остановить наступление, продолжая удерживать изрядно разрушенные линии укреплений, и вернуть в строй как можно скорее поврежденную технику. К вечеру я вынужден был констатировать полное фиаско наступательной операции».
Как следует из этих строчек, боем руководил не сам Роммель. Он осуществлял общее руководство, в то время как генерал Крамер, начштаба, управлял войсками в бою. Скоро стало ясно, что и продвижение по береговой дороге невозможно, так как 15-я танковая дивизия, а также итальянские соединения «Джиованни Фашисты» и «Триесте» там блокированы. Как следует из итальянских источников, вечером генерал Мессе запросил дополнительную поддержку атакующим подразделениям.
Со стороны гор танки были остановлены огнем орудий ПТО. Британская бронированная техника так и не была введена в сражение, не считая танкового взвода «Шерманов», и поэтому битву у Меденина даже нельзя назвать танковым сражением. Три раза Крамер посылал танки в атаку и три раза повторялся один и тот же сценарий: немецкие боевые машины попадали под обстрел дальнобойной артиллерии и не могли продвинуться дальше. Пехота также широко не использовалась, да ее и не было в нужном количестве, авиация же, «нацеленная на блицкриг», не могла эффективно вести ежедневную воздушную поддержку войск. К тому же Роммель говорил о мощной преграде в виде средств ПВО. Можно также добавить, что британцы воспользовались своим преимуществом в воздухе — воздушные королевские силы в пустыне располагали тремя эскадрильями на расположенных близко к линии фронта аэродромах и были способны в любой момент выдвинуться в район боевых действий.
К вечеру (как уже упоминалось в его переписке. — Примеч. авт.) Роммелю ничего не оставалось, как остановить наступление. В отличие от предыдущих случаев он уже не пытался возобновить его на следующий день, ни через день, ни через три дня. Отказ от наступления был вызван огромными потерями в технике: 40 танков (осталось на поле сражения), 645 человек были убиты, ранены или пропали без вести.
Как это ни кощунственно говорить, людские потери были не такими уж большими для наступления подобного масштаба и значимости. Если Роммель отказался от своих замыслов так быстро, то это в первую очередь из-за сильного износа «бронированной составляющей» своих войск. С такими потерями (40 танков в день) через несколько дней на Африканском континенте останется только один танк Оси, так как фон Арним «оставил после себя» лишь несколько «Тигров» из 501-го танкового батальона. Что касается итальянских танков из дивизии «Чентауро», они вряд ли сыграли бы существенную роль из-за своего слабого вооружения.
Следует добавить, хотя Роммель вряд ли знал, что потери британцев составили всего один танк «Шерман» и 130 человек. Это легко объясняется, так как силы атакующей стороны всегда больше во время фазы прорыва обороны противника. Соотношение сил несколько выравнивается во время фазы развития наступления, но Роммель с самого начала провалил его, так практически и не взломав оборону британцев.
Даже перед операцией «Капри» Роммель написал двум своим подчиненным (фон Арниму и Мессе) записку, в которой предлагал сокращение протяженности линии фронта, которое он считал очень важным. В начале марта боевые действия велись по длине участка 625 км, 550 из которых оборонялись подразделениями достаточно слабыми. Таким образом, существовала серьезная угроза прорыва линии итало-германских войск и расчленения двух армий. Чтобы избежать этого, Роммель предполагал урезать фронт действий за счет уменьшения на 150 км района обороны вокруг Бизерты и Туниса.
Важность сохранения североафриканского плацдарма заключалась в следующем: сохраняя как можно дольше свое присутствие в Африке, но уже, разумеется, без всякой надежды победить англо-американских союзников, позволило бы немцам и итальянцам (последним в меньшей степени) удержать войска Антигитлеровской коалиции подальше от европейского театра боевых действий в течение нескольких месяцев. Но позволило бы это вновь захватить инициативу и победить наконец Советский Союз? Гитлер и другие военачальники безусловно верили в это, но Роммель, так ли думал он? Мы этого никогда не узнаем. Что касается Муссолини, он и слышать не хотел о том, чтобы уйти из Туниса, так как это спровоцировало бы глубокий кризис его режима. Его политика подчинения немцам уже не могла приносить дивиденды: он дал своей власти отсрочку еще в несколько месяцев, но подвергал опасности будущее режима, больше изматывая свою армию в Тунисе, чем помогая ей (чтобы она противостояла неизбежному вторжению союзников на Сицилию, Сардинию или даже, может быть, в саму Италию. — Примеч. авт.)
Каждый делал вид, что верил в этот надежный плацдарм в Тунисе, не более надежный, однако, чем был бы британский укрепленный сектор, о котором мечтал в 1940 году французский премьер Поль Рейно, или укрепленный район в Баварии, о котором будет говорить Геринг в 1945 году. Роммель рассматривал его как последний рубеж обороны, потому что ему не разрешили увести войска из Туниса. Гитлер считал, что это плацдарм для будущего наступления на Касабланку…
Чтобы донести свои опасения до Гитлера, командующий группой армий «Африка» решил на самолете вылететь к фюреру, чтобы вновь попытаться убедить его в безнадежности дальнейшей войны в Африке. Он попросил исполняющего обязанности командующего фон Арнима обеспечить в его отсутствие некую стабильность, а генерал фон Верст занял место последнего во главе 5-й армии. Интриги по добиванию «раненого тигра» — фельдмаршала Роммеля — начались несколько раньше, и главным конкурентом на пост командующего считался фон Арним. Руководства 1-й итальянской армии Роммель опасался меньше. Напомним, что 1-го марта бывшая танковая армия «Африка» стала 1-й итальянской армией под командованием итальянского генерала Мессе, начальником штаба в которой был немец Байерлейн, приверженец и сподвижник Роммеля.
9 марта Роммель покидает Африку. Он еще не знает, что никогда уже больше не вернется туда. Фельдмаршал делает остановку в Риме, где встречается с Муссолини (который находит его слишком подавленным, зараженным пораженческими взглядами), а затем 10 мая он приезжает в Россию, где встречается с Гитлером. За чашкой чая Роммель опять попытался изложить тому свою точку зрения, но безрезультативно: «Он отметал все аргументы, один за другим, убежденный, что я впал в пессимистический настрой. Я объяснял со всей жесткостью, с которой только мог, о необходимости переброски всей африканской группировки в Европу, с целью поставить ее на защиту наших европейских рубежей. Я даже дошел до того, что дал ему заверения, хотя это не было моей привычкой, что выведенными войсками я остановлю наступление русских на всем юге Европы. Мои попытки так и не увенчались успехом. Я получил приказание взять отпуск, чтобы приободриться и впоследствии взять на себя командование наступательной операцией на Касабланку. Ни на секунду Гитлер не задумался, что дела в Тунисе могут закончиться очень плачевно». В конце беседы Роммель все-таки получил маленькое послабление: отвести пехоту (в сущности, это была 1-я итальянская армия) за «линию Марет» у Габеса и там возвести новую линию обороны, что хоть как-то сокращало общую протяженность линии фронта. Слова фюрера о предполагаемом наступлении на Касабланку являлись пока ничем не подтвержденными прожектами.
Что же касалось всего остального, ничего нельзя было сделать: «Геринг появился на следующий день, принеся с собой удивительный заряд оптимизма, абсолютно безосновательного. Фюрер наградил меня Рыцарским крестом с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами, в остальном же он оставался непреклонен. Мои попытки спасти людей и вернуть их на континент остались без внимания. Я вылетел самолетом в Винер-Нейштадт, откуда добрался до Циммеринга, чтобы провести там свой отпуск».
Так заканчивается героическая эпопея Роммеля в Африке. Что касается его солдат, то для них она еще не завершилась, но конец был близок. Германской армии оставалось воевать в Африке всего два месяца.
Что же касается состояния войск Антигитлеровской коалиции, то февральские и мартовские (имеется в виду начало марта 1943 года. — Примеч. авт.) атаки противника привели к тому, что «американо-английские части перемешались на протяжении всего фронта». Командующий 18-й группой армий генерал Александер в донесении употребил даже более сильное выражение: «страшно перемешались, управление войсками нарушилось». До 20 марта военные действия на тунисском фронте временно прекратились. Англо-американское командование приводило в порядок свои войска и готовило силы для нового наступления.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.