Глава V ВАСКО ДЕ БАЛЬБОА И ОТКРЫТИЕ «ЮЖНОГО МОРЯ» — ТИХОГО ОКЕАНА

Глава V

ВАСКО ДЕ БАЛЬБОА И ОТКРЫТИЕ «ЮЖНОГО МОРЯ» — ТИХОГО ОКЕАНА

Из многочисленной плеяды первопроходцев и конкистадоров начального периода открытий и завоевания земель Америки одной из самых благородных и трагических фигур является Васко Нуньес де Бальбоа. Он родился в аристократической семье скромного достатка в городе Херес-де-лос Кабальерос провинции Эстрамадура. Это поселение было названо в честь рыцарей-тамплиеров, где сохранялись остатки традиций древнего Рима и влияние недавнего многовекового присутствия арабов. Окружавший его район не был награжден щедрой природой, что и определяло в немалой степени его довольно бедное сельское хозяйство и, следовательно, жизнь его обитателей. Васко де Бальбоа родился в этом городе в 1475 году и, как многие другие молодые люди того времени, мечтал попасть в одну из экспедиций, отправлявшихся в Новый Свет за приключениями, славой и богатством.

Его первое плавание состоялось на одной из двух каравелл, которые повел в 1500 году упоминавшийся выше Родригаде Басгидас из Севильи к берегам Жемчужного берега и далее к заливу Ураба (Дариен). С точки зрения доходов эта экспедиция оказалась на редкость удачной, хотя на обратном пути около западной оконечности Эспаньолы обе каравеллы разбились о прибрежные скалы, но люди вместе с ценным грузом спаслись и потом пешком с большими трудностями добрались до Санто-Доминго. Там, как помнит читатель, Басгидас был брошен в тюрьму новым губернатором Овандо, а его ценности и имущество были конфискованы. Но гнев губернатора не касался других участников похода, в том числе и Васко Бальбоа, который решил остаться на острове, где на собранные деньги организовал плантацию, чтобы увеличить капитал для обеспечения собственной экспедиции в приглянувшиеся ему места в заливе Ураба. Однако плантатора из него не получилось. К началу 1509 года хозяйство полностью разорилось, кредиторы буквально охотились за неудачливым фермером, и в полном отчаянии ему пришлось бежать, спрятавшись на судне, которое подготовил Энсисо для отправки своим партнерам Охеде и Никуэсе, уже находившимся у берегов Дариена.

По прибытии на место, к своему большому удивлению, Энсисо обнаружил, что основанное Охедой поселение Сан-Себастьян было заброшено, а сам Охеда, как выяснилось впоследствии, с трудом добрался до Санто-Доминго и был посажен в тюрьму. Энсисо решил все-таки основать собственную колонию в том же месте, но знавший эти края по плаванию с Бастидас Бальбоа убедил его сделать это на западной стороне залива, где индейцы не применяли ядовитых стрел, от которых на восточном берегу уже погибли десятки испанцев. В конце 1509 — начале 1510 года Энсисо в предложенном по совету Бальбоа месте закладывает новую колонию с названием Санта-Мариа-де-ла-Антигуа-дель-Дариен, которая стала первым европейским поселением на самом американском континенте.

Однако так хорошо начинавшееся дело очень скоро стало разваливаться от серьезных разногласий среди колонистов, что привело к изгнанию самого Энсисо и его возвращению в Испанию, где он впоследствии напишет хорошую книгу по географии, но до этого снова вернется в Дариен, где сыграет роковую роль в судьбе Бальбоа Руководство колонией по желанию самих поселенцев выпало теперь на популярного среди всех и очень обходительного Бальбоа. Из трех партнеров, начинавших создание первого поселения в заливе Дариен-Ураба, теперь остался один Никуэса, который не преминул через некоторое время появиться в Санта-Марии. Но его грубое поведение и надменное обращение восстановило против него колонистов, по требованию которых Бальбоа выслал его из поселения, предоставив ему старую бригантину, впоследствии погибшую у побережья Центральной Америки со всем экипажем. Сын Колумба Диего, ставший к этому времени губернатором Санто-Доминго и вторым Адмиралом, уполномочил Бальбоа временно выполнять обязанности губернатора Санта-Марии-де-ла-Антигуа. В соответствии с этим решением Бальбоа направил в Испанию каравеллу с поручением капитану передать его просьбу королю Фердинанду подтвердить решение Диего Колумба. Вернувшееся из Испании судно вместо запрошенного подтверждения привезло Бальбоа совет сделать на своем временном посту что-то действительно важное или ожидать вызова ко двору с отчетом за свое поведение и дела. За таким ответом уже стояли неблаговидные действия обиженного Энсисо, который не останавливался ни перед чем, чтобы оклеветать и убрать с его поста благородного и честного Бальбоа.

За короткое время на посту главы колонии Санта-Мария Васко Бальбоа не только завоевал доверие и уважение поселенцев за свой дружелюбный характер и справедливый подход к людям, но и смог в отличие от многих других конкистадоров наладить необычно добрые отношения с местным населением, прекрасно понимая, насколько важно это было для успеха дела. Он стал, среди прочего, кровным братом вождя крупного местного племени Карета, с которым сначала встретился в бою, но затем завоевал его доверие и расположение и даже взял по его предложению в качестве неофициальной жены одну из красивых дочерей этого касике по имени Анаянси. Именно это племя обеспечивало испанцев продовольствием, а они помогали индейцам в их борьбе с местными врагами. После одной из таких войн касике Комогре и его сын Пакиано передали Бальбоа большое количество золотых украшений, которые весили свыше 130 килограмм. При этом касике сообщил испанскому идальго о том, что на западе в 3—4-х неделях пешего пути находится огромное море, а в южной его стороне существует очень богатая страна, где золота так много, что им покрывают стены больших каменных домов. Бальбоа принял к сведенью это потрясающее сообщение и стал готовиться к далекому походу к Южному морю.

В конце августа 1513 года эти приготовления были завершены, а 1 сентября Бальбоа со 190 испанцами и 810 индейцами вышел из Санта-Марии-дель-Дариен при одной бригантине и 10 каноэ в Акла, находившейся в земле касике Карета, который к этому времени уже принял христианство под именем Дон Фернандо. Хотя перешеек в том месте имеет всего около 140 миль в ширину, а горы не поднимаются выше 300 метров, его пересечение даже до недавнего времени оставалось невероятно тяжелым делом. Трудности этого пути связаны с необыкновенно густыми тропическими зарослями, продвижение через которые можно совершать только постоянным прорубанием кустов, деревьев, лиан и другой растительности. Но еще большие проблемы вызваны необходимостью преодолевать бесконечное число болот и озер в условиях чудовищной жары и удушающей влажности, не говоря уже об обилии насекомых, змей и разных животных, которые вызывали страхи и ужасы у европейцев. Такие водные препятствия можно было преодолевать только вплавь или переходом через броды, неся на головах и руках тяжелые доспехи, оружие, снаряжение и пропитание. Немало хлопот доставляли также и схватки с некоторыми индейскими племенами. Таким образом Бальбоа продвигался со своим отрядом от деревни к деревне, пользуясь поддержкой тех местных касике, с которыми ему удавалось налаживать хорошие отношения и у которых ему приходилось оставлять растущее число больных людей.

После почти целого месяца изнурительного и изматывающего пути 25 сентября 1513 года Бальбоа достиг высокого холма, откуда он мог увидеть Южное море. Здесь он отдал приказ отряду остановиться, а сам один поднялся на вершину холма. Перед его зачарованным взглядом на западе блеснула синева нового моря, которое еще никогда не видели глаза европейца. Бальбоа стал первым из них, он стал его первооткрывателем! Потрясенный до глубины души представшим перед ним зрелищем нового великого открытия, Бальбоа бросился на колени и, подняв руки к небу, воздал Всевышнему радостную благодарственную молитву за то, что наделил именно его столь щедрой милостью открыть и увидеть то море, которое уже столько времени по поручению королей разных стран пытались отыскать многие мореплаватели и конкистадоры. После этого излияния благочестивой благодарности охваченный неописуемым восторгом Бальбоа позвал своих людей разделить вместе с ним чувства великой радости перед великим открытием, которое они тоже встретили на коленях. Писарь экспедиции составил список всех испанцев, которые присутствовали при этом эпохальном событии. Их оказалось 65 человек из тех 190, кто начинали поход. Список этот возглавлял заместитель главы экспедиции и его друг Франсиско Писарро. Священник Андрее де Вера произнес при общей поддержке благодарственную Те Deum, а Бальбоа объявил, что называет увиденный с вершины холма залив в честь архангела Михаила Сан-Мигель.

При завершении торжественной церемонии отряд заспешил к берегу неведомого моря, которого он достиг через 4 дня, наполненных новыми радостными ожиданиями и грезами уже теперь легкого пути. Это было достопамятное 29 сентября 1513 года. Оказавшись на великолепном песчаном берегу перед набегавшими лазурными волнами, Бальбоа высоко поднял флаг и королевское знамя Кастильи и Леона и в сопровождении 26 своих соотечественников вошел в теплые, ласковые воды нового для европейцев моря. Затем он поднял свой меч и совершил торжественную церемонию вступления во владение от имени испанской короны морем, землями, берегом и островами. Все участники пригубили соленую воду, чтобы будто нужно было убедиться, что она морская, и потом по сложившемуся обычаю стали обрубать ветки близлежащих деревьев и возводить кресты как символ владения.

Несколько освоившись с новой открытой местностью и дав немного передохнуть своим уставшим людям, Бальбоа отправился в плавание на юг в сопровождении примерно 60 человек. В ходе двухдневного плавания он открыл несколько островов и собрал немало сведений от местных жителей, у которых было обнаружено много золота, о золотоносных реках этого края. Испанцам удалось также обменять у них ножи и бусы на ряд золотых изделий. Завершив первое ознакомительное путешествие по этой небольшой части западного берега американского континента, экспедиция вернулась на его более освоенный восточный берег, где, достигнув деревни дружественного вождя Кареты, участники трудного, но действительно триумфального похода могли получить некоторый отдых. Отсюда их подобрал высланный за ними из Санта-Марии парусник и доставил в Дариен.

Торжествующий сделанным потрясающим открытием Бальбоа спешит сообщить о нем в своем докладе королю, ожидая, что за такое чрезвычайно важное достижение он будет утвержден в должности губернатора Санта-Марии-де-ла-Антигуа, как и было предложено Диего Колумбом около года до этого. К сожалению для Бальбоа и для многих других, эта эпохальная новость, которая подтверждала сообщение Христофора Колумба после его четвертого плавания о существовании узкого перешейка на новом континенте, достигла Испании лишь после отплытия оттуда Педро Ариаса де Авила, известного как Педрариас Давила, назначенного в качестве нового губернатора вместо столь успешно исполнявшего эти обязанности Васко Нуньеса де Бальбоа. В скором времени судьбы этих и других крупных первооткрывателей и конкистадоров переплетутся не только в Санта-Мария-де-ла-Антигуа, но и на других широтах американского континента с самыми неожиданными для большинства из них последствиями.

Генерал Педрариас Давила, хотя и провел немало лет на военной службе у королей Испании, никакими особыми заслугами не отличался и своим новым назначением был обязан почти исключительно крепким родственным связям его жены с ближайшей фрейлиной королевы Изабелы маркизой де Мойя. Его армада из 20 каравелл должна была стать одной из очень крупных флотилий, отправлявшихся тогда в Новый Свет, и включала в себя целое созвездие важных руководителей, опытных лоцманов, в том числе племянника Америго Веспуччи Хуана и Хуана Серрано, картографов, а также группу капитанов и простых солдат, некоторые из которых прославят свои имена в открытиях и завоеваниях стран американского континента. Среди этих последних находились Франсиско Васкес де Коронадо, Диего де Альмагро, Себастьян де Беналькасар и Бернал Диас дель Кастильо. В состав экспедиции входил также выдающийся историк открытий в Новом Свете Фернандес Овьедо. Одним из трех юных пажей Педрариаса был 14-летний Эрнандо де Сото, блестящая и трагическая карьера которого начнется именно в рядах данной экспедиции

Начинавший тогда свою самостоятельную жизнь Эрнандо де Сото родился около 1500 года и подобно Бальбоа происходил из старого аристократического рода города Херес-де-Кабальерос провинции Эсграмадура. В этом городе все знали Васко Бальбоа, и там о нем ходило много всяких рассказов о его подвигах и авантюрах в Индиях. Эрнандо, как и его сверстники, считал Васко одним из своих героев. Другим был тогдашний идол всей Испании «Великий Капитан» Гонсало де Кордоба, прославивший вместе со своим сподвижником из Эстрамадуры Гонсало Писарро силу и доблесть испанского оружия в боевых кампаниях в Италии. Четверо сыновей полковника Гонсало Писарро, в том числе его внебрачный сын Франсиско, уже находившийся с Бальбоа в Дариен, оставят свои имена в книге завоевания американских стран и народов. Перипетии захватывающих опасных авантюр свяжут судьбу Эрнандо и с этими отчаянными конкистадорами.

Эрнандо рос сильным и ловким мальчиком, прекрасно овладевшим искусством верховой езды в совсем юном возрасте и всегда готовым к самым смелым приключениям. По настоянию матери он получил хорошее образование, что было необходимо для получения высокого церковного сана, который по испанской традиции предназначался для второго сына в семье. Но местные церковники, хорошо знавшие характер и боевые увлечения Эрнандо, совершенно не отвечавшие профессиональному религиозному призванию, не только отговорили его отца от уготовленного для него выбора, но и снабдили молодого авантюриста ценным рекомендательным письмом к важным людям в окружении Педрариаса, который в то время заканчивал подготовку своей большой флотилии в Дариен. Число ее участников составляло около трех тысяч человек, некоторые из которых продали свои дома, земли, лошадей и даже фамильные драгоценности, чтобы оплатить расходы на свой проезд в заветные богатые Индии. Рекомендательное письмо помогло, и Эрнандо оказался в качестве третьего пажа в свите семидесятилетнего генерала.

К 22 января 1514 года армада Педрариаса была готова к отплытию из Севильи, но приказ к ее отплытию в Сан-Лукар-де-Баррамеда, где на каравеллы должны были погрузиться участники экспедиции, был дан лишь в начале апреля. Среди прочих пассажиров на борт флагманского парусника поднялась семья самого губернатора вместе с достопочтенной доньей Исабел де Бобадилья и двумя ее маленькими дочерьми Исабелой и Эльвирой. Обе Исабелы впоследствии сыграют важную роль в судьбе нескольких конкистадоров, в том числе Бальбоа и Эрнандо де Сото. Другой важной и влиятельной персоной данной экспедиции и колонии в Санта-Мария-дель-Дариен оказался ее епископ Кеведо. В числе приближенных Педрариаса находился и старый волк Энсисо, затаивший большую злобу на Бальбоа и теперь готовившийся отомстить ему за собственный провал перед его успехом. Вскоре после выхода флотилии из Сан-Лукара на море разыгрался сильный шторм, и всем 20 каравеллам пришлось вернуться в порт. За время ожидания улучшения погоды немало слабонервных ее участников, страдавших морской болезнью, сошли на берег и отказались продолжать плавание. Наконец море успокоилось, и 11 апреля экспедиция вышла в море, взяв курс на Канарские острова. Для Эрнандо в этот день началась самостоятельная жизнь взрослого человека, но и для всех других участников он тоже стал порогом к крутому повороту в их судьбах.

Плавание через пространства обширной Атлантики проходило спокойно, что давало возможность пассажирам проводить много времени в прогулках и беседах на открытой палубе, позволяя им более близко знакомиться друг с другом. Как паж губернатора Эрнандо в течение многих часов общался с доньей Исабелой, которая обучала его светским манерам и поведению при дворе, а также с лоцманом Хуаном Веспуччи и вторым пажом Сан Мартином, с которыми он просто подружился и от которых, как любознательный юноша, узнавал много нового о каравеллах, навигации, новых открытых землях, насекомых и животных, о чем рассказывали ему они. Сан Мартин служил у Педрариаса уже пять лет, участвовал вместе с ним в африканских военных кампаниях и хорошо узнал его сварливый и жестокий характер даже по отношению к членам собственной семьи.

После двухнедельного отдыха на Канарских островах для ремонта и дозаправки запасами, где Эрнандо довелось участвовать с семьей Педрариаса в экскурсиях, открывавших для него новый мир, 3 июня флотилия встала на стоянку у пышно-зеленого берега живописного острова Доминика, который буквально заворожил путешественников своей необыкновенной тропической красотой. Здесь губернатор решил восполнить запасы питьевой воды и корма для лошадей, а также исследовать местность. На берегу Педрариас провел совещание со старшими руководителями экспедиции с участием лоцманов и епископа Кеведо, на котором он напомнил всем о своих королевских полномочиях и о требованиях дисциплины, в том числе и о хорошем обращении с туземцами, Кеведо в свою очередь призвал всех жить в мире и согласии на новой земле, которой теперь предстояло называться вместо континента Кастилией-де-Оро, или Золотой Кастилией.

К вечеру все находившиеся на берегу отправились на лодках на каравеллы, но среди возвращавшихся Эрнандо не увидел своего друга Сан Мартина, который еще раньше куда-то ушел на осмотр местности. Вместе с людьми оставшейся последней лодки Эрнандо продолжал поиски пропавшего друга до 12 ночи, но, не обнаружив его, лодка вернулась на флагман, где встретилась с бушующим гневом рассвирепевшего губернатора. Сан Мартина, который в радостном настроении был подобран на берегу около часа ночи, привезли па флагман, но тут же по приказу взбешенного Педрариаса отвезли на берег и повесили, к невероятному ужасу всех участников экспедиции, Эрнандо в состоянии шока вместе с несколькими солдатами похоронил своего друга, теперь воочию убедившись в дикой жестокости своего господина. Так началось для путешественников их пребывание в Новом Свете под властью нового губернатора.

После недели плавания на заре 12 июня столпившиеся на борту флагмана люди могли отчетливо видеть ожидавшее их побережье Золотой Кастилии. В поисках бухты флотилия прошла вперед и около 10 утра встала на стоянку в гавани, которая будет называться Санта-Марта и сегодня находится в Колумбии. Здесь на берегу толпилась группа вооруженных стрелами индейцев, делавших воинственные знаки в сторону пришельцев. После совещания с епископом и рядом командиров губернатор посылает на берег три лодки с 60 солдатами во главе с заместителем Педрариаса де Айора и Фернандесом Овьедо, который, соблюдая королевский приказ о добром обращении с индейцами, зачитал его положения на этот счет перед недоумевающими туземцами через побывавшего в Испании местного жителя, но ни переводчик, ни тем более слушатели не могли ничего понять из сделанной прокламации. Не дождавшись ее конца, индейцы вошли в воду и обстреляли лодки испанцев стрелами. В ответ на это Айора приказал произвести два выстрела из аркебуз в воздух, после чего туземцы разбежались и скрылись в джунглях. Теперь на берег прибыл и сам губернатор, который в соответствии с традицией при первой высадке обрубил своим мечом близлежащие деревья и кусты в знак вступления во владения новой землей и ее водами от имени своего короля. По приказу Педрариаса солдаты прочесали прибрежную местность и три часа спустя доложили, что они обнаружили ряд поселений туземцев, где нашли лишь гамаки, хлопковые материалы и рыбные крючки. После этого все вернулись на каравеллы и провели ночь в безопасности

На следующее утро испанцы снова высадились на берег и соблюли формальность полного зачтения королевского документа, в котором среди прочего говорилось о том, что если индейцы мирно согласятся на признание власти короля и духовного руководства папы римского, то против них не будет применяться сила. После регистрации факта зачтения этого документа с постановкой необходимых подписей первый военный отряд пришельцев под командованием племянника губернатора направился в джунгли, где три обнаруженные деревни туземцев подверглись полному разгрому и грабежу. Помимо гамаков и разноцветных перьев попугаев там было найдено и золото. Пока испанцы оценивали свою добычу, дозорные доложили, что на них с высоты холма движется крупная толпа вооруженных индейцев, которые почти сразу начали обстреливать небольшой отряд стрелами и камнями. В ответ они получили залпы аркебуз и разбежались, но успели смертельно ранить одного солдата ядовитой стрелой. Для Эрнандо произошедшее столкновение с индейцами стало его первым боевым крещением. На следующий день этот сценарий повторился, с той только разницей, что после разгрома еще нескольких пустых деревень пришельцы значительно увеличили количество захваченного золота и добавили к нему изумруды и крупный сапфир, а тысячное войско туземцев было разогнано выстрелом из пушки. В некоторых покинутых деревнях европейцы к своему ужасу обнаружили части поджаренного человеческого тела и черепа убитых врагов их обитателей.

После этих первых рейдов на земле Нового Света флотилия продолжила путь в Дариен. Пережив небольшой шторм, каравеллы, как объявил лоцман флагмана Хуан Веспуччи, стали входить в залив Ураба, котрый фатически был широким устьем реки Сан-Хуан, открытой Бальбоа несколько лет тому назад. Прибывшим было также известно о том, что построенное поселение Санта-Мария было возведено благодаря прекрасным отношениям временного главы колонии с индейскими вождями, которые давали ему для работ людей, снабжали испанцев продуктами питания и обменивали золото за европейские безделушки и ножи. Большинство прибывших на основе подобных рассказов уже заочно высоко отзывались об огромных успехах Бальбоа в налаживании жизни в трудных местных условиях.

Войдя в устье реки, флотилия поднялась около шести миль вверх по течению к Санта-Мария-дель-Дариен. Жители города, в котором уже насчитывалось несколько сот домов и около 500 поселенцев, совершенно ничего не знали о приходе флотилии и, стоя на берегу вместе с толпой индейцев, гадали о том, кем могли быть эти многочисленные пришельцы. Но вскоре они разглядели поднятые на парусниках флаги и поняли, что каравеллы прибыли из Кастилии. Хитрый новый губернатор хотел удивить Бальбоа своим неожиданным и пышным появлением и с этой целью направил на берег одну лодку со своим помощником Моралесом, которого сопровождали де Сото и двое других людей из его свиты. Когда эта маленькая группа выряженных в парадные наряды людей вышла на берег, то ее окружила толпа обросших, грязных поселенцев, один из которых повел прибывших к скромному жилищу Дона Васко Нуньеса Бальбоа

У небольшого дома, окруженного уютным садом, работало несколько индейцев. Еще несколько из них вместе с загорелым плотным испанцем укладывали крышу. Когда визитеры оказались у порога, испанец с каштановыми волосами и светлыми глазами легко и ловко спрыгнул с лестницы, приставленной к крыше дома. На нем была простая хлопковая рубашка, веревочные сандалии и широкие штаны чуть ниже колен. От его коренастой фигуры и приятного лица исходили сила и приветливость. Исполнявший обязанности губернатора Бальбоа выглядел перед разодетыми словно для дворцового приема пришельцами как простой работяга. Стороны представились, и Эрнандо де Сото впервые пожал руку своему прославленному земляку и его личному герою.

Теперь вся группа направилась к примитивному причалу, на который приготовилась выходить с большой помпой и торжественным церемониалом прибывшая масса по парадному одетых людей во главе с новым губернатором и его семейством Педрариас хотел поразить и унизить Бальбоа своим великолепием и пышностью, демонстрируя глубокую пропасть в разнице их положения и полномочий. Еще одним неприятным ударом по расчету Педрариаса должно было явиться его решение выбрать врага Бальбоа Энсисо тем, кому следовало представлять ему прибывших чинов армады. Бывший теперь уже временный губернатор ни одним словом или жестом не проявил тех негативных эмоций, которых ожидали Педрариас и Энсисо. Он держался просто, естественно, приветливо и с достоинством Он же был первым, кто предложил свое жилище для прибывших, а вслед за ним все поселенцы открыли свои дома для новичков-соотечественников. Для некоторых из них это был уже второй приезд в Индии, и их не особенно удивило увиденное в Санта-Марии. Но у большинства приехавших встреча с Золотой Кастилией вызвала глубокое разочарование. Невероятно палящая жара и удушающая влажность вместе с массами вездесущих атакующих комаров и других насекомых сразу же порождали чувство невозможности проживания в таком тяжелом климате. Унылые и убогие хижины поселенцев совершенно не отвечали тем представлениям о той богатой жизни среди золотоносных рек и жемчужных берегов, которые по рассказам и в воображении составили все вновь приехавшие, оставившие свои имения или военную славу и добычу, ждавшие их в ратных походах в близкой Италии. Но пока отступать было некуда

На следующее утро Педрариас вызвал Бальбоа на продолжительную встречу, в ходе которой он просил его подробно доложить о положении дел в колонии, о реках и шахтах, где добывалось золото, о союзниках среди местных вождей, а также об открытии Южного моря, о землях перешейка и о его западном побережье. Заслушав подробный устный доклад, губернатор отметил важные достижения Бальбоа и попросил его представить детальный письменный рапорт с изложением всех этих сведений, а также предложения о необходимых мерах по дальнейшему освоению новых земель. Письменный доклад уже ждал Педрариаса, когда он на следующее утро сел за свой рабочий стол

В течение последующих двух дней новый губернатор продолжал встречаться с Бальбоа для уточнения многих рабочих вопросов. Тогда же последний ближе познакомился с Эрнандо и после беседы со своим земляком предложил юному пажу давать уроки фехтования, на что тот с радостью согласился. Но этим тренировкам суждено было продолжаться всего несколько дней, так как они были прерваны объявлением, зачитанным глашатаем в разных концах поселения, которое потрясло всех колонистов. В этой прокламации Педрариас провозглашал начало процедуры «суда резиденции губернатора» против Васко Нуньеса Бальбоа. Последнему предъявлялся длинный список обвинений, составленный лично самим генералом на основании состряпанной Энсисо ложной информации и сведений якобы представленных в прошлом рядом поселенцев. Главное обвинение касалось приписываемой Бальбоа ответственности за исчезновение и гибель Диего Никуэсы — партнера Охеды и Энсисо, за что он должен был заплатить огромный штраф в несколько тысяч кастельянос золотом и тут же быть посажен в тюрьму. Злые происки Энсисо против Бальбоа как нельзя лучше отвечали интересам Педрариаса, который не мог спокойно пережить его огромные успехи и, видя в нем теперь еще и будущего соперника в предстоящих открытиях очень богатых стран по ту сторону перешейка, хотел просто убрать его с дороги. Бальбоа не оказал сопротивления этой чудовищно несправедливой мере, но заявил, что она не является королевским правосудием, поскольку был уверен, что после открытия Южного моря ему не может быть отказано в поддержке монарха Испании.

Заключение Бальбоа в тюрьму вызвало взрыв негодования среди колонистов, а само это проявление его популярности, в том числе и солдат, еще больше взбесило неуравновешенного и взбалмошного губернатора Энсисо и несколько его сообщников делали все возможное, чтобы еще больше опорочить Бальбоа, но у него тоже нашлись влиятельные защитники в лице епископа Кеведо и доньи Исабелы. Эти последние прекрасно видели огромные заслуги Бальбоа в обеспечении колонии мирной жизнью и продуктами питания, в установлении необходимых для ее выживания великолепных отношений с сильными индейскими племенами и их вождями, а также в достижении авторитета и популярности среди солдат и поселенцев благодаря его справедливости и благородству в обращении с ними. Епископу Кеведо удалось убедить нового мэра Санта-Марии Эспиносу в том, что Педрариас не только использует ложные обвинения и подтасованные факты против Бальбоа, но и что, затевая это недостойное дело, совершает превышение собственных полномочий. Эспиноса согласился снять с Бальбоа всякую вину, но приказал выплатить Энсисо высокий штраф. Не желая сдавать своих позиций, Педрариас тогда предпринял попытку выслать Бальбоа в кандалах в Испанию, чтобы он предстал там перед судом, но под давлением неутомимого епископа согласился выпустить узника на свободу, надеясь в ближайшее же время отправить его в трудную и опасную экспедицию подальше от друзей и защитников.

Бальбоа смог выйти на свободу, но за несколько недель его пребывания в тюрьме жизнь в колонии резко ухудшилась. К тому недовольству и неспокойствию, которые были вызваны несправедливым арестом и тюремным заключением бывшего временного губернатора, теперь каждодневно прибавлялось растущее разочарование не только отсутствием легкого золота, но и усугублявшимися элементарными условиями жизни. Дружественные племена индейцев после ареста Бальбоа перестали доставлять в колонию продукты и поставлять рабочую силу. Другие группы местных жителей продолжали вести себя враждебно и постоянно досаждали поселенцам, которые теперь не могли рассчитывать на помощь их бывших союзников. Жара, невероятная влажность и вездесущие насекомые изводили европейцев, которые не могли найти от них защиты или облегчения. Ко всем этим бедам добавился сильный пожар, в котором сгорел основной склад с продуктами и товарами, а привезенный из Испании провиант сгнил и был выброшен как непригодный для питания. В довершение всех проблем индейцы исчерпали интерес к испанским безделушкам и теперь не хотели вступать с поселенцами в обмен товарами. В колонии начал распространяться настоящий голод, слабеющие люди умирали в растущем числе как от болезней, так и от отсутствия питания.

Педрариас, который был в немалой степени повинен в сложившемся положении, возникшем из-за ареста Бальбоа и последствий разрушения кропотливо и умно созданной им системы управления колонией и добрых отношений с индейцами, пережил настолько большое разочарование и недовольство после нескольких месяцев в Золотой Кастилии, что стал обдумывать план возвращения в Испанию с передачей дел ряду своих приближенных. Сам 70-летний губернатор начал часто болеть, что еще больше подталкивало его к идее отъезда, но против этого решения твердо выступило большинство членов совета колонии как противоречившего указаниям короля. Губернатору пришлось отказаться от такого плана, но чтобы сократить число недовольных и без конца жалующихся на жизнь в колонии людей, он приказал выделить отдельное судно, чтобы вывезти на Кубу всех нежелающих оставаться, а многих других, включая Бальбоа, решил разослать в разные исследовательские экспедиции. По совету медиков он перенес свою резиденцию за несколько миль от Дариена в более климатически здоровое место на берег реки Коробари.

Среди уехавших на Кубу новых друзей или добрых знакомых Эрнандо де Сото были лоцман Хуан Веспуччи и бравый солдат Бернал Диас дель Кастильо. Сам он переехал с семьей Педрариаса на новое место и помимо выполнения своих обязанностей при ней находил время для более углубленного ознакомления с новой землей, джунглями, ее растительностью, животным миром, обычаями индейцев, не забывая совершенствовать свое мастерство наездника и воина. Но жизнь в окружении диких джунглей была далеко не легкой и требовала немалой выдержки и приспособления к ее требованиям и неожиданностям. Далеко не все были к этому готовы, и поэтому неудивительно, что к концу 1514 года, то есть 6 месяцев спустя после прибытия, более 500 человек умерли, несколько сот приехавших с крупной флотилией в страшном разочаровании вернулись обратно в Испанию или перебрались в более гостеприимные части Нового Света. Те же, кто все-таки решили остаться, в своем большинстве считали необходимым удовлетворить свои мечты об обретении богатства более простым и скорым путем — путем применения силы против местного населения. Лишь более опытные старожилы во главе с Бальбоа и разделявший их подход епископ Кеведа более надежным и выгодным, хотя и более длительным, рассматривали путь постепенного освоения новых земель при поддержке индейцев, что было возможно только при поддержании с ними добрых дружественных отношений. Эти разные подходы определили постепенное разделение колонистов на две противоположные группировки.

Тем временем Педрариас приступил к организации новых экспедиций, в том числе к побережью Южного моря. Главное поручение в этом предприятии он дал своему заместителю Хуану де Айора, которому предписывалось основать три новых поселения. Айора прошел с огнем и мечом по землям индейцев, подвергая людей пыткам, захватывая силой их золото, драгоценности, женщин, продукты и отлавливая рабов. За короткий срок он умудрился разрушить остатки того дружественного отношения к испанцам, которое так терпеливо и умело выстраивал Бальбоа В ответ на бесчинства и зверства пришельцев индейцы стали захватывать некоторых из них в плен, убивать и наказывать заливанием расплавленного золота в их горло. При возвращении из похода Айора задабривал губернатора и других руководителей колонии золотом и рабами. Он вскоре стал жаловаться на свое здоровье и отбыл в Испанию с первой попутной каравеллой, а после его отъезда выяснилось, что ему удалось тайком вывезти крупное количество награбленного у индейцев золота

В марте 1515 года в Дариен прибыли две каравеллы, которые привезли письма короля для Васко Бальбоа. Король был очень обрадован дошедшей до него с опозданием важнейшей новостью об открытии Бальбоа Южного моря и решил оказать ему свою полную поддержку. Фердинанд наделил его титулами аделантадо Южного моря, а также губернатором и генерал-капитаном провинций Койба и Панама. Наконец-то королевская справедливость восторжествовала. Однако завистливый и мстительный Педрариас захватил письма, предназначенные Фердинандом для Бальбоа, и отказался выдать их адресату. Тогда донья Исабел послала де Сото с тайной запиской об этом епископу Кеведо, который был настолько возмущен действиями губернатора, что обвинил его в нарушении королевского приказа и потребовал рассмотрения дела на совете руководителей колонии. На созванном заседании Педрариас настаивал на том, что он якобы не может передать письма короля Бальбоа до завершения над ним «суда резиденции». У губернатора было немало рычагов давления на членов совета, и благодаря их применению некоторые из них пошли у него на поводу, что привело к невозможности принятия решения.

Тогда справедливый Кеведо на следующее утро во время службы в церкви в присутствии всех поселенцев и группы принявших христианство индейцев заявил о том, что никто не может выступать против решений короля вознаградить Бальбоа за огромные услуги, оказанные им короне, и потребовал передать адресованные ему письма Фердинанда. Среди прихожан, которым была хорошо известна вся эта история, прокатился гул одобрения. Сразу же после службы было вновь собрано заседание городского совета. На нем Кеведо прямо обвинил Педрариаса в уголовном и гражданском нарушении воли короля и от имени церковной власти заявил, что за такие деяния ему придется отвечать перед богом. Губернатор не рассчитывал, что епископ может решиться на столь резкое и смелое обвинение и, не желая восстанавливать против себя церковь, пошел на уступку. Свою роль в изменении позиции Педрариаса сыграла и его жена донья Исабел

На следующее утро Бальбоа получил от губернатора королевские грамоты и объяснение причин задержки в их передаче. Бальбоа заверил генерала в своей лояльности короне и ему самому, а затем отправился благодарить епископа Кеведо и донью Изабел за их доброе участие в его судьбе.

Но генерал на этом поражении не успокоился и решил направить Бальбоа не на берег Южного моря, который тот уже хорошо знал и где мог рассчитывать на помощь своих друзей индейцев, чтобы принести наибольшую пользу короне, а в самый трудный и опасный район джунглей, населенный враждебными и воинственными туземцами, рассчитывая на его явную гибель, тяжелое заболевание или вероятное поражение с невыполнением поставленной задачи. А чтобы гарантировать ожидаемый результат, Педрариас составил отряд Бальбоа из примерно 200 самых ленивых и неспособных обитателей колонии. Васко согласился возглавить порученную экспедицию, хотя и выразил сожаление, что его не направляют на Южное море, где он мог бы принести наибольшую пользу интересам Испании.

Отряд Бальбоа отправился в глубину джунглей, кишевших крокодилами, змеями и москитами среди топких болот, на 20 каноэ. В один из дней похода испанцы, одетые в тяжелые и удушающие в тропической жаре боевые металлические доспехи, попали в засаду огромной массы индейских воиноа Бальбоа сумел отбить это нападение и выбраться с группой людей на речной берег, но более половины из них не умели плавать и утонули. Сам Бальбоа получил ранение, и ему едва удалось в этом состоянии организовать погрузку людей на оставшиеся каноэ и построенные плоты, а затем добраться до Санта-Марии.

Весть о поражении отряда Бальбоа, а это было вообще первое военное поражение Васко в его жизни, привела Педрариаса, как он того и хотел, в настоящее бешенство. Его гнев возрос еще больше, когда до него дошли слухи, что выздоравливавший от ран Бальбоа обсуждает со своим другом Гаравито планы экспедиции на побережье Южного моря, сама идея которой в голове его соперника была анафемой для завистливого губернатора. Чтобы расправиться с Бальбоа, Педрариас приказывает посадить его в деревянную клетку до решения городского совета о его казни или высылке под суд в Испанию. Узнав об этом, донья Исабел снова призывает на помощь благородного и справедливого епископа Кеведо, посылая к нему с запиской, как и в прошлом, верного Эрнандо. Кеведо тут же направился к губернатору, призывая его немедленно освободить Бальбоа, угрожая в противном случае сообщить об этом деле королю в письме или даже лично. Понимая, что такой исход может подорвать его позицию при дворе, Педрариас освободил Васко из клети и посадил его в тюрьму.

Но такая полумера совершенно не удовлетворила Кеведо, который после совещания с доньей Исабел призвал ее мужа осуществить полное и убедительное примирение с Бальбоа в интересах благого и мирного управления делами колонии. Таким шагом он считал брак Бальбоа с одной из старших дочерей губернатора, находившейся в Испании. Немало удивленный таким оборотом истории своей борьбы против Бальбоа, Педрариас почти целую ночь совещался с доньей Исабел, а на следующее утро приказал выпустить узника из тюрьмы и привести на встречу у епископа Кеведо, к которому он тоже прибыл вместе со своей супругой. После совещания Кеведо объявил в церкви о браке доньи Марии Пеньялосы, второй дочери губернатора, находившейся в Сеговии, с аделантадо Южного моря и идальго из старого аристократического рода в Херес-де-лос-Кабальерос Васко Нуньеса де Бальбоа. Донья Исабел затем устроила по этому случаю пышный торжественный обед для высшего руководства колонии, на котором председательствовал сам губернатор. Все полагали, что теперь Педрариас оставит своего зятя в покое, но старый генерал, как оказалось, лишь отложил время своей расправы с Бальбоа до другого подходящего случая.

Губернатор, с одной стороны, стал призывать Бальбоа начать готовить экспедицию на другую сторону перешейка, а с другой — сам более ускоренными темпами уже вел работу по отправлению туда же своего главного помощника Гаспара Моралеса с отрядом в 150 человек. В число этих людей Моралес включил и своего непосредственного подчиненного по свите Педрариаса Эрнандо де Сото. Для Эрнандо эта экспедиция должна была стать его первым настоящим военным походом, где ему предстояло проявить свою волю, выдержку и боевые качества. Вместе с ним были еще два совсем юных участника, которым предстояло стать на многие годы его очень близкими друзьями: Эрнан Понсе де Леон и Франсиско Кампаньон.

С немалыми трудностями и опасностями, переходя множество рек, болот, озер и холмов в страшной жаре и в окружении полчищ москитов, отряд Моралеса через несколько недель достиг противоположного берега перешейка. С помощью друзей Бальбоа среди местных вождей Моралес и его группа, в которой находился также Франсиско Писарро, с немалыми приключениями провели обследование жемчужных островов недалеко от западного побережья, где им пришлось провести несколько боевых схваток с местными жителями, но и удалось приобрести много жемчуга. Хотя все эти земли по королевскому указу относились к юрисдикции Бальбоа, Педрариас дал указание Моралесу вступить во владение ими и самого Южного моря от его собственного имени, что и было им проделано. Здесь же Моралес и его люди впервые услышали от одного из дружественных касике о том, что на юге находится большое и богатое золотом королевство под названием Виру или Пиру. Писарро поделился со своим молодым земляком из Эстрама-дуры де Сото своими надеждами когда-нибудь осуществить поход в эту богатую страну, о которой он собирал от индейцев сведения с тех пор, как три года назад услышал о ней во время первого похода к Южному морю вместе с Бальбоа.

Собрав большую добычу жемчуга и золота, Моралес принял решение вернуться с островов на берег континента, но при высадке обнаружил, что оставленный им здесь отряд за его отсутствие восстановил против себя своими бесчинствами местных индейцев, которые захватили около 10 испанцев в плен и продолжали нападать на их соотечественников. Теперь отряду Моралеса неожиданно пришлось выдержать нападение более тысячи индейцев, но преобладающее оружие европейцев в конечном счете одержало победу. Де Сото оказался в подразделении Писарро и проявил хорошие боевые качества во время схватки. С огромными трудностями в бесконечных боях с индейцами отряд Моралеса, потеряв половину людей, добрался до Санта-Марии, но смог привезти всю захваченную ценную добычу в сохранности. За смелость и храбрость в боях Моралес повысил Эрнандо де Сото до ранга капитана. Новому испанскому капитану исполнилось 17 лет.

Перед другой экспедицией Педрариас поставил задачу исследовать побережье перешейка и попытаться найти пролив в Южное море, который бы открыл испанцам доступ к богатствам Индии через Атлантику. Этот поход возглавил Гонсало де Бадахос, который вышел с отрядом в 150 человек из места, названного Номбре дэ Дьос, у самой узкой части перешейка Заместителем Бадахоса был назначен Эрнандо де Сото, которому благоволила вся семья губернатора, начиная с него самого. Исследование перешейка в направлении западного берега и в его землях под руководством Бадахоса превратилось в самый настоящий грабительский поход по вымогательству золота и жемчуга у местных жителей путем захвата в плен вождей племен и освобождения их под дорогой выкуп или насильственного обмена европейских побрякушек на драгоценности. Индейцы начинали в ряде случаев оказывать отряду ожесточенное сопротивление. Один из касике по имени Парис напал на мародеров Бадахоса с отрядом около 4000 воинов в его захваченной деревне и нанес ему сильное поражение. Хотя глава экспедиции смог едва унести ноги вместе с несколькими десятками людей, свыше половины испанцев погибли, а большая собранная добыча была брошена на поле битвы. Однако на последующей части пути домой Бадахосу все-таки удалось разгромить еще несколько деревень и набрать драгоценностей. В Дариен вместе с Бадахосом и де Сото вернулось только около 50 из 150 человек отряда.

Педрариас пришел в ярость от проявленной Бадахосом некомпетентности и обвинил его в потери богатой добычи драгоценностями и нескольких сот рабов. Желая во что бы то ни стало вернуть потери, он тут же назначил своего помощника Эспиносу организовать новый поход на территорию касике Париса, чтобы отобрать оставленную у него добычу и наказать его за разгром отряда Бадахоса.

Губернатор продолжал свое диктаторское управление колонией, вызывая много недовольства и жалоб, которые постепенно стали доходить до королевского двора. Сам Фердинанд не питал расположения к генералу, но прошлые военные заслуги Педрариаса и сильные семейные связи довольно долго и прочно защищали его. После заслушивания доклада Овьедо, привезшего королю его долю драгоценностей из Золотой Кастилии, Фердинанд обещал заняться накопившимися серьезными жалобами на губернатора, но ему не довелось этого сделать, так как вскоре после встречи с Овьедо на пути в свою резиденцию в Севилье он умер. Трон переходил к его молодому внуку Карлу, который жил во Фландрии, а до его переезда в Испанию государственную власть стал осуществлять регент кардинал Сиснерос Педрариасу эта новость стала известна лишь несколько месяцев спустя, и он посчитал, что период регентства будет ему на руку, а тем временем решил активизировать исследования новых земель, с тем чтобы добиться таких результатов, которые бы могли произвести хорошее впечатление на нового короля.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.