1. Арабские вторжения

1. Арабские вторжения

Самый лучший способ получить наиболее полное и всестороннее понимание того, что представляли собой вторжения арабов-магометан в VII в. и включение захваченных ими территорий в орбиту ислама, заключается в сравнении этих вторжений и их воздействия с тем, какое влияние оказали на Римскую империю вторжения германцев. Вторжения германцев стали высшей точкой процесса, который продолжался в течение всего времени существования Римской империи, а начался этот процесс еще до того, как на территориях, ставших объектом вторжений, возникла Римская империя. Таким образом, этот процесс был постоянно действующим фактором в течение всего существования империи, который в той или иной степени сказывался на ее развитии. После того как Римская империя не смогла более защищать свои границы и прекратила борьбу, захватчики просто позволили растворить себя в ней и слились с новым ландшафтом; они позволили поглотить себя существовавшей цивилизации и сделали все возможное для того, чтобы эта цивилизация сохранилась. Германцы просто стали частью того сообщества средиземноморских народов, на котором и основывалась средиземноморская цивилизация.

С другой стороны, в доисламскую эпоху Римская империя не имела сколько-нибудь серьезных контактов с Аравийским полуостровом[163].

Было сочтено достаточным возведение крепостной стены в Сирии для защиты от нападений кочевников, наподобие той, которая была выстроена в Британии для отражения атак пиктов; однако пограничные укрепления в Сирии не идут ни в какое сравнение с теми, что были возведены на границах империи на Рейне и Дунае.

Римская империя никогда не считала этот район уязвимым и никогда не концентрировала здесь серьезные военные силы. Здесь просто проходила административная, точнее сказать, таможенная граница, через которую шли караваны с благовониями и пряностями. Другая, соседствующая с Аравией империя — сасанидский Иран — приняла аналогичные меры предосторожности. Да и что было опасаться живших на полуострове кочевников-бедуинов, у которых еще господствовал первобытно-общинный строй и родоплеменные отношения, которые были язычниками-идолопоклонниками и занимались тем, что вели племенную междоусобицу да грабили караваны, шедшие с юга на север: из Йемена в Палестину, Сирию и на Синайский полуостров через Мекку и Ясриб (впоследствии Медина).

Будучи поглощены борьбой друг с другом, борьбой за влияние, не имевшей какой-либо религиозной почвы, и Византия, и сасанидский Иран не придали никакого значения проповедям Мухаммеда, который в условиях межплеменной междоусобицы твердо шел к тому, чтобы дать своим соотечественникам религию, которая позволила им не только сформировать единое государство, но стала также одной из крупнейших мировых религий, коей остается и сегодня, с ясно обозначенным ареалом распространения и множеством приверженцев. Над империей уже нависла смертельная угроза, когда Иоанн Дамаскин все еще считал ислам своего рода сектой, относясь к нему, как и к тем течениям христианства, которые считались ересью.

Когда в 632 г. пророк Мухаммед умер, все еще не было видимых признаков той опасности, которая столь очевидно проявилась спустя несколько лет. Византия не предприняла никаких мер по укреплению границ в Аравии. Совершенно очевидно, что если вторжения германцев всегда находились в поле зрения римских императоров и они думали о том, какие меры следует в этой связи предпринять, то удар со стороны арабов-магометан застал империю врасплох. В определенном смысле можно сказать, что стремительный успех арабов-магометан и расширение ареала распространения ислама произошло благодаря счастливому для них стечению обстоятельств и в известной мере случайно, если можно, конечно, употреблять слово «случайно» в отношении того, что явилось следствием целого комплекса взаимосвязанных и взаимозависимых факторов. Успех арабов объясняется тем, что Римская империя и сасанидский Иран были истощены упорной борьбой друг с другом, высшей точкой которой стала победа византийского императора Ираклия над Хосровом (ум. 627).

Византия восстановила свой авторитет и влияние; ее будущее казалось обеспеченным благодаря победе над давним противником и восстановлению контроля над Сирией, Палестиной и Египтом. Святое Распятие наконец-то было с триумфом возвращено в Константинополь. Византийскому императору прислал свои поздравления правитель Индии, а король франков Дагоберт заключил с Византией договор о вечном мире. После этого можно было ожидать, что Ираклий продолжит на западном направлении политику Юстиниана. Да, лангобарды заняли часть Италии, а вестготы в 624 г. отвоевали у Византии ее последние опорные пункты в Испании. Но что это было по сравнению со столь значительным восстановлением ранее утраченных позиций империи на Востоке?

Однако эти очевидные успехи потребовали от империи чрезмерных усилий, которые истощили ее и подорвали ее силы. Отвоеванные у Ирана территории были неожиданно захвачены арабами-магометанами. Император Ираклий (правивший с 610 по 541 г.) был обречен беспомощно наблюдать за первым мощным ударом той новой силы, которая внесла смятение в западный мир и разрушила его единство.

Арабские завоевания, которые потрясли и привели в замешательство и Европу, и Азию, были поистине беспрецедентны. Такого стремительного и быстрого успеха добивались лишь азиатские империи Аттилы, Чингисхана и Тамерлана. Но эти империи просуществовали недолго, а завоевания под флагом ислама пустили глубокие корни. До сих пор почти во всех странах, попавших под власть первых арабских халифов, ислам является главной религией. Его стремительное распространение, подобное вспышке молнии, выглядит настоящим чудом по сравнению с медленным и постепенным распространением христианства.

Что были по сравнению с этими яростными вторжениями, подобными извержению вулкана, вторжения германцев, которые сумели утвердить свое влияние лишь на самых окраинах Римской империи, «откусив» от нее лишь маленький кусочек?

Арабы же взяли под контроль практически все части рушащейся империи. В 634 г. они заняли византийскую крепость Востра в Южной Сирии; в 635 г. им сдался Дамаск; разгром византийцев в битве на берегах Ярмука в 636 г. дал им контроль над всей Сирией; в 637 или 638 г. перед ними открыл ворота Иерусалим, а в это же время арабы успешно действовали и на Востоке, за пределами Византии, завоевывая территории в Месопотамии и Иране. Затем наступил черед Египта; вскоре после смерти Ираклия (641) была взята Александрия, а короткое время спустя и весь Египет был занят арабами. Завоеватели на этом не остановились и продолжали захватывать византийские владения в Северной Африке.

Конечно, арабам помогло то, что их вторжения явились полной неожиданностью; что византийские войска не были в состоянии надлежащей готовности, а новый способ ведения боевых действий, примененный противником, оказал на них дезорганизующее и деморализующее воздействие; что христиане-монофизиты и христиане-несториане в Сирии были недовольны тем, что империя по-прежнему относилась к ним как к исповедникам ереси, не идя ни на какие уступки (в такой же ситуации оказалась и коптская церковь в Египте); а также то, что сасанидский Иран был столь же ослаблен, как и Византия[164].

Но перечисленных причин недостаточно для того, чтобы объяснить столь полный триумф. Масштаб и глубина тех результатов, которых достигли завоеватели, совершенно несопоставимы с их физической численностью[165].

Главный вопрос заключается в том, почему арабы, которых было ничуть не больше, чем германцев, в отличие от последних не были ассимилированы на тех территориях, которые они завоевали, хотя народы завоеванных стран принадлежали к более высокоразвитой цивилизации, чем сами завоеватели. Ответ один: они обладали большей силой духа, которая была должным образом оформлена, упорядочена и подчинена единой цели. В то время как германцам было нечего противопоставить распространенному в Римской империи христианству, арабы были приверженцами и носителями новой веры, которая поднимала их дух на небывалую высоту. Это и только это было причиной того, что они не подверглись ассимиляции и не растворились среди местного населения. Ведь с любой другой точки зрения они, как и германцы, не были настроены против цивилизации, которую покорили, и ничего против нее не имели. Наоборот, они с удивительной быстротой впитали в себя все из этой цивилизации, что им было необходимо: научные знания греков и древние традиции искусства греков и персов. На ранних этапах своего господства арабы не проявляли особого фанатизма, а, наоборот, демонстрировали известную терпимость: они не требовали, чтобы жители завоеванных территорий стали новообращенными мусульманами. Но они требовали от них покорности и повиновения единому Богу Аллаху и его посланнику Мухаммеду, а поскольку пророк Мухаммед был арабом, то, соответственно, и Аравии, откуда прибыли арабы, считавшие себя слугами Аллаха и исполнителями его воли.

«Ислам» — арабское слово, в переводе оно означает «покорность», «покорение» (единому Богу — Аллаху), а его последователи называются мусульманами (от арабского слова «муслим», то есть покорный, преданный). Аллах — единый Бог, и, соответственно, священный долг его слуг и исполнителей его воли состоит в том, чтобы заставить неверных покориться воле Аллаха. От завоеванных народов требовали не обращения в мусульманскую веру, а покорности; ты можешь не становиться мусульманином, но должен покориться мусульманам. И эту покорность они насаждали везде, куда бы ни пришли. После завоевания арабы рассматривали науку и искусство покоренных народов ни много ни мало как свою добычу, которая должна быть переработана и использована во славу Аллаха. Они даже сохранили государственные институты неверных в той степени, в какой им это было выгодно. Правда, сделать это они были вынуждены. Арабы не могли управлять завоеванными территориями, используя родоплеменные институты и органы управления, как не могли аналогичным образом управлять Римской империей германцы. Однако, в отличие от германцев, они становились хозяевами везде, где появлялись; они пришли править и повелевать. Покоренные народы были покоренными в прямом смысле слова: именно с них брали налоги, и им не было места в обществе правоверных. Этот барьер был непреодолим. Никакой смычки между мусульманами и местным населением не было и не могло быть. Как это разительно отличалось от того, к чему стремился и что делал выдающийся руководитель остготов Теодорих, который считал, что он должен служить тем, кого он покорил, и который стремился к тому, чтобы составить вместе с ними единое целое!

В случае с германцами завоеватели сами, подчас неосознанно, тянулись к завоеванным. А в случае с арабами все было наоборот: именно завоеванные должны были идти к завоевателям и искать их расположения, а для этого было необходимо служить Аллаху, как и сами завоеватели, и изучать Коран. А для этого, в свою очередь, нужно выучить арабский язык, который был для арабов одновременно и священным языком, поскольку на нем был написан Коран, и языком повседневного общения.

Не было никакой пропаганды ислама, как не было и того давления с целью обращения в мусульманскую веру, которое применяли христиане после того, как христианская церковь получила полную поддержку римского государства и христианство стало фактически официальной религией Римской империи. «Если бы была на то воля Всевышнего, — говорится в Коране, — все люди жили бы как один народ»; в нем категорически запрещается применять насилие к заблудшим. Коран требует лишь покорности Аллаху, внешней, видимой покорности со стороны низких и презренных созданий, к которым проявляется терпимость, но которые влачат жалкое и униженное существование. Именно это было невыносимо и особо унизительно для тех, кого считали «неверными». Их вера не подвергалась нападкам, она просто игнорировалась; и это был лучший и наиболее действенный способ заставить человека отказаться от прежней веры и прийти к Аллаху, который не только восстановит его человеческое достоинство, но и откроет перед ним врата в мусульманское государство. Именно потому, что вера требовала от правоверного мусульманина считать неверного своим подчиненным, который должен быть покорен и послушен ему, неверный сам должен был прийти к нему, а для этого ему требовалось порвать со своей верой и своим народом[166].

Германцы романизировались, как только вступили в Романию. А римляне, наоборот, арабизировались, как только попали под власть арабов-магометан[167].

Да, несколько небольших сообществ коптов, несториан, а также иудеев сумели выжить среди исламского мира и сохранить свою самобытность даже и в эпоху Средневековья. Но весь окружающий мир поменялся коренным образом. Вопрос был поставлен ребром: полный разрыв с прошлым. Везде, где устанавливалась его власть, новый хозяин не мог допустить, чтобы хоть что-то не было подчинено воле Аллаха. Арабское право было основано на Коране, и оно заменило римское право, а арабский язык заменил греческий и латынь.

Когда Римская империя была обращена в христианство, она, образно говоря, изменила свою душевную структуру, обрела новую душу; когда же она была обращена в ислам, и тело, и душа ее претерпели коренные изменения. Причем эти изменения коснулись как светской, так и духовной жизни.

Успех ислама означал, что на побережье Средиземного моря, являвшегося сердцевиной римской цивилизации, возник новый мир. Средиземноморское единство было разрушено решительно и бесповоротно, и эта ситуация сохраняется и сегодня. С того самого времени на берегах «нашего моря» существуют две разные и враждебные друг другу цивилизации. И хотя в наши дни европейцы подчинили азиатов, последние не ассимилировались среди них. Средиземное море, бывшее до этого центром христианства, превратилось в его границу. Средиземноморское единство было разрушено.

Первая волна арабских завоеваний несколько схлынула при халифе Османе; после его убийства в 656 г. в халифате разразился политический и религиозный кризис, который продолжался до тех пор, пока халифом в 660 г. не стал Муавия.

Было вполне естественным, что держава, опирающаяся на такую мощную силу, как ислам, попытается утвердиться по всему средиземноморскому побережью. И халифат предпринял такую попытку. Начиная со второй половины VII в. он стал завоевывать позиции на море в тех районах, где раньше, во времена правления Констанция II (643—668), преобладала Византия. Когда в 660 г. халифом стал Муавия, арабские корабли вторглись в византийские воды. Арабы заняли Кипр, а недалеко от берегов Малой Азии одержали морскую победу над силами Византии, которыми командовал лично император Констанций II. Был занят остров Родос, а затем арабы двинулись дальше и овладели Критом и Сицилией. Захватив порт Сизик и превратив его в военную базу, арабы вновь и вновь осаждали Константинополь, который успешно отражал их атаки, используя корабли, груженные особой горючей смесью — греческим огнем. В 677 г. арабы отказались от попыток взять город[168].

Захват арабами Северной Африки начал эмир Египта Ибн-Сауд в 647 г., одержав в конце концов победу над войсками византийского наместника Григория. Однако византийские крепости, возведенные еще при Юстиниане, не сдались неприятелю, а берберы, позабыв о своей давней враждебности по отношению к римлянам, плечом к плечу вместе с ними вступили в борьбу с захватчиками. Вновь подтвердилось стратегическое значение Северной Африки; ведь именно после захвата расположенных здесь римских провинций вандалами начался упадок Западной Римской империи, которая отныне думала уже только об обороне. От позиций империи в Африке зависела безопасность Сицилии и Италии, а также морских путей на Запад. Безусловно, именно стремясь защитить византийские позиции в Африке, император Констанций II после своего визита в Рим — последнего визита туда императора Византии — расположился вместе со своими силами в Сиракузах.

На какое-то время из-за внутренних неурядиц и борьбы за власть в халифате Византия получила передышку. Но в 660 г., когда халифом стал Муавия, борьба вспыхнула с новой силой. В 664 г. мусульманская конница нанесла очередное поражение Византии. Византийские войска, направленные в Хадрамаут, потерпели поражение, а крепость Джелула была захвачена арабами, после чего захватчики отступили. Но для того чтобы отразить возможные атаки со стороны Византии, которая продолжала контролировать ряд городов, расположенных на побережье, а также в целях сдерживания берберов, осуществлявших вылазки с Атласских гор, Окба-бен-Нафи основал в 670 г. город Кайруан (в нынешнем Тунисе) — он должен был стать опорным пунктом мусульман на все времена. Именно Кайруан стал плацдармом распространения влияния арабов-магометан; именно отсюда предпринимались кровавые походы против берберов, по-прежнему оказывавших сопротивление арабам со своих опорных пунктов в Атласских горах. В 681 г. Окба совершил впечатляющий бросок и достиг берегов Атлантического океана. Однако в результате контрнаступления византийцев и берберов арабы были отброшены назад; берберский князь Коссайла вступил в Кайруан как завоеватель, а те берберы, которые приняли ислам, поспешили отречься от него[169].

Теперь была очередь Византии нанести удар. Мусульмане, разбитые под Кайруаном, отступили в Барку, где были окончательно уничтожены в результате неожиданного удара византийских войск, которые высадились здесь в 689 г. Их лидер был убит в бою.

Эта победа вернула североафриканское побережье под контроль Византии и поставила под угрозу все арабские завоевания в Средиземноморье. Арабы предприняли отчаянную попытку переломить ситуацию в свою пользу и в 695 г. взяли штурмом Карфаген. Император Леонтий, осознавая всю опасность происходящего, направил туда флот под командованием патриция Иоанна, и византийцы вернули себе контроль над городом.

В это время берберы, объединившись вокруг своей таинственной королевы, известной под именем Кахина, нанесли поражение арабским войскам под Тебессой и отбросили их в Триполитанию.

Но на следующий год арабы во главе с Хасаном вновь перешли в наступление и в 689 г. захватили Карфаген, на этот раз окончательно. Жители покинули город. Функции столицы сразу же перешли от этого древнего города к Тунису, расположенному на самом севере африканского побережья, на берегу Сицилийского пролива; а гавань Туниса — Голетта — стала мощнейшей базой арабов-магометан и плацдармом распространения ислама в Средиземноморье. Арабы, у которых наконец появился флот, рассеяли византийские корабли. С тех пор контроль на море перешел к халифату. Вскоре византийцы сохраняли контроль лишь над крепостью Септем (Сеута) на побережье Гибралтара и небольшими участками территории бывшей римской североафриканской провинции Мавритания, а также над островом Мальорка и несколькими городами в Испании. Из всех этих территорий византийцы, судя по всему, сформировали отдельную административную область (экзархат), просуществовавшую еще 10 лет.

Эти события означали конец сопротивления берберов под руководством королевы Кахины. Она была взята арабами в плен в Атласских горах и убита, а ее голову отослали халифу.

В последующие годы арабы установили контроль над всей Северной Африкой. Муса ибн-Нусайр подчинил Марокко и насадил ислам среди местных берберских племен.

Именно эти новообращенные берберы вскоре приняли участие в захвате Испании. Фактически Испания уже подверглась разграблению одновременно с Сардинией и Сицилией, что было естественным следствием захвата арабами Северной Африки. В 675 г. арабы атаковали Испанию с моря, но это нападение было отбито вестготским флотом. Гибралтарский пролив не мог быть достаточной преградой на пути завоевателей, и вестготы это хорошо понимали. В 694 г. вестготский король Эгика обвинил евреев в сговоре с арабами-магометанами и подверг их репрессиям, поэтому вполне вероятно, что те в душе ждали прихода арабов и желали им успеха. В 710 г. король Толедского королевства вестготов Агила был свергнут с престола герцогом Бетики Родриго, после чего он бежал в Марокко, где наверняка обратился к арабам за помощью. Последние поспешили воспользоваться сложившейся ситуацией, и в 711 г. 7-тысячная армия арабов и берберов под командованием Тарика пересекла Гибралтар и вторглась в Испанию. Родриго потерпел поражение в первом же сражении, а все испанские города открыли ворота перед завоевателями, на помощь которым в 712 г. из Северной Африки было направлено еще одно войско. В 713 г. наместник халифа в Северной Африке Муса ибн-Нусайр объявил в столице Вестготского королевства Толедо о том, что отныне Испания находится под властью дамасского халифа (первый халиф династии Омейядов Муавия перенес столицу халифата из Медины в Дамаск).

Но стоило ли останавливаться на Испании? В конце концов, эта страна давно слилась с Южной Галлией, включая и область вокруг Нарбонна. Как только арабы установили фактический контроль над всем Пиренейским полуостровом (за исключением небольшой части на севере), они в 720 г. захватили Нарбонн и осадили Тулузу, вторгнувшись таким образом в пределы Франкского королевства. Король франков, который был фактически безвластным, ничего не предпринял. Герцог Аквитании Эд в 721 г. отбросил арабов назад, но Нарбонн по-прежнему оставался в их руках. И именно из Нарбонна арабами-магометанами в 725 г. было предпринято новое мощное наступление. Был взят Каркас-сон, и воины полумесяца продвинулись до Отена, который был взят 22 августа 725 г.

В 732 г. эмир Испании Абд ар-Рахман предпринял еще один конный поход против Галлии. Он вышел из Памплоны, пересек Пиренеи и двинулся на Бордо. Герцог Эд был разбит и укрылся у Карла Мартелла. Важность Южной Галлии была очевидна, и было решено дать отпор арабам. Именно с севера они получили сокрушительный удар. Карл вместе с Эдом двинулся навстречу захватчикам и заманил их близ города Пуатье в ту же самую ловушку, в которую Хлодвиг завел в свое время вестготов. Сражение произошло в октябре 732 г.; арабы были разгромлены, а Абд ар-Рахман убит[170], однако угроза окончательно отведена не была. Теперь под угрозой оказался Прованс, то есть южное побережье Галлии. В 735 г. арабский наместник Нарбонна Юсуф ибн-ар-Рахман занял Арль, прибегнув к помощи пособников, которых он собрал в прилегающих к городу районах.

Затем, в 737 г., с помощью Маконту арабы взяли Авиньон и разграбили всю территорию вплоть до Лиона, а также и Аквитанию. Карл Мартелл вновь выступил против них. Он отбил у арабов Лион и предпринял штурм Нарбонна, разгромив перед этим арабские войска, переброшенные морем на помощь своим единоверцам. Однако взять город ему не удалось. Карл вернулся в Австразию с огромной добычей, так как он взял, разграбил и сжег Магелон, Агд, Безье и Ним.

Эти победы, одержанные Карлом Мартеллом, не помешали арабам в 739 г. вновь вторгнуться в Прованс. На этот раз они создали угрозу также и лангобардам, и Карл с помощью последних вновь дал арабам достойный отпор и отбросил их назад.

Не совсем ясно, что произошло далее; судя по всему, арабы утвердились в прибрежной части Прованса и удерживали эти позиции в течение нескольких лет. Пипин Короткий вытеснил их в 752 г., но сразу взять Нарбонн не сумел. Ему удалось это сделать лишь в 759 г.; тогда же арабы были вытеснены из Септимании. Эта победа означала прекращение дальнейших захватов арабов в Западной Европе[171].

Экспансия арабов-магометан была остановлена. Как Константинополь, выдержав в 718 г. мощную арабскую осаду, спас этим Восток, так и правители Австразии, являвшиеся вассалами Каролингов, спасли Запад.

Однако, если на Востоке византийцы благодаря своему флоту сумели вытеснить арабов из Эгейского моря, то на Западе арабы сумели установить контроль над Тирренским морем.

Арабы предприняли одно за другим несколько вторжений на Сицилию: в 720, 727, 728, 730, 732, 752 и 753 гг. Попытки вторжения были прекращены на некоторое время из-за волнений и внутренних конфликтов на захваченных арабами территориях в Африке, но в 827 г. они возобновились. В Тунисе и Алжире образовалось независимое от халифата арабское государство во главе с династией Аглабидов, правившей с 800 по 909 г. Представитель этой династии эмир Сиядет-Аллах I воспользовался восстанием против Византии на Сицилии и предпринял неожиданное нападение на Сиракузы. Арабский флот вышел из Суз в 827 г., однако византийцы вели боевые действия очень энергично и византийский флот освободил Сиракузы от осады.

Арабы получили подкрепление, сначала из Испании, а затем из Африки. В августе—сентябре 831 г. после годовой осады они взяли Палермо и получили, таким образом, оплот обороны на Сицилии. Однако, несмотря на все это, византийцы продолжали яростно сражаться как на суше, так и на море. Им тем не менее не удалось предотвратить взятие арабами, при поддержке неаполитанцев, Мессины в 843 г. В 850 г. главный опорный пункт византийской обороны на Сицилии был взят приступом, а Сиракузы после героической обороны пали 21 мая 878 г.

В то время как Византия пыталась отстоять Сицилию, Карл Великий сражался с арабами-магометанами на границе с Испанией. В 778 г. направленная им армия потерпела поражение под Сарагосой, а ее арьегард был уничтожен у Ронсеваля. Карл стал придерживаться оборонительной тактики до тех пор, пока арабы в 793 г. не вторглись в Септиманию. Тогда он предпринял в 795 г.

Испанский поход, который был использован его сыном Луи, королем Аквитании, для того, чтобы в 801 г. занять Барселону. После нескольких провальных попыток, из которых особенно неудачной была попытка добиться успеха стремительным броском, предпринятая в 810 г. Ингобертом, Луи в 811 г. удалось наконец взять Тортосу. Однако он не сумел взять Уэску и дальше продвинуться не смог.

На самом деле Карл Великий встретил в Испании очень упорное сопротивление, и Эгингард явно преувеличивает, утверждая, что Карл занял всю территорию страны до реки Эбро. В действительности же Карл вышел к Эбро лишь в двух местах: в долине, расположенной в ее верховьях севернее Наварры, и в долине в низовьях рядом с Тортосой, если исходить из того, что Тортоса действительно была взята франками.

Карл Великий сумел извлечь столь малую выгоду из взятия Барселоны по той причине, что у него не было флота. Он ничего не мог противопоставить арабам, владевшим Тунисом, испанским побережьем и расположенными рядом с Испанией островами. Он пытался защитить Балеарские острова и одержал несколько незначительных побед. В 798 г. эти острова были разграблены арабами. На следующий год островитяне попросили Карла прислать войска для защиты, и эти войска наверняка были перевезены на острова на кораблях самих островитян. В сражениях с арабами, судя по всему, был достигнут успех, поскольку Карлу направили в качестве трофеев арабские знамена и знаки отличия. В то же время нет никаких свидетельств, что после этого франки продолжали оставаться на Балеарских островах.

Карл Великий практически постоянно вел боевые действия в районе Пиренеев. Ему играли на руку распри и внутренние конфликты, имевшие место в халифате. В 765 г. представителем династии Омейядов был создан Кордовский эмират, который не признал власть Аббасидов в Багдаде. Это было на руку франкам, поскольку теперь и те и другие были вынуждены искать их расположения и считаться с ними.

В других районах Средиземноморья Карл Великий имел мало успехов. В 806 г. арабы захватили небольшой остров Пантеллерия юго-западнее Сицилии и продали обнаруженных там монахов в рабство в Испанию. Карл их выкупил. В том же году сын Карла Пипин, который был королем Италии, попытался выбить арабов с Корсики, где они обосновались и укрепились. Он снарядил флот и, как пишут летописцы, жившие во времена правления Каролингов, овладел островом. Однако на следующий год Корсика вновь перешла в руки неприятеля.

Карл немедленно послал против них своего полководца Бурхарда, который заставил арабов ретироваться; в этом сражении они потеряли 13 кораблей. Однако это вновь оказался лишь временный успех; в 808 г. папа Лев III, обсуждая с Карлом вопрос о защите итальянского побережья, умолял его позаботиться и о Корсике. Есть все основания считать, что в 809 и 810 гг. арабы заняли Корсику и Сардинию.

Ситуация для франков ухудшилась, когда после внутренних конфликтов и неурядиц на севере Африки было создано арабское государство, управляемое династией Аглабидов, которое признало багдадского халифа Гаруна ар-Рашида.

В 812 г. арабы предприняли морской поход из Африки и, несмотря на прибытие византийского флота во главе с патрицием, усиленного кораблями из Гаэты и Амальфи, разграбили Липарские и Понцианские острова, а также остров Искья. Лев II объявил состояние боевой готовности по всему итальянскому побережью, а византийский император направил ему на помощь своего двоюродного брата Валу. Карл Великий также вступил в переговоры с патрицием Георгием, но тот заключил перемирие с арабами сроком на 10 лет. Однако это перемирие было проигнорировано, и боевые действия на море продолжались; и, хотя буря уничтожила в 813 г. арабский флот, состоявший из 100 кораблей, это была лишь временная передышка. Полчища арабов из Испании продолжали грабить Чивитавеккью, Ниццу, Сардинию и Корсику, где они захватили 500 пленных.

В разгар этих войн имели место и попытки наладить некоторые дипломатические контакты. В 765 г. Пипин направил посольство в Багдад. В 768 г. он принял в Аквитании посланцев располагавшегося в Испании Кордовского эмирата, которые прибыли через Марсель. В 810 г. Гарун ар-Рашид направил посольство к Карлу Великому, а последний в 812 г. подписал договор с испанским эмиром эль-Хакемом.

Однако дипломатические усилия ни к чему не привели. И Карлу Великому, который не мог ничего противопоставить арабскому флоту, приходилось занимать оборонительную позицию и с трудом отражать наносимые со всех сторон удары.

После его смерти ситуация ухудшилась. Да, в 810 г. Бонифаций из Тосканы, используя небольшой флот, в задачи которого входила защита Корсики и Сардинии, нанес удар по африканскому побережью между Карфагеном и Утикой[172].

Возможно, он воспользовался тем, что арабы сконцентрировали все внимание на Сицилии. Но лишь несколько лет спустя вся территория Италии, расположенная севернее контролируемых византийцами городов, оказалась отданной на милость арабов. В 838 г. были разграблены Брундизий и Таранто, в 840 г. был взят Бари, а византийский и венецианский флоты разгромлены. В 841 г. арабы разграбили Анкону и побережье Далмации вплоть до Каттаро. В 846 г. Лотарь не скрывал своих опасений по поводу того, что арабы могут захватить всю Италию[173].

В 846 г. 70 арабских кораблей атаковали Остию и Порто; грабя и разоряя страну, захватчики дошли до стен Рима и осквернили храм Сан-Пьетро. Римский гарнизон был не в силах противостоять им. В конце концов арабы были отброшены войсками под командованием Гвидо ди Сполето. На следующий год Лотарь предпринял поход против арабов, но не сумел отбить у них Бари.

В 849 г., по инициативе папы Амальфи, Гаэта и Неаполь образовали союз против арабов и совместными усилиями выставили в Остии флот против неприятеля; папа Лев IV лично прибыл туда и благословил это начинание. Этот флот нанес сокрушительное поражение арабам, что имело огромное значение. В то же время папа обнес Ватикан мощной стеной, и территория внутри этой стены с 848 по 852 г. называлась «Город Льва»[174].

В 852 г. папа разместил в Порто некоторых корсиканских беженцев; он обнес город крепостными сооружениями, но, увы, этот новый город так и не расцвел. Папа также возвел город Леополи, который должен был заменить Чивитавеккью, покинутую жителями из страха перед набегами арабов. Одновременно папа восстановил города Орту и Америю в Тоскане, чтобы жители могли в них укрыться в случае набегов[175].

Однако эти меры не помешали арабам разграбить в 876 и 877 гг. Римскую Кампанию; призывы папы к императору Византии оказать помощь остались без ответа. В тот момент Византия столкнулась с катастрофическим развитием событий на Сицилии, где неприятелем в 878 г. были взяты Сиракузы; именно поэтому византийцы решили не вмешиваться. В конце концов папа, чтобы спасти соотечественников от нападений конных мавров, был вынужден откупиться от них, согласившись выплачивать 25 тыс. фунтов серебра ежегодно. При этом следует иметь в виду, что до сих пор папе приходилось иметь дело с бандами обыкновенных пиратов и грабителей, единственной целью которых была добыча. В 883 г. был сожжен и уничтожен монастырь Монте-Кассино. В 890 г. был осажден монастырь в Фарфе; он выдерживал осаду в течение 7 лет. Был разорен Субьяко, долины Анио и Тиволи были подвергнуты разграблению. Арабы создали свой опорный пункт недалеко от Рима в Сарачинеско; другой опорный пункт располагался в горах Сабини в Чичилиано. Римская Кампания превратилась в пустыню: теперь это была заброшенная и обезлюдевшая земля. Мирная жизнь здесь восстановилась лишь в 916 г., когда Иоанн X, император франков, правители Южной Италии и император в Константинополе, направивший в Неаполь несколько галер, объединили усилия и заставили жителей Неаполя и соседних городов разорвать союз с арабами и выступить против них; объединенные силы этой коалиции нанесли завоевателям сокрушительное поражение в решающем сражении, состоявшемся на реке Гарильяно.

Таким образом, можно сказать, что после завоевания Испании и особенно Африки арабами-магометанами западная часть Средиземного моря превратилась в «мусульманское озеро». У Франкской империи не было флота, и она была бессильна помешать арабским завоеваниям. У Неаполя, Гаэты и Амальфи флот был, но их коммерческие интересы подтолкнули их к тому, чтобы отказаться от отношений с Византией, которая была слишком далеко, в пользу арабов-магометан.

Именно благодаря измене этих городов арабам в конце концов удалось установить контроль над Сицилией. Да, у Византии был мощный флот, даже более мощный, чем у приморских городов Италии, благодаря наличию такого страшного оружия, как уже упоминавшийся греческий огонь. Но, как только Сицилия была окончательно завоевана арабами, византийский флот оказался полностью отрезанным от Запада; его появления в западных районах отныне были редки и неэффективны. Тем не менее он позволил византийским императорам обезопасить империю, территория которой в основном располагалась на побережье[176].

Именно благодаря флоту греческие воды остались свободными, а Италия в конце концов сумела вырваться из железных объятий арабов-магометан. Тридцать лет спустя после взятия Бари арабами в 840 г. город был освобожден силами флота византийского императора Василия, состоявшего из 400 кораблей[177].

Византийский флот явился тем важнейшим фактором, который не позволил арабам утвердиться в Италии, обеспечил суверенитет Византии и гарантировал безопасность Венеции.

Опять же, именно флот позволил Византии сохранить некоторое превосходство над Неаполем, Амальфи и Гаэтой, которые «дружили» то с Византией, то с герцогом Беневентским, а иногда и с арабами; подобную политику они проводили для того, чтобы сохранить независимость, которая была им необходима для обеспечения своих торговых интересов.

Арабы-магометане не смогли распространить ислам по всему Средиземноморью. Они окружили Средиземноморье с востока, юга и запада, но им не удалось закрепиться на севере. Древнее «римское море» стало теперь границей между исламом и христианством. Все старые средиземноморские провинции, завоеванные арабами-магометанами, отныне тяготели к Багдаду[178].

В то же время Восток оказался отрезанным от Запада. Те узы, которые сохранились после вторжений германцев, теперь были порваны. С этого момента Византия стала лишь центром эллинистской империи и не могла более проводить политику Юстиниана. Она теперь фактически оказалась ограничена пределами Греции и Малой Азии и была вынуждена заботиться лишь о том, как сохранить свои оставшиеся владения. Ее самыми удаленными форпостами на Западе были Неаполь, Венеция, Гаэта и Амальфи. Флот по-прежнему позволял поддерживать отношения с ними и препятствовал превращению Восточного Средиземноморья в «мусульманское озеро». То, что раньше было великим средством общения, теперь стало непреодолимым препятствием.

Это было самым важным событием в европейской истории со времен Пунических войн между Римом и Карфагеном. Классической античной традиции пришел конец. Это произошло тогда, когда начиналась эпоха Средневековья, и в тот самый момент, когда Европа все увереннее шла по пути Византии, все более и более перенимала ее традиции.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.