На направлении главного удара

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

На направлении главного удара

Самые драматические события развернулись утром 22 июня 1941 г. на центральном участке советско-германской границы. На протяжении 470 км от Гродно до Бреста включительно ее прикрывали войска Западного особого военного округа (ЗапОВО), которым командовал генерал армии Д.Г. Павлов. Как и войскам других приграничных округов, им ставилась задача «оборонять государственную границу от внезапного вторжения вооруженных сил противника на территорию СССР. Прорвавшиеся через госграницу части противника окружать и уничтожать» [47].

После вступления Красной Армии на территорию Западной Белоруссии граница с генерал-губернаторством (так немцы называли захваченную Польшу) приняла весьма невыгодную для нас конфигурацию, поскольку неприятель охватывал главную группировку ЗапОВО с флангов. Дислокация наших войск в значительной степени определялась не оперативными соображениями, а наличием казарм и иных помещений, пригодных для размещения частей и соединений, в том числе и авиационных. Командир одной из авиадивизий ВВС ЗапОВО генерал-майор Г.Н. Захаров на совещании в Кремле, состоявшемся в конце 1940 г., следующим образом объяснял И.В. Сталину одну из важных причин низкой боеготовности соединения:

«Летчики вынуждены были селиться в окрестных деревнях, разбросанных вокруг аэродрома в радиусе пяти-шести км. Надежной связи с ними нет. В нормативы, отведенные для приведения дивизии в боевую готовность, уложиться невозможно. Летчики прибывают на аэродром с большим опозданием, а зимой бегут через лес на лыжах, в машины садятся потные, разгоряченные, многие, конечно, простужаются. Часто возникает ситуация, при которой машины готовы к полету, а летчиков нет. Изменить это положение командование дивизии не может…» [48].

Это мнение совпало с мнением вождя. Вскоре нарком обороны маршал С.К. Тимошенко подписал приказ N 036, изменявший порядок прохождения службы младшим и средним начальствующим составом в ВВС, который до сих пор большинство ветеранов вспоминает недобрым словом. Тимошенко признал ошибочным приказ своего предшественника маршала К.Е. Ворошилова от августа 1938 г., по которому по завершении школ и летных училищ ВВС курсанты получали звания среднего начальствующего состава. Тимошенко подчеркивал:

«Молодые пилоты и авиамеханики, только что окончившие летно-технические школы и не имеющие еще опыта и знаний, требуемых от командира, хотя и занимают должности рядовых пилотов и авиамехаников… Получая при окончании школ звание мл. лейтенанта и мл. воентехника, лейтенанта и воентехника 2 ранга, пилоты и авиамеханики приобретают все права среднего начсостава, в том числе право жить вне казармы, на отдельной квартире и иметь при себе семью. Практика показала, что внеказарменное размещение летно-технического состава наносит величайший вред боевой подготовке и боеспособности всей нашей авиации…» [49].

Приказ отменял добровольный принцип комплектования летных школ, устанавливал срок действительной службы в авиации 4 года и переводил всех, кроме командиров частей и подразделений, а также штурманов частей на казарменное положение. Выпускники военно-авиационных школ и училищ отныне получали воинское звание «сержант». Поскольку в округе формировалось большое количество новых частей и соединений, то сержанты и ст. сержанты составляли их основу. Давно созданные части, прежде всего входившие в состав дислоцированных непосредственно у границ соединений, имели преимущественно кадровый состав.

Пилоты и командиры эскадры JG53 наблюдают за воздушными боями. 22 июня 1941 г.

Рассмотрим расположение войск, прикрывавших госграницу накануне войны. Согласно разработанному плану каждая из трех армий с приданной ей смешанной авиадивизией (сад) оборонялась в полосе шириной примерно 150 км. На правом фланге округа участок границы N 1, называемый Гродненским, прикрывали войска 3-й армии генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова, в состав которой входила 11-я смешанная авиадивизия полковника П.И. Ганичева. Дивизия базировалась в районе Гродно, Лида. Она имела два хорошо подготовленных и сколоченных истребительных авиаполка на И-15бис, И-153, И-16 и один бомбардировочный авиаполк, проходивший переучивание с СБ на Пе-2.

Схема организации ВВС Западного особого военного округа накануне войны

Участок N 2, Белостокский, занимавший центральное положение, прикрывала 10-я армия генерал-майора К.Д. Голубева. Основу ВВС армии составляла наиболее мощная в округе 9-я смешанная авиадивизия Героя Советского Союза генерал-майора С.А. Черных. В этом соединении было четыре истребительных авиаполка, перевооружавшихся на новые современные самолеты МиГ-3. Штаб авиадивизии и бомбардировочный авиаполк, так же как и штаб армии, находились в Белостоке. Там же на аэродроме стояли самолеты И-16 124-го иап, а МиГ-3 базировались на полевых аэродромах неподалеку от границы. Количество самолетов в частях и аэродромы базирования приведены в табл. 1.3 [50].

Таблица 1.3.

АВИАПОЛКИ 9-Й САД

Из таблицы можно сделать следующие выводы. Во-первых, четыре полка дивизии перевооружались на новейшие истребители. Соединение имело 233 МиГ-3, что составляло почти пятую часть машин этого типа, полученных ВВС Красной Армии от промышленности в период с 1 января по 22 июня 1941 г. Во-вторых, видно, что на самом близко расположенном к государственной границе аэродроме Тарново (южнее г. Замбров) было сосредоточено на поляне размером 1400 х 1100 м без ангаров и специально оборудованной взлетно-посадочной полосы более сотни самолетов, из них свыше половины — «миги». Немногим лучше обстояло дело и на других аэродромах. В то же время в соседних 10-й и 11-й смешанных авиационных дивизиях, где новой авиационной техники почти не имелось, базирование было менее скученным, но все же достаточно напряженным, поскольку на аэродромах имелось по 50–70 самолетов.

В условиях нараставшей с каждым днем угрозы нападения на Советский Союз со стороны Германии требовалось принять самые срочные меры по рассредоточению базирования и маскировке самолетов на аэродромах. Однако командиры соединений, командующие войсками округов, а также руководство ВВС Красной Армии явно недооценивали важности этих мер. Например, приказом НКО N 0367 от 27 декабря 1940 г. требовалось к 1 июля 1941 г. закончить маскировку всех аэродромов, расположенных в 500-км приграничной зоне. Положения этого приказа выполнялись крайне медленно, и работа по маскировке аэродромов в округе к началу войны была далека до завершения [51].

Казалось бы, зачем располагать самолеты на стоянке в одну линию, а не рассредоточить их по краям летного поля? Ответ можно найти в желании командиров частей при учебных проверках и построениях продемонстрировать вышестоящему командованию быстрый сбор экипажей по тревоге, показать стройные ряды летно-технического состава и боевых машин. Кроме того, при недостатке специальной аэродромной техники, в частности бензозаправщиков и автостартеров, было трудно быстро подготовить хаотично расположенные самолеты к вылету.

Плохо обстояло дело с освоением новой техники. К июню 1941 г. на новых МиГ-3 вылетали самостоятельно 140 летчиков. Считались освоившими новые истребители 61 пилот и 57 находились в стадии переучивания. Но отработать боевое применение не успел практически никто. Сами самолеты, несмотря на все предпринимаемые меры, были еще «сырыми», имели множество производственных и конструктивных дефектов. Так, при отстреле в воздухе вооружения «мигов» 2 июня на одном из самолетов 124-го иап после четырех коротких очередей оторвало лопасть, а затем и весь винт. Причиной аварии оказались дефекты синхронизаторов. О случаях, подобных данному, докладывалось лично командующему ВВС Красной Армии генералу П.Ф. Жигареву, и они очень тревожили командование [52].

Многие летчики с недоверием относились к новым самолетам. Поэтому наряду с «мигами» в авиаполках 9-й авиадивизии оставались 127 устаревших истребителей. Не напрасно инженерно-технический состав всеми силами поддерживал в боеготовом состоянии эту материальную часть: именно на них летчикам вскоре пришлось вылетать по боевой тревоге.

Наконец, на левом фланге округа государственную границу на участке N 3 (Брестском) прикрывала 4-я армия генерал-майора А.А. Коробкова с приданной ей 10-й смешанной авиадивизией полковника Н.Г. Белова. Это авиационное соединение (начальник штаба полковник С.И. Федульев), которое по результатам предвоенных учений и проверок считалось наиболее боеспособным, состояло из двух истребительных (на самолетах И-16 и И-153), одного штурмового и одного бомбардировочного авиаполков. В два последних успели поступить примерно по десятку Ил-2 и Пе-2, но освоение этих машин только начиналось, и основными типами машин были И-15бис и СБ.

В воздухе «мессершмитты» — операция «Барбаросса» началась!

Штабы 4-й армии, ее ВВС и 10-й сад находились в Кобрине, а авиационные части базировались в Бресте, Кобрине и Пинске. К сожалению, как и в 9-й авиадивизии, излишне скученно располагались самолеты вблизи самой границы. Так, на полевом аэродроме Малые Зводы на удалении всего 20 км от государственной границы базировалось 70 штурмовиков И-15бис и И-153. Кроме 9, 10 и 11-й сад, штабу ВВС ЗапОВО подчинялась «фронтовая группа»: 43-я иад, 12-я и 13-я бад, 3-й ак ДД (42-я и 52-я дбад) и два вновь формируемых соединения (59-я иад и 60-я сад), которые были сосредоточены преимущественно восточнее линии Полоцк — Бобруйск. Всего ВВС округа насчитывали 1789 самолетов, без учета учебных, связных и машин корректировочной авиации [53]. Предполагалось, что 59-я и 60-я авиадивизии вместе с 43-й иад войдут в подчинение 13-й армии и будут вместе с наземными войсками участвовать в прикрытии участка N 4 — Бельского.

До вступления Красной Армии аэродромная сеть в Западной Белоруссии была развита очень слабо. Имевшиеся взлетно-посадочные полосы не удовлетворяли современным требованиям, а аэродромные постройки не обеспечивали полного размещения личного состава частей. Интенсивное строительство новых и реконструкция уже имевшихся аэродромов начались только в 1941 г. По воспоминаниям начальника штаба 4-й армии полковника Л.М. Сандалова, на каждом из объектов работало по 2–4 тыс. человек. В результате удалось создать сеть, насчитывающую 231 аэродром, включая 48 с бетонными взлетно-посадочными полосами; их эксплуатацией ведали 10 авиарайонов. Однако между железнодорожными линиями Вильно, Лида, Барановичи, Лунинец и Витебск, Орша, Жлобин имелось очень мало площадок, пригодных для базирования самолетов. Запасы горючего и бомб были созданы только на 30 аэродромах, преимущественно расположенных вблизи от границы [54].

По плану обороны государственной границы, который был уточнен в июне 1941 г., в случае нападения неприятеля перед войсками округа ставилась задача прикрыть мобилизацию, сосредоточение и развертывание главных сил ЗапОВО, не допустить вторжения наземных и воздушных сил противника. Предполагалось, что после недолгого периода оборонительных действий войска округа совместно с выдвинутыми из глубины резервами перейдут в решительное наступление и разгромят врага. При этом на части ВВС округа были возложены следующие задачи:

«а) последовательными ударами боевой авиации по установленным базам и аэродромам противника, а также боевыми действиями в воздухе уничтожать авиацию противника и с первых же дней завоевать господство в воздухе;

б) истребительной авиацией в тесном взаимодействии со всей системой ПВО округа прочно прикрыть отмобилизование и сосредоточение войск округа, нормальную работу железных дорог и не допустить пролета авиации противника через территорию округа в глубинные районы округа и страны;

в) во взаимодействии с наземными войсками уничтожить наступающего противника, не допустить прорыва крупных его мотомехсил через фронт обороны округа;

г) мощными систематическими ударами по крупным железнодорожным мостам и узлам Кенигсберг, Мариенбург, Алленштайн, Торн, Камин, Лодзь, Варшава, а также по группировкам войск нарушить и задержать сосредоточение войск противника;

д) действиями боевой и разведывательной авиации своевременно определить характер сосредоточения и группировку войск противника» [55].

В документе делается вывод, что одновременно обе важнейшие задачи (борьбу за господство в воздухе и срыв сосредоточения войск противника) с помощью наличных сил решить не удастся без привлечения авиации Главного командования или дополнительно 12–15 бомбардировочных полков из состава других округов. Также требовалось перевооружить корпусную авиацию с сильно изношенных самолетов Р-Z на СБ, широко привлекать для выполнения разведывательных задач бомбардировочную и истребительную авиацию, передать полки на Су-2 в состав ВВС армий, а 12-ю и 13-ю бад пополнить бомбардировщиками новых типов (Пе-2 и Ар-2).

Согласно этому плану противовоздушная оборона строилась на принципе тесного взаимодействия всех средств ПВО (зенитно-артиллерийских и зенитно-пулеметных частей, частей ВНОС округа) с истребительной авиацией. Всего на территории округа было развернуто четыре (еще один создать не успели) бригадных района и две отдельные бригады ПВО. Накануне войны для прикрытия войск ЗапОВО имелось около 300 зенитных орудий, которые располагались преимущественно вблизи штабов, военных городков, казарм… Недоставало малокалиберных орудий, а для 85мм пушек практически не имелось снарядов. Непосредственное руководство всеми силами и средствами возлагалось на командующего Западной зоной ПВО генерал-майора С.С. Сазонова, который по совместительству являлся заместителем генерала армии Д.Г. Павлова по противовоздушной обороне.

Во второй половине июня наблюдательные посты ВНОС передавали на главный пост не только о систематических пересечениях немецкими самолетами государственной границы с разведывательными целями. Как докладывали командующему Западной зоной ПВО, они неоднократно умышленно приземлялись в Кобрине, Пинске, Белостоке и на других крупных авиабазах. Аналогичные донесения получал от летчиков командующий ВВС округа.

Генералы И.И. Копец и С.С. Сазонов не получили от своего начальника генерала Д.Г. Павлова разрешения применять к нарушителям оружие. Согласно действовавшему распоряжению летчики-истребители должны были эволюциями своих самолетов принуждать незваных гостей к посадке, но их усилия обычно не приводили ни к каким результатам. Когда обстановка на границе накалилась до предела, генерал армии Павлов неоднократно обращался к наркому обороны маршалу С.К. Тимошенко и начальнику Генерального штаба генералу армии Г.К. Жукову за разрешением на мероприятия по приведению войск в полную боеготовность, но неизменно следовал ответ: «Не поддаваться на провокации!»

И-16 скапотировал при попытке взлететь по тревоге. Первые дни войны

За четыре-пять дней до начала войны генерал И.И. Копец приказал генералу Г.Н. Захарову пролететь вдоль всей западной границы с севера на юг, от Гродно до Бреста. «Я вылетел на У-2 вместе со штурманом 43-й иад майором Румянцевым, — вспоминал Георгий Нефедович. — Приграничные районы западнее границы были забиты войсками. В деревнях, на хуторах, в рощах стояли плохо замаскированные, а то и совсем не замаскированные танки, бронемашины, орудия. По дорогам шныряли мотоциклы, легковые — судя по всему, штабные — автомобили. Где-то в глубине огромной территории зарождалось движение, которое здесь, у самой нашей границы, притормаживалось, упираясь в нее, как в невидимую преграду, и готовое вот-вот перехлестнуть через нее. Количество войск, зафиксированное нами на глазок, вприглядку, не оставляло мне никаких иных вариантов для размышлений, кроме одного-единственного: близится война» [56].

С выводами доклада согласился генерал И.И. Копец, а затем генерал Д.Г. Павлов и его заместитель генерал И.В. Болдин. Иван Васильевич вспоминал, что последнее нарушение границы немецкие самолеты предприняли в 18 ч 20 июня, пролетев несколько километров в глубь нашей территории. Однако никто из генералов ничего не смог изменить за оставшееся время. Заранее запланированное в ЗапОВО командно-штабное учение должно было завершиться в воскресение. По проводным средствам связи и частично по радио из штаба ВВС округа посылались учебно-боевые распоряжения, поступали донесения из авиаполков и авиадивизий. В первые минуты нового дня 22 июня в штаб округа поступила долгожданная директива за подписью маршала С.К. Тимошенко и генерала армии Г.К. Жукова следующего содержания:

«1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам… округов быть в полной боевой готовности встретить возможный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировав;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить» [57].

До войны оставалось менее четырех часов. За это время удалось передать процитированный выше приказ лишь командованию 10-й смешанной авиадивизии, а остальные соединения никаких распоряжений не получили, поскольку еще поздним вечером 21 июня с ними прекратилась телефонно-телеграфная связь. Позднее стало известно, что сброшенные на парашютах с самолетов или иным путем пересекшие сухопутную границу диверсионные группы гитлеровцев, переодетые в красноармейскую форму, во многих местах перерезали провода и нарушили линии связи, проложенные к аэродромам армейской авиации, постам ВНОС, к штабам частей, соединений. Это лишило управления полки и дивизии ВВС Западного округа накануне войны.

Согласно плану «Барбаросса» против ЗапОВО развернулась группа немецких армий «Центр» генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока, которую поддерживал 2-й воздушный флот генерал-фельдмаршала А. Кессельринга (A. Kesselring). По данным историка У. Бальке, ударную силу флота составляли 299 двухмоторных бомбардировщиков (из них 132 Do17Z, 86 Не111Н и 81 Ju88A) и 293 самолета (преимущественно типа Ju87B/R) в трех эскадрах пикировщиков. В штурмовой группе имелось 38 Bf109E и 22 Hs123. Прикрытие, борьбу за господство в воздухе надлежало осуществлять 362 одномоторным (большая часть новейших Вf109F, остальные Вf109Е, без учета учебно-боевых подразделений) и 160 двухмоторным Вf11 °C/D/Е [58].

В оперативный состав флота входили также дальние разведчики, транспортные самолеты — еще 161 самолет, а также 32 самолета других типов. Таким образом, во 2-м и 8-м авиакорпусах, которыми командовали генералы Б. Лерцер (B. Loerzer) и В. фон Рихтгофен (W. von Richthofen), соответственно, и непосредственно в подчинении генерала А. Кессельринга насчитывалось 1367 боевых машин. Кроме этого, в составе 2-го воздушного флота имелся 261 самолет, предназначенный для взаимодействия с сухопутными войсками, — итого 1628 машин [59]. Поскольку 8-й авиакорпус действовал на стыке Прибалтийского и Западного округов, частично сосредоточил свои усилия вне центрального направления, то можно сказать, что к началу войны численное преимущество было у ВВС ЗапОВО.

Немецкая авиация превосходила советскую в качестве боевых машин. Но не это было главным. Первостепенное значение имело то обстоятельство, что люфтваффе накопили опыт в ходе военных действий против Польши, Бельгии, Франции, Англии и в других кампаниях, в которых их авиационные части были слетанны, тактика боевых действий отработана и проверена непосредственно в боях.

Схема организации 2-го воздушного флота перед вторжением в СССР

О том, как проходили последние часы перед вторжением по другую сторону границы, можно узнать из работы немецкого историка Пауля Карелла (под таким псевдонимом опубликовал работу бывший начальник отдела печати гитлеровского МИДа Пауль Шмидт):

«…Смеркалось. В штабе генерала Гудериана шла напряженная работа. Завтра перед рассветом — вторжение. Штаб 2-й танковой группы расположился в деревне Вольска Добринска в 15 км от Буга, по которому проходит граница…

Офицеры штаба в своих палатках и автобусах склонились над картами. Никаких переговоров по радио, строжайшее радиомолчание. Телефонные разговоры — только при крайней необходимости. Они и не нужны, потому что нет ни одного нерешенного вопроса. Даже самый трудный из них — как обеспечить взаимодействие с авиацией 2-го воздушного флота при нанесении первого удара — получил удовлетворительное разрешение.

Дело в том, что командующего 2-м флотом генерал-фельдмаршала А. Кессельринга, как и начальника Генерального штаба люфтваффе генерал-полковника Г. Ешоннека (H. Jeschonnek), беспокоила большая численность советских ВВС. Они поставили задачу нанести внезапный и сокрушительный удар по советским аэродромам.

(Немецкий историк Греффрат приводит цитату из выступления генерала Ешоннека: «Те результаты, которых можно добиться, действуя в первые два дня войны против неприятельских сухопутных войск, не идут ни в какое сравнение с ущербом, который способна нанести вражеская авиация, если она останется полностью боеспособной». — Прим. авт.[60].)

Экипаж Bf110 после успешного удара

Подчиненные поздравляют коммодора JG51 подполковника В. Мельдерса, сбившего три СБ; к обеду 22 июня его личный счет достиг 72 побед

С трудом в немецких штабах решалась проблема: в какой момент утром 22 июня должны стартовать бомбардировщики? Время начала артиллерийской подготовки и наступления пехоты — 3 ч 15 мин — мало устраивало авиацию: на центральном участке еще темно и поднимать в воздух весь воздушный флот нецелесообразно. Но если ожидать полного рассвета, то тех 30–40 минут, которые пройдут после начала артиллерийской подготовки, окажется советскому командованию вполне достаточно, чтобы вывести из-под удара свою авиацию. Тогда прилетевшие немецкие бомбардировщики увидят лишь пустые аэродромы. Конечно, в составе 2-го воздушного флота имелись опытные в ночных полетах экипажи. Однако перелетать границу до 3 ч 15 мин, чтобы выйти на цель ровно в это время, означало лишить внезапности сухопутные войска. Где выход?

После многочисленных обсуждений к нему пришли командир 8-го авиакорпуса генерал Рихтгофен и признанный лидер истребительной авиации, командир 51-й истребительной эскадры подполковник Мельдерс (Moelders ): «Мы подкрадемся к аэродромам на большой высоте, как воздушные разведчики». Было решено, что каждый бомбардировщик наберет максимальную высоту над занятой германскими войсками территорией, а затем в темноте над болотистыми и лесными участками, с приглушенными моторами пересечет границу. Точный расчет должен был обеспечить появление бомбардировщиков над советскими аэродромами ровно в 3 ч 15 мин, одновременно с первыми залпами артиллерии.

В штабе Кессельринга сейчас еще раз оценили работу «разведывательной группы ОКL» подполковника Т. Ровеля (T. Rowehl ). Ведь это она, «команда Ровеля», начиная с зимы 1941 г. фотографировала с больших высот западные районы СССР от Прибалтики до Черного моря и обнаружила множество приграничных аэродромов. Беспримерное по наглости вторжение в воздушное пространство Советского Союза было запланировано ОКW (вермахтом), исходя из расчета на безнаказанность.

Фюрер, лично поставивший задачу Ровелю, знал: советское правительство, опасаясь спровоцировать войну, не отдаст приказа сбивать германские самолеты. А дипломатические каналы дадут имперскому министру иностранных дел фон Риббентропу возможность для любых маневров…

На столе в штабном автобусе Кессельринга теперь лежали карты, на которых были нанесены данные о советских приграничных аэродромах. Командующий последний раз уточнял информацию со своими подчиненными генералами и офицерами. Окончательное решение гласило: против каждого советского аэродрома направить три бомбардировщика с экипажами, имеющими опыт ночных полетов. В тревожной тишине был зачитан приказ фюрера: “К солдатам Восточного фронта…”» [61].

Немецкая военная машина пришла в движение. С рассветом перешли в наступление более 30 дивизий, германские самолеты обрушились на аэродромы, города Белосток, Гродно, Лиду, Брест, Слоним и др. Из штабов приграничных армий в Минск стали поступать тревожные сообщения, одно хуже другого. О событиях первого часа войны вспоминал зам. командующего войсками округа генерал-лейтенант И.В. Болдин, которому пришлось докладывать обстановку позвонившему в штаб округа наркому обороны маршалу С.К. Тимошенко (командующий генерал армии Д.Г. Павлов вышел из кабинета):

«Внимательно выслушав меня, маршал говорит:

— Товарищ Болдин, учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не начинать.

— Как же так, — кричу в трубку, — наши войска вынуждены отступать, горят города, гибнут люди…

— Иосиф Виссарионович считает, что это, возможно, провокационные действия некоторых германских генералов.

Я очень взволнован. Мне буквально трудно подобрать слова, которыми можно было бы передать то положение, в котором мы оказались. Разговор с маршалом Тимошенко продолжился:

— Приказываю самолетами вести разведку не далее 60 км, — говорит нарком.

— Товарищ маршал, нам надо действовать. Каждая минута дорога. Это не провокация. Немцы начали войну!

Настаиваю на немедленном применении механизированных, стрелковых частей и артиллерии, особенно зенитной. В противном случае дело обернется плохо. Но нарком, выслушав меня, повторил прежний приказ» [62].

При ударах по аэродромам ВВС Западного округа немецкая авиация основные усилия сосредоточила на уничтожении самолетов 9-й сад, где имелась наиболее качественная авиационная техника. Дивизия, базировавшаяся на Белостокском выступе, находилась в самом невыгодном положении, поскольку располагалась в непосредственной близости от аэродромов, занятых 8-м германским авиакорпусом, и от сосредоточения артиллерийских батарей противника.

Устаревшие бипланы Hs123 применялись немцами как штурмовики с первых дней вторжения в воздушное пространство СССР

Мощные удары 2-го воздушного флота и залпы артиллерийских орудий разорвали мирную тишину раннего утра над Себурчином, Высоке-Мазовецком, Тарново, Долубово. Как потом оказалось, далеко не все удары были смертельными. После первого налета немало боевых машин уцелело. Однако командир дивизии генерал С.А. Черных растерялся и не принял никаких мер по выводу материальной части из-под удара. И новейшие самолеты были добиты почти без помех во втором и последующих ударах. Всего дивизия лишилась 347 самолетов из 409 имевшихся [63].

Сергей Александрович Черных был храбрым летчиком-истребителем. Командуя звеном добровольцев в Испании, он одержал три победы. Считается, что ему первому среди советских летчиков удалось в воздушном бою сбить новейший «мессершмитт» (Вf109B) [64], за что в последний день 1936 г. он, лейтенант 61-й истребительной авиаэскадрильи, был удостоен звания Героя Советского Союза. В это время кавалеров Золотой Звезды можно было буквально пересчитать по пальцам.

Вернувшись на Родину, Черных быстро продвинулся по служебной лестнице. Закончив перед войной академию Генерального штаба, он летом 1940 г. стал одним из первых «авиационных генералов». Судя по результатам предвоенных инспекций, 9-я смешанная авиадивизия была в числе лучших [65]. А дальше судьба оказалась безжалостной: первый случай растерянности стал последним. Генерала обвинили в преступном бездействии, арестовали органы НКВД, судили и вскоре расстреляли.

В частях 9-й авиадивизии имелось немало хорошо подготовленных летчиков и командиров. Большинство из них уже в июле 1941 г., после скорого переформирования полков, снова вступят в схватку с нацистами. И хотя первый бой оказался полностью проигран, ряд подразделений и отдельных летчиков в первый день войны смогли оказать врагу достойное сопротивление.

Так, по приказу командира 124-го иап майора И.П. Полунина еще до появления неприятеля в воздух поднялись его заместитель капитан Н.А. Круглов и мл. лейтенант Д.В. Кокорев. Последний, завидев значительно выше себя двухкилевую машину, которая была определена как Do215, немедленно устремился в преследование. Считается, что у «мига» отказало вооружение, это и вынудило летчика идти на таран. По воспоминаниям ветеранов, пулеметы с истребителя были сняты, что делало машину безоружной. Так или иначе, но Дмитрий Васильевич приблизился к врагу и, несмотря на ответные очереди стрелка, примерно в 4 ч 20 мин сбил неприятельский самолет, оказавшийся двухмоторным «мессершмиттом», таранным ударом. Его обломки упали северо-восточнее Высоке-Мазовецка, а поврежденный МиГ-3 приземлился неподалеку в поле, после чего Кокореву оказали первую помощь.

Вероятно, это был один из первых уничтоженных неприятельских самолетов не только в Белоруссии, но и на всем советско-германском фронте. В дальнейшем успех был уже на стороне немцев. Они совершили на аэродром 124-го иап около 70 самолето-налетов, чередуя атаки подразделений Bf110 и He111. Особенно результативно действовал командир отряда 1/KG53 обер-лейтенант А. Кемпе (A. Kempe), создавший в Высоке-Мазовецке несколько очагов пожаров. Всего противнику удалось подбить и уничтожить 30 наших машин [66].

Командир 129-го иап капитан Ю.М. Беркаль, услышав артиллерийскую канонаду, тут же (на свой страх и риск) объявил боевую тревогу. Уже в 4 ч 05 мин три эскадрильи были в воздухе и в завязавшемся бою заявили об уничтожении трех немецких самолетов. По одному Не111 записали на свой счет пилоты А. Соколов, А. Кузнецов, В. Николаев (однако противник эти потери не признал) [67]. Когда горючее было на исходе и советские истребители заходили на посадку, то четвертая (резервная) эскадрилья успешно прикрыла своих товарищей. Однако к 10 ч утра в результате бомбардировок и штурмовок аэродрома Тарново сгорело 27 МиГ-3, 11 И-153 и 6 учебных машин. Оставшиеся самолеты перебазировались на аэродром Добженевка-Курьяны, а затем в Кватеры.

Командир I/ZG26 капитан В. Шпис был награжден Рыцарским крестом еще до начала Восточной кампании за 10 сбитых неприятельских самолетов и успехи в штурмовке

Известно, что за два первых дня войны полк произвел 125 боевых вылетов с общим налетом 121 ч. Забегая вперед, хотелось бы отметить, что 129-й истребительный авиаполк, вполне организованно вступивший в войну, столь же стойко и отважно действовал и впоследствии. Приказом наркома обороны он среди первых 6 декабря 1941 г. получил почетное право именоваться гвардейским [68], успешно сражался до Дня Победы. Но и этот полк потерял много своих истребителей во второй половине дня 22 июня.

Основная роль в уничтожении советской авиации на аэродромах Белостокского выступа принадлежала соединению тяжелых истребителей. Сбросив бомбы с небольшой высоты, Вf110 затем несколькими заходами штурмовали стоянки советских машин. Приведем выдержку из военного дневника I группы эскадры скоростных бомбардировщиков [I/SKG210 командовал капитан В. Штрикер (W. Stricker)] за 22.06.1941 г.:

«Сегодня сделали сотню боевых вылетов. Майор В. Шторп (W. Storp) (коммодор соединения. — Прим. авт.) после очередного вылета устроил на земле скандал, так как его сигналы к сбору больше не принимались во внимание и летчики вели свою собственную войну. Некоторые экипажи совершили в этот день по шесть боевых вылетов. В совокупности эскадра совершила 13 налетов на 14 аэродромов, уничтожила 344 самолета на земле и сбила восемь самолетов в воздухе» [69].

Командир 11-й смешанной авиадивизии полковник П.И. Ганичев уже около 3 ч утра получил тревожные сигналы из штаба 122-го иап: там отчетливо слышали шум танковых моторов. Незамедлительно объявив тревогу, Ганичев на своем И-16 вылетел в сторону Гродно.

122-й иап по приказу зам. командира капитана В.М. Уханева успел поднять в воздух до появления неприятельских бомбардировщиков 53 «ишака». Лишь 15 самолетов, в основном неисправных, не смогли взлететь и были подожжены в течение нескольких минут. Советские летчики заявили о сбитии четырех Do17 (здесь действовали части из КG2 и SKG210). Гитлеровцам на этот раз не удалось уничтожить все главные объекты атаки.

Приземлившись и объективно оценив обстановку, полковник Ганичев приказал 122-му иап перебазироваться на аэродром Лида, где находился командный пункт дивизии. Такое решение было верным, но вскоре и к этой авиабазе прорвались немецкие бомбардировщики. На аэродром посыпались вражеские бомбы. Много самолетов загорелось, а один из осколков смертельно ранил П.И. Ганичева, который даже не захотел спуститься в убежище [70]. В следующем налете был ранен вступивший в командование 11-й сад подполковник Л.Н. Юзеев. Вечером соединением уже руководил подполковник Гордиенко, ранее возглавлявший 127-й иап, штаб которого оставался в Лиде. В табл. 1.4 показаны все налеты, произведенные люфтваффе по этой авиабазе [71].

Не меньше пострадал 16-й бап той же дивизии, где бомбоштурмовые налеты неприятеля уничтожили 23 СБ и 37 Пе-2. Беда советских летчиков в начале войны состояла в том, что они не имели возможности для осуществления аэродромного маневра. Тыловые аэродромы, на которые можно было бы отвести авиацию из-под удара, не успели достроить. Так, почти одновременным ударам небольших смешанных групп немецких самолетов подверглись все шесть аэродромов 11-й сад. Над ними до вечера не затихали бои. Летчики 122-го и 127-го истребительных полков заявили об уничтожении 17 Вf109, 11 Bf110 и 7 Ju88 [72].

Таблица 1.4.

АТАКИ НЕМЕЦКОЙ АВИАЦИИ АЭРОДРОМА ЛИДА 22 ИЮНЯ 1941 Г.

В 10-й смешанной авиадивизии два полка полностью потеряли всю материальную часть. 74-й шап подвергся не только авиационным налетам, но и артиллерийскому обстрелу, поскольку находился всего в 14 км от госграницы. Четыре «биса» немецкие истребители сбили на взлете. Часть понесла потери в материальной части и личном составе; среди пропавших без вести был ее командир дважды орденоносец майор Б.М. Васильев. Ворвавшиеся на полевой аэродром немецкие танкисты обнаружили восемь сгоревших или слегка поврежденных самолетов Ил-2, которые еще не были известны германскому командованию. На аэродром 39-го скоростного бомбардировочного полка немцы осуществили четыре атаки, в результате чего полк потерял 43 СБ и 5 Пе-2. После первого налета 18 СБ сумели взлететь и в 7 ч утра атаковали немецкие танковые и моторизованные части, переправлявшиеся через Буг. Было зафиксировано, по крайней мере, одно прямое попадание в переправу. Этот относительный успех обошелся очень дорого. Немцы пишут, что на обратном пути были сбиты все 18 бомбардировщиков, участвовавших в налете.

Различные приспособления облегчают и ускоряют подвеску авиабомб под «мессершмитты»

В ходе еще одного из ответных налетов советские бомбардировщики атаковали аэродром Бяла Подляска, куда только что приземлились пикировщики из эскадры StG77. На летном поле разорвалось пять тяжелых авиабомб, после чего немецкие экипажи обнаружили в небе шесть двухмоторных самолетов с красными звездами. Тут же к ним приблизились несколько «мессершмиттов».

«Первый с ходу открыл огонь, — записал в дневнике командир отряда 6/StG77 капитан Г. Пабст (H. Pabst ). — Тонкие полоски трасс протянулись между двумя машинами. Огромная птица неуклюже заваливается набок, на солнце засверкал ее серебристый фюзеляж, после чего она вертикально устремилась к земле, сопровождая падение усиливающимся, безумным воем двигателей. Вверх поднялся огромный столб огня — русским пришел конец! Вскоре второй бомбардировщик вспыхивает ярким пламенем и, ударяясь о землю, взрывается. В воздух взметнулись обломки лопастей. Следующая подожженная машина будто наталкивается на невидимое препятствие и переваливается через нос. Потом погибает еще один бомбардировщик, и еще один. Последний СБ группы падает прямо на деревню около аэродрома, после чего там целый час бушует пожар. У горизонта поднялись шесть столбов дыма — сбиты все шесть бомбардировщиков!» [73].

Вероятно, советские самолеты сбило звено из III/JG51, причем их командир капитан Р. Леппла (R. Leppla) одержал две победы. В документах этой эскадры отмечалось, что к вечеру летчики соединения сбили 57 советских бомбардировщиков и 12 истребителей [74], а в отчете генерал-квартирмейстера люфтваффе указано об уничтожении в воздухе 93 советских машин, из которых 67 составляли хорошо известные немцам еще по Испании СБ [75]. При этом на четыре победы увеличили личные счета подполковник В. Мельдерс, обер-лейтенанты К.-Г. Нордман (K.-G. Nordmann) и Г. Краффт (H. Krafft), обер-фельдфебель Г. Хефемайер (H. Hoefemeier). Последний участвовал в перехвате группы СБ из 130-го бап, когда около 11 ч удалось поджечь юго-восточнее Седлеца 15 бомбардировщиков. В журнале боевых действий JG51 можно прочесть:

«Упрямство русских пилотов вошло в поговорку, они не уклонялись от огня зенитной артиллерии и не делали никаких защитных маневров, когда на них пикировали немецкие истребители. Их потери были огромными. Часто не удавалось уцелеть ни одному самолету из группы, участвовавшей в налете. Но они прилетали все снова и снова. Следует ли этим восхищаться как презрением к смерти или качать головой из-за бессмысленности их жертвы? Это поведение — один из наибольших секретов русской души» [76].

Как следовало из отчета ВВС Западного фронта (округ был преобразован во фронт с началом боевых действий), 13-я авиадивизия потеряла в течение дня в воздушных боях и от обстрела с земли 64 бомбардировщика (преимущественно типа СБ), из которых только три машины дотянули до расположения своих войск [77]. Теперь известно, что прикрытие 2-й и 3-й германских танковых групп осуществляли с первых часов боевых действий части 1-го зенитного корпуса люфтваффе генерала фон Акстхайма (von Axtheim) и они открыли мощный огонь.

Немало сбитых огнем зениток и немецких истребителей советских самолетов принадлежало 3-му авиакорпусу. Так, в 96-м дальнебомбардировочном полку из 70 самолетов ДБ-3Ф, совершивших первый боевой вылет, не вернулись 22 машины. Один ДБ-3Ф взорвался при взлете на собственной бомбе ФАБ-1000 из-за ошибки в пилотировании. Большинство самолетов возвратились с различными повреждениями. На аэродроме не хватало санитарных машин для перевозки раненых [78].

На польском аэродроме Демблин, на берегу Вислы, накануне вторжения базировались Ju88 эскадры KG3 «Блитц»

Истребители 10-й сад серьезно пострадали на аэродромах и не смогли надежно прикрыть свои бомбардировщики. 123-й иап до войны считался хорошо организованной и тактически сколоченной частью. Его командир майор Б.Н. Сурин был волевым человеком. Он первым освоил новый Як-1 и 22 июня несколько раз поднимался в воздух. В последнем, третьем вылете Сурин получил тяжелое ранение и разбился (по германским источникам, командирский Як-1 был сбит при взлете). Его полк продолжал до вечера самоотверженно защищать Кобрин. Видимо, наименьшие потери в личном составе понес 33-й иап. Он лишился только лейтенанта С.М. Гудимова. Буквально накануне войны в полк поступил приказ: подготовиться к смене материальной части. А в ночь на 22 июня, примерно в три часа утра, командиру полка майору Н.И. Акулину позвонили, якобы из штаба дивизии, и приказали: осветить аэродром. Командир усомнился в достоверности подобного указания, и, как оказалось, не зря: никто такого приказа из штаба не давал. Не прошло и часа, как полк в полном составе вылетел отражать налеты на Брест. Успешно проведя воздушный бой, наши летчики готовились к следующему. В этот момент большинство самолетов стали жертвами «мессершмиттов». По свидетельству комдива-43 генерала Г.Н. Захарова, «штурмующие Вf109 не давали поднять головы, а когда ушли, 20 самолетов оказались сожжены и выведено из строя» [79]. Поздним вечером личный состав полка на автомашинах убыл в город Пинск. Об атаках противником аэродрома Пружаны, где базировался 33-й иап, дает представление табл. 1.5 [80].

Таблица 1.5.

АТАКИ НЕМЕЦКОЙ АВИАЦИИ АЭРОДРОМА ПРУЖАНЫ 22 ИЮНЯ 1941

Приведенный выше случай был далеко не единственным, когда одномоторные «мессершмитты» успешно применялись в роли штурмовиков. Всего 51-я истребительная эскадра уничтожила на земле в этот день 129 советских самолетов. Некоторые истребительные части больше самолетов уничтожили на земле, чем в воздухе. Так, группа II/JG51 сожгла на стоянках 63 машины, а в боях только 28. Немцы отмечают, что наиболее результативными оказались налеты на аэродром Пинск; якобы один только командир 3/KG3 обер-лейтенант Э.-В. Ириг (E.-W. Ihrig ) уничтожил за тот воскресный день 60 советских бомбардировщиков [2]. Однако не следует недооценивать эффективность бомбоштурмовых ударов люфтваффе. В результате действий самолетов разных типов 10-я смешанная дивизия потеряла 180 самолетов из 231, а 11-я — 127 из 199 машин. Уже ко второму дню войны указанные соединения вместе с 9-й дивизией оказались небоеспособны, и их пришлось вывести на переформирование, а 9-ю сад решили вовсе расформировать.

Схема аэродромов ВВС Западного фронта, подвергшихся нападению противника 22 июня 1941 г.

Всего 22 июня авиационные части и соединения ВВС Западного фронта произвели 1896 самолето-вылетов [81]. Фактически, с учетом первых потерь, это соответствовало двум вылетам на каждый самолет. Обстановка же требовала 3–4 вылетана исправный самолет. Еще хуже, что большинство вылетевших самолетов часто под огнем неприятеля лишь патрулировали в районе своих аэродромов, а выработав горючее, приземлялись и вновь подвергались бомбежкам и штурмовкам. Добиться эффективной работы не удалось не только из-за непрекращающихся весь день налетов вражеской авиации, но и по причине потери управления авиачастями со стороны штаба ВВС фронта.

По приказу N 1 командующий ВВС Западного фронта (документ датирован 9 ч 30 мин 22.06.1941 г.) генерал-майор И.И. Копец привлек для удара по вторгшемуся противнику авиацию не массированно, а рассредоточенно, передав 9, 10 и 11-ю смешанные авиадивизии в оперативное подчинение командующим общевойсковыми армиями. Это решение было грубой ошибкой, так как фактически главные силы авиации округа оказались вне его управления. Части не имели указаний о порядке выхода из-под удара, а диверсионными действиями противника вся проводная связь штаба ВВС округа со штабами авиадивизий и полков была нарушена. Фактически каждое соединение было предоставлено само себе, часто командиры не имели информации о происходящем на соседних аэродромах.

Ближе к вечеру поступило сообщение: известна судьба только 69 из 871 экипажа, которые встретили врага на границе в то роковое утро в составе 9, 10 и 11-й сад [82]. В штабе ВВС округа не знали, что было с остальными и где они находились. Генерал И.И. Копец осознал свою ошибку. 34-летний командующий был храбрым летчиком-истребителем, однако приобрести необходимый опыт командования столь крупным авиационным объединением он не успел.

Службу в ВВС И.И. Копец начинал, как и многие другие. Окончив курсы военных летчиков, он семь лет находился в разных строевых авиачастях. Затем добровольцем-интернационалистом участвовал в боях в Испании, командуя истребительной эскадрильей. За личную храбрость был удостоен звания Героя Советского Союза и по возвращении из Испании в 1938 г. сразу же был назначен на пост заместителя командующего ВВС Ленинградского военного округа. Возглавляя ВВС 8-й армии, Копец участвовал в «зимней войне». Вскоре после нее он принял командование ВВС Западного особого военного округа, где было почти две тысячи самолетов!

Став командующим, генерал Копец не засиживался в штабе, а часто садился в кабину истребителя. Он стремился лично контролировать ход переучивания летного состава на новую материальную часть. Но в округе в значительной степени оказались упущены вопросы, связанные с организацией управления авиацией. Усугубила положение болезнь начальника штаба ВВС округа полковника С.А. Худякова — он находился в госпитале в Москве. Его заместитель по тылу полковник П.М. Тараненко недостаточно знал авиасоединения, не имел опыта оперативной работы, но исполнял обязанности начальника штаба в роковое утро [83].

С середины дня 22 июня генерал И.И. Копец активно использовал бомбардировочную авиацию 12-й и 13-й бад, а также 3-й дальнебомбардировочный корпус. Практически все вылеты происходили без прикрытия своими истребителями. В ряде случаев экипажам удавалось прорваться к целям. Так, группа из 207-го авиаполка подполковника Г.В. Титова добилась прямых попаданий с высоты 1000 м в механизированные колонны. В некоторых местах взрывами бомб были повреждены переправы, что привело к задержке выдвижения немецких войск. О психологическом эффекте налетов свидетельствует запись в дневнике унтер-офицера из 2-й танковой группы генерала Г. Гудериана: «…22.06.41 г. Около 20 неприятельских бомбардировщиков атакуют нас. Падают бомба за бомбой, мы прячемся за танки. Мы продвинулись на несколько сот метров, и опять со всех сторон раздаются взрывы. Наших истребителей не видно. Война с русскими будет тяжелой…» [84].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.