Ричард в панике

Ричард в панике

Зимой 1484–1485 гг. отношения между Англией и Францией заметно ухудшились. Причина ясна: прием, оказанный Генриху Тюдору Карлом VIII. Ричард, по обыкновению, реагировал противоречиво. Он был в ярости, но старался скрыть ее и внешне казался разумно сдержанным. А от известия, полученного в начале декабря, он не на шутку запаниковал. Хотя нового, по сути, ничего не произошло. Он узнал, что «изменники объединились с самыми давними врагами нашими — с Францией», и шлют они в Англию письма, «чтобы спровоцировать беспорядки в стране, посеять вражду между Нами и Нашими верноподданными». 6 декабря королевский гнев обрушился на командира охраны Виндзорского дворца. Ему строго-настрого приказано хватать и наказывать всех, кто распространял и даже читал или держал в руках «депеши изменников». Но одна из них дошла даже до наших дней. Хотя тогда письмо очень скоро обнаружили и уничтожили, кто-то, к сожалению, неизвестный успел переписать воззвание… В семнадцатом веке сделали еще несколько копий. Обычно их упоминают в связи с письмом, адресованным начальнику охраны Виндзорского дворца. Одно из ранних воззваний к соотечественникам Генриха Тюдора (если не самое раннее) любопытно не только своим содержанием. Оно вполне может заинтересовать стилистов тоном, в котором выдержано все обращение, написанное в обстановке 1484–1485 гг. На нем нет даты и конкретного адреса. Есть только личная подпись Генриха Тюдора. Тщательно, именно его рукой, выделенная «Н». Так он подписывался до 1492 года. Хотя некоторые ученые и думают иначе. (Они считают, что писарь не точно скопировал «IR».) Итак, перед нами письмо монарха Англии — Генриха VII. Год 1485. «Благородные и достойные восхищения дорогие друзья мои! Я, искренне преданный вам, от души приветствую вас. Во имя высокого долга и процветания Отечества именно вы даете мне силу и решимость в смертельной схватке за корону Англии, наследником которой Я есть по закону и крови моих предков. Вас угнетает самозванец-убийца, жестоко и дерзко захвативший власть. Не найти сердца христианина, переполненного гордостью более моего, сердца верного друга вашего, изгнанника-скитальца, которому на Родине его верят, помнят и ждут. Это редкое счастье. Вы собираете силы, Отечество мое готовится к бою. И Я здесь, вдали от вас, занят тем же. И если все успеем в срок и победим, чего жажду Я всем сердцем, до конца дней моих буду помнить и сполна воздам за неоценимую доброту и благородство, дающие мне силы в справедливом бою моем, каждого из вас. Ставлю под этим мою подпись — Н. Молюсь, чтобы поверили вы подателю сего».

Обращение Генриха не осталось без ответа. Меньше, чем через 24 часа обнародован призыв Ричарда III. 7 декабря он подписывает первую прокламацию, обличающую «вождей изменников» во Франции. Они названы поименно: епископ Кортени Эксетер, маркиз Дорсет, Джаспер Тюдор, граф Оксфорд (мы скоро узнаем, что он недавно примкнул к восставшим) и сэр Эдуард Вудвилль. Их клеймят позором за то, что они повинуются «капитану» Генриху Тюдору, который имеет наглость не только именовать себя графом Ричмондом, но претендует на корону Англии. Не забыт и герцог Бретани Франциск II (с ним как раз шли переговоры): тот, дескать, наотрез отказался терпеть у себя «изменников Англии» и, будучи человеком чести, отверг их настойчивые и щедрые обещания. Другое дело Карл VIII, «смеющий зваться королем Франции», давний и злейший враг англичан. Генрих Тюдор, потерявший стыд и не знающий, что такое верность Отечеству, дерзнул дать Карлу полное право на трон Франции, за который народ Англии боролся 150 лет. Более того «главарь изменников» признает право французов на Гасконию (до 1453 года она принадлежала Англии) и даже Кале.

Цель прокламации Ричарда не только очернить и опозорить Тюдоров и их союзников. Может, даже важнее было внушить народу ужас, который его неизбежно ждет, если (чего нельзя допустить) победит Генрих Тюдор. Эта часть документа особо красноречива: жесточайшие убийства, казни, резня, кровопролитие, грабежи, мародерство, беззаконие — вот лишь неполный перечень кошмаров и бедствий, которые тут же обрушатся на страну, стоит лишь Тюдору ступить на трон. И только это заставляет короля-патриота Ричарда III обратиться к своему народу с воззванием встать на защиту отечества и уничтожить «презренных изменников». Будем объективны: с точки зрения пропаганды текст написан ловко и убедительно. В нем все рассчитано точно. Его нельзя читать равнодушно: патриотическое достоинство и гордость англичан, чувство справедливости, опасение за судьбу отечества — прямо или косвенно, но слова затрагивают именно эти чувства. Да и с точки зрения стилистики политической прокламации текст почти безупречен. В это же время издавались указы особого назначения: надо было быстро собрать военные силы в каждом графстве.

«Защитникам Отечества» по приказу Ричарда III значительно повысили жалование. Это была одна из причин, по которой в феврале 1485 года Англия крепко влезла в долги. Зато целых два месяца военные в срок получали обещанную плату.

Готовясь к бою, верный себе Ричард не забывает, что милосердие — тоже оружие. Сейчас хитрость короля явилась народу в форме полного помилования и прощения некоторых мятежников: 11 декабря помилован епископ Мортон, а сэр Ричард Вудвиль прощен 30 марта 1485 года. На дипломатическом фронте развивались свои события. Ричард вел переговоры с Бретанью. Подключился и Максимилиан Австрийский и Бургундский, чтобы примирить две стороны. Франциск II собирается отправить в Англию авторитетную посольскую делегацию. Ричард III придавал этой встрече большое значение. Только состав парламентеров Англии чего стоит: епископ Джон Рассел Линкольнский, государственный канцлер Джон Гантроп, настоятель Уэльского собора, хранитель королевской печати. Англо-бретонский мир заключен 2 марта 1485 года. По условиям договора срок мирной жизни отвели такой — до 1492 года. По тем временам это было самое длительное перемирие. В нем оговаривались обязательства обеих сторон не давать политического убежища инакомыслящим и бунтарям. Придворному совету Франции этот альянс показался угрожающим. Еще до Рождества 1484 года нападение Англии на Францию представлялось вполне реальным.