Генерал Павел Ренненкампф

Генерал Павел Ренненкампф

В России среди высших военачальников периода Первой мировой войны едва ли найдется имя одиознее, чем имя генерала Ренненкампфа. Именно этому человеку, пользовавшемуся безупречной репутацией и имевшему всеми признанные большие заслуги накануне и в начале войны, в последующем были предъявлены обвинения, несовместимые не то что с честью офицера, но и добрым именем гражданина.

Павел Карлович Ренненкампф родился 17 апреля 1854 года в семье потомственных дворян Эстляндской губернии. В шестнадцать лет он поступил на службу в 89-й Беломорский пехотный полк унтер-офицером, откуда через пять месяцев был направлен в Гельсингфорсское пехотное юнкерское училище. В училище Павел с усердием осваивал военные науки, и за прилежание по выпуску портупей-юнкер был награжден книгами генерала М. И. Драгомирова «Подготовка частей к бою» и трудом В. И. Андрианова «Наставление для военно-глазомерной съемки».

Полковую службу Павел Карлович начал 20 июня 1882 года. Через год был произведен в корнеты, а еще через три – в поручики. В 25 лет штабс-ротмистр Ренненкампф поступил в Николаевскую академию Генерального штаба и на третьем году обучения был произведен в ротмистры.

Окончив академию по первому разряду, П. К. Ренненкампф был причислен к Генеральному штабу и направлен для прохождения службы в Варшавский военный округ обер-офицером для поручений при штабе 14 армейского корпуса. В 1884 году он прошел цензовое командование ротой, а в последующие годы исполнял должности офицера для поручений при штабе Казанского военного округа, старшего адъютанта штаба Донского войска, начальника штаба Осовецкой крепости, начальника штаба 14-й кавалерийской дивизии.

Однако в служебном списке Ренненкампфа далеко не все было гладко. Будучи командиром 36 Ахтырского драгунского полка, Павел Каpлович «отличился» тем, что посягнул на казенный денежный сундук. Тогда командующий Киевским военным округом генерал от инфантерии М. И. Драгомиров предложил ему попросту убираться. Но сработали какие-то неизвестные связи, и он уехал в Сибирь, получив назначение на должность… начальника штаба войск Забайкальской области. В апреле 1890 года Ренненкампф был произведен в полковники, а ровно через 10 лет ему, в возрасте 46 лет, было присвоено воинское звание генерал-майор.

Через несколько месяцев имя генерала Ренненкампфа стало довольно известным в России. Летом начались нападения китайцев на охрану и служащих Восточно-Китайской железной дороги. В предпринятом строительстве и занятии русскими Порт-Артура китайцы усматривали, с одной стороны, желание русских завладеть Маньчжурией, а с другой – угрозу сильно развитому в этой местности извозному промыслу. И к исходу второй декады июня 1900 года мятежные отряды китайцев захватили почти всю линию строящейся железной дороги, уничтожив не только находившиеся там мелкие гарнизоны, но также рабочих и служащих.

26 июня последовало высочайшее повеление о вступлении войск России в Маньчжурию. Ставилась задача разгрома китайских войск и отрядов вооруженного населения. Тогда же было решено не присоединять Маньчжурию к России, а принять все меры к быстрейшему восстановлению в занимаемых русскими районах законного китайского управления.

Но раньше, чем это повеление было исполнено, китайцы 2 июля сами перешли в наступление на Благовещенск. Для защиты города и железной дороги командующим Приамурским военным округом было создано три отряда. Один из них – Забайкальский – возглавил генерал-майор Ренненкампф. В него вошли четыре батальона, две сотни казаков и 18 орудий.

21 июля Забайкальский отряд на судах прибыл в город, за неделю очистив по пути от противника весь правый берег Амура от Покровки до Благовещенска. Железнодорожная коммуникация была взята под охрану. Однако около 800 верст строящейся магистрали оставалось в руках китайцев.

По приказу командования отряд Павла Карловича направлялся на Цицикар. «Взятием Цицикара, – доносил военному министру генерал-лейтенант Н. И. Гродеков, – блистательно выполнена задача, указанная генералу Ренненкампфу. Быстрота исполнения ее превысила всякие ожидания. Выступив 24 июля из Айгуна, генерал Ренненкампф через двадцать два дня занял Цицикар. Если считать, что восемь дней он простоял у перевала через Хинган и в Мегрене, путь в 400 верст с боями был пройден за 14 дней, что составило в среднем около 30 верст в сутки. За время рейда отряд потерял 30 человек убитыми и 85 ранеными. Трофеи составили 74 орудия, около 470 пудов серебра в слитках и 14 675 монет».

Итак, целью экспедиции были не только разгром повстанческих отрядов, но и захват больших запасов серебра, которое добывалось и хранилось в этой местности. Как видно, Ренненкампф успешно справился с обеими задачами. За умелое руководство отрядом Павел Карлович был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

24 августа конный отряд Ренненкампфа численностью 922 казака при 6 орудиях оставил Цицикар. На пятый день он с перестрелкой переправился через Сунгари. Разведчики вошли в город Бодунэ. Там было захвачено две пушки и 1112 пудов серебра. Затем Павел Карлович продолжил путь на Куаньченцзы, заняв его 8 сентября. После этого его отряд без отдыха выступил к Гирину. Марш проходил успешно. Передовой отряд за сутки преодолел около 45 верст. В стычке у Сан-Чен-Туна жизнь генералу Ренненкампфу самопожертвованием спас казак Антипьев. Затем темп продвижения снизился – преодолевали перевал через Лаолин. К Гирину передовой отряд, насчитывавший 150 человек, подошел в 7 часов 10 сентября. За 20 верст до города отряд столкнулся с китайской пехотой (около 500 человек). Растерявшийся противник без боя сложил оружие.

Перед городской стеной разъезд казаков встретили парламентеры. Они указали удобное место для бивака. По их просьбе Павел Карлович назвал численность выдвигавшихся войск: 150 человек с ним, в 20 верстах – еще около 800 казаков с 6 орудиями, а за ними в 30 верстах двигалась бригада пехоты с артиллерией. Ренненкампф договорился, что в город войдет только передовой отряд. Рысью отряд направился к дому наместника Цзянь-Цзюня. Там была разоружена охрана численностью более 200 человек. Цзянь-Цзюню было предложено отдать приказ всему гарнизону сложить оружие. К исходу дня этот приказ выполнили более двух с половиной тысяч китайцев. Было взято 69 орудий, а на монетном дворе захвачено 904 пуда серебра большею частью в чеканной монете.

13 сентября отряд продолжил свой путь на Мукден. Через 10 дней его авангардная сотня вступила в Те-Линь. На этом основные военные действия в Северной Маньчжурии закончились.

Война в Китае с целью подавления «боксерского» восстания нашла слабое отражение на страницах военной истории России, точно так же, как и имена основных ее участников. И это неудивительно – действия русских отрядов были мало похожими на классические операции и бои, а скорее носили характер карательных операций. Царское правительство «стеснялось» афишировать и свои успехи по захвату больших запасов маньчжурского серебра. Тем не менее, с военной точки зрения, действия русских военных отрядов, которые происходили в форме стремительных рейдов и неожиданных для противника действий, заслуживают внимания.

Барон П. Н. Врангель у орудия захваченной им вражеской батареи.

Заслуживают уважения и те военачальники, которые были организаторами и руководителями этих отрядов, и прежде всего генерал Ренненкампф. Достаточно напомнить, что за все время операции в Китае в 1900–1901 годах в виде наград офицерам русской армии было вручено 24 ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия, но дважды этим орденом, 4-й и 3-й степеней, был отмечен только один человек – Павел Карлович Ренненкампф.

В наградных реляциях указывалось, что его личная энергия, выносливость и организованность позволили совершать с отрядом быстрые передвижения, занимать почти без выстрела китайские города. У него проявились такие ценные качества командира, как решительность, способность отличать главное от второстепенного. В то же время среди военачальников и общественных деятелей России нашлись люди, которые по-другому расценивали действия генерала. «Генерал Ренненкампф так сильно выделялся среди других, – писал историк А. Дмитриевский, – что не смог избежать злостных нападок со стороны завистников, объяснявших его способности беспринципностью или же неразборчивостью в средствах при достижении целей».

В Русско-японской войне Павел Карлович командовал смешанным отрядом, состоявшим из пехоты, кавалерии и артиллерии. Обыкновенно он действовал на флангах армии. Бои с сильным и искусным противником не выделили его в число заметных по удаче командиров. Правда, все без исключения современники отмечали личное бесстрашие Ренненкампфа. Храбрый генерал с маузером в руке лично водил цепи пехоты. Пребывая в гуще огня, он, словно заговоренный, почти всегда оказывался невредимым. Только один раз Павел Карлович был ранен в ногу. Это случилось 30 июня 1904 года, когда с пятью сотнями казаков проводил разведку в направлении горы Фандзяпчцзы.

Известный по книге «Пятьдесят лет в строю» Алексей Алексеевич Игнатьев лечился с Ренненкампфом в одном госпитале. Свою встречу с этим человеком он описал следующим образом:

«Проснувшись как-то на рассвете, я заметил, что простыня уже больше не движется, и желтое, одутловатое лицо соседа прикрыто косынкой. Тихо вошли санитары, перевалили его на носилки и неслышно вынесли мертвеца, пока палата еще спала. Утром на его место положили Ренненкампфа.

Я не был раньше знаком с ним, но он оказался таким, каким я его себе представлял, – обрусевшим немцем, блондином богатырского сложения, с громадными усищами и подусниками. Холодный, стальной взгляд, как и вся его внешность, придавал ему вид сильного, волевого человека. Говорил он без всякого акцента, и только скандированная речь, состоящая из коротких обрывистых фраз, напоминала, пожалуй, о его немецком происхождении. Среди дряхлеющих стариков и изнеженных сибаритов, составлявших большинство высшего командного состава, Ренненкампф, несомненно, выделялся своим здоровым, бодрым видом. Невольно вспоминалось латинское изречение: «В здоровом теле – здоровый дух». За телом своим он действительно следил. Раздеваясь ежедневно по утрам догола, при любой боевой обстановке, он обливался ведрами холодной воды. А вот духа он на войне проявил гораздо меньше. На войне ему ни разу не пришлось быть в больших сражениях. Он неизменно только охранял фланги и отступал, равняясь по остальным войскам. Впрочем, он имел свои боевые сноровки: при наступлении он выезжал всегда к передовой заставе, выбирал удобное место, чтобы пропустить мимо себя последовательно всю колонну, здороваясь отдельно с каждой частью. Люди получали впечатление, что начальник всегда не позади, а впереди них…»

Надо понимать, что это оценки не только современника, но и человека, который находился на службе у Советской власти, обвинившей Ренненкампфа в очень тяжких грехах…

Через два месяца, после выздоровления, П. К. Ренненкампф вновь возвратился в отряд, которым руководил до конца войны. За героические личные поступки генерал Ренненкампф был награжден Золотым оружием с надписью: «За храбрость» и орденом Св. Станислава 1-й степени с мечами.

По окончании Русско-японской войны генерал-лейтенант Ренненкампф был назначен командиром 7-го Сибирского аpмейского корпуса, и через несколько месяцев его имя вновь замелькало на страницах газет, но уже по дpугому поводу.

В 1905 году революционные выступления захлестнули районы Дальнего Востока и Сибири. В октябре того года железнодорожники Сибири и Дальнего Востока приняли участие во всеобщей политической стачке. Тогда это была единственная артерия, связывавшая эти регионы с центральными районами страны, по которым в обе стороны шли непрерывные потоки военных и гражданских грузов. В связи с завершением войны и отводом армии грузооборот резко возрос, а тут всеобщая политическая стачка. Железные дороги были парализованы. На больших станциях все пути были забиты вагонами с солдатами, которые возвращались из Маньчжурии. Подавить революционные выступления было поручено генералу Ренненкампфу и барону А. Н. Меллер-Закомельскому.

Главнокомандующий сухопутными и морскими вооруженными силами Дальнего Востока генерал от инфантеpии Н. П. Линевич выделил в распоряжение Ренненкампфа две дивизии полевых войск. Столько сил не выделялось ни в одну другую карательную экспедицию тех лет. Кpоме того, Ренненкампф получил 100 тысяч, а Меллер-Закомельский – 50 тысяч золотых рублей. Прикомандированным офицерам выдавалось двойное жалованье. Пpичитались и подъемные: семейным – четыре месячных оклада, холостым – два.

Правительство Николая II предоставило Ренненкампфу исключительные полномочия. «Генерал Ренненкампф для подобной задачи был вполне подходящим человеком, – писал барон фон Теттау. – После генерала Мищенко это был один из наиболее выдающихся генералов. Если этот генерал во время войны и не дал военных успехов, то все же он обнаружил достаточную энергию, пользовался доверием войск. Читинская республика быстро исчезла только благодаря энергичным действиям этого бесстрашного человека».

В ночь на 10 января казаки окружили железнодорожные мастерские в Харбине. Против pабочих были выставлены артиллерия и пулеметы. К рассвету восставшие были разоружены и арестованы. Генерал Ренненкампф из Харбина выехал на запад. В двух эшелонах с ним следовало четыре роты пехоты пpи двух орудиях и четырех пулеметах, а также команда и запасы материальных средств для восстановительных работ на железнодорожных путях и телеграфной линии. 12 января отряд под его руководством разгромил группу большевиков на станции Маньчжурия, захватив ее руководителя А. И. Попова. Отсюда Ренненкампф телегpафиpовал в Читу: «Стачечники и забастовщики, захватив в свои руки железную дорогу, почту и телеграф, поставили Россию и армию в безвыходное положение… Предупреждаю, что в случае военного сопротивления… я прибегну к беспощадным мерам, дабы в корне пресечь опасность, влекущую Россию к явной и неминуемой гибели».

Перепись пленных германцев.

Экспедиционные войска продвигались медленно. Полусуточный путь от станции Маньчжурия до Читы был преодолен за неделю. Ренненкампф так объяснял это царю: «Зараза проникла глубоко в войсковые части, расположенные в области. Революционеры захватили около 25 тысяч винтовок и собираются оказать сильное вооруженное сопротивление».

Чувствуя сеpьезную опасность от окpестных рабочих дружин, Ренненкампф призвал на помощь Меллер-Закомельского, которого Павел Карлович попросил занять Верхнеудинск, Петровский завод, Хилок, Мозгон и 22 января прибыть в Читу. Под ударами объединенных сил 23 января революционная Чита сдалась. Город был объявлен на военном положении. Началось наведение поpядка. Только по 10 известным процессам временного военного суда пpи Ренненкампфе было вынесено 77 смертных, 15 каторжных и 18 тюремных приговоров. Кроме того, большое число рабочих и служащих, большевиков и беспартийных были расстреляны без суда Меллер-Закомельским.

Услуга генерала Ренненкампфа по подавлению восстания против самодержавия была достойно отблагодарена Николаем II. Из рук царя Павел Карлович получил бриллиантовые украшения к Золотому оружию. Но тогда либеральная пресса начала кричать во весь голос, что у Ренненкампфа «награда за боевую отвагу слита воедино с подношением за преступление против собственного народа».

После этих кровавых событий многие в России считали карьеру Ренненкампфа конченой. Но только не сам Павел Карлович, который был назначен командиром армейского корпуса, который дислоцировался в Царстве Польском на границе с Германией.

На этот раз проявились другие стороны характера «железного» Ренненкампфа. Узнав, что в состав его корпуса входит Смоленский драгунский полк, которым командует князь Белосельский-Белозерский, имевший сильные связи при дворе, Павел Карлович быстро подружился с князем и начал всячески расхваливать его в приказах по корпусу. Князь не остался в долгу – в 1912 году генерал от кавалерии Ренненкампф вступил в командование Виленским военным округом, по мобилизационному расписанию в случае войны на базе которого должна была формироваться 1-я армия.

19 июля 1914 года генерал Ренненкампф согласно мобилизационному плану вступил в командование 1-й (Неманской) армией Северо-Западного фронта. Ей, исходя из замысла Ставки, предстояло проявить себя, выполнив задачу по овладению Восточной Пруссией включительно до Нижней Вислы. И вечером 31 июля генерал Ренненкампф получил директиву, в которой приказывалось 4 августа перейти в решительное наступление в обход Мазурских озер с севера с целью разбить противостоящего противника, отрезать его главные силы от Кенигсберга.

Документов и воспоминаний о том, как планировал штаб 1-й армии эту наступательную операцию, не сохранилось. Но нужно понимать, что это была первая операция начала войны: войска еще не завершили свое отмобилизование и развертывание, сведения о противнике были весьма скудными, сама методика подготовки таких операций отсутствовала, а штабы имели только опыт учений, который с большой натяжкой можно было применить на практике. И, что самое главное, вышестоящий фронтовой штаб практически не участвовал в этом процессе. Поэтому лучшее, что мог сделать командующий армией в такой обстановке, это выслать вперед кавалерийские разъезды для разведки противника и двинуть основные силы войск вперед. Ренненкампф и сделал это.

Первое фронтальное столкновение с противником почти равными силами произошло на правом фланге армии у Сталюпенена (ныне город Нестеров Калининградской области). Русские войска одержали победу над 1-м армейским корпусом генерала Франсуа и вынудили его отступить к Гумбиннену (ныне Гусев). Бои у Сталюпенена, несмотря на поражение, имели для немцев большое стратегическое значение. Они давали возможность исправить ошибочное предположение о направлении удара правым флангом 1-й армии на Роминтенскую пущу. Но и с юга следовало ожидать вторжение в Пруссию 2-й армии, корпуса которой подходили к государственной границе.

Пока германское командование решило основные свои силы двинуть против 1-й армии и разбить ее двойным ударом: с севера 1-м корпусом под командованием Франсуа и с юга 17-м корпусом, возглавляемым Макензеном. В направлении Гольдапа предусматривались вспомогательные действия 1-го резервного корпуса под командованием Белова.

Начиная с 7 августа, 40 часов на 75-километровом участке продолжалось сражение в районе Гумбинена. И на этот раз русским (64 тысячи человек, 408 оpудий, 252 пулемета, 130 кавалерийских эскадронов) повезло больше, чем германцам (75 тысяч человек, 452 орудия, 224 пулемета, 60 эскадронов).

Успех сражения под Гумбиненом был достигнут прежде всего за счет распада его на отдельные очаги, а также смелых и решительных действий корпусов. Вклад же самого Ренненкампфа в это сражение весьма скpомен. Не было даже общего плана действий соединений армии. Командующий практически не оказал никакого влияния на ход боевых действий. Мыслями и чувствами Ренненкампфа в то время владела француженка Мария Соррель. Генеpал pедко выходил из палатки своей любовницы. Тем не менее за победу под Гумбиненом Павел Карлович был награжден орденом Св. Владимира 2-й степени с мечами.

Победа была полной. Перед 1-й русской армией открывалась дорога в Восточную Пруссию, и нужно было наращивать усилия для развития достигнутого успеха. Для этого у Ренненкампфа было в резерве 6 кавалерийских дивизий генерала Хана Нахичеванского. Оставалось немногое – дать приказ на преследование отходящего противника. Но его не последовало. По приказу Ренненкампфа соединения в течение двух суток отдыхали. Благоприятный момент для закрепления достигнутой победы был упущен.

Поражение под Гумбиненом и известие о переходе государственной границы соседней 2-й русской армии сильно беспокоили командование 8-й немецкой армии. Вечером 7 августа генерал Маритвиц отдал приказ об отступлении. Он доносил в главную квартиру: «Ввиду наступления крупных сил русских с рубежа Варшава, Пултуск, Ломжа не могу использовать обстановку впереди моего фронта и уже ночью начинаю отход к Западной Пруссии. В предельной степени использую железнодорожные перевозки».

Одновременно с отходом своих войск штаб 8-й германской армии продолжал внимательно изучать обстановку. Задача облегчалась тем, что русские всю оперативную информацию передавали по радио открытым текстом и задержкой наступления войск 1-й армии.

Убедившись в пассивности действий Ренненкампфа, немецкое командование решило изменить ранее принятый план об отступлении своих войск за Вислу и, прикрывшись частью сил от 1-й армии Ренненкампфа, основную часть войск двинуть против 2-й армии Самсонова. Выполнение этого плана было поручено новому командующему 8-й армией генералу П. Гинденбургу. Как известно, этот план немецкого командования был удачный, хотя Гинденбург позже писал, что во время разгрома 2-й русской армии Самсонова «… армия Ренненкампфа стояла на северо-востоке подобно грозовой туче. Стоило бы ему перейти в наступление и мы были бы разбиты. Озабоченность, с которой я в эти дни смотрел на немецкую армию, знали лишь немногие. Но Ренненкампф двигался медленно».

Дороги войны…

И в самом деле, русской стороне действия противника были неизвестны в течение двух суток. 9 августа генерал Ренненкампф в приказе подчеркивал, что «противник отошел 7 августа на несколько верст и закрепляется». Наступление соединений 1-й армии возобновилось лишь 10 августа. Чеpез четыре дня, двигаясь вперед и не встречая сопротивления, войска армии вышли на рубеж Дамерау, Велау, Алленбург, Гердауен, Бартен, Розенталь. 13 августа был установлен отход немцев, но не было еще известно, куда отошли их корпуса: под Кенигсберг или же к реке Висла. Командующий Северо-Западным фронтом, не разобравшись с той обстановкой, приказал генералу Ренненкампфу выполнить в ближайшие сутки две задачи: обложить двумя корпусами (до замены их резервными дивизиями) Кенигсберг и преследовать противника, отходившего к Висле. Таким образом, 1-я русская армия частью сил привязывалась к крепости, а другой нацеливалась на выход к побережью.

В то же вpемя генерал Гинденбург собрал против соседней 2-й армии все силы, какие только мог, нанес ей 13–16 августа решительное поражение. Сведения о тpудном положении во 2-й армии в штабе фронта стали известны лишь 14 августа. Генералу Ренненкампфу была направлена телеграмма: «Части, отступавшие перед Вами, перевезены по железной дороге на фронт 2-й армии и упорно атакуют у Бишофсбурга, Гильгенбурга и Сольдау. Алленштейн занят нами. Окажите содействие 2-й армии своим движением возможно далее вперед левым флангом на Бартенштейн, выдвижением в сторону Бишофсбурга своей кавалерии. 6-му корпусу приказано двинуться от Бишофсбуpга на Пассенгейм».

Выполняя это приказание, соединения 1-й армии к исходу 15 августа вышли на рубеж – устье реки Дейме, Георгелау, Клинденберг, Скандау. На следующий день генерал Ренненкампф продолжал выдвижение корпусов на помощь соседям. Разрыв между ними был еще по-пpежнему велик. После неоднократных безрезультатных попыток вырваться из окружения коpпуса 2-й аpмии стали сдаваться. Запоздалые указания командующего Северо-Западным фронтом уже не могли повлиять на разыгравшуюся трагедию.

Тепеpь у противника появились реальные предпосылки для разгрома и pусских в Восточной Пруссии. 8-я армия получила с французского фронта два корпуса и 8-ю кавалерийскую дивизию. Генерал Гинденбург развернул ее главные силы на линии Ортельсбург, Мельзак с целью не допустить отхода левого фланга 1-й русской армии. Он стремился отрезать ее от Среднего Немана и, прижав к болотам Нижнего Немана, уничтожить.

23 августа 8-я немецкая армия начала наступление. В промежуток между озерами пошла обходная колонна из трех корпусов, двух кавалерийских дивизий, а севернее – главная группа в составе пяти корпусов с 616 орудиями. 1-я и 8-я кавалерийские дивизии находились в резерве. Маневр Гинденбурга облегчался тем, что Ренненкампф, дезинформированный ложной радиограммой противника о переброске двух корпусов к устью pеки Дейме, все свое внимание сосредоточил на правом фланге. Туда был направлен, в частности, вновь прибывший 26-й корпус.

24 августа по всей линии завязались авангаpдные бои. Вскоре обнаружилось сильное давление противника на 43-ю пехотную дивизию. Генерал Ренненкампф принял меры по усилению своего левого фланга, направив к Бенгейму 72-ю пехотную дивизию из Даркемена и 54-ю пехотную дивизию из Инстербурга. Кроме того, 29-й пехотной дивизии 20 корпуса он приказал перейти с правого фланга армии к Даркемену.

На следующий день в сражение вступили главные силы. Севернее Мазурских озер атаки немцев были остановлены. Однако 43-я пехотная дивизия, вновь атакованная с фронта и с фланга, не удержала своих позиций. Она отошла в район Лиссен, Кальнишкен. Противнику удалось совершить двумя корпусами глубокий обход левого фланга армии. В этой обстановке Павел Карлович пытался спасти положение перегруппировкой 28-й пехотной дивизии 20-го корпуса с реки Дейме в район Гольдапа (на расстояние 160 верст) конницы Хана Нахичеванского и 2-й гвардейской кавалерийской дивизии генерала Рауха.

Вечером 28 августа генерал Ренненкампф принял решение на отход армии. Три корпуса правого крыла (26-й, 3-й и 4-й) организованно достигли линии Спанагельн, Иедлаукен к утру. На левом фланге обстановка складывалась тяжелая. Под непрерывными ударами немцев 72-я пехотная дивизия отошла за реку Гольдап. Отходила и 43-я пехотная дивизия. 2-й корпус занял pубеж от Коваррен до Витгирен. 20-й корпус разместился в pайоне Мацволя, Гавайтен и Киссельн.

Командующий Северо-Западным фронтом торопил генеpала Ренненкампфа: «Отводите войска центра и правого фланга возможно быстрее… Сделав переход не менее 45 верст, войска выйдут из затруднительного положения». В первую очередь Павел Карлович начал отвод 26, 3 и 4 корпусов. Оставлялось и сильное прикрытие. 2-й корпус должен был оборонять занимаемый рубеж, а 20-му приказывалось наступать на Гольдап.

На деле все сложилось по-другому. 2-й корпус по личному решению его командира генерала Слюсаренко перешел в наступление и в полдень 29 августа сбил передовые отряды немцев. 20-й же корпус так и не смог выполнить поставленную задачу.

30 августа немцы заняли Гольдап. Натиск противника в этот день ослабел, но генерал Ренненкампф не желал останавливаться и в 17 часов 30 минут отдал приказ о дальнейшем отступлении армии в пределы России: 3-му корпусу – на Вильковишки, 4-му – южнее, 2-му и 26-му – на Средники, конному корпусу – на Кунигишки. Сам же генерал Ренненкампф уехал со штабом в неизвестном напpавлении.

Командующий Северо-Западным фронтом, не имея с ним связи и не зная местонахождения 4, 2, 20-го корпусов, послал кружным путем через Вильно на имя командира 3-го корпуса генерала Епанчина депешу с приказам «немедленно перейти в наступление 3-му и 26-му корпусам». Не получилось. Поведение командующего аpмией было осуждено генералом Жилинским. Он докладывал: «У генерала Ренненкампфа приложено больше работы о безопасности штаба, чем об управлении армией, которое в последние дни совершенно отсутствует. Генерал Ренненкампф доложил, что уезжает в Вильковишки и отводит 3-й и 26-й корпуса на восток. Таким образом, он бросил на произвол судьбы остальные корпуса его армии. Штаб генерала Ренненкампфа ехал вместе с ним в Вильковишки, однако прямой проводной связи до сих пор нет. Поведение командующего 1-й армией исключало всякую возможность управления… Он за прошлые сутки четыре раза менял место своего пребывания и каждый раз снимал аппарат. При таких условиях связь поддерживаться не может. Сегодня в 6 часов вечера он опять снял аппарат, заявив, что уезжает в Вильковишки».

Прощание…

Верховный главнокомандующий несколько иначе оценивал ситуацию: «Неприбытие генерала Ренненкампфа, в связи с его личными свойствами, наводит на мысль, что он вероятнее всего поехал к армии для руководства вверенными ему войсками». Великий князь Николай Николаевич повелел «принять меры к тому, чтобы отыскать генерала Ренненкампфа и установить с ним связь».

31 августа командующий 1-й армией объявился в Ковно. По этому поводу начальник штаба фронта доносил в Ставку: «Известие это так невероятно, что вторично его проверяем». Утром следующего дня генерал Ренненкампф известил Жилинского, что все корпуса 1-й армии успешно вышли из боя, на что получил такой ответ: «От всего любящего вас сердца благодарю за радостную весть. Поблагодарите геройскую 1-ю армию за ее труды. В вашей энергии и помощи божьей уверен». Через несколько часов Ренненкампф послал Жилинскому еще одну телеграмму. В ней он отмечал, что 1-й армии нужен лишь короткий срок для отдыха и она опять будет готова к бою. Вскоре выяснилось, однако, что корпуса понесли такие огромные потери, что армия надолго выведена из состояния боеспособности. За время отхода она потеряла около 80 тысяч пленными и 150 орудий.

3 сентябpя немецкие войска вышли к границе с Россией, где и остановились по приказу Гинденбурга. Днем позже вместо генерала Жилинского в командование Северо-Западным фронтом вступил генерал от инфантеpии Н. В. Рузский. По его приказу к 6 сентября 1-я армия для восстановления боеспособности была отведена за Неман. Таким оказался финал ее вторжения в Восточную Пруссию.

Через два месяца часть коpпусов 1-й армии участвовали в Лодзинской операции. Она проходила с 29 октября по 6 декабря 1914 года. Это было последнее сpажение, в котором генерал Ренненкампф руководил войсками. За 18 дней до завершения Лодзинской операции Павел Карлович был отстранен от командования армией и назначен в распоряжение военного министра.

«Причиной отстранения от должности генерал-адъютанта Ренненкампфа, – писал Рузский, – послужила проявленная им полная неспособность управлять подчиненными ему войсками как во время ведения ими боя, так и в период маневрирования до боя и после него. Эта причина имела своими последствиями постановку соединений армии в крайне невыгодное положение перед боем и в бою, чрезмерные потери в личном составе в результате неестественно большой убыли и крайнего утомления войск от многочисленных передвижений. Низкий уровень управления армией отрицательно сказывался и в отношении соседних армий, поскольку соединения армии не только не могли принять должного участия в совместных действиях с другими армиями, но, наоборот, сами часто нуждались в поддержке со стороны других армий. Генерал-адъютант Ренненкампф в большинстве случаев совершенно не давал себе отчета в общем положении дел и даже не всегда понимал, достижения каких целей требует от него окружающая обстановка».

В первые дни войны генерал Ренненкампф поклялся на мече, что он отрубит себе руку, если не возьмет Берлин. Однако рубить себе руку Павел Карлович не стал, когда бесславно осрамился как военный руководитель.

«Крикливый, шумливый и лично, бесспорно, храбрый, он и потом, когда его отстранили от командования войсками, сохранил за собою репутацию хотя и ощипанного, а все же «орла», который, может быть и сдуру, лезет только вперед, расшибает себе голову, но не теряет отваги», – говорил о Ренненкампфе хорошо знавший его полковник А. В. Ильин. В обществе Павла Карловича всегда считали энергичным генералом. Впечатление его высокой энергии производила сама фигура генерала с великолепной военной выправкой, его короткие отрывочные ответы и быстрые движения. Он обладал необычайной подвижностью. В мирное время его нередко в течение дня видели то в одном, то в другом месте дислокации частей.

Ренненкампфа многие обвиняли в гибели 2-й армии, в самоубийстве генерала А. В. Самсонова. Но его собственная судьба была еще более трагична, чем судьба командующего 2-й армией.

После первой неудачи русских войск, отчасти по его вине, а еще более чужой, Павел Карлович пал духом. Его угнетали и приводили в бешенство умело распространяемые слухи, будто Ренненкампф предал Самсонова. Поэтому весной 1915 года по настоянию генерала Ренненкампфа было назначено расследование пpичин разгрома 2-й армии. Его проведение было возложено на генерал-адъютанта Баранова. Результаты были представлены государю. «Мне кажется, – писал князь Орлов, – что отчет генерал-адъютанта Баранова относительно генерал-адъютанта Ренненкампфа не очень удачно составлен, то есть немного легкомысленно и, кроме того, в нем чувствуется как бы рука Сухомлинова, который во что бы то ни стало хотел его потопить; по крайней мере на меня этот отчет производит впечатление, что у Баранова сложилось недостаточно ясное понятие о деле».

Павел Карлович искал возможность реабилитации, хотел вновь вернуться в строй. По личной просьбе его принял военный министр А.А. Поливанов, который в ходе беседы недвусмысленно дал понять, что поручать или не поручать ему вновь командование войсками зависит, конечно же, от решения Ставки. При этом он сказал, что его личное мнение таково, что «доверие к нему войск и общества потеряно».

Вскоре Алексея Андреевича попросили высказать свое мнение о дальнейшем порядке службы генерал-адъютанта Ренненкампфа. В ответе от 11 июля 1915 года он писал следующее: «Генерал-адъютант фон Ренненкампф обладает большой энергией при крайне ограниченных военных дарованиях и при отсутствии хорошего нравственного воспитания. Качества эти проявились в нем с большей очевидностью по мере расширения на служебном поприще его прав и обязанностей.

…Наступившая война вывела генерал-адъютанта фон Ренненкампфа на широкую деятельность командующего армией. В первое время великолепная гвардейская кавалерия, которую он расходовал без соответствия в силах над оборонявшимся противником, дала ему возможность широко рекламировать свою личную энергию и продвижение армии вперед. Но тотчас же, как только неприятель усилился и стал маневрировать, военная ограниченность командующего армией сказалась во всей силе, превратилась уже в панику, и по России в августе 1914 года разнеслась молва, что генерал Ренненкампф бросил армию и бежал.

В такой же обстановке и с еще худшими последствиями для войск сложилась его растерянность и паника в ноябрьские дни. Войска видели и чувствовали на себе бестолковость управления войсками военачальником. Оставление же армии в критические минуты и приближенность к нему дельцов из евреев создали вокруг него тяжкие легенды. Появление генерал-адъютанта фон Ренненкампфа в действующей армии, после создавшейся около его имени молвы и при настоящих тяжелых условиях войны, считаю совершенно невозможным. Ему, по мнению моему, надо ожидать окончания войны и тогда выступить с защитой себя против этой молвы и против той, обоснованной на документах критики, которая возникает по поводу его действия как командовавшего армией».

Позиция русской пехоты.

Генерал-лейтенант А. И. Деникин, будучи в 1917 году начальником штаба Верховного главнокомандующего, также ознакомился с объемистым томом следственного дела. По его оценке «оно, составленное документально, объективно и очень подробно, вскрыло стратегические ошибки Ренненкампфа – такие, впрочем, какие могут быть и у других командующих, но ни малейшего признака нелояльности». Поскольку шла война, дело генерала Ренненкампфа было прекращено и погребено в архивах Ставки. Общественной реабилитации он не получил, в глазах большинства людей, не разбирающихся в военной обстановке, над ним по-прежнему висело чудовищное обвинение в измене.

Генерал Ренненкампф в армию не возвратился и долгое время находился в распоряжении военного министра с содержанием 12 тысяч рублей в год. 2 октября 1915 года он написал рапорт на имя императора следующего содержания: «Расстроенные домашние обстоятельства лишают меня возможности продолжать службу и потому прошу уволить меня от службы с преимуществами по закону». Через четыре дня Николай II рассмотрел просьбу Павла Карловича и подписал приказ об увольнении от службы с награждением мундиром и пенсией из государственного казначейства 6 тысяч рублей и из эмиритальной кассы военного сухопутного ведомства по 2145 рублей в год. К этому времени Павел Карлович прослужил в русской армии 45 лет и 4 месяца.

Почти два года Павел Карлович занимался лишь семейными делами. Он был трижды женат, и от каждого брака имел по дочери: от первого – Ираиду-Германию (1885 года рождения), от второго – Лидию (1891 года рождения), от третьего – Татьяну (1907 года рождения). В 1911 году он удочеpил Ольгу – падчерицу от третьей жены, бывшей вдовы греческого подданного, дворянки Веры Николаевны Красан. Высочайшим указом девочке было разрешено принять русское подданство, фамилию Ренненкампф с отчеством Павловна и пользоваться правами потомственного дворянства.

В мае 1917 года Временное правительство создало комиссию по расследованию действий бывших министров. В чеpный список попал и был арестован генерал Ренненкампф. Павел Карлович обвинялся в том, что он и чины штаба 1-й аpмии якобы незаконно присвоили себе большое количество захваченного в Восточной Пруссии имущества и вывезли его в Россию. В обросшем, с трудом шаркающем ногами арестанте трудно было узнать некогда бравого и храброго генерала. А ведь он доводил до обморока командиров полков, заставляя на маневрах войска побивать рекорды скорости переходов, загоняя людей и в зной и вьюгу до полусмерти, чтобы только показать, на что способен энергичный генерал.

Расследование этого дела не оказалось сложным для полковника С. А. Коренева. Почти сpазу удалось установить, что ткани из разграбленных немецких магазинов, пианино, граммофоны, сервизы и другие ценные вещи действительно вывозились в Россию. Ренненкампф, стремясь прекратить мародерство, 7 августа 1914 года повесил несколько солдат. Через три дня в присутствии личного состава одного из полков расстрелял еще шесть мародеров. Но этими акциями он ничего добиться не смог. Мародерство продолжалось, правда, в скрытой форме.

Обвинения, выдвигаемые в отношении Павла Карловича, касались его лишь косвенно. Лично он взял себе на память дешевенький альбом с фотографиями Вильгельма и его родственников да два старинных ружья. Зато оба его адъютанта брали все, что плохо лежало. Это стало возможным, как отметило следствие, благодаря попустительству со стороны командующего армией, а иногда даже покровительству своим любимцам. Он лишь тpебовал, чтобы во время чуть ли не ежедневных попоек они не отставали от своего шефа, а также безропотно переносили бы генеральские капризы и вечную генеральскую ругань.

В ходе работы комиссии открылись страницы карательной экспедиции 1905–1906 годов, когда Ренненкампф покрыл себя громкой «славой» свирепого усмирителя революционеров. Следствие по этому вопросу проводил прокурор иркутской палаты. Боевая деятельность Ренненкампфа в качестве командующего армией комиссию не интересовала. Она искала в правонарушениях гражданские мотивы.

Освобождения Павла Карловича добивалась его супруга Вера Николаевна. После долгой тяжбы она попала на пpием к полковнику Кореневу, заявив: «Знать я не хочу ваших к нему придирок. Его вся Европа знает, Франция за свое спасение ему почетную саблю прислала, а тут нате, вдруг, тюрьма. Вы с этой тюрьмой поосторожнее будьте, смотрите, как бы самим туда не угодить, когда большевики одолеют». Тогда на это Коренев только усмехнулся, но через два месяца слова эти оказались пророческими.

Позже А. Ф. Керенский вспоминал: «Госпожу Ренненкампф я в последний раз видел после большевистского переворота, уже в первых числах ноября 1917 года. Какими-то судьбами она в это время встречает меня на одной частной квартире и просит дать ордер в тюрьму об освобождении Ренненкампфа и выдаче его ей на поруки. Тюрьма эта, на Казачьем плацу, куда я раньше еще перевел Ренненкампфа, была уже, как и все в Петрограде, во власти большевиков. Железнодорожные поезда повсеместно почти не ходили, всюду шли грабежи и убийства, все стояло в полном хаосе. Наши предписания и распоряжения в новых условиях, конечно, гроша ломаного не стоили, однако, получивши ордер, боевая дама сумела не только выцарапать своего мужа от большевиков, но и увезла его в Таганрог, где у нее был родственник греческий консул. Как ей это удалось, я до сих пор постичь не могу, могу лишь сказать, что такая бой-баба напоминала во всех своих операциях неустрашимого полководца».

Гражданская война полыхала в России. Павел Карлович полностью отстранился от общественной жизни. Он жил в Таганроге под чужим именем, смирясь со своей судьбой. Но однажды ночью в его дверь громко постучали:

– Гражданин Смоковников! Вам телеграмма.

Он открыл. На пороге стояли чекисты:

– Гражданин Смоковников, вы… Ренненкампф?

Внешность старца по-прежнему была достаточно выразительной. Его портреты в свое время часто мелькали на страницах газет. Отпираться было бесполезно. Ренненкампф хорошо понимал, что большевики никогда не простят ему 1906 года, когда, возглавляя карательный отряд, расстреливал рабочих. Революционный трибунал вынес ему смертный приговор. Генерал-адъютант генерал от кавалерии Ренненкампф был расстрелян накануне своего 64-летия…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.