3. Шаги Командора

3. Шаги Командора

Этот поход лучше всего описывать в виде хроники.

1 марта 1815 года суда подошли к французскому берегу неподалеку от Канна (того самого, «фестивального»). Первыми, кого высадившиеся увидели на берегу, были таможенные стражники. Те приветствовали императора. Император отправил в город людей за продовольствием. Его мигом подвезли, не задавая лишних вопросов. Далее Наполеон решил двигаться глухими горными дорогами. Но перед тем, как начать марш, он приказал отпечатать в типографии воззвания к армии и народу. Расчет был правильный. Пока весть распространяется, в горах его никто не достанет. Ведь главный риск был именно в первые дни.

А в Париже было весело. О появлении во Франции Наполеона телеграф[14] принес известие через четыре дня после его высадки. Значения этому не придали ровно никакого. Подумали – Наполеон на Эльбе совсем умом тронулся. Поэтому правительство сделало очередную глупость: напечатало об этом событии в газетах. То есть помогло противнику, «пропиарив» его за свой собственный счет. Ну, и получили…

Это был взрыв. Париж совершенно ошалел. Город зашевелился, как это всегда бывает, поползли слухи и контрслухи. Роялисты же, по своему обыкновению, тут же начали смазывать салом пятки.

7 марта Наполеон приблизился к Греноблю, первому «райцентру» на его пути. Возле города дорогу ему преградили три полка. То есть около шести тысяч человек. Но самое главное – у его противников были пушки. То есть исход сражения мог быть только один…

Пожалуй, это был самый критический момент во время всего похода на Париж. Победу здесь могла одержать только моральная сила. Да, собственно, на нее-то император и рассчитывал, начиная свой путь.

Наполеон приказывает солдатам держать ружья дулом вниз. И сам идет впереди.

Командир полка был в панике. Он видел, что его солдаты не готовы сражаться с императором. И справедливо рассудил, что если он скомандует «огонь!», то еще неизвестно, в кого полетят пули. Он решил принять соломоново решение: отойти. Но не сумел. К городу уже скакали кавалеристы, кричавшие:

– Друзья, не стреляйте! Вот император!

А потом к строю вплотную подошел и сам Наполеон.

Он расстегнул сюртук.

– Кто из вас хочет стрелять в своего императора? Стреляйте!

Это была победа! Солдаты, плюнув на всё, бросились приветствовать Наполеона. И дело даже не в том, что его «армия» сразу увеличилась в несколько раз. Был сделан почин. А дальше… Это было как снежный ком: чем дальше, тем проще. И когда молва о произошедшем в Гренобле разлетелась по Франции, солдаты уже знали что им делать, когда Наполеон подойдет.

В Гренобле Наполеон произнес речь, в которой он заявил, что теперь он стал другим и войн больше вести не собирается. Просто, мол, он увидел, что Бурбоны всех достали, вот и пришел с ними разобраться. Верил ли он сам в то, о чем говорил? Возможно – да. Но ведь в разных обстоятельствах человек мыслит по-разному…

Наполеон разослал приказания по местным полкам, велев им присоединиться к нему. Те с готовностью присоединились. Теперь у него было еще небольшое, но уже реальное войско. А потому дело пошло куда веселее.

Этот поход был триумфом. Сельское население встречало его с полным восторгом. Любая помощь оказывалась моментально. Наполеон потом честно признался, что был попросту ошарашен. Начиная эту авантюру, он твердо рассчитывал на успех. Но не представлял, что это пойдет не только без сучка и задоринки, но и в обстановке, приближающейся к карнавальной. Теперь Наполеон не боялся уже ничего и никого. Оставалось лишь дойти до Парижа и усесться на трон.

На пути лежал Лион, тогда – второй после Парижа город Франции.

Бурбоны направили туда уже знакомого нам графа д’Артуа. Нашли кого посылать! Из Бурбонов именно его в народе ненавидели более всех. Он почему-то думал, что, сказав пламенную речь, поведет солдат на Наполеона. Туда же послали маршала Макдональда одного из тех, кто добровольно перешел к Бурбонам еще до отречения Наполеона.

10 марта Макдональд построил местный гарнизон, показал им королевского братца, толкнул речь и призвал солдат кричать «да здравствует король!» Ответом ему было гробовое молчание. На военном языке это значит: да пошел ты, мы твои приказы выполнять не станем. Граф со скоростью пули рванул из города. Макдональд все еще надеялся на что-то. И зря. Потому что части Наполеона уже входили в город. Его солдаты бросились навстречу полкам императора. Пришлось бежать и маршалу.

14 марта Наполеон встретился с еще одним своим старым боевым товарищем – маршалом Неем. Это был последний козырь Бурбонов. Ней был известен как «храбрейший из храбрых» и пользовался в армии большим авторитетом. К тому же Ней искренне полагал, что Наполеону во Францию возвращаться не стоит. Он-то знал императора. И полагал, что начнется новый этап войн. Но, с другой стороны, вспомните, как дворцовая сволочь оскорбила жену Нея. Подобные люди такого не прощают. Да, он не хотел возвращения Наполеона. Но, с другой стороны, понимал, что с Бурбонами ему – не по пути. И потому, хотя он и обещал «привезти Наполеона в клетке», никто не знает, что он думал на самом деле. Возможно, что он еще не сделал выбор и решил оценить обстановку на месте.

А там все сразу стало ясно. Ней, старый вояка, тут же сообразил, что ни солдаты, ни офицеры сражаться с Наполеоном не желают. Все его аргументы отскакивали от них, как горох о стену.

Ночью же случилось то, что должно было случиться. Части начали уходить на «ту сторону».

Последней каплей была записка, которую с верховым прислал Нею сам император: «Я вас приму так, как принял на другой день после сражения под Москвой[15]. Наполеон».

Ней сделал выбор. И произнес перед солдатами короткую речь, суть которой сводилась к одному: «Да здравствует император!»

Наполеон в таком выборе Нея и не сомневался. Он знал своих людей. Поэтому еще за несколько дней до перехода к нему маршала он подготовил для него точный приказ, куда идти и что делать.

Это был последний кирпич в стене. Защищаться Бурбонам было нечем.

20 марта Наполеон вошел в Париж. Тут встреча императора превзошла всё. Более всего это было похоже на сегодняшний психоз во время приездов поп-звезд. Но тогда мозги у людей были не так вывихнуты, как теперь – и подобного современники не видели ни до, ни после. В апофеозе экстаза толпа, оттеснив конвой, вынула Наполеона из кареты и на руках донесла до дворца.

Вся эта потрясающая хроника великолепно отразилась в заголовках газет. Вот как сообщали о продвижении Наполеона одни и те же газеты, где сидели одни и те же редакторы:

«Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан»,

«Людоед идет к Грассу»,

«Узурпатор вошел в Гренобль»,

«Бонапарт занял Лион»,

«Наполеон приближается к Фонтенбло»,

«Его Императорское Величество ожидается сегодня в своем верном Париже»…

Это, кстати, к слову о «свободе прессы».