ТОЧКА ЗРЕНИЯ ДРЕВНИХ АВТОРОВ

ТОЧКА ЗРЕНИЯ ДРЕВНИХ АВТОРОВ

В «Республике» Платон с презрением отзывается о Мусее (популярный орфизм) за то, что в мистериях он обещал «вечное опьянение прекраснейшим медом добродетели» [910] , и высмеивает и Мусея, и Орфея за то, что те провозглашают отпущения и очищения посредством жертвоприношений и самодисциплины как для живых, так и для мертвых [911] . Платон смотрел на тех, кто распространял орфические священнодействия, в том же свете, как какой-нибудь епископ

в XVIII веке смотрел на бродячих и зачастую неграмотных проповедников – воспитанников Джона Уэсли. Демосфен [912] дает живое описание своего оппонента Эсхина, помогающего своей матери, Главкотее в ночных очистительных обрядах фригийских мистерий Сабазия, где фигурирует сложный символизм и церемониал: «Сделавшись взрослым, ты читал матери книги, когда она исполняла таинства, и вообще прислуживал ей, по ночам обряжал посвящаемых в оленьи шкуры, разливал им вино из кратеров, очищал и обтирал их грязью и отрубями и, поднимая после очищения, заставлял говорить: “бежал зла, нашел лучшее”. Ты похвалялся, бывало, что никогда еще ни один человек не мог так громко возгласить, как ты… а днем он водил по улицам эти прекрасные сонмища людей, увенчанных укропом и белым тополем, сжимая в руках змей-горланов, размахивал ими над головой, выкликая: “эвге! сабе!” – и приплясывая при этом: “гиэс, аттес, аттес, гиэс!” Старушонки звали его запевалой и предводителем, плющеносцем, кошниценосцем и тому подобными названиями и в оплату ему давали тюрю из печений, крендели и пряники» [913] .

Этот обряд не содержит в себе ничего познавательного, нет в нем и ничего духоподъемного. Однако цели Демосфена здесь двояки: представить худшую сторону, чтобы дискредитировать противника и чтобы представить в благоприятном свете свое собственное членство в конкурирующей церкви мистерий – элевсинской [914] . Религиозные вкусы могут быть различны. Римские поэты нередко упоминают о приверженности своих возлюбленных культам мистерий [915] , хотя, без сомнения, целомудренных Паулин было столько же и в храмах. Ливий [916] рассказывает о скандалах, связанных с дионисийскими братствами в Риме в 186 году до н. э., но он, несмотря на свою ангажированность, оставил в своем повествовании свидетельство о лучшей и более серьезной стороне вакханалий – о пропагандистском усердии Graecus ignobilis sacrificulus et vates, о sacramentum посвящения, благодаря которому посвящаемые становились «воинами» божества с символическими доспехами «священной войны», обетом соблюдать тайну, десятидневным постом, крещением, пророчествами и верностью подавляющего большинства участников. Кроме того, никто не смог бы беспристрастно судить раннехристианские церкви по неприятной картине, обрисованной в Первом послании к коринфянам (гл. 11). Опубликованный недавно декрет [917] Птолемея Филопатора, целью которого являлось регулирование частных дионисийских посвящений по всему Египту, можно привести как свидетельство против мистерий: он интересен в том плане, что показывает, как египетский монарх вынужден был разбираться с психопатической проблемой, сходной с той, что коринфяне передали на рассмотрение Павлу.

Но в целом свидетельство древних благоприятно в отношении ценности мистерий как таковых, особенно в том, что касается будущего блаженства. Пиндар, пылкий орфик, так говорит [918] о мистериях:

? ????? ? ???? ???? ??????

?????? ?? ??? ??? ?????.

?? ??? ??? ?????? ????????

?? ??? ?? ????????? ????? [919] .

Софокл [920] :

Блаженны трижды смертные, чт? узрят

Тех таинств непорочных благодать

И уж затем в Аидову обитель

Сойдут. Одни в ней жизнь они обрящут,

Всем прочим в ней лишь горе суждено [921] .

Цицерон [922] утверждает, что в греческих мистериях в добавление к цивилизующему влиянию [923] и философии жизненных принципов «мы получили от них не только основательную причину жить в радости, но также и повод умирать с лучшей надеждой». Плутарх в своем «Утешении к жене» (гл. X) по поводу смерти маленькой Тимоксены утешает ее верою в бессмертие, усвоенной посредством посвящения их обоих в мистерии Диониса. Посвящаемый в таинства Сабазия восклицал в религиозном экстазе: «Я спасся от зла, я нашел добро». Тавроболии обеспечивали «возрождение для вечности». Посвященному в таинства умершему орфику богиня смерти говорила: «Богом ты станешь вместо смертного». На могилах верующих александрийского культа могло быть написано: «Возрадуйся» или «Пусть Осирис даст тебе воду, подкрепляющую силы». Если с некоторым основанием можно сказать, что мистерии больше были обращены к бессмертию, чем к нравственным требованиям, правда и то, что они были вынуждены постепенно приобрести все более и более этический характер [924] в практической связи с жизнью. Оратор Сопатр трезво заявляет: «Поскольку я был посвящен, то я вполне могу соответствовать любым нравственным требованиям» [925] . Изысканная ода в «Лягушках» Аристофана [926] предполагает, что нравственная жизнь на земле является условием для того, чтобы попасть в поля блаженных:

Сияет солнце нам одним.

Для нас лишь горный пламень дня.

Священные мисты – мы,

Мы чисто сквозь жизнь идем,

Союзу друзей верны

И милых сограждан [927] .

Суровый моралист из Иераполя видит в элевсинских мистериях средство морального усовершенствования: «Человек должен прийти после очищения с жертвоприношениями и молитвой, в убеждении, что он подступает к священным и почтенным обрядам. Так мистерии становятся поучительны; так мы подходим к идее, что они были установлены ради дисциплины и преображения жизни» [928] . В хорошо известном пассаже из Диодора [929] про посвящение в обряды кабиров сказано, что оно увеличивает праведность. Инициация подвигала людей к тому, чтобы они более ответственно исполняли свои обязанности присяжных [930] . «Праведность» была признанным моральным качеством Исиды [931] .

Молитвы . Особо следует упомянуть некоторые прекрасные молитвы, обращенные к божествам мистерий. Луций обращает после своей инициации следующее благодарение1 к Исиде: «О святейшая, человеческого рода избавительница вечная, смертных постоянная заступница, что являешь себя несчастным в бедах нежной матерью. Ни день, ни ночь одна, ни даже минута краткая не протекает твоих благодеяний лишенная: на море и на суше ты людям покровительствуешь, в жизненных бурях простираешь десницу спасительную, которой рока нерасторжимую пряжу распускаешь, ярость Судьбы смиряешь, зловещее светил течение укрощаешь. Чтут тебя вышние боги, и боги теней подземных поклоняются тебе; ты круг мира вращаешь, зажигаешь солнце, управляешь вселенной, попираешь Тартар. На зов твой откликаются звезды, ты чередования времен источник, радость небожителей, госпожа стихий. Мановением твоим огонь разгорается, тучи сгущаются, всходят посевы, подымаются всходы. Силы твоей страшатся птицы, в небе летающие, звери, в горах блуждающие, змеи, в земле скрывающиеся, чудовища, по волнам плывущие. Но я для воздаяния похвал тебе – нищ разумом, для жертв благодарственных – беден имуществом; и всей полноты речи не хватает, чтобы выразить чувства, величием твоим во мне рожденные, и тысячи уст не хватило бы, тысячи языков и неустанного красноречия потока неиссякаемого! Что ж, попытаюсь выполнить то единственное, что доступно человеку благочестивому, но неимущему: лик твой небесный и божественность святейшую в глубине моего сердца на веки вечные запечатлею и сберегу»2.

Сравни также молитву призывания в так называемой «Литургии Митры»3:

«О Господь, если эту угодно тебе, представь меня величайшему Богу… Я, человек, сын А., рожденный из смерт

1 Metam. XI. 25. 2 Перевод М.А. Кузмина. ( Примеч. пер. ) 3 Dieterich. Eine Mithrasliturgie. 2nd ed. P. 10, l. 34 ff.

ной утробы B. и из сперматической сущности, сегодня, будучи рожден снова от тебя, из столь многих тысяч, ставших бессмертными в этот час по милости Бога в его великом милосердии, хочу почтить тебя и молюсь тебе изо всех человеческих сил»; и гимн Возрождения в той же литургии [932] :

«Приветствую тебя, Господь, повелитель воды, приветствую, господин земли, приветствую, повелитель духа… Господь, возродившись, я ухожу в ликовании, и, возликовав, я умираю. Родившись от жизнедавческого рождения и уйдя в смерть, я иду путем, который ты установил, как ты предписал, как ты сотворил это священнодействие».

В герметической литературе [933] Тат узнает от своего отца Гермеса гимн хвалы возрожденного: «По твоему благословению мой дух просвещен… В духе, о Отец, то, что я вижу, я говорю. Тебе, Господь, творец рождения моего, я, Тат, предлагаю жертвы духовные. О Господь и Отец, Ты – Господин, ты – Дух. Прими от меня жертвы духовные, которых ты желаешь, ибо по твоей воле все совершается».

Ответ на эту молитву, данный «посредством Логоса», таков: «Ты пришел к духовному познанию себя самого и нашего Отца».

В конце «Поймандра» верующий герметик благодарит за гносис спасения, открытый ему Поймандром:

«Вот что случилось со мною, когда я получил от духа, то есть от Поймандра, Слово (Логос) Власти. Я вдохновился Богом и прибыл к Кругу Праведности. Поэтому от всей своей души и от всей силы и благодарю Отца, Бога:

Свят Бог, отец всей вселенной,

Свят Бог, чья Воля исполняется его собственной силой;

Свят Бог, который хочет быть известен и известен, как Он сам;

Свят Ты, образом которого является вся Вселенная;

Свят Ты, которого природа не создала;

Свят Ты, кто сильнее всей силы;

Свят Ты, превосходящий все превосходство,

Свят Ты, кто превосходит все хвалы.

Прими справедливые святые приношения от души и сердца, направленные к тебе, о Ты, Неописуемый, Несказанный, тот, кого именуют только в молчании. Даруй на мою молитву, чтобы я не утратил знание в соответствии с нашим истинным существом; подкрепи меня, наполни такой милостью, чтобы я мог просветить тех из моего рода, кто еще во тьме, братьев моих, сыновей моих» [934] .

Следующая замечательная благодарственная молитва [935] посвященного в герметической литературе откровения, из «Совершенного слова», дает некоторое представление о религиозном энтузиазме, который могли пробудить мистерии.

«Мы благодарим Тебя, Высочайший, ибо милостью Твоею мы достигли света истины, о Имя несказанное, почитаемое в обращении к Тебе как к Богу и благословенное в призывании Тебя как Отца, поскольку Ты открыл всем мужам и женам отцовский долг, и любовь, и привязанность, и свои самые добрые дела. Ты одарил нас чувством, и разумом, и знанием – чувство, чтобы мы могли понять Тебя, разум, чтобы мы могли размышлять о Тебе, знание, чтобы знанием Тебя мы могли возвеселиться. Спасенные Тобою, мы ликуем, что Ты полностью явил себя нам: мы ликуем, что даже в наших смертных телах Ты обожествил нас видением себя. Единственное благодарение Тебе человека – это познание Твоего величия. Мы пришли, чтобы узнать Тебя, о Ты, свет, видимый только нашему чувству: мы пришли, чтобы познать Тебя, Ты, Свет жизни человека; мы пришли, чтобы познать Тебя, Ты, плодородное Лоно всего; мы пришли, чтобы познать Тебя, Ты, Вечное начало того, что рождает посредством Отца. Так, почтив Тебя, мы не требуем никакого блага от Твоей милости, кроме как удовлетворить нашу просьбу: чтобы мы могли сохраниться в Познании Тебя, так, чтобы мы смогли достичь такой жизни».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.