СКАЗАНИЕ ОБ ЭЙРИКЕ РЫЖЕМ «Эйрикс сага Paуда», также называемая «Торфиннс сага Карлсефнис» («Тордарсонар»)

СКАЗАНИЕ ОБ ЭЙРИКЕ РЫЖЕМ

«Эйрикс сага Paуда», также называемая «Торфиннс сага Карлсефнис» («Тордарсонар»)

I

Жил некогда король по имени Олаф, более известный как Олаф Белый. Он был сыном короля Ингьяльда, сына Хельги, сына Олафа, сына Гудрода, сына Хальфдана Вайтлега, короля Верхних земель. Олаф отправился в набег на западные земли и захватил Дублин в Ирландии, а также округ Дублина, и провозгласил себя его королем. Он женился на Ауд Глубокомысленной, дочери Кетиля Флэтноуза, сына Бьёрна Буны, который был родом из Норвегии. Сына же их звали Торстейном Рыжим. Олаф пал в битве на территории Ирландии, после чего Ауд с Торстейном отправились на Гебридские острова. И там Торстейн женился, на Турид, дочери Эйвина Истмена и сестре Хельги Магри. У них родилось много детей.

Торстейн стал королем-воителем и заключил союз с ярлом Сигурдом Могучим, сыном Эйстейна Глумры, и вместе они завоевали Кейтнесс и Сазерленд, Росс и Морей и большую часть Шотландии. Торстейн провозгласил себя королем шотландцев и правил там, пока они не предали его и он не погиб в сражении.

Ауд была в Кейтнессе, когда до нее дошли известия о смерти Торстейна. Она тайком построила себе корабль, и когда он был готов, уплыла на нем на Оркнейские острова, где нашла мужа для дочери Торстейна Рыжего по имени Гроа, матери той самой Грелод, на которой женился ярл Торфинн Скалл-Сплиттер. Затем Ауд отправилась на поиски Исландии, и вместе с ней на борту корабля было еще двадцать свободнорожденных человек. Они достигли берегов Исландии, и свою первую зиму Ауд провела в Бьярнархофне, у своего брата Бьёрна. Позже Ауд взяла под поселение все Дольние земли между Догурдарой и Скраумулаупсой. Поселилась она в Хвамме, избрав для богопочитания такое место, как Кроссхолар, где по ее приказу были установлены кресты, поскольку она сама была крещена и строго придерживалась христианской веры.

В этом путешествии в Исландию Ауд сопровождало немало знатных людей из числа тех, кто был захвачен в плен во время набегов на западные земли. Все они теперь стали рабами. Одного из них звали Вифиль. Он происходил из хорошей семьи и был захвачен в плен за Западным морем. Он также считался рабом до тех пор, пока Ауд не отпустила его на свободу. Когда же Ауд раздала всем членам своей команды земельные наделы, Вифиль спросил, почему она не дала такого надела и ему. На что Ауд ответила, что все это ничего не значит. Он будет считаться достойным человеком, каким бы ни было его положение. И все же она отдала ему Вифильсдал, и там он выстроил себе дом. Вифиль женился, и от этого брака родились два сына — Торгейр и Торбьорн. Оба они были замечательными людьми и воспитывались в доме своего отца.

II

Жил некогда человек по имени Торвальд, который был сыном Асвальда, внука Ульфа Оксен-Торира. Сына Торвальда звали Эйриком Рыжим, и оба они — отец и сын — покинули Йедер [в Норвегии] и уплыли в Исландию, так как ранее убили нескольких человек. Они поселились в Хорнстрандире и построили себе дом в Дрангаре, где Торвальд и умер. Эйрик же женился на Тьодхильд, дочери Йорунда, которая уже была прежде замужем за Торбьорном Хаукадалером. После женитьбы Эйрик покинул северные земли и расчистил себе территорию в Хаукадале. Поселился же он в Эйрикстадире, неподалеку от Ватнасхорна. Спустя какое-то время рабы Эйрика стали причиной оползня, который обрушился вниз, на владение Вальтхьофа из Вальтхьофстадира. И тогда Эйольф Саур, родич Вальтхьофа, убил рабов возле Скейдбреккура, за Ватнасхорном. По этой причине Эйрик убил самого Эйольфа Саура. Он убил также и Хольмганга-Храфна в Лейкскаларе. По настоянию Герстейна и Одда из Йорви, родственников Эйольфа, Эйрик был изгнан из Хаукадаля. Тогда он взял во владение Брокей и жил поначалу в Традире, в Судрее. Но в первую же зиму он отправился в Оксней и именно тогда одолжил Торгесту свои балки для помоста. Поселившись в Эйрикстадире, Эйрик потребовал назад свои бревна, но Торгест отказался возвратить их. Тогда Эйрик направился в Брейдабольстад, чтобы самому забрать их оттуда, но Торгест бросился за ним в погоню, и неподалеку от дома в Дрангаре между ними произошло столкновение. Во время этой стычки погибли два сына Торгеста, а также еще несколько человек из сражавшихся.

Теперь с обеих сторон собралось немало вооруженных мужчин. Стир и Эйольф из Свинея, Торбьорн Вифильссон и сыновья Торбранда из Альптафьорда поддерживали Эйрика, тогда как на стороне Торгеста выступали сыновья Торда Геллира вместе с Торгейром из Хитардала, Аслак из Лангадала и его сын Иллуги.

Эйрик и его товарищи были объявлены вне закона на тинге Торснеса. У Эйрика уже был готов на этот случай корабль, который поджидал его в Эйриксваге. Сам же Эйрик скрывался все это время у Эйольфа в Димунарваге, пока люди Торгеста прочесывали в поисках его все острова. Затем Торбьорн, Эйольф и Стир проводили его за острова и там очень тепло простились с ним. Эйрик сказал своим друзьям, что если им когда-либо потребуется помощь и он будет в состоянии оказать ее, то они могут безоговорочно рассчитывать на него. Он также сказал им, что собирается отправиться на поиски земли, которую видел Гуннбьорн Ульф-Кракасон, заброшенный штормом в западную часть океана, — в тот раз, когда он обнаружил Гуннбьярнарскер (шхеры Гуннбьорна). Если ему удастся найти эту землю, заметил Эйрик, он обязательно вернется назад и сообщит об этом своим друзьям.

Эйрик направил свой корабль в открытое море, мимо Снэфеллсйокула, и пристал к берегам Гренландии у ледника, названного им Бласерк [557. Хвитсерк]. Затем он двинулся на юг, пытаясь отыскать пригодные для обитания земли. Свою первую зиму он провел в Эйриксее, где-то в центре Восточного [X. и 557. ошибочно Западного] поселения, а с приходом весны отправился в Эйриксфьорд, где и построил себе дом. Летом он отправился исследовать западные пустынные земли [X. добавляет: и провел там немало времени], впервые давая названия всем этим новым территориям. Вторую зиму он провел в Эйриксхольмаре неподалеку от Хварфсгнипы, но летом вновь направился на север — к Снэфеллу и Хравнсфьорду. Посчитав, что продвинулся уже достаточно далеко, он вернулся назад и остался зимовать в Эйриксее, неподалеку от устья Эйриксфьорда.

На следующее лето Эйрик вернулся в Исландию и привел свой корабль в Брейдафьорд. Зиму он провел у Ингольфа в Хольмлате. Весной отправился сражаться с Торгестом и потерпел от него поражение, но позднее они все-таки смогли заключить друг с другом мир. Тем же летом Эйрик отправился заселять открытую им землю, которую он назвал Гренландией (Зеленой страной), так как посчитал, что люди охотнее последуют за ним, если у страны будет такое привлекательное название.

III

Торгейр Вифильссон нашел себе супругу, женившись на Арноре, дочери Эйнара из Лаугарбрекке, сына Сигмунда, сына Кетиля Чертополоха, взявшего под поселение Тистильфьорд. Вторую дочь Эйнара звали Халльвейг. На ней женился Торбьорн Вифильссон, взяв в качестве приданого Лаугарбрекке в Хеллисвеллире. Там Торбьорн и поселился, став вскоре одним из наиболее уважаемых лиц в округе, хорошим хозяином, и имение у него было просто превосходное. Его дочь Гудрид отлично справлялась с любой работой и слыла очень красивой девушкой.

В то время жил в Арнарстапи человек по имени Орм, жену которого звали Халльдис. Орм был хорошим хозяином и другом Торбьорна, так что Гудрид долгое время воспитывалась в доме у Орма.

Жил тогда в Торгейрсфелле человек по имени Торгейр. Дела его шли так хорошо, что в свое время он превратился из раба в вольноотпущенника. У Торгейра был сын по имени Эйнар — привлекательный, воспитанный молодой человек, к тому же большой щеголь. Он успешно вел торговлю с другими странами. Зимовал же он по очереди — то в Исландии, то в Норвегии.

И вот однажды осенью, когда Эйнар был в Исландии, он отправился со своими товарами к Снэфелльснесу, намереваясь продать их там. Он прибыл в Арнарстапи и поселился у Орма, с которым его связывали самые дружеские отношения. Товары Эйнара перенесли на склад, после чего Эйнар распаковал их и предложил Орму выбрать себе, что ему больше всего придется по душе. Орм так и поступил, заявив, что Эйнар — не только хороший торговец, но и настоящий баловень судьбы.

В то время как они были заняты разбором товаров, мимо двери, ведущей в склад, прошла женщина.

— Кто она, — спросил Эйнар у Орма, — та красивая женщина, что прошла сейчас мимо дверей? Прежде я ее здесь не видел.

— Это моя приемная дочь Гудрид, — ответил Орм. — Дочь свободного землевладельца Торбьорна из Лаугарбрекке.

— Из нее получится прекрасная жена, — заметил Эйнар. — Должно быть, к ней уже сваталось немало мужчин?

— Да, это так. Разумеется, дружище, к ней уже сватались, — ответил ему Орм. — Но она пока еще никого не выбрала. Все полагают, что она будет очень разборчива в выборе мужа, да и ее отец тоже.

— И все же, — заявил Эйнар, — я хочу попытать счастья и прошу тебя замолвить за меня словечко перед ее отцом. И будь уверен, если старания твои увенчаются успехом, я у тебя в долгу не останусь. Господин Торбьорн должен понимать, что этот союз выгоден для обеих сторон. Разумеется, он человек высокой репутации, к тому же хозяин большого имения. Однако, насколько я знаю, состояние его очень быстро уменьшается, тогда как и у меня, и у моего отца нет недостатка ни в землях, ни в деньгах. И если этот брак все-таки будет заключен, это пойдет только на пользу самому Торбьорну.

— Конечно же я считаю тебя своим другом, — отвечал ему Орм, — и все же я бы не стал торопиться с подобным предложением, потому что Торбьорн — человек очень гордый и честолюбивый.

Но Эйнар продолжал настаивать на своем, и Орму пришлось пообещать, что он поговорит насчет этого брака с Торбьорном. Затем Эйнар отправился в обратный путь на восток и вскоре оказался у себя дома.

Спустя какое-то время Торвальд, любивший блеснуть своей щедростью, устроил по своему обыкновению праздник по случаю окончания уборки урожая. Из Арнарстапи на этот праздник прибыл Орм, а вместе с ним немало друзей Торбьорна. Во время этой встречи Орм улучил удобный момент и обратился к Торбьорну со своим предложением. Он рассказал ему, что недавно у него в гостях был Эйнар из Торгейрсфелла — весьма многообещающий молодой человек. Затем он перешел к вопросу о сватовстве Эйнара и заявил, что этот брак был бы выгоден для обеих сторон по различным причинам. «Тебе же, друг, была бы от этого немалая польза, так как он имеет много денег».

— Я не ожидал от тебя подобных слов, — ответил Торбьорн, — ведь ты предложил выдать мою дочь за сына раба. Она больше не вернется с тобою в твой дом, раз ты считаешь, что она заслуживает такого низкого брака.

После этого Орм вернулся домой, и все прочие гости разъехались по своим уделам. Но Гудрид осталась у своего отца и провела эту зиму в его доме.

Весной же Торбьорн разослал приглашения всем своим друзьям и приготовил для них знатное угощение. Много народу собралось в его доме, и по ходу праздника Торбьорн обратился к присутствующим со следующими словами:

— Я прожил здесь уже немало времени и не раз имел возможность ощутить вашу доброту и привязанность ко мне. Мне думается, что это было хорошее время как для меня, так и для вас. Но теперь дела у меня пошли значительно хуже, хотя и не настолько, чтобы имение мое совершенно обесценилось. И я скорее предпочту сменить свое жилище, чем потерять свое доброе имя. И уж скорее я уеду из страны, чем брошу тень позора на свою семью. Я хочу воспользоваться предложением моего друга Эйрика Рыжего, которое он сделал мне во время нашего последнего расставания в Брейдафьорде. И если все пойдет так, как я планирую, то этим летом я переберусь на жительство в Гренландию.

[X. Это известие сильно ошеломило его слушателей, так как у Торбьорна в Исландии было очень много друзей. Но поскольку Торбьорн говорил так решительно и обдуманно, отговаривать его было бессмысленно. ] Затем Торбьорн роздал своим гостям подарки. Праздник закончился, и все разъехались по домам. Торбьорн продал свои земли и купил корабль, который стоял на якоре в Храунхафнаросе. Тридцать человек решили отправиться с ним в это путешествие, и среди них были Орм из Арнарстапи, его жена, а также те из друзей Торбьорна, которых тяготила мысль о разлуке с ним. В должное время они вышли в море. Поначалу погода была очень хорошая, но затем попутный ветер стих, а вскоре разыгралась настоящая буря. Корабль Торбьорна, оказавшись во власти сильных штормовых ветров, очень медленно продвигался к берегам Гренландии. А вскоре на корабле разразилась эпидемия. Орм умер и его жена Халльдис тоже, а вместе с ними — почти половина тех, кто отправился в это плавание. Немало трудностей и бедствий пришлось вынести Торбьорну и его спутникам, прежде чем они смогли достигнуть Херьольвснеса в Гренландии (это произошло в самом начале зимы). В то время в Херьольвснесе жил человек по имени Торкель — прекрасный земледелец и гостеприимный хозяин. Он пригласил Торбьорна и всю его команду провести эту зиму в его доме и принял их так хорошо, что Торбьорн и все его товарищи остались очень довольны своим хозяином.

В то время в Гренландии был большой голод. Мужчины, ходившие на охоту и отправлявшиеся в море за рыбой, приносили очень мало добычи, а некоторые так и не вернулись назад. Жила в то время в поселении женщина по имени Торбьорг. Она была прорицательницей, и все звали ее Малой Сивиллой. У нее было девять сестер [X. добавляет: и все они умели предсказывать будущее], но к тому времени в живых оставалась она одна. По своему обыкновению Торбьорг зимой посещала домашние праздники, и те из хозяев, кто хотел знать свое будущее или каким окажется предстоящий год, особенно старались пригласить к себе Торбьорг. И так как Торкель был одним из наиболее уважаемых в поселении, ему было поручено выяснить, когда же закончатся эти тяжелые времена. Поэтому Торкель пригласил к себе домой прорицательницу Торбьорг и подготовил для нее пышный прием — как это бывало всякий раз, когда ждали прихода такого рода гостьи. Для нее устроили специальный помост и положили на него подушку, набитую куриным пером.

Она прибыла вечером, в сопровождении специально посланного за нею мужчины. И вот как она была одета: на ней был голубой плащ с ремешками, усыпанными камнями. На шее Торбьорг носила стеклянные бусы, а на голове — черный мерлушковый капюшон, подбитый изнутри белой кошачьей шкуркой. В руке у нее был посох с набалдашником, украшенный медью и выложенный прямо под набалдашником кольцом из камней. К поясу Торбьорг был привязан мешочек, в котором она хранила свои волшебные амулеты. На ногах у нее были ботинки из телячьей кожи с длинными и крепкими ремешками, а на руках — перчатки из кошачьих шкурок, подбитые изнутри белым мехом.

Когда прорицательница вошла в дом, каждый счел своим долгом поприветствовать ведунью так, как того требовало ее положение. Торкель подвел Торбьорг к тому месту, которое специально подготовили для нее. Затем он попросил ее обратить особое внимание на его домашних, на его скот и вообще на весь дом. И она сказала ему обо всем, но очень коротко.

По ходу вечера в комнату внесли столы для ужина, и вот что было приготовлено для прорицательницы: она ела кашу, сваренную на козьем молозиве, а еще ей зажарили сердца животных из тех, что разводили в усадьбе Торкеля. Во время еды ведунья пользовалась медной ложкой и ножом, рукоять его, с отломленным кончиком, была изготовлена из моржовой кости и украшена двойным медным кольцом. Затем, когда столы унесли, Торкель подошел к Торбьорг и спросил ее, что она думает о здешнем хозяйстве, а также о состоянии и положении людей, и как скоро он [X. она] сможет получить информацию о том, о чем он ее спрашивал и что желают знать все присутствующие здесь. Торбьорг же ответила, что ничего не сможет рассказать ему до завтрашнего утра, после чего проспала всю ночь напролет.

Но назавтра, с приходом дня, прорицательница подготовила все то, что было необходимо ей для совершения соответствующих обрядов. Она также попросила подобрать женщин, знающих особое песнопение, необходимое для заклинаний. Называлась же эта песнь «Вардлокур» [X. «Вардлоккур»]. Но никто из присутствующих там женщин не знал ее, так что стали искать по всему дому, надеясь обнаружить кого-нибудь, кто был бы сведущ в подобных вопросах.

— Я не сведуща в том, что касается волшебства, — сказала Гудрид, — и не умею предсказывать будущее, но Халльдис, моя приемная мать, обучила меня в Исландии напеву [X. песне], который она называла Вардлокур.

— Значит, ты еще мудрее, чем я думала, — заметила Торбьорг.

— Но мне кажется, что я не должна участвовать в подобного рода ритуале, — сказала Гудрид, — ведь я христианка.

— И все же, — заметила Торбьорг, — ты могла бы помочь нам в этом деле, не став при этом хуже, чем прежде. Пусть, однако, Торкель позаботится о том, чтобы я получила все необходимое для моего заклинания.

Тогда Торкель стал настойчиво просить Гудрид выполнить просьбу Торбьорг, и в конце концов девушка согласилась. И вот Торбьорг заняла свое место на возвышении, а все женщины стали вокруг этого возвышения. Гудрид исполнила эту песнь столь замечательно, что все присутствующие сошлись во мнении: никогда еще им не приходилось слышать более приятного голоса. Прорицательница поблагодарила ее за помощь, сказав, что своим пением она привлекла множество духов, которые с охотой обратили свой слух к этой песне. Прежде же эти духи «высокомерно держались в стороне от нас, не желая уделять нам ни малейшего внимания. Теперь же открылось многое из того, что прежде было скрыто и от меня, и от других. И я могу сообщить вам, что голод этот не продлится дольше [X. добавляет: этой зимы], и с приходом весны все изменится в лучшую сторону.

Поразившая людей болезнь тоже вскоре прекратится. Что же касается тебя, Гудрид, то я хочу отплатить тебе за твою помощь, так как будущее твое является сейчас для меня открытой книгой. Ты выйдешь замуж здесь, в Гренландии, и брак этот будет поистине замечательным, однако не слишком продолжительным. Поскольку твоя судьба — вернуться в Исландию, и там тебе суждено иметь многочисленное и достойное потомство, над которым воссияет луч славы. А теперь, дочь моя, прощай, и пусть жизнь твою всегда осеняет счастье».

После этого к прорицательнице стали подходить один за другим присутствующие там люди, и они просили открыть им то, что они более всего желали знать. Торбьорг ничего не утаила от них, и практически все впоследствии сбылось так, как она им предсказывала. Затем ее пригласили в другой дом, и она отправилась туда, а Торкель послал за Торбьорном, так как тот не хотел находиться дома в момент проведения языческого ритуала.

С приходом весны погода значительно улучшилась, как и предсказывала им Торбьорг. Торбьорн, подготовив свой корабль к отплытию, вновь вышел в море и вскоре достиг Браттахлида. Эйрик принял его с распростертыми объятиями, выразив искреннюю радость по поводу его прибытия. Торбьорн и его семья провели эту зиму в доме Эйрика [X. добавляет: всех членов команды расселили по домам местных поселенцев]. Весной Эйрик передал Торбьорну землю в Стокканесе. Торбьорн выстроил там себе прекрасный дом и прожил в нем до конца своей жизни.

IV

У Эйрика была жена, которую звали Тьодхильд, и два сына — Торстейн и Лейф, оба — весьма одаренные молодые люди. Торстейн жил дома вместе со своим отцом, и не было в Гренландии другого столь же многообещающего юноши. Лейф же плавал в Норвегию, где жил в качестве гостя у короля Олафа Трюгвасона.

Однако когда этим летом Лейф отплыл от берегов Гренландии, его корабль попал во власть сильных штормовых ветров и был отнесен к Гебридским островам. Там ему пришлось долгое время ждать попутного ветра, так что команда корабля провела на островах большую часть лета. На островах у Лейфа завязались отношения с одной женщиной по имени Торгунна. Она происходила из хорошей семьи и отличалась редким умом и проницательностью. Когда Лейф наконец собрался покинуть острова, Торгунна попросила, чтобы он взял и ее с собой. Лейф поинтересовался, одобрят ли ее люди подобное решение, на что она ответила, что это не имеет никакого значения. Лейф же сказал, что ему представляется неразумным везти столь высокородную даму в чужую страну.

— Мы слишком ничтожны для этого, — сказал он.

— Не кажется ли тебе, — возразила Торгунна, — что ты принимаешь сейчас не самое мудрое решение?

— Что ж, я готов пойти на этот риск, — ответил Лейф.

— Тогда позволь мне сообщить тебе, — сказала Торгунна, — что речь сейчас идет не обо мне одной. Я ношу ребенка, и отцом этого ребенка являешься ты. Я верю также, что, когда ребенок родится, он окажется мальчиком, и, несмотря на все твое безразличие, я все-таки воспитаю его и отправлю к тебе в Гренландию, как только он достигнет соответствующего возраста. Не исключено также, что и сама я прибуду в Гренландию прежде, чем игра будет доиграна до конца.

Лейф подарил ей золотое кольцо на палец, плащ из гренландской шерстяной ткани и пояс, отделанный моржовой костью. Впоследствии этот юноша действительно прибыл в Гренландию, сообщив, что его зовут Торгильс, и Лейф признал свое отцовство. Рассказывают также, что этот самый Торгильс приезжал в Исландию за год до чудесных событий, происшедших в районе Фроды^{29}. В Гренландию он попал уже после этого, и многие толковали о том, что с ним что-то неладно.

Лейф и его люди покинули Гебридские острова и осенью достигли берегов Норвегии. Лейф сразу же отправился ко двору короля Олафа Трюгвасона. Король оказал ему множество почестей, поскольку сразу понял, что Лейф — человек незаурядный.

Затем пришел день, когда король нашел возможность побеседовать с Лейфом.

— Собираешься ли ты плыть в Гренландию этим летом? — спросил он его.

— Я поплыву, — ответил Лейф, — если такова ваша воля.

— Я думаю, это было бы весьма неплохо, — заметил король, — так как хочу, чтобы ты прибыл туда не просто так, но с проповедью христианства.

Лейф заявил, что он готов выполнить приказ короля, но добавил при этом, что задача эта представляется ему весьма трудновыполнимой.

На это король заметил, что не знает человека, который бы лучше Лейфа подходил для подобной миссии.

— Не беспокойся, тебе обязательно будет сопутствовать удача.

— Только в том случае, — ответил королю Лейф, — если я воспользуюсь для этого и вашей удачей.

Подготовившись к отплытию, Лейф вышел в открытое море, и в течение долгого времени штормовые ветры носили корабль по водным просторам, пока, наконец, его взорам не открылись земли, о которых прежде он мог только мечтать. Там были целые поля дикой пшеницы [буквально — самопосеянной] и рос дикий виноград. Они нашли там также деревья, называемые кленами [m?surr]. С собой они увезли образцы всего того, что встретилось им в этой стране. [X. добавляет: а некоторые деревья оказались настолько большими, что впоследствии их использовали для строительства домов. ] По пути Лейф подобрал людей, потерпевших крушение, и привез их с собой в Гренландию. Он подыскал им всем жилье на зиму, выказав в этом, как и во многом другом, немалое великодушие и любезность, так как именно он (помимо спасения этих людей) прославился тем, что содействовал распространению на территории Гренландии христианства. С тех пор его и прозвали Лейфом Счастливым.

Лейф пристал к берегу в Эйриксфьорде и сразу же отправился домой в Браттахлид, где ему был оказан самый сердечный прием. Вскоре Лейф начал распространять среди своих сограждан христианство и католическую веру, доведя до сведения соотечественников послание короля Олафа Трюгвасона и разъяснив им, сколь славной является новая религия и как много у нее преимуществ. Эйрик весьма прохладно отнесся к предложению сменить веру, но Тьодхильд сразу же приняла новую религию и даже построила церковь, хотя и в отдалении от поселения. Церковь эту называли церковью Тьодхильд, и именно там она возносила Богу свои молитвы — а вместе с ней и другие христиане, которых в то время было уже немало среди жителей Гренландии. И поскольку Тьодхильд сменила веру, они уже не могли жить с Эйриком как муж и жена — обстоятельство, доставлявшее ему немало огорчений.

В то время в Гренландии много говорили о том, что людям [557. ему] следует отправиться на поиски той земли, которую открыл Лейф. Но больше всех настаивал на этом Торстейн Эйриксон, пользовавшийся особой популярностью у своих сограждан. Пригласили в это плавание и Эйрика, так как все понимали, что именно его удачливость и умелое руководство могло пойти на пользу всей экспедиции. Сам Эйрик считал, что его время уже прошло, но все же поддался на уговоры своих друзей.

И вот они начали готовить к плаванию тот корабль, на котором прибыл в Гренландию Торбьорн, и набрали для него команду в двадцать человек. С собой они взяли большое количество оружия и провизии. В то утро, когда Эйрику пришла пора покинуть свой дом, он прихватил с собой в путь небольшой ящичек с золотом и серебром, спрятал его по дороге, а затем поскакал дальше. Не успел он, однако, отъехать на большое расстояние от дома, как лошадь его оступилась и Эйрик упал на землю, сломав при этом несколько ребер и повредив плечо. От боли он громко закричал: «Ай-ай!» После такого несчастья он направил послание своей жене Тьодхильд, в котором просил ее забрать спрятанные им деньги, так как, по его мнению, несчастье случилось именно из-за того, что он решил их спрятать.

Позже они вышли в море из Эйриксфьорда счастливые и радостные, так как возлагали большие надежды на это путешествие. Но в течение долгого времени бури носили их по океанским просторам, и мореходам никак не удавалось плыть нужным курсом. Во время этого плавания им довелось увидеть издали горы Исландии, а затем они встретили птиц, летящих от берегов Ирландии. Затем их корабль снова погнало прочь, и только осенью они вернулись домой совершенно измученные и разбитые. С началом зимы они привели свой корабль в Эйриксфьорд.

— Ты выглядел куда счастливее этим летом, когда отправлялся в путь, чем сейчас, когда ты вернулся, — заметил Эйрик. — И все-таки в целом ты должен быть благодарен своей судьбе.

— Пусть все будет так, как и должно быть, — ответил Торстейн, — мне же предстоит позаботиться о тех людях с корабля, которые оказались сейчас в затруднительном положении, и обеспечить их жильем и провизией.

Эйрик согласился:

— Ты верно рассуждаешь. Никого нельзя считать особенно мудрым, пока он не найдет точного ответа. Следуй своим путем — только так узнаешь, что ждет тебя в конце этого пути.

И вот все, кому некуда было больше идти, отправились вместе с отцом и сыном. Позднее [X. они направились в Браттахлид и провели там эту зиму].

Далее следует поведать о том, что Торстейн Эйриксон посватался к Гудрид Торбьярнардоттир, и предложение его было благосклонно принято как отцом, так и дочерью. Итак, было решено, что Торстейн женится на Гудрид, и свадьба их состоялась в Браттахлиде той же осенью. Все прошло как нельзя лучше а на церемонии присутствовало большое количество народа. Торстейн приобрел половину участка земли в Западном поселении, на территории Лисуфьорда. Другая половина находилась в собственности человека, которого тоже звали Торстейн. У этого Торстейна была жена по имени Сигрид. Осенью Торстейн Эйриксон отправился вместе с Гудрид в Лисуфьорд, к своему тезке, который принял их очень тепло и предложил остаться у него на зиму. Затем случилось так, что в начале зимы в Лисуфьорде разразилась эпидемия. Там управлял человек по имени Гардар, не пользовавшийся особой популярностью среди рабочих. Он первым заболел и умер, а вслед за ним болезнь стала уносить жизни все новых и новых людей. Наконец, заболел и сам Торстейн Эйриксон, а за ним — Сигрид, жена его тезки.

Как-то вечером Сигрид захотела пойти в туалет, который располагался напротив наружной двери. И вот, когда они уже возвращались в дом, Сигрид, глядя на эту дверь, внезапно воскликнула: «Ох!»

— Давай вернемся в дом, — предложила ей Гудрид, — ты сейчас не в таком состоянии, чтобы долго находиться на холоде.

— Я не могу пройти сейчас в дом, — возразила Сигрид, — так как там, перед дверью, стоит целая толпа мертвецов, и среди них я вижу твоего мужа Торстейна, а также и себя саму, Как же ужасно это зрелище!

Прошло некоторое время, и Сигрид сказала:

— Теперь пойдем, Гудрид. Я больше не вижу этой толпы.

Мертвецы исчезли, в том числе и Гардар, который, как показалось Сигрид, держал в руке кнут и пытался хлестать и подгонять им остальных.

Затем женщины вернулись домой, и еще до наступления утра Сигрид умерла. Для ее погребения подготовили гроб.

В тот же самый день мужчины собирались на ловлю рыбы, и Торстейн видел, как они шли к морю. Уже в сумерках он решил спуститься на берег, чтобы посмотреть на улов. Но вскоре за ним прислал Торстейн Эйриксон, который просил его вернуться домой, потому что там творились странные вещи: мертвая хозяйка дома пыталась встать со своего ложа. Когда же Торстейн вошел в дом, она продолжала двигаться к краю кровати. Торстейн ухватил ее за руки и положил ей на грудь боевой топор.

Ближе к ночи Торстейн Эйриксон тоже умер. Другой Торстейн сказал Гудрид, чтобы та ложилась спать, пообещав ей, что он сам будет бодрствовать всю ночь над телами усопших. Так она и поступила и вскоре уже спала. Но спустя какое-то время Торстейн, ее умерший муж, поднялся и сказал, что хочет поговорить с Гудрид:

— Господь даровал мне этот час ради отпущения грехов и ради улучшения моего положения.

Торстейн отправился к Гудрид и разбудил ее, предложив ей перекреститься и молить Господа о помощи.

— Торстейн Эйриксон сказал мне, что хочет видеть тебя, но ты сама должна решать, как тебе поступить. Я же не вправе советовать тебе что-либо.

— Может быть так, — ответила она, — что это удивительное происшествие никогда не изгладится из моего сердца. И все же я верю, что Господь охранит меня. С Божьей помощью я рискну поговорить с ним. Мне кажется, что у меня просто нет выбора — во всяком случае, если я не хочу, чтобы он и в дальнейшем преследовал меня.

И вот Гудрид направилась к своему Торстейну, и при взгляде на него показалось ей, что он плачет. Что-то он тихо прошептал ей на ухо, так что лишь одна она услышала эти слова. Но вот что он сказал [X. добавляет: так, что слышал каждый]:

— Лишь те люди будут воистину благословенны, кто будет неустанно блюсти свою веру — им уготованы спасение и милость Господа. Однако лишь немногие из находящихся здесь могут похвастаться подлинным благочестием. Плох также тот обычай, согласно которому людей, принявших христианство, хоронят здесь, в Гренландии, в неосвященной (557. освященной] земле, отслужив над ними лишь краткую службу. Я хочу, чтобы меня и всех, кто умер здесь, похоронили в церковной земле. Но тело Гардара необходимо как можно быстрее предать огню, так как именно он стал причиной всех тех потусторонних явлений, что случились здесь в эту зиму.

Затем он говорил с Гудрид о ней самой, предрекая ей счастливое будущее. Он также предостерег ее от брака с гренландцем и настоятельно просил передать их деньги церкви или раздать их бедным. Затем он откинулся на свое ложе и на этот раз замолчал навсегда.

В Гренландии со времен прихода туда христианства существовал обычай, согласно которому людей хоронили на тех же фермах, где они и умерли, в неосвященной [557. освященной] земле. В эту землю втыкали кол, проходящий через грудь [X. добавляет: умершего], со временем же, когда в этих местах оказывались священнослужители, кол этот вынимали, на его место лили святую воду, а над усопшим проводили церковную службу. Считалось, что даже такое запоздалое освящение должно было пойти на пользу умершему.

Тела [X. добавляет: Торстейна Эйриксона и остальных] были перенесены в церковь в Эйриксфьорде, и там священники отслужили над ними заупокойные службы. Позже Торстейн умер, и все его состояние перешло к Гудрид. Эйрик взял ее к себе в дом и в дальнейшем заботился как о ней, так и о ее имуществе.

V

Жил в то время на севере Исландии, в Скагафьорде (теперь это место называется Стад), человек по имени Торфинн Карлсефни, сын Торда Лошадиноголового. Он был человеком хорошего рода и очень богатым. Мать его звали Торунн. Торфинн торговал с другими странами и заслужил славу хорошего купца. Однажды летом Карлсефни стал снаряжать свой корабль, готовясь плыть в Гренландию. Вместе с ним решил плыть Снорри Торбрандссон из Альптафьорда, всего же на борту их корабля было сорок человек. В то же самое лето собрались плыть в Гренландию Бьярни Гримольфссон из Брейдафьорда и Торхалл Гамласон из Восточных фьордов, и у них на корабле тоже было сорок моряков.

Вскоре оба эти корабля вышли в море. Неизвестно, сколько времени они провели в плавании, однако осенью оба корабля достигли Эйриксфьорда. Эйрик и другие поселенцы сразу же прискакали к кораблям, и началась активная купля-продажа. Шкиперы пригласили Эйрика [557. Гудрид] выбрать себе из привезенных товаров то, что ему понравится больше всего. Эйрик же в свою очередь проявил не меньшее благородство, пригласив команды обоих кораблей провести эту зиму в его доме в Браттахлиде. Купцы приняли его предложение и отправились вместе с ним в путь. Товары их также были переправлены в Браттахлид, где не было недостатка в надежных складах. [X. добавляет: не было там недостатка и в прочих необходимых вещах. ] Так что зимовка эта сложилась для купцов очень удачно.

Но по мере того как приближались святки, Эйрик становился все более и более мрачным. И однажды Карлсефни решился поговорить с ним об этом.

— Не случилось ли чего-нибудь, Эйрик? Ты сейчас кажешься куда задумчивее, чем ты был прежде. Ты принял нас с таким гостеприимством, что мы чувствуем себя обязанными отплатить тебе за столь радушный прием. Поведай же мне, что заставляет тебя печалиться?

— Я давно не принимал у себя столь любезных и добросердечных людей, как вы, — ответил ему Эйрик. — И ваше обращение со мной было выше всяких похвал. [X. Печалит меня лишь то, что, когда вы попадете в другие земли, повсюду станет известно о том, что нигде еще вам не довелось так бедно отмечать святки, как здесь, в Гренландии, когда хозяином вашим был Эйрик Рыжий из Браттахлида.]

— Мы не допустим, чтобы это произошло, — успокоил его Карлсефни. — На борту наших кораблей есть солод, мука и зерно, и ты можешь взять все, что тебе необходимо, чтобы устроить такой праздник, который бы полностью отвечал твоим представлениям о гостеприимстве.

Эйрик принял его предложение, и святки в его доме были отмечены с такой пышностью и великолепием, что людям оставалось лишь дивиться, глядя на такую роскошь. [X. добавляет: в столь бедной стране.]

После святок Карлсефни попросил у Эйрика руки Гудрид, поскольку считал, что именно Эйрик вправе решать этот вопрос. Сама же Гудрид представлялась ему не только красивой, но и очень достойной женщиной, Эйрик весьма благосклонно отнесся к предложению Карлсефни, так как Гудрид, без сомнения, заслуживала хорошего мужа. И если она выйдет замуж за Карлсефни, то тем самым, очевидно, исполнит свое предназначение. Эйрик также отметил, что о Карлсефни ему не довелось слышать ничего, кроме хорошего. Итак, предложение это было передано Гудрид. Она же сказала, что предоставляет решение этого вопроса самому Эйрику, так что вскоре последовало объявление об их помолвке, а затем в Браттахлиде прошли свадебные торжества. В ту зиму в доме Эйрика устраивалось немало приемов и вечеринок — с настольными играми, беседами и прочими развлечениями, призванными повеселить домашних и привести их в хорошее расположение духа.

В Браттахлиде горячо обсуждали один вопрос: Карлсефни и Снорри собирались плыть на поиски Винланда, и люди долго говорили об их решении. В конце концов Карлсефни и Снорри стали готовить свой корабль, чтобы с приходом лета отправиться в это путешествие — на своем корабле и со своей командой. Был среди них человек по имени Торвальд, зять Эйрика Рыжего. Был там также и Торхалл, прозванный Охотником, так как уже очень долгое время он ходил вместе с Эйриком на охоту во время летних сезонов. Он был высокого роста, темнолицым и угрюмым пожилым человеком. Торхалл отличался скрытностью и молчаливостью, но при этом нередко задевал людей обидными словами. И хотя жители Гренландии уже приняли христианскую веру, Торхалл продолжал оставаться язычником. Друзей у него практически не было, однако Эйрик давно привык советоваться с ним. Торхалл попал на борт того же корабля, что и Торвальд, поскольку хорошо знал многие необжитые земли. Они подготовили к отплытию тот самый корабль, который привел к берегам Гренландии Торбьорн. Они решили отправиться в путь вместе с Карлсефни и его людьми, и по большей части все они были гренландцами. Всего же их было 160 человек на двух кораблях. Из Эйриксфьорда они направились к Западному поселению, а оттуда — к Бьярнейяру (Медвежьим островам). От Бьярнейяра они поплыли, подгоняемые северным ветром, и через два дня увидели неизвестную землю. Мореходы подплыли на лодках к берегу и, обследовав эту землю, обнаружили множество плоских камней, на которых легко могла уместиться пара человек одновременно. Еще там было очень много песцов. Моряки дали этой стране имя Хеллуланд — Страна плоских камней. Затем они плыли при попутном северном ветре еще два дня, после чего обнаружили новую землю. Она вся была покрыта густыми лесами, в которых водилось множество диких животных. К юго-востоку от этой земли лежал остров, который они назвали Бьярней — Медвежий остров, поскольку обнаружили там медведя. Саму же землю они назвали Маркланд — Страна лесов.

Затем, по истечении еще двух дней, они снова увидели новую землю и поплыли к ней. Они подошли к ней со стороны мыса, а затем поплыли вдоль берега, оставив эту землю по правому борту. Побережье там было открытым, без гаваней и бухт — одни лишь длинные песчаные пляжи. Они пристали к берегу на лодках и наткнулись там на корабельный киль и потому назвали это место Кьяларнес — Мыс-Киль. По такому же принципу они именовали увиденные ими пляжи, назвав их Фурдустрандир — Чудесное побережье, поскольку им пришлось невероятно долго плыть мимо этих берегов. Наконец, они доплыли до такого участка суши, который весь был изрезан заливами, и именно туда они и направили свой корабль.

В свое время, когда Лейф был у короля Олафа Трюггвасона и тот послал его проповедовать христианство среди жителей Гренландии, он дал ему с собой двух шотландцев — мужчину по имени Хаки и женщину по имени Хекья. Король сказал, что, если Лейфу понадобится их быстрота, они умеют бегать быстрее оленя. Этих двух шотландцев Лейф и Эйрик отправили в путешествие с Карлсефни. Так что когда мореходы проплывали мимо Фурдустрандира, то высадили шотландцев на берег, приказав им разведать территории, лежащие к югу от этой местности: разузнать, насколько плодородные там земли, и вернуться до истечения трех дней. Одеты же скороходы были в такое платье, которое сами они назвали «бьяфал». Сшито это одеяние таким образом, что наверху находился у него капюшон, а с боков же оно полностью открыто. Одеяния были без рукавов и скреплялись между ног (застегивались при помощи пуговицы и петли). Кроме этой одежды, на шотландцах больше ничего не было. Спустя три дня эти двое бегом вернулись к кораблям, и один из них нес в руке виноград, а другая — колосья дикой пшеницы. Карлсефни сказал, что, судя по всему, они нашли превосходную, плодородную землю. Они подняли шотландцев на борт и плыли до тех пор, пока не обнаружили фьорд, глубоко вдававшийся в этот участок суши. Моряки направили свой корабль в устье фьорда, миновав по пути остров, окруженный сильными течениями. Этот остров они назвали Страумсей [X. Страумей]. Там было так много птиц, что человек лишь с трудом мог ступать между кладками яиц. Затем они поплыли в глубь фьорда, который назвали Страумсфьорд [X. Страумфьорд], и здесь стали на якорь, выгрузив на берег все свое добро. С собой они привезли множество скота и теперь осматривались вокруг, пытаясь оценить, насколько удачно они выбрали место для стоянки. Неподалеку от них возвышались горы, и все вокруг радовало глаз своей красотой. Первопроходцы занялись исследованием новой территории. Повсюду там росла высокая [или густая] трава. Мореходы провели там всю зиму, и зима эта оказалась очень суровой, так как они не успели заготовить никаких припасов. Еды у них было очень мало, а охота по большей части оказалась неудачной, так же как и рыбалка. Тогда они отправились на остров, надеясь, что там их старания принесут более ощутимый результат, но и на острове они почти ничего не добыли. А вот скот их чувствовал себя там весьма привольно. Тогда они стали молить Господа, чтобы он послал им что-нибудь съестное, но Господь не откликнулся на их мольбу так быстро, как бы им того хотелось. Торхалл исчез, и люди отправились разыскивать его. Так продолжалось целых три дня. На четвертый день Карлсефни и Бьярни нашли его на гребне скалы. Он, не отрываясь, смотрел в небо и при этом что-то бормотал. Они спросили его, зачем он забрался сюда, на что он ответил, что это не их забота, а также посоветовал не таращиться так на него. Он также добавил, что прожил уже достаточно долго и в состоянии обойтись без их присмотра. Они стали уговаривать его вернуться вместе с ними домой, и это им удалось. Через некоторое время им попался кит, они, хотя никто из них не имел ни малейшего представления о том, что это за вид, убили его, так как нуждались в мясе. Карлсефни и прежде ловил китов, но такой ему встретился впервые. Повара приготовили мясо этого кита, все его ели и вскоре почувствовали себя очень плохо. Затем Торхалл выступил вперед и произнес: «Разве теперь вы не убедились, что надежнее полагаться на Рыжебородого, а не на вашего Христа? Этот кит был прислан мне в награду за те славословия, которые я сочинил о моем покровителе Торе. Никогда не оставлял он меня без поддержки». Но как только люди услышали это, они перестали есть эту пищу. Они сбросили ее со скалы, а сами препоручили себя милости Господа. Затем они отправились в море за рыбой, и улов их оказался на этот раз очень велик. Весной они вернулись в Страумсфьорд и стали пополнять свои запасы, занимаясь охотой на суше, ловлей рыбы в море и собирая на побережье яйца.

Теперь они активно обсуждали свою экспедицию и строили планы на будущее. Торхалл Охотник хотел плыть на север, в направлении Фурдустрандира и Кьяларнеса, на поиски Винланда. Однако Карлсефни намеревался двигаться вдоль побережья на юг, полагая, что найдет там обширные территории, которые также необходимо исследовать. И вот Торхалл начал готовиться к путешествию на север, и еще девять человек собирались плыть вместе с ним. Остальные же решили присоединиться к Карлсефни. Как-то раз, когда Торхалл нес воду на свой корабль, он остановился, чтобы попить, а затем произнес следующие стихи:

Они сказали мне, храбрые вояки,

Что на этой земле мы найдем

Такой напиток, о котором прежде и не мечтали.

Так будь все проклято — и пусть все это слышат!

Мы пьем здесь только воду из ведра,

Одну лишь чистую ключевую воду —

Неплохое занятие для настоящего воина!

Ни капли вина не смочило моих губ.

Позже они вышли в море, и Карлсефни видел, как их корабль проплывал мимо островов. Но прежде чем они отправились в путь, Торхалл сложил такое стихотворение:

Ныне мы плывем назад, туда,

Где нас ждут такие же, как мы, гренландцы.

На нашем корабле мы отплываем

Бороздить бескрайние просторы океана.

И пусть здесь остаются эти проныры,

Расхвалившие мне чудеса этой земли.

Все, что им осталось, — варить на песчаном побережье

Мясо кита для своих голодных желудков.

VI

Карлсефни поплыл вдоль побережья на юг, вместе со Снорри, Бьярни и другими членами их экспедиции. Так они плыли очень долго, пока не достигли реки, которая впадала в озеро, а оттуда — в море. Возле устья этой реки были столь обширные мели [557. острова], что корабль можно было провести в ее русло лишь при полном приливе. Карлсефни и его люди привели корабль в устье реки и назвали это место Хоп — Закрытый залив. Мореходы сошли на берег и в низинах обнаружили поля дикой пшеницы, а на холмах — виноградные лозы. В ручьях там водилось несметное количество рыбы. Они прокопали канавы в том месте, куда вода поднималась во время прилива; когда же наступал отлив, они находили в этих местах большое количество палтуса, В лесах там водились самые разные животные. С собой они привезли весь свой скот. Проведя в Хопе две недели, им не привелось встретить за это время ни одной человеческой души.

Однажды рано утром первопроходцы увидели, как по воде плывут девять [X. большое количество] лодок, обтянутых кожей. Люди на этих лодках размахивали шестами, которые издавали при этом такие же звуки, как цеп во время молотьбы. Размахивали же они ими по часовой стрелке.

— Что это может значить? — спросил Карлсефни

— Я думаю, это знак мира, — ответил Снорри. — Давай выставим им навстречу белый щит.

Так они и сделали. Люди в лодках подплыли к ним, выказывая величайшее удивление, а затем сошли на берег. Были они маленького роста [X. темнолицые], непривлекательной наружности, руки же у них были покрыты густыми волосами, глаза большие, а скулы — широкие. Какое-то время они оставались на берегу, в изумлении разглядывая норманнов, а затем поплыли мимо мыса на юг.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.