Диверсионная работа

Диверсионная работа

В начале 1928 г. начальнику Управления пришлось заняться весьма конфиденциальной проблемой. И в разработку этой проблемы он не мог посвятить никого из своих подчиненных. Не потому, что он им не доверял, а в силу того, что все решения о возобновлении диверсионной работы принимались на таком высоком уровне, о котором большинству его подчиненных не следовало бы и знать. Поэтому в тех немногих документах, которые удалось обнаружить в архиве, стояла только подпись Берзина, а список рассылки ограничился только двумя экземплярами: адресату и в дело.

Активная разведка в Польше и Бессарабии, которой занимался Разведупр с 1921 г., закончилась громким провалом после столкновения у пограничного местечка Ямполь. Скандал удалось замять, хотя и польская, и эмигрантская пресса много шумела по поводу этого инцидента. Политбюро во главе со Сталиным несколько раз заседало, рассматривая эту проблему, и приняло два жестких постановления о прекращении «активки» в Польше и Бессарабии. Но в начале 1928-го, когда после «первой военной тревоги» обстановка на западных границах опять резко ухудшилась, пришлось вновь вернуться к идее активной разведки, но уже на новой основе и при других условиях.

Как и в предыдущие годы, руководителем Берзина и его куратором и советчиком в разработке этой деликатной проблемы был его непосредственный начальник — первый заместитель председателя Реввоенсовета Союза Иосиф Уншлихт. Он руководил (не очень удачно) «активкой» на территории Польши и Бессарабии в первой половине 20-х и в 28-м также возглавил работу по возрождению диверсионной работы на западных границах страны, но уже на новой и более качественной основе. Именно эти два человека возглавляли все мероприятия по возрождению «активки» в конце 20-х. Конечно, Берзин действовал не в одиночку. У него было несколько инициативных и опытных помощников с большим, по меркам тех лет, стажем разведывательной работы. Это прежде всего поляк Стефан Жбиковский, латыш Август Гайлис и Михаил Чхеидзе. Были сотрудники и рангом пониже, которые занимались в основном организацией обучения иностранных курсантов в специальных школах. Вся эта большая и трудоемкая работа, требовавшая самого пристального внимания, находилась под непосредственным руководством начальника Управления.

Основная идея новой концепции при разработке диверсионных действий в будущей войне заключалась в том, чтобы исключить возможность использовать советские диверсионные отряды и отдельных диверсантов на территории соседних стран в мирное время. Нельзя было допускать ошибок прошлого и начинать новую партизанскую войну на территории Польши и Бессарабии. Подобными операциями должны были заниматься только местные компартии, привлекая для этого только свои кадры. Но кадры местных партизан и диверсантов надо было подбирать, проверять, чтобы не затесались провокаторы, и обучать трудной науке партизанской борьбы в случае будущей войны. А будущая война во время «первой военной тревоги» считалась неизбежной, и к ней в Союзе готовились заранее. Заранее выводили на советскую территорию кадры будущих боевиков из местных компартий, заранее проводили их обучение на территории СССР и потом переправляли обратно в свою страну.

При разработке концепции диверсионных действий в будущей войне Берзин и его ближайшие помощники учитывали то, что в случае войны собственными силами, то есть силами Красной Армии, может быть обслужен только ближайший тыл будущего противника. В письме Уншлихту от 12 января 1928 г. Берзин писал, что «глубокий тыл противника обслужить значительно труднее. Там будут нами обследованы и подготовлены для диверсионных действий главным образом железнодорожные объекты, и мы почти не сможем охватить в глубоком тылу такие объекты, как военные заводы, воинские склады и проч. Также нам совершенно недоступна работа по разложению армий противника, особенно в части, касающейся подготовки этой работы». Он считал, что такие направления работы, как разложение армий будущих противников и действия в его глубоком тылу, в случае войны могут быть осуществлены только силами местных компартий, и для них это будет являться основной задачей партийной работы в мирное время.

Поэтому уже в начале года начались интенсивные переговоры с представителями компартий, которые выразили готовность развернуть эту работу, так как она соответствует намеченной руководством этих партий работе по военной линии. Но у обеих партий (польской и румынской) не было соответственно подготовленных кадров руководителей для этой работы. Поэтому Берзин предложил компартиям оказать содействие по подготовке нужных работников. Конечно, это не было его личной инициативой. Вопрос о военной подготовке иностранных коммунистов был согласован с Уншлихтом, а через него и с наркомом. Вполне возможно, что Ворошилов получил по этому деликатному вопросу поддержку и у Сталина. Без поддержки высшего партийного руководства организовывать на советской территории специальные школы для обучения иностранных боевиков и приглашать их в Советский Союз не решился бы и нарком по военным и морским делам.

Берзин со своими помощниками провели переговоры на эту тему с представителями компартий Польши, Финляндии, Эстонии, Латвии и Румынии, которые находились в СССР. Поляки согласились выделить 15 человек, финны — 5, эстонцы — 3 и латыши — 3 человека. Представители Румынии обещали выделить 6 человек, но Берзин, зная, что эта партия ослаблена репрессиями, не очень рассчитывал на прибытие представителей из этой страны. Поэтому было решено первый набор ограничить 26 курсантами с пятимесячным сроком обучения. В программу включили обучение методам агитации и пропаганды в войсках, тактику партизанских действий, подрывное дело и основные принципы вооруженного восстания. Общая смета расходов, включая дорогу сюда и обратно, а также расходы на обучение, определялась 20 000 рублей и 3000 американских долларов. Суммы были небольшими по сравнению с общими валютными расходами Управления (около миллиона долларов в год), и Уншлихт утвердил программу обучения и смету расходов.

Осенью 1927 г. состоялся очередной съезд компартии Польши. На нем было принято постановление об организации партийной работы и создании военного аппарата в предвидении возможной войны. Естественно, что представители Польской компартии, находившиеся в Москве, сразу же связались с сотрудниками Управления. Начались беседы и консультации об установках военной работы, о конкретных задачах на случай войны и о методах разложения армии. При этом имелось в виду использование индивидуального опыта отдельных партийных функционеров, которые занимались активной разведкой, а также изучение материалов Управления о состоянии и характере польской армии. Денег у поляков не было, и они предложили руководству Управления взять на себя все расходы по приему и обучению польских коммунистов, приехавших в СССР. При этом учитывалось то, что польские функционеры, окончившие курсы, будут работать в военном аппарате Польской компартии и использоваться Разведупром как агентура советской военной разведки. О переговорах с поляками и достигнутых договоренностях Берзин сообщил Ворошилову в специальном докладе в феврале 1928 г. В этом докладе также подчеркивалось, что всю ответственность за организационную и политическую сторону этого дела брал на себя, конечно, ЦК КПП.

Не обошлось и без вмешательства Коминтерна. Вопрос организации курсов был утвержден Пятницким и Бухариным, и сразу же приступили к практической работе. Берзин докладывал Ворошилову, что основным в программе является изучение армий и методов работы в войсках, а также изучение русского опыта в деле организации вооружения масс, ведения гражданской войны, партизанских действий и всех видов массового саботажа. Общее руководство подготовкой польских курсантов принял на себя представитель ЦК КПП при ИККИ Пурман. Наблюдение со стороны Управления было поручено Жбиковскому. Лекции начались 20 января 1928 г., весь курс обучения был рассчитан на шесть месяцев.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.