«Оппозиция во всей своей троцкистской сущности»

«Оппозиция во всей своей троцкистской сущности»

(Речь С.М. Кирова на XII партконференции Василеостровского района 29 октября 1927 года)

Товарищи! Я думал, что несколько иначе построю свое небольшое сообщение вам, но тут, к сожалению, порядок дня немножко изменился, и мне придется начать с выступления Бакаева.

Я не стану вас задерживать и не думаю, чтобы нужно было доказывать всю вздорность утверждений оппозиции. Укажу на один вопрос о манифесте, документе величайшей исторической важности. Бакаев, бия себя в грудь, говорил: Ленин требовал документов, пусть покажут документы. Пусть же он меня опровергнет, что я неправильно излагаю дело. Дело было вот как.

Прежде всего оппозиционеры критикуют манифест с формальной точки зрения, говоря, что он упал на партию, как снег на голову. Между тем даже насчет 7-часового рабочего дня надо сказать, что Бакаев это давно знал и Зиновьев еще раньше знал. Еще при жизни Дзержинского вопрос о 7-часовом дне ставился, но мы не могли сразу вынести его на такую широкую дискуссию.

Дзержинский поставил вопрос так, что надо провести рационализацию текстильной промышленности (переход на большее число станков) при условии сокращения рабочего дня. Так он вопрос ставил: начнем с текстиля и посмотрим, как дело пойдет, а потом – ив других отраслях. Дзержинский считал, что к 7-часовому рабочему дню мы, видимо, подходим.

Но не это особенно обескураживало оппозиционеров. Вы знаете величайшую «доброту» Зиновьева. Уже если нужно «отступить», он отступит по-настоящему, он потребует и крестьянскую фракцию и крестьянскую газету, а если двинулись вперед, то как же он помирится с тем, чтобы его обогнали? А вот с 7-часовым рабочим днем обогнали. (У них ведь программа рабочая разработана изрядно: там все предусмотрено, а 7-часовой день выскочил.)

Пришли мы с этим проектом на сессию ЦИК, они выступили против манифеста. Манифест делится на две части: вводную – политическую и практические выводы. Ну, конечно, насчет первой части, не боясь нарушить дисциплину, члены ЦИКа готовы были признать, что, может быть, можно было вдвое длиннее написать, перечислить в манифесте все страны мира и так далее.

Конечно, можно, но не в этом же дело. Основное в манифесте– оценка ближайших перспектив. Основное тут– 7-часовой рабочий день, и Бакаев, несмотря на всю свою фракционность, должен будет сказать, что главным образом около этого вопроса и шли все дебаты и на сессии ЦИКа и в любом коллективе. 7-часовой рабочий день – это громадный поворот в нашей политике, имеющий международное значение. Вот, товарищи, которые здесь в президиуме сидели, они из разных стран приехали и во всех странах стоит вопрос об удлинении рабочего дня. В частности в Америке, где некуда девать капиталы, речь сейчас идет об удлинении рабочего дня. А у нас как раз наоборот. Мы как будто бы и бедная страна и прочее, а идем к 7-часовому дню.

Вот стенограмма речи Зиновьева на фракции ЦИКа в Ленинграде. Зиновьев говорит: «Я утверждаю, что более демагогического, авантюристического предложения, чем предложение о 7-часовом рабочем дне, в истории нашей партии еще не бывало». (Шум.) И они после этого говорят: на нас лгут, что мы против 7-часового рабочего дня. Насчет того, против они или не против, вот я одно местечко прочитаю, довольно наглядное. В заключение своего выступления Зиновьев говорит: «Я предлагаю вопрос о 7-часовом рабочем дне в той демагогической форме, безответственной форме игры с рабочими снять, для того чтобы не компрометировать нашу партию». Так выступает Зиновьев.

Троцкий тоже говорил, что конечно нужно обдумать, нужно обсудить и т. д., а к концу решил, что неудобно так ставить вопрос. После этого они внесли добавочное предложение к манифесту, где наряду с небольшими мероприятиями по части рабочего быта предлагали поставить в порядке дня вопрос о 7-часовом рабочем дне. Так стоял вопрос.

Они, видите ли, обижены тем, что вопрос не был поставлен на объединенном пленуме ЦК и ЦКК, они потребовали нового обсуждения этого вопроса. Но мы люди занятые, у нас работы много. Мы сказали, что вопрос для нас ясен, давайте голосовать, и проголосовали, и они снова голосовали против. Если они возражали против этого манифеста, как сказали Бакаев и Евдокимов, потому что там не говорится о китайской революции «за», то разве нельзя было им сказать, что мы за манифест голосуем, т. е. за увеличение пенсий старикам, за снижение налогов и т. д., но, если в ном нет китайской революции, вносим особое мнение?..

Потом Бакаев говорит, что мы голосуем против потому, что там неправильно изложены взгляды на построение социализма. Какая «глубина» теории! Это действительно одно из основных разногласий оппозиции с пашей партией как раз по вопросу о строительстве социализма в нашей стране. И здесь Бакаеву не мешает особенно напомнить, что когда мы два года тому назад сразу после XIV съезда партии проводили дискуссию но этому вопросу, то ни один из вас открыто не посмел заявить об этом. Единственным смельчаком оказался Глебов-Авилов, который в тогдашней дискуссии на Путиловском заводе сказал: «верно, строить-то вы строите, но что из этого выйдет– бабушка надвое сказала». А сейчас они распахнулись вовсю. Троцкий по крестьянскому вопросу, по вопросу о перманентной революции расцвел во всей своей троцкистской красоте, целиком выплыл как есть. Я не буду вдаваться в вопрос о построении социализма, думаю, что вы достаточно знаете, что об этом говорил Ленин, но, мне кажется, каждый понимает: если с завтрашнего дня действительно восторжествуют взгляды оппозиции на построение социализма в нашей стране, то я бы не сказал, чтобы нашей работе в дальнейшем поздоровилось.

* * *

Заканчивая, мне хочется отметить то, что оппозиционеры наши любят очень часто прикидываться смиренными иисусиками. Такие выйдут несчастненькие, что прямо дальше ехать некуда. А посмотрите, что они делают! Дело сейчас заходит все дальше. Если бы они были только фракционерами, это еще мы как-нибудь переболели бы – в истории партии это бывало. А что мы имеем в действительности? Мы имеем, несомненно, существующий у них руководящий центр, подпольный оппозиционный ЦК. Они имеют совершенно определенную – уже не фракционную, а свою особую партийную – дисциплину, имеют нелегальную печать, нелегальные типографии, систематические нелегальные собрания, происходящие параллельно нашим легальным собраниям здесь, в Москве, и где угодно. В Москве происходят заседания коллективов, где обсуждаются серьезные вопросы, а нелегально заседает Троцкий, приглашающий к себе своих сторонников. Одним словом, все элементы особой партии в этой троцкистской фракции налицо.

И после этого они орут на всех углах и перекрестках, что их зажимают и т. д. Но мы понимаем, что они не только поколебали партийную легальность, но уже давно перешагнули за пределы партийности, нарушив элементарную советскую дисциплину.

Не дальше как позавчера (думаю, что не ошибаюсь) на квартире у Евдокимова было нелегальное собрание, на котором присутствовал ряд товарищей, и в том числе двое оппозиционеров с Металлического завода. Что, как вы думаете, они обсуждали: вопрос о строительстве социализма или о кулаке? Нет, обсуждался вопрос о том, как им вести себя дальше. Там были люди, докладывавшие о положении их оппозиционных дел, там подсчитывались их силы; обсуждался вопрос о предстоящих октябрьских торжествах и, в частности, о той демонстрации, к которой все честные революционеры сейчас готовятся. И вот там шла речь, как им организовать дело так, чтобы получился настоящий эффект, чтобы превознести вождей этой оппозиции. Они готовятся организовать демонстрацию против нашей партии. Говорили о том, какие плакаты нести, как выставлять портреты Зиновьева и Троцкого, как организовать, чтобы кричали «да здравствуют вожди оппозиции». Это все произвело такое тягостное впечатление на товарищей с Выборгской стороны, что самый отчаянный оппозиционер не выдержал и пришел к секретарю партколлектива Головешко и рассказал, что его буквально охватила жуть от всего того, что там говорилось. Нет, говорит, товарищи, больше я не якшаюсь с ними, – я вижу, куда они идут…

А Бакаев приходит сюда и драматическим тоном заявляет, что при Ленине этого не было. (Бакаев: «Правильно».) Он говорит: правильно. Я также присоединяюсь к этому и говорю: да, при товарище Ленине этого никогда не было! При товарище Ленине было иначе. Вы все помните дискуссию о профсоюзах и все помните проступок перед партией Шляпникова. Никто как товарищ Ленин поставил вопрос об исключении Шляпникова из партии. А ведь у него тогда ничего похожего не было на то, что сейчас делается. Мы бы посмотрели на Троцкого и Зиновьева – много бы у них политических ребер осталось, если бы был жив товарищ Ленин! (Бурные аплодисменты.)

Вся беда заключается в том, что после смерти Ленина некоторые «вожди», как например Троцкий, решили посчитать себя прямыми наследниками Ильича. В этом их основное заблуждение. Они не знают, что после смерти великого учителя у нас остался один единственный наследник – это наша коммунистическая партия в целом, и никто претендовать на эту величайшую честь не может. И если есть воля Ленина, так это, товарищи, воля нашей партии – и никого другого. Вот так надо ставить вопрос. Об этом они забыли, для них пустяки, что такое большинство, что такое ЦК и что такое XV съезд. Они на всех углах и перекрестках дискредитируют XV съезд, требуют, чтобы дискуссия началась раньше, а если это не удастся, то пусть отодвинется съезд. Одним словом, знают люди, что им готовит XV съезд. А между тем на эту трибуну, в частности на Ленинградскую организацию, у них были очень большие расчеты. (Голоса: «Сто процентов».)

Насчет ста процентов не выйдет. Они забыли одну историю. Ленинградской организации было очень тяжело и горько, когда два года тому назад она была запутана ловкими дельцами, но она вовремя выбралась из этой трясины, она вовремя вышла на тот исторический путь, который всем ходом революции для нее уготован. И как бы не мобилизовались наши оппозиционеры, какие бы конспиративные квартиры ни готовили в наших районах, какие бы сети ни расставляли для малосознательных партийцев, составляя разного рода платформы и заставляя их подписывать, – они обожгутся. И мы, зная, что происходит в партии, должны не покладая рук работать, чтобы отвоевать таких товарищей, которых запутала оппозиция. Мы должны сделать все, чтобы к XV съезду партии они предстали голенькими, во всей своей меньшевистко-троцкистской сущности. Тогда партия выйдет более безболезненно из того кризиса, который она сейчас переживает.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.