1 ВОПРОСОВ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ОТВЕТОВ
1
ВОПРОСОВ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ОТВЕТОВ
Туринская Плащаница – это либо самая удивительная и впечатляющая реликвия, подтверждающая существование Иисуса Христа… либо одно из самых гениальных и невероятно сложных созданий человеческого разума и искусных рук. Середины здесь быть не может.
Джон Уэлш, «Плащаница» (1963)
Современный итальянский город Турин – это процветающий индустриальный центр, возвышенный гимн двигателю внутреннего сгорания. Но в то же самое время это город – место многовекового паломничества, ибо именно здесь, в Турине, хранится артефакт, считающийся самой ценной или, лучше сказать, бесценной христианской реликвией, – легендарная Туринская Плащаница, саван Иисуса, на которой чудесным образом запечатлелся Его Лик.
На протяжении 300 лет Плащаница была главной драгоценностью в короне Туринского кафедрального собора, освящённого во имя св. Иоанна Крестителя. Плащаница хранилась в серебряном ковчеге над алтарём Королевской капеллы, выполненной из чёрного мрамора. Так продолжалось до 1994 г., когда в капелле проводился ремонт и Плащаницу перенесли в основной неф собора. Там, пребывая в том же ковчеге, она была накрыта колпаком из толстого пуленепробиваемого стекла, весящим более 3 тонн.
По иронии судьбы, столь солидные меры предосторожности – как это не раз бывало в истории Плащаницы, которая не однажды становилась объектом кражи и вандализма, – едва не закончились её гибелью. 11 апреля 1997 г., вечером, в начале двенадцатого, собор стал жертвой поджога, и к тому времени, когда на место прибыли бригады туринских пожарных, Королевская капелла, где, собственно, находился очаг возгорания, была полностью объята пламенем, и огонь грозил перекинуться на основную часть собора. Возникла угроза возгорания Королевского дворца Спасителя, примыкавшего к собору. К счастью, банкет во дворце, в котором приняли участие 130 знатных гостей, включая почётного гостя – Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, бывшего премьер-министра Италии Джулио Андреотти и главу концерна «Фиат» Джованни Аньели, закончился всего за десять минут до начала пожара.
Обгоревшая кровля грозила в любой момент обрушиться на самую ценную реликвию собора или, вернее сказать, всего католического мира. По непонятной причине пожарная бригада прибыла с опозданием чуть ли не на час, к тому времени огонь успел охватить здание, и поджигатели, казалось, достигли своей цели. Но они не знали, что в числе пожарных будет и Марио Трематоре, который, не обращая внимания на бушевавшее вокруг него пламя, сумел разбить толстенное пуленепробиваемое стекло лёгким пожарным топориком и, вытащив тяжёлый ларец с реликвией, вынес его в безопасное место.
Пока пожарный Трематоре бил топориком в пуленепробиваемое стекло, пока не изрезал в кровь руки, в темноте вокруг охваченного пламенем собора собралась толпа численностью по меньшей мере 3 тысячи человек. Многие в отчаянии МОЛИЛИСЬ о спасении Плащаницы. И быть может, их горячие молитвы были услышаны. Во всяком случае, архиепископ Сальдарини нисколько не сомневался в этом, объявив спасение реликвии «настоящим чудом».
После этого несчастного случая Плащаница хранится в огромном мобильном корпусе из толстого пуленепробиваемого стекла, который можно легко вынести в случае аварийной ситуации. Теперь она хранится не в ковчеге: она развёрнута внутри этого громадного корпуса и выставлена на всеобщее обозрение. Новый корпус может использоваться и для экспозиции, и для хранения в нём реликвии.
Случаи публичной экспозиции Плащаницы крайне редки; как правило, это бывает один раз в жизни целого поколения. В XX в. её выставляли всего четырежды: в 1931 г. по случаю бракосочетания будущего короля Умберто II (тогдашнего князя Пьемонтского); в 1933 г. в честь 1900-летия Воскресения Спасителя; в 1978 г. в честь 400-летней годовщины появления Плащаницы в Турине; и в 1998 г. в память столетия первых фотографий Плащаницы, которые, как мы увидим ниже, явились важной вехой в её истории. Кроме того, она в течение двух месяцев была выставлена в 2000 г. в рамках торжеств в честь 2000-летия Рождества Христова.
Демонстрация Плащаницы в 1998 г., начавшаяся 18 апреля, представляла особый интерес по двум причинам, не в последнюю очередь потому, что за 57 дней публичного показа Плащаницы ей пришли поклониться 2 миллиона паломников – на целый миллион меньше, чем двадцать лет назад, в 1978 г., хотя тогда демонстрация Плащаницы закончилась на две недели раньше. Причину столь резкого спада общественного внимания можно сформулировать в двух словах: радиоуглеродная датировка. Как известно многим читателям, Плащаница в 1988 г. была направлена на исследования, которые показали, что она является подделкой эпохи Средневековья или раннего Возрождения. Но и два миллиона – цифра более чем внушительная, и для огромного большинства католиков эта реликвия по-прежнему остаётся чудотворной Плащаницей Христа. Почему же этот весьма сомнительный клочок ткани обладает столь огромной потенциальной привлекательностью? Что, собственно, созерцали все эти пилигримы? Что представляет собой Туринская Плащаница?
Плащаница – это длинный кусок льняной ткани бледно-бисквитного цвета размером 14 футов 3 дюйма на 3 фута 7 дюймов (4,4 м на 1,13 м), с дополнительной полосой шириной 3 дюйма (8,89 см) с левой стороны реликвии. На протяжении её долгой жизни реликвию не раз сгибали и складывали и оставляли на ней пятна. Наиболее заметными выглядят следы от другого пожара – пожара 1532 г.[3], который опалил один угол Плащаницы (которая тогда была сложена), повредив её сразу в нескольких местах, особенно сильно – в области плеч Изображения. Прожжённые участки (четырнадцать крупных и восемь более мелких) были зашиты заплатами из алтарной материи, но вокруг них до сих пор видны почерневшие участки. (С изнанки подшито голландское полотно, сохранившееся до наших дней.) Есть и другие изолированные прожжённые участки от капель расплавленного серебра, образовавшиеся при том же пожаре.
На Плащанице имеются также четыре ряда по три круглых прогоревших отверстия, относящиеся ко времени до пожара 1532 г. (они заметны на более ранних копиях), которые обычно называются «покерными метками». Четыре ряда образовались из-за того, что ткань была сложена вчетверо, что свидетельствует о том, что все они появились в одно и то же время, возможно – в результате попытки проверить подлинность Плащаницы путём традиционной «пробы огнём». Можно лишь удивляться и гадать, к каким выводам пришли вандалы-«исследователи» после того, как бесценную ткань опалили огнём, оставившим эти «покерные метки». Менее мелодраматическим объяснением представляется предположение, что «покерные метки» были оставлены каплями смолы от факела.[4]
Однако прожжённые места и их взаиморасположение – это, конечно, не повод для того, чтобы пилигримы толпами валили взглянуть на Плащаницу. На ней сохранилось изображение, влекущее к себе взоры верующих. Действительно ли это Образ Господа и Спаса нашего Иисуса Христа?
В обе стороны от центра полотна, занимая почти всю его длину – 13 футов (4 м), расходятся два изображения (со спины и со стороны груди) обнажённого, хорошо сложённого человека, словно «подвешенного» за голову. Считается, что это полотно – погребальный покров; это означает, что он был сложен пополам и верхняя его часть прикрыла голову, грудь и переднюю часть туловища усопшего, а нижняя оказалась подстеленной под телом.
Человек – а это был мужчина – носил бороду и очень длинные волосы, на груди почти достигавшие плеч. Руки покойного сложены на чреслах. На изображении со стороны спины чётко отпечаталась ступня одной ноги, потемневшая от запёкшейся крови.
Глаза закрыты кровоподтёками и тёмными пятнами; по-видимому, это – следы крови, стекавшей из нескольких ран. На самой голове видны маленькие колотые ранки и одна большая – на запястье, как будто оставленная большим гвоздём. Заметна и рана на груди, словно оставленная большим копьём. Кровь из неё вытекала из сквозного, меньшего отверстия в спине. С передней стороны на обеих лодыжках зияют большие раны; на ступне одной ноги также видна ещё более крупная рана. Некоторые полагают, что лицо было избито и распухло. На спине заметно более сотни отметин от бича. Кроме того, есть раны на голенях и передней стороне корпуса.
Судя по этим ужасным отметинам, человеком, образ которого отобразился на Плащанице, был – или, во всяком случае, считается, что был, – Иисус Христос.
В мире живут многие миллионы людей, которые по-прежнему верят в божественность Человека на Плащанице. В передовых рядах этих верующих – международное сообщество исследователей Плащаницы, или «синдонологов» (от греческого синдон[5] – «плащаница»), которые известны под более или менее сниженным прозвищем «синдонисты».
В числе множества организаций, изучающих Плащаницу во всём мире, подавляющее большинство приходится на долю религиозных структур, в первую очередь интересующихся прочтением «вести» Плащаницы, можно назвать Гильдию Святой Плащаницы в США. Другие – по крайней мере, так считается – проводят исследования на основе более объективных и научных принципов. К таким организациям относятся Проект по изучению Туринской Плащаницы (STURP) в США; Международный центр синдонологии в Турине, Италия; Международный центр исследования Туринской Плащаницы (CIELT) во Франции; и Британское общество Туринской Плащаницы (BSTS) в Великобритании.
В последние несколько десятилетий были выпущены многочисленные книги, памфлеты, брошюры и журнальные статьи, посвящённые Плащанице. Вышеупомянутые группы регулярно пополняют литературу по этой тематике своими собственными публикациями, наиболее значительными из которых явились «Плащаница» (изданная Международным центром синдонологии) и «Международный спектр изучения Плащаницы», подготовленный и выпущенный Центром исследований Плащаницы в Индиане, США.
Несмотря на характерное нежелание определённой части светских и церковных властей предоставить кусочек ткани для детального научного анализа, учёным всё же несколько раз удавалось заполучить образец ткани и подвергнуть его анализу. К изучению Плащаницы привлекались учёные, представляющие разные научные дисциплины: историки, специалисты по текстилю, физики, химики, фотографы, мастера изобразительного искусства, историки искусства, анатомы, хирурги, патологоанатомы и специалисты по судебно-медицинской экспертизе, наконец ботаники. Образцы были подвергнуты полному спектру исследований, включая рентгеновские снимки, анализ в инфракрасном и ультрафиолетовом излучении, изучение под микроскопом, ультрафиолетовую спектроскопию, инфракрасную спектроскопию и флюоресценцию в рентгеновских лучах. Кроме того, был проведён всесторонний химический анализ проб ткани.
Несмотря на все усилия учёных, Плащаница упорно отказывается выдавать свои тайны, хотя ключи ко многим из них уже практически подобраны.
Необходимо помнить, что серьёзный интерес к самой ткани возник у учёных меньше века назад. Прежде исследования ткани вызывали лишь усмешку, поскольку изображение слишком нечёткое и различить его детали невооружённым глазом крайне сложно. Тело казалось невероятно вытянутым и худым, а глаза решительно напоминали совиные, как если бы Человек на Плащанице носил тёмные очки.
Но в 1898 г. к одному юристу из Турина обратились с просьбой сделать первые фотоснимки Туринской Плащаницы. Юрист, которого звали Секондо Пиа, был искусным фотографом-любителем и местным советником. В те дни Туринская Плащаница была выставлена на всеобщее обозрение как часть программы торжеств, посвящённых пятидесятой годовщине объединения Италии, и демонстрация реликвии оказалась весьма удачным и поистине уникальным дополнением к официальным празднествам.[6]
Пиа сделал в общей сложности десять фотографий (хотя до недавнего времени считалось, что он сделал только два снимка), которые, несомненно, оказались наиболее значительными за всю его карьеру фотографа. Рассматривая снимки, он с удивлением обнаружил, что фотографический негатив неожиданно оказался очень чётким. Вместо смутных очертаний бородатого человека его глазам предстал чёткий снимок страшно израненного совершенно реального тела.
Снимок оказался жутким образцом по искусству распятия. Каждая царапина от ногтей, каждый след римского бича взывали к состраданию. Перед нами – жуткое доказательство бесчеловечности человека по отношению к себе подобному, кажущееся в наших глазах ещё более страшным оттого, что мы слишком свыклись с мыслью, что этот человек – Иисус Христос.
Все глаза невольно устремляются на лицо человека на Плащанице. Вытянувшееся, измождённое, бородатое, с выступающим продолговатым носом (который, возможно, был сломан), это лицо тем не менее полно величия. Более того, для многих этот Лик преисполнен загадочной и торжественной красоты, и его умиротворённая кротость суть выражение триумфа над самой страшной из смертей.
Стоит ли удивляться, что Секондо Пиа оказался в числе тех, кто при виде лица Человека на Плащанице замер как заворожённый. Прежде с трудом поддававшийся уговорам заглянуть в церковь, Турин со всей страстью обратился к религии. Ибо это изображение, этот страждущий и истерзанный человек мог быть только Иисусом Христом. Силу воздействия Плащаницы трудно переоценить.
Другие очевидцы также быстро среагировали на фотоснимок. Теперь было крайне трудно доказывать, что Плащаница – это грубая подделка эпохи Средневековья. Трудно по целому ряду причин.
Никакой художник не в состоянии создать образ, производящий «эффект негатива» (справедливости ради надо признать, что предпринимался ряд попыток повторить изображение на Плащанице с помощью стандартных художественных средств, но все они завершились провалом[7]). К тому же ни один средневековый живописец не обладал ни мастерством, ни познаниями в анатомии, необходимыми для создания такого образа. К тому же натуралистический реализм не являлся частью тогдашнего художественного канона.
Существует такое множество причин, по которым это изображение невозможно считать писаным. Это в особенности касается тонкости и проработки деталей, и означает, что художник попросту не мог видеть то, что у него получается.
За целый век, отделяющий открытие Пиа от наших дней, исследователи были вынуждены считаться с его снимками, а также со второй серией фотографий, сделанных Джузеппе Энри в 1931 г.[8] Вплоть до 1969 г. католическая церковь не разрешала проводить исследование самой ткани, так что исследователям пришлось ограничиться физиологией человека на Плащанице да выдвигать различные гипотезы относительно того, какого рода процесс мог привести к созданию подобного изображения, обладающего поразительным эффектом негатива.
Фотографии Энри, которые, как считается, превосходят снимки Пиа, запечатлели несколько участков ткани и имеют достаточно хорошее качество, чтобы можно было судить о фактуре материи. Эти снимки использовались при детальном исследовании самой ткани, изображения и пятен крови.
Следующими этапными событиями в изучении Плащаницы стали исследования Поля Виньона, знаменитого французского биолога и друга будущего папы Пия XI. Виньон попытался воспроизвести процесс получения изображения. Другим видным ранним синдонистом был парижский анатом и хирург Пьер Барбе, который в 1930-е гг. активно занимался исследованиями эффектов распятия, проводя опыты на трупах. И хотя исследования обоих учёных до сих пор не утратили своего значения, никому из них не удалось расшифровать код Туринской Плащаницы.
Наконец, в 1969 г. кардинал Микеле Пеллегрино, архиепископ Туринский, созвал группу экспертов, представляющих разные дисциплины, чтобы выяснить, в каком состоянии находится Плащаница и какова её сохранность. Эту группу обычно называют Туринской комиссией.
Исследования 1969 г. носили лишь предварительный характер. Было рекомендовано продолжить испытания, что и было сделано четыре года спустя, на следующий день после того, как 23 ноября 1973 г. Плащаница впервые была показана в прямом эфире по телевидению. Именно тогда известный швейцарский криминалист доктор Макс Фрай взял свои первые пробы пыльцы (см. ниже), а от основной ткани и боковой полосы были отрезаны кусочки размером примерно 40 мм на 10 мм плюс пятнадцать отдельных нитей, взятых из участков с изображением и без него.
Любопытно (и вполне характерно), что работа Туринской комиссии проходила в атмосфере строгой секретности. Явных причин для подобной таинственности не было. Когда слухи о секретных исследованиях всё же стали достоянием гласности, официальные власти отрицали, что происходит нечто большее, чем регулярный осмотр Плащаницы. И лишь в 1976 г. было объявлено, что ткань была подвергнута анализу, и даже были названы имена специалистов. Эта информация исходила от самого короля Умберто, законного владельца Плащаницы.
В 1970-е гг. наблюдался быстрый рост научного интереса к Плащанице, особенно в США. В 1977 г. были сформированы две исследовательские организации: BSTS в Великобритании и STURP в США, возникшие после конференции в Альбукерке, штат Нью-Мехико, посвящённой Плащанице. Вторая из этих организаций в 1978 г. продолжила исследования образцов ткани.
Это был очень важный год для изучения Плащаницы. Плащаница была выставлена на всеобщее обозрение с 26 августа по 8 октября, что вызвало настоящую волну общественного интереса. Появилось несколько книг, посвящённых этой теме. Наиболее содержательная из них, «Туринская Плащаница» Яна Вильсона, воспринималась как прорыв и этапная веха в деле ознакомления всех и каждого с этой темой и стала международным бестселлером. Кроме неё, можно назвать ставший лауреатом престижной премии документальный фильм «Безмолвный свидетель» Генри Линкольна (впоследствии – соавтора книги «Святая кровь и Святой Грааль», опубликованной в 1982 г.) по сценарию Яна Вильсона. Книга и фильм резко подняли статус Плащаницы среди католиков и некатоликов. Эта ткань стала ключевой точкой в дискуссии, развернувшейся во всём христианском мире, и лицо Человека на Туринской Плащанице глядело из витрин тысяч и тысяч книжных магазинов, поражая своей смиренной кротостью, прямо на миллионы лиц, а тайно – в миллионы сердец.
Вклад Вильсона в изучение Плащаницы трудно переоценить. Движимый внутренней убеждённостью в том, что эта материя действительно является погребальным саваном Иисуса Христа, он очень редко позволял такому мнению заявить о себе на страницах «Туринской Плащаницы» и с тактом и чувством стиля – хотя и без особой убеждённости – утверждал, что возможны и другие объяснения её происхождения. Его публичные заявления по поводу Плащаницы и по сей день остаются образцом во многих отношениях, однако они производят крайне наивное впечатление своим стремлением к внешней объективности. Его оригинальный сценарий «Безмолвного свидетеля» вначале был озаглавлен «Он воскрес: история святой Плащаницы Христа».
Но для людей, склонных к строго научной аргументации, наиболее важным событием 1978 г. была серия опытов, проведённых STURP совместно с небольшой бригадой итальянских учёных и Максом Фраем. В течение пяти дней после октябрьской экспозиции Плащаницы STURP получил свободный доступ к ней и даже разрешение взять образцы материи для последующего анализа.[9]
Главной задачей STURP было установить, каким образом сделано изображение на Плащанице и является ли оно делом рук человеческих или нет. Однако, несмотря на все усилия, исследователи так ничего и не выяснили.
Они исследовали Плащаницу в инфракрасных лучах и в ультрафиолетовом спектре, а также применяли более привычные методы, такие, как изучение под микроскопом. Образцы ткани получали весьма просто: приклеивали полоски клейкой ленты поверх материи, а затем отделяли их и изучали отставшие нити. Целью большинства этих исследований было выявление присутствия в ткани искусственных красящих пигментов. В общей сложности учёные потратили на эти исследования 100 тыс. часов, анализируя данные, и потому весь проект обошёлся в 5 млн фунтов стерлингов.
Условия исследований были далеки от идеальных: STURP привёз целую лабораторию к Плащанице, а не наоборот, и к тому же существовал жёсткий лимит времени, а это значит, что непременно что-нибудь будет упущено, ибо это обусловлено самим характером работы. Кроме того, результаты нельзя было проверить, поскольку их невозможно было повторить.
Из всех исследований, которые предполагал провести STURP, церковные власти запретили лишь одно. STURP намеревался осуществить радиоуглеродную датировку ткани, что считалось решающим аргументом в оценке её подлинности. Церковь опасалась, что в ходе испытаний будет повреждена большая часть ткани, и поэтому разрешение на эти исследования дано не было. Однако исследователи заявили церковным властям, что для этой цели вполне могут быть использованы образцы тканей, взятые Туринской комиссией в 1973 г. Услышав это, церковь потребовала, чтобы эти образцы были возвращены по месту их хранения – в Туринский собор. И когда образцы всё же были переданы STURP в 1979 г., власти настояли, чтобы ткань не подвергалась радиоуглеродному анализу.
Однако через некоторое время Церковь сочла возможным обойтись без извинений и прибегла к нажиму. В октябре 1986 г. папа римский Иоанн Павел II, после встречи представителей семи лабораторий (число лабораторий было сокращено до трёх, чтобы уменьшить ущерб, причиняемый ткани) с лидерами Понтификальной академии наук в Турине, дал разрешение или, точнее говоря, благословение на проведение исследований.
Принцип радиоуглеродной датировки сводится к следующему: углерод-14 представляет собой радиоактивный изотоп углерода, который формируется в верхних слоях атмосферы под воздействием космических лучей. Он поглощается всеми организмами и поэтому всегда может быть выявлен в них. Скорость поглощения углерода представляет собой постоянную величину на всём протяжении жизни организма, и, когда последний умирает, уровень содержания углерода-14 в нём постепенно снижается в течение громадных периодов времени, причём опять-таки – с постоянной скоростью. Метод радиоуглеродной датировки определяет содержание углерода-14 в пробе; и, поскольку уровень накопления изотопа С-14 в живом организме может быть рассчитан заранее, разница между реальным его содержанием и константной величиной и будет показывать возраст образца.
Лишь после активного лоббирования со стороны ряда заинтересованных сторон, в том числе и Яна Вильсона, Ватикан наконец дал разрешение на проведение радиоактивной датировки ткани Плащаницы. В числе трёх указанных лабораторий, проводивших эти исследования, были: лаборатория университета штата Аризона в Таксоне, исследовательская лаборатория Оксфордского университета и Швейцарский федеральный технологический институт в Цюрихе. Председателем учёного совета был назначен профессор Тедди Холл из Оксфорда, известный своим скептическим и крайне негативным отношением к проблеме.
Сам акт получения проб был окружён типичной для церкви атмосферой тайны. Хотя официальная дата была назначена на 23 апреля 1988 г., её без всякого предупреждения перенесли на 4 часа утра 21 апреля, когда в Турине находился президент Италии, отвлёкший на себя основную часть внимания масс-медиа. Присутствовали представители всех задействованных лабораторий, а также Тедди Холл. За работами наблюдал Майкл Тат из исследовательской лаборатории Британского музея.
От угла Плащаницы был отрезан кусочек размером примерно 10 см, после чего его разрезали на три образца. Затем они были уложены и запечатаны в специальные контейнеры и каждой из лабораторий было передано по одному контейнеру. Весь процесс взятия проб снимался на видеокамеру.
(Любопытно, что после того, как пробы были вырезаны, Джованни Риджи, специалист по микроанализу, назначенный самими церковными кругами для взятия проб, тайно – но с ведома официального хранителя Плащаницы, кардинала Анастасио Баллестреро, архиепископа Туринского, – снял несколько нитей из области кровоподтёков на Лике и поместил их в специальный контейнер. Зачем он сделал это и почему его действия окружены ореолом секретности, остаётся тайной. В конце 1992 г. Риджи передал их педиатру и энтузиасту изучения Плащаницы доктору Леонсио Гарца-Вальдесу, чтобы провести анализ крови на ДНК. По всей видимости, даже преемник Баллестреро, кардинал Джованни Сальдарини, не подозревал о существовании этих проб до тех пор, пока Гарца-Вальдес не прислал ему экземпляр статьи о пробах крови на ДНК, проведённых в 1996 г. Неудивительно, что Сальдарини в гневе заявил, что Риджи не имел права никуда передавать и даже хранить у себя эти пробы, и потребовал их немедленного возвращения. Прелат также ясно дал понять, что церковь решительно отрицает достоверность и выводы любых научных исследований, проводимых с этими пробами.
Результаты радиоуглеродной датировки были оглашены 13 октября 1988 г., хотя «утечка» информации о них была организована значительно раньше. (Это было сделано в 10-ю годовщину последнего дня исследований, разрешённых STURP). Результаты впервые обнародовал сам кардинал Баллестреро в Турине, а вечером того же дня на пресс– конференции в Британском музее их повторил доктор Тайт.[10]
Датировка по радиоуглеродному методу показала с вероятностью на 99,99 %, что Плащаница относится к периоду между 1000 и 1500 гг., и на 95 % – что её ткань относится ко времени между 1260 и 1390 гг.
Итак, Туринская Плащаница оказалась подделкой.
Сказать, что верующие при известии о неподлинности Плащаницы были повергнуты в шок, – значит сильно смягчить их реакцию. Их мир испытал на себе жестокий удар железного кулака. Плащаница для них была чем-то гораздо большим, чем просто священной реликвией. Это было явное и несомненное свидетельство существования Господа, абсолютное доказательство Его святой, спасительной смерти. Шок, сопоставимый разве что с параличом, поразил всё сообщество сторонников Плащаницы. Дело довершил скептический комментарий профессора Холла, сделанный во время пресс-конференции: «Кто-то взял кусок ткани и воспользовался им для создания подделки. Я не думаю, что теперь Туринская Плащаница представляет хоть какой-то интерес».
Церковь не обнародовала своего официального мнения о выводах исследований, но предпочла действовать в иезуитской манере, когда профессор Луиджи Гонелла, научный консультант Ватикана, заявил: «Эти испытания не были благословлены Церковью, и потому мы не обязаны считаться с их результатами».
Почти сразу же начали распространяться слухи о заговоре в кругах исследователей, и синдонисты, включая и Яна Вильсона, начали распространять заявления, в которых замелькали фразы типа: «Хотя мы с большим уважением относимся к результатам научных исследований…» Суть этих заявлений сводилась к тому, что метод радиоуглеродной датировки может давать ошибочные, крайне недостоверные результаты и что именно так и обстояло дело в случае с Туринской Плащаницей.
Скептики подхватили это известие с возгласами «Ну вот, а я что вам говорил!», тогда как верующие принялись зализывать раны. Разумеется, некоторые тут же, что называется без оглядки, покинули ряды синдонистов с каменным выражением разочарования на лице. Другие были возмущены, что их обманули в лучших чувствах, задев за живое и затронув их самую чувствительную струну – религиозную веру. Но кого они могли винить в этом, кроме неведомого средневекового фальсификатора-шутника? Те же, чьей единственной целью было любой ценой сохранить веру и предать проклятию неудобные факты, начали перегруппировывать свои ряды, хотя этот процесс проходил очень болезненно и с большими потерями.
Но даже для них была очевидна важность этих результатов, ибо даты, полученные исследователями, указывали на тот самый период истории, когда о Плащанице впервые стало широко известно. Для многих синдонистов это счастливое совпадение казалось глубоко подозрительным.
Таким образом, мир синдонистов после 13 октября 1988 г. для оглашения результатов испытаний стал во многом другим, чем был до этой роковой даты.
Самым худшим для синдонистов стали всевозможные шутки, вызванные данными радиоуглеродной датировки. Начали появляться карикатуры; в телепередачах типа «Вылитый портрет» замелькали иронические выпады и анекдоты. Своего апогея разоблачительная шумиха вокруг Плащаницы достигла в экспозиции выставки, устроенной Британским музеем: «Фальшивка: искусство обмана». Когда Рекин Траст в интервью от 5 ноября 1988 г. представил Яна Вильсона как человека, «наибольшую известность которому принесла его книга «Туринская Плащаница», большая аудитория, состоявшая из респектабельных, интеллигентных людей, разразилась ироническим смехом. В ответ он тоже улыбнулся, но никто не дал себе труда выяснить истинную природу его чувств.
Такова была общественная атмосфера в тот момент, когда мы начали работу над книгой, ибо вопрос о радиоуглеродной датировке чрезвычайно заинтриговал нас. Мы оба какое-то время назад были увлечены изысканиями о тайне Туринской Плащаницы, и новая информация ещё более усилила наш интерес к этой теме. В наших головах уже брезжила неясная идея о том, что изображение на ткани было получено при посредстве некой неизвестной формы выброса энергии, но это, разумеется, само по себе ещё не могло являться доказательством, что данная ткань действительно является погребальной пеленой Иисуса Христа. Для нас выводы радиоуглеродной датировки просто добавили новые грани к уникальности этого артефакта. И если в нашей жизни действительно был момент, когда Пикнетт и Принс стали синдонистами, то это произошло именно тогда.
Мы неожиданно для себя самих обнаружили, что идём рука об руку с верующими, признающими подлинность Плащаницы. Нам казалась нелепой сама возможность огульного отрицания реликвии. В конце концов, существовал целый ряд вопросов, на которые необходимо было ответить, и после того, как было доказано, что Плащаница – подделка, число их заметно возросло. Чем можно объяснить эффект негатива? Если это рисованное изображение, как то утверждает радиоактивная датировка, то где же следы краски? Был ли в действительности распят человек, изображённый на ткани? А если да, то кем был этот несчастный натурщик? И наконец, какой средневековый фальсификатор обладал достаточными познаниями, мастерством и выдержкой, чтобы создать для потомства столь шокирующую шутку?
Помимо всего прочего, чувство шока присутствовало даже у таких людей, как мы, у которых духовный центр не подвергся особым искажениям. Это не был грубо состряпанный подлог; это не была «реликвия», которую можно поставить в один ряд с многими тоннами щепочек от «Истинного Креста Господня». Её нельзя даже назвать «произведением искусства», ибо совершенно неизвестно, какого рода «искусство» было использовано при её создании.
Будучи признана подделкой, Туринская Плащаница превратилась в совершенно уникальную в своём роде еретическую реликвию, созданную кем-то, наделённым извращённой страстью к труду, невероятным вниманием к деталям и мастерством, равного которому не знает история. И если вы в состоянии «переварить» все эти условия, тогда вас поистине ничто не сможет удивить.
Итак, мы попались на крючок.
И всё же мы хотели бы сделать одно замечание. Нам, несмотря на слухи об обратном, не хотелось бы, чтобы к делу примешивалась наша личная заинтересованность. К сожалению, это для нас – нечто большее, чем просто замечание на полях.
В тот самый день, когда Ян Вильсон был публично осмеян за свою книгу о Плащанице, в числе публики, собранной Рекином Трастом, была и Линн (имеется в виду Линн Пикнетт, одна из авторов этой книги. – Пер. ). Чтобы выправить неловкую ситуацию, спустя три недели после эфира Линн установила с Вильсоном контакт, продолжавшийся целых два года. Единственная причина упоминания об этом неловком эпизоде – показать, что Линн спустя год после оглашения выводов радиоуглеродной датировки проявляет к Плащанице ещё больший, чем прежде, интерес.
При этом необходимо отметить, что сам Вильсон выступал в поддержку проведения радиоуглеродной датировки, заметив в своём известном бестселлере 1978 г.: «…существует научный метод… который способен внести окончательную ясность в вопрос о том, возникла ли Плащаница в XIV в. или же она относится к гораздо более ранней эпохе». За два года до исследований Вильсон опять высказался в пользу их проведения, заявив: «Если будет доказано, что Плащаница создана в XIV в., это потребует радикального пересмотра взглядов тех, кто, как и автор этих строк, поддерживают мнение о её подлинности».
А три года спустя после оглашения результатов радиоуглеродной датировки Вильсон в своей книге «Святые лики, тайные места» цитирует пассаж из Второзакония: «Не искушайте Господа Бога вашего, как вы искушали Его…» (Втор. 6,16), добавив: «Они (учёные, причастные к проведению радиоуглеродной датировки. – Авт. ) в прямом смысле слова стремились проверить, действительно ли Бог мог явить Себя в Лике на Туринской Плащанице. Не резонно ли предположить, что Бог мог сбить спесь у слепцов?»[11]
Когда умирает кто-то близкий – будь то реальный человек или мечта, – наступает время разочарования и переоценки ценностей. Синдонисты получили смертельный удар с той стороны, откуда они никак не ожидали его получить. Стоит ли удивляться, что в ближайшие годы после оглашения данных радиоуглеродной датировки их раздражение и досада неуклонно возрастали, превратив защитников Плащаницы в самую заурядную мафию? Причём дело ещё более усугублялось тем фактом, что сомнения в достоверности метода радиоуглеродной датировки возникли лишь после оглашения результатов, а не до этого.
А теперь предоставим слово ныне покойному Родни Хору, тогдашнему председателю BSTS. Накануне проведения испытаний он писал: «Радиоуглеродный метод датировки позволяет определить дату с точностью до 150 лет за 2000 лет… поистине трудно понять нежелание иерархов римско-католической церкви предоставить образцы для испытаний». Однако в письме к Клайву (Клайв Принс, другой автор этой книги. – Пер. ) от 1993 г. он писал: «Радиоуглеродная датировка может дать скорее более позднюю, нежели более раннюю дату, если во время пожара 1532 г. в волокнах ткани «запеклись» загрязняющие частицы». В том же году на общем ежегодном собрании он сделал ещё более неожиданное заявление, обратившись к членам BSTS с тирадой о том, насколько неточной может оказаться радиоуглеродная датировка.
Тем не менее небезынтересно познакомиться с аргументами синдонистов против итогов исследований. Как мы уже говорили, верующие подняли шум о заговоре учёных. Идеолог и светило правого крыла католической контрреформации XX в., брат Бруно Бонне-Эймар заявил, что доктор Майкл Тайт подменил образцы фрагментами ризы (церемониального облачения) XIII в. Он также поспешно заметил, что Тайт занял в Оксфорде место профессора Тедди Холла после отставки последнего. Действительно, фрагменты ризы использовались, но – в качестве образцов для сравнения.
Каковы же могли быть мотивы подобного заговора? Бонне-Эймар считает, что это была попытка учёных подорвать основы христианской религии. Ведущий синдонолог профессор Вернер Бульст пошёл ещё дальше, заявив в интервью немецкому телевидению о существовании «масонского антихристианского заговора». В 1988 г. в интервью одному католическому журналу кардинал Баллестреро высказал предположение, что за радиоуглеродной датировкой стоят масоны. Однако трудно понять, какую же цель могли преследовать заговорщики. Дискредитация Плащаницы не могла поколебать основ веры большинства христиан. Церковь, особенно в последнем веке, делала всё, чтобы не позволить взять под сомнение подлинность Плащаницы. С другой стороны, если её подлинность будет доказана, это немедленно привлечёт в ряды церкви многих новых верующих. Легко понять ту таинственность, которой было окружено изучение реликвии I в., но не так-то просто представить себе учёных, рискующих своей репутацией и карьерой, организовав заговор с целью объявления её фальшивкой.
Однако в 1992 г. немецкие исследователи Хольгер Керстен и Эльмар Грубер в своей книге «Заговор вокруг Иисуса» (опубликованной в Великобритании в начале 1994 г.) выдвинули весьма смелую и новую версию темы заговора. Они утверждали, что датировка была фальсифицирована учёными в результате конфликта с Ватиканом.
Керстен и Грубер считали, что фрагменты ткани XIV в. были подменены образцами тканей из Плащаницы. Это, по их утверждению, произошло, когда Майкл Тайт запечатал пробы в контейнерах перед тем, как передать их представителям трёх лабораторий. Это (что крайне подозрительно) якобы был единственный этап операции, который проходил, что называется, в тайном порядке, вне видимости видеокамер, фиксировавших всю акцию.
Авторы гипотезы основывали своё мнение на явных противоречиях в докладах учёных, в которых были указаны размеры полученных ими образцов, и на различиях в размерах образцов до и после того, как они были запечатаны.
К сожалению, сами образцы в процессе исследований были уничтожены, и Керстену и Груберу приходилось полагаться на фотографии, сделанные в Туринском соборе, когда из ткани Плащаницы впервые были вырезаны образцы, и на снимки, полученные в лабораториях. Немецкие исследователи утверждают, что невозможно совместить друг с другом фрагменты, запечатлённые на двух сериях фотоснимков, хотя они вроде бы должны быть идентичными. Однако такие сравнения сделать не так просто, как это кажется на первый взгляд. Это были уже не три кусочка, на которые был разрезан первоначальный образец. Пробы были вырезаны из середины куска, отчего создалось впечатление, что остался лишний материал.
Циничная реконструкция выреза, сделанная Керстеном и Грубером, была взята под сомнение синдонологом Эберхардом Линднером, который доказал, что образцы можно согласовать. Подозрения Керстена и Грубера ещё более усилил тот факт, что Майкл Тайт и представители Ватикана отсутствовали в тот самый момент, когда специалист вырезал пробы. Создаётся впечатление, что они куда-то выходили, но для того, чтобы подменить пробы (если это действительно имело место), не требуется много времени.
Наименее вероятная часть этого сценария – гипотетический альянс между учёными (хотя, по крайней мере, некоторые из них, в частности Тедди Холл, являются убеждёнными атеистами) и Ватиканом. Керстен и Грубер отдавали себе отчёт, что заговор, о котором они говорят, возможен лишь в случае, если такой конфликт действительно имел место и Тайт действительно произвёл подмену образцов.
Их предполагаемый мотив представляется весьма интригующим: исследователи утверждают, что Церковь стремилась взять под сомнение подлинность Плащаницы, поскольку эта реликвия свидетельствует о том, что Иисус Христос был жив, когда Его положили в гроб, и что Воскресения – этого краеугольного камня христианской веры – в действительности никогда не было. Церковь, доказывают Керстен и Грубер, давно стремилась заполучить Плащаницу в свою собственность, чтобы, образно говоря, дискредитировать её, но до тех пор, пока владельцем Плащаницы был король Умберто, передавший её Церкви в 1983 г., церковники ничего не могли поделать.
Эта идея в принципе не нова. Впервые она получила огласку в 1960-е гг. благодаря публикации неординарного человека по имени Ханс Набер. По его собственному утверждению, в 1947 годы ему явился Сам Иисус, который поведал, что никакого Воскресения на самом деле не было и что изучение Плащаницы докажет это. После этого Набер счёл своей миссией и призванием поведать миру об этом видении. Впервые он выступил в средствах массовой информации в 1969 г., когда узнал о неких секретных исследованиях, проводившихся тогда Туринской комиссией, и заявил, что Церковь намеревается использовать работы комиссии, чтобы уничтожить ткань и тем самым навсегда скрыть истину. Впоследствии Набер был уличён в обмане и мошенничестве.
С тех пор аналогичные тезисы высказывал Родни Хор в таких книгах, как «Туринская Плащаница подлинная» (1994 г.). О его гипотезах мы поговорим позже.
Керстен и Грубер, как и Набер, особо подчёркивают, что кровь всё ещё текла из ран, считая это доказательством того, что Иисус был жив, когда на Плащанице появилось изображение. Однако необходимо назвать слабые стороны их теории.
Во-первых, хотя Церковь до 1983 г. официально не являлась владельцем Плащаницы, реликвия находилась в её полном распоряжении, и иерархи вполне могли бы повредить или даже уничтожить её, скажем, во время пожара. Действительно, предпринималось несколько попыток похитить или поджечь Плащаницу, но все они были пресечены церковной охраной. Поэтому Церкви не было никакой надобности вступать в закулисный сговор с учёными. Во-вторых, как мы вскоре узнаем, всегда существовали более чем серьёзные сомнения в подлинности реликвии. Керстен и Грубер даже не рассматривали возможность того, что изображение на ней могло быть создано кем-то, кто намеренно хотел показать, что Иисус в действительности не умер на кресте.
Мы приступили к нашим исследованиям уже в свете данных радиоуглеродной датировки. Целью наших усилий было найти создателя этой невероятной фальсификации, исходя из информации самой Плащаницы, а также её сложной и неоднозначной истории. Возможно, мы в чём-то напоминали отрока, который, осмотрев новую мантию императора, уселся за сочинение истории костюма. Мы просто хотели взглянуть на изучение Плащаницы непредвзятым, свежим взглядом.
Итак, о чём же говорят факты, касающиеся Плащаницы? Что дали результаты всевозможных научных исследований, часто весьма скрупулёзных? Нам пришлось вернуться к самому началу.
Ткань плащаницы представляет собой отбеленную льняную материю. Размеры реликвии – 14 футов 3 дюйма на 3 фута 7 дюймов (4,4 м на 1,13 м); толщина – одна тысячная дюйма (0,03 мм). С левой стороны к реликвии пришита полоса ткани шириной 3… дюйма (8,89 см). Эта полоса производит впечатление цельной ткани, однако она была подшита, по-видимому, для лучшей центровки изображения на ткани. Поэтому можно предположить, что она была пришита тогда, когда Плащаница была выставлена на всеобщее обозрение. Тип переплетения волокон известен как саржа в «ёлочку», или зигзаг, три к одному (кстати сказать, такой же тип переплетения используется для грубой джинсовой ткани). Это – необычайно сложный и дорогой тип переплетения для столь дешёвой материи, как лён. Нет никаких свидетельств того, что этот тип переплетения волокон совпадает с тканями, производившимися в I в. н.э. в Палестине.
Одной из важных деталей, на которую часто ссылаются верующие сторонники подлинности Плащаницы, – это следы пыльцы. Доктор Макс Фрай, знаменитый швейцарский криминалист и единственный не итальянец из членов первого состава Туринской комиссии, в 1973 г. взял пробы пыльцы с ткани реликвии, воспользовавшись достаточно простым методом. Он наклеил поверх ткани липкую ленту, а затем отклеил её. Затем он анализировал найденные частицы пыльцы под микроскопом.
В 1976 г. Фрай опубликовал результаты своих исследований, утверждая, что ему удалось найти на ткани, помимо обычной и ожидаемой пыльцы европейских растений, образцы пыльцы растений, произрастающих в Палестине, степях Анатолии и Турции, что побудило его высказать предположение, что Плащаница какое-то время находилась в этих краях. Однако, несмотря на эти утверждения, данные Фрая не могут использоваться для датировки Плащаницы, да и с его выводами вообще существуют серьёзные проблемы (см. главу 2). Мы считаем, что его выводы, мягко говоря, носят выборочный характер.
Изображение тела на Плащанице очень нечёткое; многие вообще считают, что рассмотреть что-либо конкретное невозможно. Все существующие снимки, и притом не ТОЛЬКО негативы, резко усиливают чёткость изображения, отчасти – потому, что они фокусируют внимание на Лике, а отчасти в связи с тем, что фотоэмульсия повышает резкость.
Но при ближайшем рассмотрении или под увеличительным стеклом изображение практически исчезает, становясь неразличимым.
Все проведённые опыты и исследования не смогли определить, каким образом было получено изображение, хотя и отвергли целый ряд возможных вариантов. На ткани реликвии не было найдено никаких следов пигментов, чернил или каких-либо красителей (за исключением исследования доктора Уолтера Маккроуна, см. главу 4), хотя минимальное, точечное присутствие пигментов всё же было выявлено. По мнению учёных, это – следы красок от живописных изображений, которые прикладывали к реликвии, чтобы «освятить» их.
Под микроскопом цвет изображения не позволяет говорить о продольном окрашивании нитей (капиллярный эффект), которое имеет место на большинстве живописных холстов. Не выявлено никаких посторонних веществ, приставших к нитям. Части изображения возле следов от пожара 1532 г. не изменили свой цвет. То же самое можно сказать и о следах воды, использовавшейся для тушения пожара.
По всей вероятности, изображение на Плащанице было создано не чем-то, что было нанесено на ткань, а неким воздействием или объектом, вызвавшим изменение структуры и качественных характеристик самой льняной ткани. Учёные STURP установили, что структура тех участков реликвии, на которых присутствуют элементы изображения, является более слабой, чем на участках, где изображения нет. При сильном увеличении видно, что волокна ткани повреждены и кажутся подвергшимися эрозии. Некоторые производят впечатление, будто их обработали слабым раствором кислоты.
Само изображение не проникает в глубь ткани. Трудно вообразить такую художественную технику, которая не допускала хотя бы минимального проникновения красителя в ткань толщиной 0,03 мм. Между тем при рассмотрении под микроскопом самых тонких тканей видно, что они слегка окрашены только с одной стороны.