Глава восьмая

Глава восьмая

ОШИБКИ МАХНОВЦЕВ.

ВТОРОЕ НАПАДЕНИЕ БОЛЬШЕВИКОВ НА ПОВСТАНЧЕСКИЙ РАЙОН.

Усилия, проявленные махновцами в борьбе с деникинщиной, были колоссальны. Героизм и полугодовая борьба их за последний период были у всех на виду. Во всем обширном освобожденном районе они были единственными, кто производил революционный гром в стране и уготовил могилу деникинской контрреволюции. Так широкие массы городов и сел понимали происшедшие события.

Это обстоятельство создало у многих махновцев уверенность в том, что теперь они надежно застрахованы от провокации коммунистов определенным мнением крестьян и рабочих; что для красной армии, шедшей с севера, станет теперь ясной вся клевета коммунистической партии в отношении махновцев; что на новый обман и провокацию партии красная армия не поддастся, а наоборот — побратается с махновцами при первой встрече. Больше того — оптимизм некоторых махновцев доходил до того, что они считали невероятным, чтобы, при создавшемся общемахновском уклоне масс, коммунистическая партия рискнула на новый заговор против свободного народа.

В соответствии с такими настроениями махновцев шла их военная и революционная деятельность. Они ограничились занятием части днепровского и донецкого районов и не стремились продвинуться и закрепиться в северном направлении, считая, что характер встречи с красной армией, когда последняя подойдет, укажет, какой тактики надо будет держаться в отношении ее.

С другой стороны, часть работников придерживалась того мнения, что не следует особенно увлекаться военной областью Дела, хотя бы и революционной; что необходимо главное внимание направить в рабочую и крестьянскую массу, повернуть ее на путь революционного строительства. Съезды крестьян и рабочих — уездные, районные, окружные — вот ближайшая практическая задача дня. С этого следует начать помощь Революции, вывод ее из большевистского тупика.

И оптимизм махновцев, и их соображения о необходимости прежде всего положительной работы в районе сами по себе были хороши, но они не находились в строгом соответствии с создавшейся на Украине обстановкой и поэтому не дали положительных результатов.

Прежде всего — большевизм. Никогда, ни при каких условиях он, по самой природе своей, не согласился бы на свободное, открытое существование такого низового народного движения, как махновщина. Несмотря на какое бы то ни было общественное мнение рабочих и крестьян, большевизм при первом соприкосновении с этим движением принял бы все меры для его уничтожения. Следовательно, махновцы, попав в центр народных событий на Украине, должны были заранее обезопасить себя с этой стороны. Их стремление отдаться главным образом положительной работе — стремление глубоко верное и революционное вообще — оказалось несостоятельным при той специфической обстановке, которая создалась на Украине с 1918 г. Украину несколько раз прошли войска австро-германцев, петлюровцев, деникинцев, большевиков. В 1919 г. повстанческий район от края и до края прошла лава казачьих войск; через четыре месяца эта лава двигалась по тому же району обратно, производя разрушения и опустошения. За ней шла многочисленная красная армия, несущая революционному народу все то же бесконечное разрушение.

Начиная с лета 1919 г., повстанческий район попал в такое положение, при котором революционное массовое строительство было абсолютно невозможно: словно гигантская, из штыков состоящая терка ходила по нему все это время вперед и назад, с севера на юг и обратно, стирая до основания всякий след массового социального строительства. В этих условиях махновцы могли проявить себя главным образом с военной стороны, борясь со всеми враждебными им силами.

Уничтожение деникинской контрреволюции осенью 1919 г. являлось одной из главных задач махновщины в русской революции. Эту задачу махновцы выполнили полностью. Но задача эта не исчерпывала всей исторической миссии, возложенной на махновцев русской революцией в этот период. Освобожденная от Деникина революционная страна нуждалась в немедленной охране по всей своей территории. Без этой охраны страна и революционные возможности, которые перед ней открылись с уничтожением деникинщины, могли быть каждый день раздавлены государственными армиями большевиков, спешно устремившихся на Украину за отступающим Деникиным.

Несомненно, в круг исторических задач махновщины осенью 1919 г. входило создание революционной армии таких размеров, которые позволили бы революционному народу защищать свою свободу не только в отдельном замкнутом районе, но по всей территории украинского повстания.

В момент напряженной войны с деникинцами это было не легким делом, но исторически необходимым и вполне возможным, так как большая часть Украины пылала в то время повстанием и психологически группировалась вокруг махновцев. В район махновщины направлялись повстанческие части не только с юга, но и с севера Украины, например — повстанческая дивизия Бибика, занимавшая Полтаву. И даже из Великороссии в ряды махновцев устремлялись красноармейские части, желавшие под знаменем махновщины бороться за социальную революцию. Укажем на многочисленный отряд красных частей под командой Огаркова, шедший на соединение с махновцами из Орловской губернии, принимавший по дороге многочисленные бои с большевистскими войсками и с войсками Деникина и все-таки достигший в конце октября 1919 г. Екатеринослава, где находились махновцы.

Знамена махновщины поднимались по всей Украине. Не хватало необходимых организационных шагов, чтобы всю многочисленную, рассредоточенную в разных местах Украины боевую силу слить в одну мощную революционно-народную армию, которая стала бы надежным стражем на подступах к революционной территории.

Сила такой армии, защищающей широкую революционную территорию, а не тесный район ее, явилась бы самым убедительным аргументом для большевиков, любящих на все накладывать свою руку.

Однако увлечение победой и доля беззаботности помешали махновцам создать вовремя такую силу. Поэтому с первых же Дней прихода на Украину красной армии махновцы вынуждены были сосредоточиться в тесном гуляй-польском районе. Это явилось большим военным промахом, которым воспользовались большевики и все тяжелые последствия которого махновцы, а с ними и вся украинская революция в недалеком будущем понесли на себе.

***

Прошедшая по всей России эпидемия тифа захватила и армию махновцев. Уже в октябре в ней было около 50 % больных этой болезнью. В связи с этим обстоятельством город Екатеринослав пришлось оставить в конце ноября, когда с севера к нему подошла сильная группа деникинцев во главе с генералом Слащевым. Деникинцы отступали в Крым, и временный захват ими Екатеринослава не имел никакого значения.

Махновцы вновь расположились в районе городов: Мелитополя, Никополя и Александровска, где находился штаб армии. Слухи о приближении красной армии шли давно. Махновцы никаких мер не принимали на случай столкновения с ней, ибо были убеждены, что встреча будет братской.

В двадцатых числах декабря (по старому стилю) в район Екатеринослава и Александровска пришло несколько дивизий красных войск. Встреча между махновцами и красноармейцами произошла теплая, товарищеская. Был организован общий митинг, на котором бойцы обеих армий протянули друг другу руки, заявив, что у них общие враги — капитал и контрреволюция. Такое согласие длилось с неделю. Несколько красноармейских частей намеревались перейти в ряды махновской армии.

Но вот на имя командующего махновской армией пришел приказ реввоенсовета 14-й красной армии, предписывающий направить повстанческую армию на польский фронт. Всем стало ясно, что это — первый шаг большевиков к новому нападению на махновцев. Направить повстанческую армию на польский фронт — это значит перерезать революционному повстанчеству его главную артерию. К этому стремились большевики, чтобы иметь возможность беспрепятственно хозяйничать в непокорном районе, и это же прекрасно видели махновцы. Кроме того, само это обращение возмутило махновцев: ни 14-я армия, ни какая-либо другая красноармейская единица не находилась ни в какой связи с махновской армией; меньше всего они могли давать приказы повстанческой армии, вынесшей единственно на своих плечах всю тяжесть борьбы с контрреволюцией на Украине.

Реввоенсовет армии повстанцев-махновцев тотчас ответил на приказ 14-й армии. Ответ этот свелся к следующему (за отсутствием в нашем распоряжении текста приводим лишь основную мысль его). Армия повстанцев-махновцев доказала больше, чем кто-либо, свою революционность. Она всегда будет на революционном посту, оставаясь на Украине и не уходя для этого на польский фронт, смысл которого для нее является неизвестным. Последнее, кроме того, физически невозможно, так как 50 % бойцов, весь штаб и командующий армией больны тифом. Реввоенсовет повстанцев-махновцев находит приказ 14-й армии неуместным и провокационным.

Этот ответ махновцев сопровождался обращением к красноармейцам с призывом не поддаваться на провокацию их командного состава. Вслед за этим махновцы снялись со своих мест и направились в Гуляй-Поле. Движение прошло беспрепятственно, без всяких инцидентов. Красноармейцы совсем не имели желания вступать в столкновение с уходившими махновцами. Лишь небольшие группки и отдельные лица, отставшие от общего движения, были кое-где задержаны большевиками.

В средине января 1920 г. Махно и бойцы его армии именем всеукраинского ревкома были вновь объявлены вне закона, как отказавшиеся идти на польский фронт. И начиная с этого времени, между махновцами и коммунистической властью пошла ожесточенная борьба. Мы не будем последовательно останавливаться на всех эпизодах этой борьбы, растянувшейся на 9 месяцев. Отметим только, что она приняла беспощадный характер с обеих сторон. Большевики надеялись на многочисленные красные части, хорошо вооруженные и снабженные. Во избежание недоразумений, вроде братания красноармейцев с махновцами, они сразу же направили на последних латышскую стрелковую дивизию и группу китайцев — части, наименее разбирающиеся в русской революции и слепо подчиняющиеся властям.

***

В течение января махновцы были дезорганизованы эпидемией тифа. Все члены штаба были больны тифом. Махно болел сыпным тифом в тяжелой форме. Большинство бойцов армии были выбиты болезнью из рядов и разбросаны по селам. В этих условиях махновцам приходилось лавировать между многочисленным врагом и заботиться главным образом о Махно, находившемся в бессознательном состоянии. Это был момент тревог, жертв и трогательных забот о вожде. Повстанцы, простые крестьяне, были сильно встревожены, когда увидели опасное положение Махно, который в любой момент мог быть схвачен красными. Всем было ясно, что гибель Махно — это потеря для всего крестьянства, утрата, не поддающаяся определению. И крестьяне делали все возможное, чтобы не допустить этого несчастья. Надо было видеть, как они в Гуляй-Поле и других селах носили Махно из одной хаты в другую, стараясь спрятать его от налетавших красных войск; надо было видеть, как не раз в критические минуты, когда местонахождение Махно обнаруживалось, крестьяне жертвовали собой, стремясь выиграть время и дать возможность перетащить беспомощного Махно в другое, более надежное место, — все это надо было видеть, чтобы понять, как ценили и с какой фанатической преданностью оберегали и защищали крестьяне своего вождя. Благодаря этой исключительной преданности жизнь Махно в наиболее критические минуты движения была спасена.

***

Несмотря на многочисленность красных войск, Махно со своими частями всегда оказывался вне досягаемости. Но большевикам удалось приостановить свободное развитие района, как оно наметилось в начале 1919 г. И затем беспрепятственно пошли массовые казни крестьян.

Многие помнят, как советская пресса, сообщая о борьбе с Махно, приводила цифры разбитых, захваченных в плен и расстрелянных махновцев. Но почти всегда этими несчастными были не повстанцы из армии Махно, а местные крестьяне различных сел, сочувственно относившиеся к махновщине.

Приход красных дивизий в любое село неизменно сопровождался захватом местных крестьян, которых затем расстреливали или как махновцев, или как заложников. Командиры различных красных частей, избегая воевать с самим Махно, особенно полюбили этот дикий, позорный способ борьбы с махновщиной. Части 42-й и 46-й стрелковых красноармейских дивизии этим способом главным образом и пользовались. Село Гуляй-Поле, десятки раз переходившее из рук красных в руки махновцев и обратно, больше всего пострадало от него. При вхождении в село или при отступлении из него командиры красных частей неизменно захватывали несколько десятков крестьян, большею частью просто с улиц, и расстреливали их. Любой житель Гуляй-Поля может рассказать потрясающие истории из этой практики большевиков. По самому скромному подсчету, за время этой практики большевистской властью в разных местах Украины было расстреляно и искалечено до 200 тыс. крестьян и рабочих. Такое же количество было сослано в отдаленные места России и Сибири.

Махновцы — революционные сыны революционного народа — не могли оставаться пассивными при виде такого чудовищного поругания революции. На террор большевиков они ответили своими, более тяжелыми ударами. Все правила военно-партизанской войны, которые применялись ими во время скоропадчины, теперь они применили к большевикам. Там, где красные части вступали в бой с махновцами, бой шел по всем правилам войны, причем главными жертвами в таких случаях падали рядовые, насильно посылаемые в бой и нисколько не заслуживавшие такого конца. Но это было неизбежно. Там, где махновцам удавалось без боя захватить красные части, последние разоружались, распускались; добровольцев принимали в свои ряды, но партийный и командный состав обыкновенно погибал весь, исключая тех, за которых просили красноармейцы.

Неоднократно советская власть и ее агенты сообщали о махновцах как о безжалостных убийцах, приводя списки павших от их рук красноармейцев и партийных работников. Но власть в этих сообщениях всегда замалчивала самое главное — при каких условиях пали красноармейцы или партийные работники. Всегда это были жертвы боев, которые в большинстве случаев навязывались советской властью или на которые она толкала махновцев, поставив их в каком-либо месте Украины в затруднительное положение. Война есть война, вырывающая жизни у обеих воюющих сторон. Но махновцы прекрасно знали, что они воюют не с отдельными красноармейцами, не с красноармейской массой, а с той кучкой господ, которая направляет эту массу, распоряжается ею, и которая жизнь красноармейца ценит постольку, поскольку последний защищает ее власть. Поэтому махновцы, вступая иногда в жестокий бой с красными частями, после боя относились к красноармейской массе с тем же духом братства и товарищества, который существовал в их среде. Приходится поражаться тому такту, выдержке и революционной чести, с которыми махновцы обращались с широкой красноармейской массой: ни один человек из этой массы, попадая к ним в плен, не страдал от них. И это происходило в то время, когда захваченных махновцев, кто бы они ни были, обязательно расстреливали тут же на виду у красноармейцев. Иное отношение имели махновцы к верхушке красной армии и к партийной аристократии. Их они считали единственными и настоящими виновниками всех ужасов, которые власть творила в районе. Эти верхи сознательно умертвили свободу народа и превратили весь повстанческий район в кровоточащую рану. И с ними махновцы поступали соответствующим образом: при захвате обычно убивали.

Действия большевиков в отношении махновцев носили в себе все признаки террора, свойственного властвующим кастам. Захваченных махновцев если не расстреливали сразу, заключали в тюрьмы, истязали и часто мучениями пытались добиться от них отречения от движения, выдачи товарищей и поступления на полицейские должности. Березовский, помощник командира 13-го повстанческого полка, попав в руки большевиков, стал агентом особого отдела (чека); но он пошел на это, по его словам, будучи подвергнут истязаниям и пыткам. Начальнику подрывной команды армии махновцев, Чубенко, большевики неоднократно предлагали свободу, если он окажет необходимое содействие в убийстве Махно. Убить Махно с помощью какого-либо захваченного махновца было неотступной мыслью большевиков в течение всего лета 1920 г. Приводим здесь документ, выпущенный махновцами по поводу одного неудачного покушения большевиков на жизнь Махно.

«ПРЕДАТЕЛЬСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ БОЛЬШЕВИКАМИ-КОММУНИСТАМИ УБИЙСТВА БАТЬКИ-МАХНО»

«Уже около двух месяцев, как из разных источников поступают сведения в штаб революционных повстанцев Украины о том, что правящая партия коммунистов-большевиков, бессильная в открытой борьбе победить своими полками и дивизиями независимое и вольное повстанчество махновщины, замышляет, с помощью наемных убийц, убийство руководителя революционного повстанчества товарища Нестора Махно.

Имелись точные сведения, что для этой цели, организована особая группа при Всеукраинской Че-Ка, во главе которой стоят старые большевистские охранники и заплечных дел мастера Манцев и Мартынов. Сотрудниками в эту группу вербуются исключительно бывшие налетчики, присужденные к расстрелу, которые за сохранение их жизни обязуются быть сотрудниками Че-Ка.

Имеются среди провокаторов лица, которые так или иначе имели связь с анархическим движением, как например Сидоров Петр, Петраков (Тима-Иван), Женя Ермакова (Сухова Анна), Чалдон и Бурцев. Их связь с анархическим миром имела отношение больше всего к боевым делам. Имеются также теперь сведения, что в числе провокаторов числится и «Николай высокий» — индивидуалист, выпускавший в прошлом году в Харькове журнал «К свету» и известный еще под именем Василия.

Эта группа провокаторов в своем предательстве не знала границ. Зная многие адреса и подпольные квартиры со времен деникинщины, они врывались в квартиры к товарищам и устраивали форменные погромы, не говоря уже, конечно, о том, что все известные им анархисты, так или иначе враждебно настроенные по отношению к большевистской власти, арестовывались ими и расстреливались.

Погромив как следует в Харькове и Одессе, эта милая компания, во главе со своим шефом Манцевым, перебралась в Екатеринослав, чтобы там наладить и оттуда выслать сотрудников для убийства батьки-Махно.

Но «революционеры»-большевики за трехлетнее свое царствование уже забыли, как искренно служили царскому правительству его провокаторы, как очень часто из них выходили Петровы питерские, которые достойно мстили за свой позор. Так и в данном случае. Среди прельщенных большевиками за деньги и спасение жизни провокаторов все же находятся лица, которые, видно по какому-то долгу своему, или возможно от сознания совершенного ими предательства, предупреждают все затеи господина Манцева и его компании.

ПОИМКА МАНЦЕВСКИХ АГЕНТОВ.[21]

Двадцатого сего июня, через час после прибытия особой группы революционных повстанцев (махновцев) в с. Туркеновку, в 15-ти верстах от Гуляй-Поля, к стоявшему вблизи штаба, на улице, товарищу Махно быстро подбежал Федя Глущенко, работавший в прошлом году в контрразведке при революционной повстанческой армии и только что прибывший, как видно, в село, и нервным голосом сказал: «Батько, я имею вам очень важное сообщить!..» Тов. Махно велел ему передать это стоявшему вблизи товарищу Куриленко. Федя сообщил, что он еще с одним, который в это время стоял на улице вблизи товарища Махно, присланы сюда для убийства батьки-Махно. Товарищ Куриленко осторожно подскочил к другому субъекту и обезоружил его. При нем оказались револьверы Маузер и Браунинг и две бомбы, а у Феди револьвер системы Кольта.

Другой задержанный назвался Яковом Костюхиным, налетчик, известный под кличкой «Яшка дурной», и сразу же чистосердечно, с озлоблением на господ Манцевых, рассказал подробно, а потом и сам написал свои показания. Им было выдано 13 тысяч рублей николаевскими деньгами и сумма советскими. Подробный план убийства был выработан в Екатеринославе Манцевым, Мартыновым и Федькой. Костюхин находился в распоряжении Феди, который для этого дела должен был склонить на свою сторону и Льва Задова, бывшего начальника контрразведки 1-го Донецкого корпуса (махновцев). Костюхин, сознавая, что он заслуживает лишь только смерти, предложил воспользоваться им для чего угодно, но, конечно, это предложение было с негодованием отвергнуто и на другой день он был убит. Пред смертью он площадно ругался, особенно ругал Федю, за то, что тот сам привел его сюда и выдал.

Федя же показал, что когда он был арестован Манцевым и когда ему предложили сделать выбор между расстрелом и работой в Че-Ка и участвовать в убийстве тов. Махно, он согласился на последнее, мотивируя, будто, это желанием предупредить тов. Махно о затеваемом. Он держался очень стойко и заявил, что заслуживает вполне смерть за участие в Че-Ка, но это он сделал с целью предупреждения и чтобы умереть от руки своих товарищей. Понятно, повстанцы не могли пропустить безнаказанно ему его работу в Че-Ка, какими бы целями он не руководствовался, ибо революционер не может по каким бы то ни было соображениям служить в охранке, и 21-го Федя Глущенко был убит совместно с Костюхиным. Перед смертью Федя держался очень хладнокровно, сказал, что вполне заслуживает смерть, но просил передать товарищам-махновцам, что он умирает не как подлец, а как верный друг повстанцев, поступивший в Че-Ка для того лишь, чтобы своею смертью спасти жизнь батьки-Махно. «Боже вам помоги» — были его последние слова.

Так кончилась предательская попытка Всеукраинской Че-Ка посредством купленных людей убить руководителя революционного повстанчества товарища Махно.

Совет революционных повстанцев Украины (махновцев).

Июня, 21 дня 1920 г.»

Весь 1920 год, а также и последующие советвласть воевала с махновщиной под знаком борьбы с бандитизмом. Она развила усиленную агитацию, поставив всю свою прессу и прочие органы пропаганды на служение этому своему измышлению. В то же время она обрушила на движение многочисленные стрелковые и кавалерийские дивизии, прилагая все усилия к тому, чтобы разгромить движение и действительно спихнуть его в пропасть бандитизма. Пленных махновцев беспощадно расстреливали, их родственников — отцов, матерей, жен — истязали и нередко казнили, имущество неизменно грабили, дома разрушали и т. д. Все это делалось в массовом размере. Нужна была сверхчеловеческая воля, героические усилия, чтобы, при наличии таких ужасов со стороны власти, широкая повстанческая масса удержалась на строго революционных позициях и в ожесточении не спустилась в пропасть действительного бандитизма. Однако эта масса ни на один день не потеряла мужества и ни на одну минуту не опустила революционного знамени. Для тех, кто наблюдал ее в этот тягчайший период, это было настоящим чудом и показателем того, как велика в трудовой массе вера в революцию, преданность ее вдохновенной идее.

***

В течение весны и лета 1920 г. махновцам пришлось воевать не с отдельными красноармейскими частями, а в сущности со всем государственным аппаратом большевиков Украины и Великороссии. Армии поэтому не раз приходилось, уклоняясь от врага, отрываться от своего района и делать громадные тысячеверстные рейды. Она вынуждена была отступать то в Донскую область, то в Харьковскую и Полтавскую губернии. Рейды эти были широко использованы ею в пропагандистских целях: каждое село, где махновцы останавливались на день-два, обращалось в широкую махновскую аудиторию.

Во время этих передвижений армии в июне-июле 1920 г. был сконструирован высший орган армии и всего движения — Совет революционных повстанцев Украины (махновцев), состоявший из семи избранных и утвержденных повстанческой массой членов. Совету были подчинены три основные отдела армии — военно-оперативный, контрольно-организационный и культурно-просветительный.