Глава XVII

Глава XVII

Свидание Донского атамана с С. Д. Сазоновым. Приезд генерала Щербачева в Новочеркасск. Общее заседание Щербачева, Деникина, Донского атамана и чинов Добровольческой и Донской армий в торговой. Приказ генерала Деникина о вступлении в командование всеми вооруженными силами Юга России

Как результат свидания с генералом Пулем должно было последовать соглашение с генералом Деникиным, и отношения между Доном и Добровольческой армией должны были вылиться в строго определенные формы.

16 декабря в той же Кущевке атаман съехался с С. Д. Сазоновым и Нератовым и представил им генерал-лейтенанта Свечина, генерал-майора Герасимова, члена Большого войскового Круга Георгия Ивановича Карева и господина Павлова, назначенных атаманом как Донская совещательная комиссия при С. Д. Сазонове, отправлявшемся в Париж как представитель Дона и Добровольческой армии. Атаман настаивал на признании за Доном прав на управление своим Кругом и атаманом и на праве содержать свою армию. Со стороны С. Д. Сазонова это возражений не встретило.

21 декабря в Новочеркасск прибыл генерал от инфантерии Щербачев. Цель его поездки была примирить и согласовать деятельность генерала Деникина и атамана и устроить единое командование, без чего союзники отказывались чем бы то ни было помогать. Атаман в длинной беседе с генералом Щербачевым высказал о всем том, что он думал о Деникине, в доказательство работы своего командующего армией атаман показал генералу Щербачеву все учреждения войскового штаба и провел мимо него находившийся в Новочеркасске 4-й Донской казачий полк, вызванный по тревоге. Атаман доказывал, что теперь не время объявлять войну, что подчинение генералу Деникину не понравится офицерам и старшим начальникам, которые будут бояться, что от них отнимут все высшие командные должности и заменят их лицами, угодными Деникину, и не казаками, и это может вызвать упадок их энергии в самые решительные минуты борьбы. Пропаганда о подчинении казаков «регулярным», об отдаче их под офицерскую палку уже ведется на фронте, приказ о едином командовании усилит эту пропаганду.

Но иного выхода не было, и было решено между генералом Щербачевым и атаманом, что в ближайшие дни атаман съедется и сговорится с генералом Деникиным о формах осуществления единого командования.

В тот же день вечером генерал Щербачев уехал из Новочеркасска в Екатеринодар.

26 декабря атаман свиделся с генералом Деникиным на станции Торговой. В поезде у генерала Деникина состоялось под его председательством совещание, в котором приняли участие генерал от инфантерии Щербачев, генерал-лейтенант Драгомиров, начальник штаба Добровольческой армии генерал-лейтенант Романовский, атаман Донского войска, командующий Донской армией генерал-лейтенант Денисов, начальник штаба армии генерал-майор Поляков, представитель Донского войска при Добровольческой армии генерал от кавалерии Смагин, начальник снабжения Добровольческой армии и интендант Донской армии. От Кубанского войска не было допущено никаких представителей.

Заседание открыл генерал Деникин, который сказал, что с приходом союзников борьба с большевиками принимает более планомерный характер и что необходимо столковаться и прийти к сознанию необходимости единой воли и единого управления в делах внешних сношений, устроить единую общую сеть железных дорог, одну банковскую систему, общий почтовый союз, общий суд и, наконец, гласно признать единое командование.

Донская армия и Донской флот должны быть наравне с прочими вооруженными силами подчинены главнокомандующему. Донская конница должна быть передана на те участки, которые ей укажет главнокомандующий с тем, что Добровольческая армия компенсирует ее пехотой, свободный резерв Дона должен быть передан в полное распоряжение главнокомандующего, в Донской армии не могут быть на командных должностях только донские казаки, но должны находиться также и начальники от Добровольческой армии. Воронежский, Саратовский и Астраханский корпуса должны быть переданы в распоряжение Добровольческой армии, должны быть напечатаны общие уставы и установлены общие правила чинопроизводства во всех армиях, действующих на юге России. Назначения на должности командиров корпусов и выше делаются главнокомандующим в Донской армии по соглашению с донским атаманом. Все офицеры генерального штаба подчиняются главнокомандующему, минуя донского атамана, в Донской и Добровольческой армиях устанавливаются одинаковые нормы содержания и пенсий. Право мобилизации принадлежит главнокомандующему, все снабжение, откуда бы оно ни шло, принадлежит главнокомандующему, который распоряжается также и хлебом, и углем, беря и то и другое на учет.

Первые вопросы возражений со стороны атамана не встретили. Он доложил генералу Деникину, что все внешние сношения им поручены С. Д. Сазонову и что люди, назначенные к нему, даны ему лишь для консультации и для отстаивания перед ним, но не непосредственно перед союзниками интересов Донского войска. Относительно железных дорог атаман уже договорился с инженером Кригер-Войновским, и в этом отношении ни у него, ни у управляющего отделом путей сообщения Войска Донского инженера Карелина разногласий нет. Точно так же и относительно финансов атаман идет впереди желаний генерала Деникина. Так, по его распоряжению особые донские отличия на ассигнациях заменены общерусскими, и новые сторублевки, несмотря на популярность старых на Дону, прозванных «Ермаками», печатаются уже не с портретом Ермака Тимофеевича, а с общерусскими эмблемами, пятисотрублевые ассигнации будут отпечатаны на бумаге сине-бело-красных тонов, цветов русского флага, ни на одном знаке не говорится о том, что он выпущен Донским войском, но всюду говорится о том, что они выпущены Ростовскою конторою Государственного (Российского) банка.

Атаман ничего не имеет против того, чтобы и дальше идти по этому пути, и финансовое совещание представителей Добровольческой армии с управляющим отделом финансов Донского войска господином Корженевским и директором Ростовского отделения Государственного банка окончилось совершенно согласием. Точно так же и на почтовых марках, выпущенных Донским войском, изображен двуглавый орел, вокруг которого сделана надпись: «Единая Россия». Относительно суда достигнуто полное согласование, и атаман ничего не имеет против того, чтобы созываемый им Донской сенат стал бы Российским сенатом.

Вопросы гласного признания единого командования вызвали крайне резкие возражения со стороны командующего армией генерала Денисова. Возражая ему, генерал Драгомиров употребил неосторожное, а может быть, и умышленно сказанное выражение: «Временная автономия Донского войска». Это вызвало яростный ответ Денисова.

— Мы не стремимся ни к какой автономии, ни временной, ни постоянной, но мы вынуждены быть совершенно самостоятельными, потому что были одни в продолжение девяти месяцев тяжелой борьбы. Теперь, когда мы освободились своими силами, вряд ли будет разумно в глазах казака подчинить его да еще во всех отношениях — финансов, порядка службы и тому подобное — кому-то другому. Вы хотели строить на те гроши, которые мы собираем в виде налогов с казаков, Россию и создавать для нее и в ее масштабе все органы управления. Не рано ли это? Казаки — народ разумный, они знают, что, пока есть только Донская и Кубанская армии, не стоит и говорить о России и ее правительстве. Вот когда явится российская армия и правительство будет сидеть на российской территории и прикрываться русскими штыками, тогда можно будет говорить о полном слиянии казачьих армий с русской, а теперь это только лишь вода на мельницу противника. Далее, — продолжал свои возражения Денисов, отвечая Драгомирову, — вы сказали, что свободный резерв должен быть передан главнокомандующему, который им распоряжается по своему усмотрению. Раз враг будет угрожать Дону — вы его отдадите? Но позвольте, больше угрозы Дону, как теперь, быть не может. Дон совершенно обложен противником, и протяжение нашего фронта равняется более чем 1600 верстам, а кто нам помогает?!

— Я не говорю — сейчас, — недовольным голосом сказал генерал Деникин. — Мы отлично понимаем тяжелое положение Донского войска, и не настолько же мы наивны, чтобы потребовать резерв сейчас. Но армия должна быть реорганизована. У вас масса конницы, а у нас конницы не хватает.

Но против выделения конницы возражал и атаман.

— И свойства местности, и характер противника, и природная любовь казака к работе на коне создали особый характер войны, — сказал он. — Мы бьем противника преимущественно конными частями, которые в большинстве случаев дерутся великолепно, чего нельзя сказать про нашу пехоту. Конные части мы выделить не можем!

— Какое же это будет единое командование, — воскликнул генерал Драгомиров, — когда главнокомандующий не распоряжается своими войсками!

— Но нельзя же вмешиваться в организацию наших сил, потому что это поведет к развалу построенного с таким трудом и далеко не окрепшего, — заметил Денисов.

После очень долгих переговоров при участии генерала Щербачева удалось установить, что все-таки Донская армия в полном составе должна перейти в подчинение генералу Деникину.

— Это непременное требование союзников, — сказал генерал Щербачев. — Без исполнения этого условия они отказываются чем бы то ни было помогать нам.

— Для Дона, — снова упрямо сказал Денисов, — единого командования не надо, и Дон без такового свободно может жить. Единое командование нужно для России, и вы требуете этой жертвы во имя ее. Но казак этой жертвы не поймет, и самый факт признания открыто и публично такого подчинения разложит Дон.

— Но поймите, — сказал Щербачев Денисову, — что без этого союзники нам ничего не дадут.

— Дону ничего и не надо, — возразил Денисов. — Разве только моральная поддержка. А вот если Дон вследствие этого подчинения со всеми его последствиями развалится и разложится, то, полагаю, союзникам это не будет все равно.

— Но почему же Дон развалится от того, что я вступлю в командование? — спросил Деникин.

— Это сделает пропаганда, — ответил Денисов.

— Против этой пропаганды мы устраиваем контрпропаганду, — возразил генерал Драгомиров. — На этих днях будет устроен особый отдел — целое министерство агитации и пропаганды.

— И во главе его поставлен Н. Е. Парамонов, личный враг атамана, мстительный социалист-революционер, известный тем, что еще в 1905 году своими брошюрами издательства «Донская речь» разлагал русскую армию, — сказал Денисов.

— Но ничего подобного, — вспыхнув, воскликнул генерал Деникин. — Кто вам это сказал?

— Это пишут в газетах, — отвечал Денисов. — Против атамана в Екатеринодаре идет определенная кампания, и мы знаем, что специально для его ареста или уничтожения генерал Семилетов формирует в Новороссийске отряд.

— Я первый раз об этом слышу, — сказал Деникин. — Абрам Михайлович, разве поручены нами какие-либо формирования генералу Семилетову?

Генерал Драгомиров промолчал.

— Мало ли что пишут в газетах, — сказал Деникин. — Меня в них не меньше, нежели вас, ругают.

— Я не знаю, Антон Иванович, — отвечал атаман, — какие меры принимаете вы в Екатеринодаре, но могу засвидетельствовать одно: ни в одной из выходящих на Дону газет нет ни одного слова против вас. Что касается екатеринодарских газет, то они полны такой гнусной клеветы по моему адресу, что я должен был запретить их ввоз на Дон. И их все-таки везут и подпольным путем распространяют на позициях, и, когда площадную брань по моему адресу усталый от войны казак читает в «Царицынских известиях», прокламациях Миронова или какой-нибудь «Красной газете», он этому не верит, но, когда ему то же самое пишут из союзного Екатеринодара, в нем зарождается сомнение и тревога. И как не тревожиться?! Атаман — немецкий ставленник, союзники ни за что не помогут атаману, с атаманом ездили ряженые донские офицеры, а не англичане и французы и т. д., и т. д. — согласитесь, что это может сломать и самого правоверного. А последнее время стали ездить семилетовские офицеры и просто уговаривать казаков прекратить войну, пока я у них атаманом.

— Вот будет единое командование, и все эти шероховатости сгладятся, — сказал генерал Щербачев.

— Единое командование Добровольческой армии! — сказал Денисов. — Покажите казаку хорошо сорганизованные сильные добровольческие части на его Донском фронте, покажите их перевес над ним, и он поймет единое командование русского генерала. А пока он знает 100-тысячную Донскую армию, 30-тысячную Кубанскую армию и только 10 тысяч добровольцев-офицеров, он никогда не поймет, почему он должен подчиняться добровольцам — он, принесший все в жертву защиты и спасения Родины. Вы настолько не стесняетесь с казаками, что ни одного кубанца не пригласили на наше совещание.

— Кубанцы заявили, что они во всем поступят так, как постановят донцы, — сказал Романовский.

— Тем большую осмотрительность в наших решениях мы должны проявить, — сказал Денисов. — И я, простите, никак не могу согласиться с признанием верховного главенства Добровольческой армии, нисколько не касаясь личностей. Вы в этом весьма деликатном вопросе не считаетесь ни с народом, ни с территорией. Не забывайте о том, что мы сильны народом, а вы офицерами, и в случае, если будет брошен этот опасный лозунг, эти страшные слова о белых погонах, об офицерской палке, вам несдобровать, потому что народ сильнее офицеров, а помогут ли и как помогут тоща союзники — это неизвестно.

Переговоры постоянно заходили в неизбежный тупик. Два раза, видя бесплодность добиться искреннего признания единого командования в его лице от донцов, генерал Деникин хотел прекратить переговоры, но всякий раз генерал Щербачев его останавливал. Атаман понимал, что это необходимо сделать, необходимо для союзников, и искал такой формы, которая наименее дала бы почвы для пропаганды в войсках. Даже мелочи, и те вызывали страстный отпор. Заговорили об издании уставов, столь нужных для войск.

— Но для чего нам издавать уставы, — сказал атаман, — и снова тратить на них громадные деньги и, главное, время, когда Войско Донское уже издало почти все уставы? Они представляют из себя перепечатку российских уставов, и Добровольческая армия, если пожелает, может их получить готовыми.

На какие бы то ни было назначения командного состава и на подчинение офицеров генерального штаба, помимо атамана, главнокомандующему атаман не согласился. Донская армия должна быть вполне автономной.

Какое же это будет единое командование, — воскликнул генерал Драгомиров, — когда главнокомандующий не может распорядиться ни одним казаком помимо атамана?

Единое командование для союзников, — сказал Денисов. — Они хотят, чтобы его превосходительство генерал Деникин был подобен Фошу. Но у Фоша были самостоятельные французская, английская и американская армии — так и тут будут армии, подчиненные в стратегическом отношении, но самостоятельные по существу…

Переговоры шли уже шестой час, сгущались сумерки короткого зимнего дня, а решения никакого вынесено не было.

Наконец атаман сказал генералу Деникину:

— Антон Иванович, ввиду сложившейся обстановки я считаю необходимым признать над собою ваше верховное командование, но при сохранении автономии Донской армии и подчинении ее вам через меня. Давайте составим об этом приказ.

Генерал Деникин собственноручно написал приказ о своем вступлении в командование и о подчинении ему всех Вооруженных Сил Юга России, действующих против большевиков.

— Хорошо, — сказал атаман, — я отдам этот приказ по Войску Донскому, но для того, чтобы избежать кривотолков о нарушении донской конституции, я сделаю к нему следующую добавку: «Объявляя этот приказ главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России Донским армиям, подтверждаю, что по соглашению моему с генералом Деникиным конституция Всевеликого войска Донского, Большим войсковым Кругом утвержденная, нарушена не будет. Достояние Дона, вопросы о земле и недрах, условия быта и службы Донской армии этим командованием затронуты не будут, но делается это с весьма разумною целью достижения единства действий против большевиков».

— Но этим добавлением совершенно уничтожается весь смысл приказа о едином командовании, сказал Драгомиров.

Деникин махнул рукою: делайте, мол, как хотите.

— Вы подписываете себе и Войску смертный приговор, — сказал генерал Денисов атаману.

Итак, первое, что потребовали союзники, было выполнено. Единое командование осуществлено. Теперь оставалось только ожидать помощи от союзников и активной их работы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.