Золотая пара

Золотая пара

«Учитель – лицо города» – эти слова, сказанные последним перед событиями Октября 17-го года городским головой Москвы Михаилом Васильевичем Челноковым, лишний раз подтверждали позицию Городской думы, остававшуюся неизменной в отношении московских школ. Несмотря на военные трудности. Несмотря на огромные расходы, связанные с хлынувшим в старую столицу потоком эвакуированных – все государственные учреждения Западного края, т. е. будущей Польши и Литвы, все находившиеся там учебные заведения были переведены в Москву. Несмотря на помощь прибывавшим день за днем раненым с фронтов.

Сегодня невольно возникает вопрос: имеем ли мы представление, какой была система народного образования Москвы до революционного рубежа? Нет. Слишком сложной и продуманной во всех мелочах она была.

Начнем с цифр. Сегодня, при более чем 10-миллионном населении, число государственных школ намного перевалило за тысячу. К тому же город располагает, как теперь с гордостью говорится, еще и частными средними учебными заведениями, на все вкусы. Москва предоктябрьская имела около миллиона жителей и около… 600 школ, главным образом государственных, но всегда соотнесенных с государственными требованиями и программой. Их система строилась с таким расчетом, чтобы, переходя из низших школ в средние, каждый учащийся мог закончить свое образование в университете.

И это была своеобразная мозаика из учебных заведений, где каждый ребенок мог удовлетворить свои наклонности, а родители сообразоваться со своими материальными возможностями.

12 государственных мужских гимназий и 16 частных, а также три реальных училища. Семь государственных женских гимназий и 59 частных – продолжение профессионального образования у девочек еще не было широко принято. Затем шли казенные высшие начальные училища и просто начальные – всего 14. Городские училища (20), городские начальные (150 для мальчиков, около 200 для девочек), начальные училища разных учреждений, как, например, Александро-Мариинское мужское и женское училища Московского мещанского общества, предоставлявшие широкие льготы своим питомцам, Александро-Мариинское Замоскворецкое училище Московского купеческого общества или Школа при приюте Московского общества покровительства беспризорным и освобождаемым из мест заключения несовершеннолетним, Сергиево-Елизаветинское училище с ремесленным отделением для солдатских детей.

Были также школы при фабриках, железнодорожные, частных лиц, как школа С. С. Васильева при Певческом хоре Л. С. Васильева на Спиридоновке, церковно-приходские. Особый раздел составляли так называемые частные учебные заведения III разряда (около 150) и детские сады с программой подготовки к занятиям в школах. Все они находились под строжайшим государственным контролем.

И особенность московских школ – состав педагогов каждой из них обязательно, из года в год, публиковался. В разного рода справочниках и даже адрес-календарях. Фамилия, имя и отчество преподавателя с указанием его предмета. Более того, также непременно публиковался административный состав, имена школьных врачей и даже технических служащих.

Достаточно привести несколько имен гимназических учителей. В мужской гимназии имени И. и А. Медведниковых в Староконюшенном переулке историю преподает действительный статский советник, профессор МГУ Матвей Козьмич Любавский. В 5-й мужской гимназии, на углу Поварской и Молчановки, ведет рисование князь Иван Георгиевич Гугунава, достаточно известный художник, участник московских и петербургских выставок. В нескольких гимназиях – 7-й, памяти императора Александра II (Страстная пл.), имени Г. Шелапутина (Б. Трубецкой пер.), 10-й (Б. Якиманка) ведет философскую пропедевтику и логику пользовавшийся исключительным успехом у учеников Борис Александрович Фохт.

Среди имен учителей много таких, которые станут в будущем известными учеными, как Анатолий Васильевич Бакушинский, один из самых интересных советских искусствоведов, вошедший с 1922 г. в состав правления Государственной академии художественных наук. Это ему принадлежат слова: «Научившись логично и внятно доносить свою мысль до детского сознания и убедившись, что твоя мысль увлекает ребенка, иначе – отвечает новому поколению, легче и увереннее работать в науке».

Особенный интерес представляют программы средних учебных заведений. В той же гимназии имени Медведниковых существуют три приготовительных класса, куда дети принимаются с 7 лет, и восемь собственно гимназических. То есть курс растягивается на 11 лет. При этом практическое обучение иностранным языкам («новым») начинается с первого подготовительного класса, с 3-го вводится латинский, с 5-го английский. Естественные науки преподаются только с 1-го по 5-й класс. По желанию (и за ту же плату) ученики могут заниматься греческим языком, черчением, рисованием, лепкой, ручным трудом, музыкой и танцами.

Подобная программа, по заключению инспекторов, занимала у гимназиста не менее 12–13 часов ежедневно. Единственной заботой педагогов была постоянная смена занятий – чтобы не возникало привыкания и безразличия к занятиям.

И с той же уважительностью город перечисляет тех педагогов, которые работают в 20 вспомогательных начальных училищах и классах для умственно отсталых детей. Такие училища были в каждом районе, имели учителей рисования, пения, гимнастики, своих врачей.

Что же касается платы за обучение, достаточно привести условия приема в Александре-Мариинское училище на Большой Ордынке: «В училище принимаются дети обоего пола беднейших родителей, всех сословий, не моложе семи с половиной лет; обучение, учебные пособия, завтраки и лекарства бесплатно». Талызинская школа Благотворительного общества 1837 года: «Бесплатно обучаются преимущественно сироты, живущие у родных, или дети беднейших родителей».

Городское Арнольдо-Третьяковское училище для глухонемых детей: «Дети бедных московских жителей принимаются бесплатно… При училище есть типография, переплетная и столярная мастерские. Принимаются заказы».

Просто такой была Москва.

…Они стояли, крепко держась за руки. Растерянные от множества посетителей. Ошеломленные цветами, приветствиями, пожеланиями. И счастливые. Очень счастливые. Митенька и его Леночка – Дмитрий Иванович и Елена Николаевна Тихомировы, те, кому Россия была обязана абсолютной грамотностью выпускников каждой самой скромной и затерянной в глухомани школы.

Это никакое не преувеличение. Питомцы и двухлетних церковно-приходских училищ, и четырехлетних городских школ могли испытывать трудности в употреблении знаков препинания, но никогда не делали ошибок. Грамматических. И неверных ударений. Кажется, никто и никогда не задумывался над этим чудом. Между тем оно существовало, и в его основе лежали удивительнейшие книги и пособия для учителей, написанные Тихомировыми. До революции они вышли тиражом в 7 000 000 экземпляров. В любом уголке России с них начиналось знакомство с грамотой. Простота и доступность изложения, убедительность примеров позволяли овладевать правописанием даже самоучкой, даже не добравшись до школы.

Итак, шел 1901 год. Формально отмечалось 35-летие литературно-педагогической деятельности Дмитрия Ивановича. Но за спиной юбиляра оставались тридцать лет супружеской жизни и тридцать лет совместной работы. Все, что было сделано, было сделано вместе, и кто знает, как сложилась бы судьба Тихомирова, если бы не помощник, соавтор, писатель и издатель Елена Николаевна. Увлеченная. Неутомимая. Способная в любую минуту подставить плечо мужу, заменить его, предложить новую, неожиданную идею. И – бесконечно женственная, мягкая, до последнего дня своего восторженно влюбленная в Митеньку. Моя «Елена Прекрасная», как называл ее супруг.

А ведь вначале были две совсем разные судьбы, два разных человека, жизненные пути которых, казалось, даже не могли пересечься. Род князей Оболенских, дворян Шепелевых, Прончищевых и семья безвестного сельского священника из села Рождествено Нерехтского уезда Костромской губернии.

Кто не знал в Москве дворца Оболенских на Новинском бульваре, рядом с усадьбой Грибоедовых! Незадолго до Отечественной войны 1812 года старика Николая Петровича сменил во владении домом его сын – князь Петр Николаевич. При Наполеоне дом сгорел, но почти сразу после ухода французов его восстановили – у князя было многочисленное семейство. От двух браков он имел пятерых сыновей (в том числе декабриста Евгения Петровича Оболенского) и пятерых дочерей. Сыновья женились, дочери выходили замуж. Брак отцовской любимицы, княжны Варвары Петровны, можно было считать особенно удачным: красавец и богач Алексей Прончищев влюбился в невесту и пользовался ее взаимностью. Почти сразу у супругов пошли дети. Дочери, а они мало занимали родителя. Он знал лишь два настоящих увлечения – псовую охоту да карточную игру. Вспыльчивый и несдержанный, обычно хозяин вымещал свою досаду на дворовых и крестьянах, которых Варвара Петровна каждодневно пыталась спасать от барского гнева.

Не находя общего языка с супругом, она все свое время отдает дочерям. Прекрасно образованная, хорошо знавшая литературу, владевшая пятью иностранными языками, Варвара Петровна отказывается от домашних учителей и гувернанток и сама обучает детей. Карточная игра супруга приводит семью к полному разорению. С молотка уходят имения, московский дом, обстановка, даже фамильные бриллианты. И Варвара Петровна решается на немыслимый по тем временам шаг – начинает работать. Благодаря мужу сестры, князю А. П. Оболенскому, она получает место начальницы при Малолетнем отделении Воспитательного дома при Николаевском институте и с четырьмя малолетними дочерьми переезжает на казенную квартиру. Куда как нелегко ей было на это решиться. Но со временем Варвара Петровна признается, что только в стенах института почувствовала себя свободной и по-настоящему счастливой.

Наверное, для матери было неожиданностью, когда ее третья по счету дочь, пятнадцатилетняя Юлия Алексеевна, решила выйти замуж за студента Николая Немчинова. Препятствовать молодым она не стала, но браку категорически воспротивилась мать жениха. Представительница древней дворянской семьи Шепелевых, она в свое время вышла замуж за пожилого купца и не мыслила для сына невесты без приданого. Николай лишился материальной поддержки матери. Зарабатывать на жизнь надо было самому. Он перебивается бесконечными грошовыми уроками, а Юлия за такие же гроши переписывает студенческие лекции и занимается шитьем. Трех лет оказалось достаточно, чтобы Немчинов сгорел от чахотки. И Юлия Алексеевна с маленькой дочерью Леночкой возвращается в Николаевский институт к матери, где начинает работать надзирательницей. Ей едва исполнилось девятнадцать лет. Снова устраивать свою жизнь – выходить замуж – Юлия Алексеевна не захотела. Слишком яркими были впечатления короткого семейного опыта, слишком любила своего Николая.

В бедной студенческой квартирке Немчиновых каждый вечер собирались студенты Московского университета. Это было время всеобщего увлечения лекциями Грановского по русской истории. Завсегдатаем дома стал известный в будущем писатель А. Ф. Писемский, бывал ученик К. П. Брюллова, портретист «из чеченцев» Петр Захаров. Заглядывал на огонек композитор и пианист Дюбюк – Юлия Алексеевна пела все его новые романсы.

В Николаевском институте, где пройдет все ее детство, Леночка оказывается под влиянием прежде всего бабушки. В доме поддерживается культ бабушкиного брата-декабриста. Гвардейский капитан, адъютант командующего пехотой Гвардейского корпуса генерал-адъютанта Бистрома, он прибыл 14 декабря 1825 года на Сенатскую площадь и оставался там до конца, но главное – ранил штыком генерала Милорадовича. За эту вину Евгений Оболенский был признан преступником I категории, что означало смертную казнь на плахе. Казнь заменили вечными каторжными работами. В Сибири он попал на солеваренный завод в Иркутском Усолье, затем в Нерчинск, Читу и, наконец, на Петровский завод. В 1839 году Оболенский вышел на поселение, а еще спустя почти пять лет был переведен в Ялуторовск. Освобождение последовало в 1856-м, вместе с возвращением титула князя. К этому времени он женился на вольноотпущенной крепостной девушке. С его сыном, будущим уездным врачом в Тарусе, Леночка поддерживала самые добрые отношения.

Скорее всего, разделяя в чем-то взгляды брата, Варвара Петровна учит внучку ходить по чердакам и подвалам, раздавая милостыню городской бедноте. Леночка часто отказывает себе в лишнем куске сахара, чтобы сохранить его для «своих бедных». По воскресеньям бабушка берет внучку в воскресные школы для взрослых, которые создавались при гимназиях. В доме Прончищевой появляется студенческая молодежь. Впрочем, этому способствовали и учителя Леночки. Бабушка не захотела отдавать внучку в учебные заведения, сначала занималась с ней сама, как когда-то с собственными дочерями, позже нашла для Леночки превосходных педагогов. В их числе – былой учитель М. Лермонтова А. З. Зивьев, который вводит свою воспитанницу в мир русской литературы. Наконец бабушка разрешает поступить на педагогические курсы: Леночка видит себя только педагогом, готовится к ставшей наследственной профессии, мечтает о ней и – встречает на этом пути Д. И. Тихомирова.

Встреча на педагогических курсах решает судьбу молодых людей. В апреле 1871 года состоялась их свадьба.

В жизни Тихомирова все складывалось иначе. Приход его отца относился к беднейшим в Нерехтском уезде. Два десятка курных избенок составляли село, при котором находилась старая церковь. К ней же относилось еще несколько деревенек и приселков – и вовсе на пять-семь изб. Отцу, Ивану Егоровичу, приходилось делать всю крестьянскую работу, чтобы как-то прокормить семью, в которой постоянно рождались и быстро умирали дети. По счастью, Митя оказался достаточно крепким ребенком, мог с малолетства помогать отцу в церкви, где он прислуживал во время богослужения, читал на клиросе, пел в хоре. Приходилось работать и в поле, и в огороде. Иван Егорович надеялся увидеть сына священником, да иного пути при скромном семейном достатке и быть не могло…

Десяти лет Митю отвозят в духовное училище в Кострому, но, когда там же оказывается и младший его брат, Тихомировым становится не под силу их содержать. По счастью, в то время открываются военно-учительские семинарии. Митя не только блестяще заканчивает курс, но и назначается «образцовым» учителем в такую же семинарию в Москву. 13 августа 1866 года он впервые выступает в новой для себя роли педагога. Ко времени знакомства с Леночкой Немчиновой Дмитрий Иванович уже пользовался славой блестящего оратора, полемиста и редкого знатока русской литературы. Его уроки и выступления в кружках привлекали массу молодежи.

Знакомство будущих супругов – знамение близящегося нового времени. На урок Тихомирова – так называемый урок объяснительного чтения – Леночка впервые попадает осенью 1869 года. Она делится впечатлением с бабушкой, заинтересовывает Варвару Петровну, и та приглашает молодого преподавателя, чтобы воспользоваться его советами для своего институтского отделения. Еще полтора года – и молодые люди соединяют свои жизни.

«Я часто думала, что соединило меня с Дмитрием Ивановичем, – рассказывала впоследствии Елена Николаевна. – И нынче знаю точно: он показался мне пророком, открывшим передо мною смысл моего существования и возможность применения моих сил. Это было то одухотворение жизни, в которой мы были необходимы друг другу. Его светлая душа, его высокие помыслы увлекли меня навсегда. И чем больше мы работали, тем ближе друг другу становились. Если годы, говорят, охлаждают человеческие чувства, у нас они, напротив, их усиливали. Я благодарила и благодарю судьбу, что дала возможность жить рядом с Дмитрием Ивановичем и для него. И я хочу верить, что была и останусь ему помощью, а не помехой». Д. И. Тихомиров отзывается в дни юбилея почти так же: «Чествуя меня, друзья мои, вы чествуете в первую очередь Елену Николаевну. Все, что мы делали, мы делали вместе, все, что задумывали, задумывали и додумывали вместе, а уж доводила все до последней точки, конечно, Елена Николаевна. У нас была общая цель, и если мы к ней хоть сколько-нибудь приблизились, мы счастливы, мы оба».

К этому времени, помимо работы в семинарии учительской, Дмитрий Иванович открывает первую в России вечернюю воскресную школу для взрослых рабочих на фабрике Ф. С. Михайлова в Москве. Пока он издал только первую часть «Азбуки правописания», которая до 1900 года выдержит 19 изданий. Следующим трудом станет совместная с Еленой Николаевной работа над «Букварем», который до начала XX века будет переиздан 137 раз (при этом каждое новое издание дорабатывалось и дополнялось сообразно тем требованиям, которые выдвигала педагогическая практика Дмитрия Ивановича).

Современник вспоминает, что рабочие комнаты Тихомировых представляли собой настоящую «научную фабрику», где неустанно кипела работа: рукописи соседствовали с гранками, версткой, бесконечные поправки со специальных карточек переносились в новые тексты, и непосвященному казалось совершенно невозможным понять методику происходившего. Но главное, что поражало, – это увлеченность обоих супругов, которые напоминали дирижеров огромного оркестра.

Книги, подобной «Азбуке правописания», русская учебная литература еще не знала. Приведенные в ней примеры и статьи были подобраны таким образом, чтобы ученик от первой до последней ступени заключенной в ней программы встречался лишь с уже известными ему правилами правописания. Ничто не вызубривалось, не требовало механического запоминания. Автор как бы раскрывал перед ребенком логику построения и развития языка, что позволяло ему в дальнейшем не делать ошибок. Тихомировы верили в силу точно подобранного примера, который запоминался на всю жизнь. Дмитрий Иванович отлично знал, что уровень подготовки и способности учителей всегда бывают разными. Именно поэтому объяснения должны отличаться предельной простотой, чтобы не загромождать память ничем лишним и сложным.

Роли супругов в общей работе распределялись очень строго. Занятия вел Дмитрий Иванович, и он, казалось, не знал ни усталости, ни предела возможностей в своем стремлении заниматься – и с детьми, и с педагогами. Каждое лето он ведет учительские курсы в разных уездных городах. Берет на себя руководство школами на фабриках Морозовых, которые становятся едва ли не лучшими в России, школой при фабрике Товарищества Тверской мануфактуры. Совет Московского благотворительного общества приглашает Тихомирова инспектором и организатором своих школ. А Елена Николаевна все время рядом – скрупулезно записывает лекции и уроки, в огромном объеме составляет записки о курсах.

Впрочем, цифры говорят сами за себя. За тридцать лет «Букварь» Тихомировых распространяется в количестве двух миллионов экземпляров. Вышедший в 1874 году «Элементарный курс грамматики» – более миллиона. Дмитрий Иванович пишет специальный курс для сельских школ, разошедшийся в 15 изданиях, и находит совершенно оригинальное педагогическое решение – «Правописание до грамматики», или иначе – опыт обучения правописанию вообще без грамматики.

Широко распространялась тихомировская «Книга для церковно-славянского чтения». «Школа грамотности» представляла собой руководство для деревенского домашнего обучения.

Но главная сила педагогики Тихомировых заключалась в том, что вместе с грамотой они учили ребенка жизни – общению с природой, условиями человеческого существования, географии, начаткам истории. Их знаменитые книги для внеклассного чтения – «Вешние всходы» – передавали и первые необходимые ребенку знания об окружающей его среде, и те гуманные принципы, на которых эту среду следовало строить.

«Они были учителями жизни, истинно русскими в своей человечности, сострадательности, всепонимании и бесконечной доброте», – отзывается современник. «Книги Тихомирова просвещали всю Россию вдохновенно, доходчиво и мудро», – отзывается замечательный русский художник В. Д. Поленов. И когда к 35-летнему юбилею деятельности Тихомирова рождается идея выпустить юбилейный сборник, составители теряются от неимоверного количества рассказов, очерков, статей, стихотворений, рисунков, которые безвозмездно передают в него Мамин-Сибиряк, Василий Немирович-Данченко, Гиляровский, Щепкина-Куперник, Чехов, Дрожжин, художники Архипов, Константин Коровин, Виктор и Аполлинарий Васнецовы, Серов, Суриков, композиторы Скрябин, Слонов, Кохановский, Сементковский. Бунин передает свое стихотворение «На острове»:

Люблю я наш обрыв, где дикою грядою

Белеют стены скал, смотря на дальний юг,

Где моря синего раскинут полукруг,

Где кажется, что мир кончается водою,

И дышится легко среди прибрежных вод.

В веселый летний день, когда на солнце блещет

Скалистый известняк и в каждый звонкий грот

Зеленая вода хрустальной влагой плещет,

Люблю я зной, и ширь, и вольный небосвод,

И острова пустынные высоты.

Ласкают их ветры, и волны лижут их,

А чайки зоркие заглядывают в гроты, —

Косятся в чуткий мир пещер береговых

И вдруг, над белыми утесами взмывая,

Сверкают крыльями в просторах голубых,

Кого-то жалобно и звонко призывая.

Что читать и как читать? – этот вопрос все больше занимает Елену Николаевну, и в начале 1880-х годов она открывает книжный магазин «Начальная школа». По-прежнему помогая во всем мужу, она теперь пересматривает и всю выходящую в России литературу, чтобы составлять из нее необходимые педагогам библиотечки, к тому же магазин и сам выпускает несколько хороших детских книг. Среди них – сборник рассказов Василия Немировича-Данченко о последней турецкой войне «За Дунаем».

Когда обстоятельства вынуждают отказаться от просуществовавшего больше десяти лет магазина, Елена Николаевна приобретает старый известный журнал «Детское чтение». Вместе Тихомировы подбирают состав сотрудников, увеличивают объем журнала, начинают выпускать при нем «Педагогический листок», отдельную «Библиотеку „Детского чтения“ и „Учительскую библиотеку“. Адрес супругов – Большая Молчановка, дом 18, становится педагогическим центром не только старой столицы, но и всей России. Сюда пишут из самых дальних уголков, приезжают за советами и помощью. Дмитрий Иванович становится гласным Московской городской думы, работает в комиссии по школьным вопросам, поскольку знаком с положением и нуждами едва ли не каждой городской школы.

Мир денег и расчета для Тихомировых не существует. Огромная каждодневная работа не приносит им сколько-нибудь значительного состояния, да они и не стремятся к нему – лишь бы хватало средств на новые издания и замыслы. Признание? Оно приходит, но от народа, от русского общества – не от государства и властей. Тихомиров получает Золотые медали от московской и петербургской общественности – от Комитетов грамотности. Золотую медаль ему приносит Всемирная Парижская выставка 1900 года.

О его труде и методах пишут специальные французские и американские журналы. Принципы Тихомирова и по сей день входят в общеобразовательную систему Соединенных Штатов. О Дмитрии Ивановиче и его «беспримерных трудах» помещает большую статью известная и лучшая русская энциклопедия издательства Брокгауза и Ефрона. В Большой же Советской Энциклопедии о замечательном педагоге не было сказано ни слова.

«Пусть трудом будет радостен его трудовой путь, – писал о Тихомирове юбилейный сборник. – Лучшая слава – это память потомства. Кто может быть другом детей и юношей и кто был им, того вспомнят юные потомки и через десятки лет».

Десятки лет забвения прошли. Может, наконец-то наступило время благодарной памяти в отношении двух удивительных людей, прошедших, крепко держась за руки, через такую долгую и плодотворную жизнь?

Остается добавить, что юбилейный сборник Тихомировых был выпущен семью типографиями, цинкографиями и переплетными заведениями Москвы бесплатно. Чистый же доход от него предназначался на образование осиротевших детей народных учителей. Дмитрий Иванович и Елена Николаевна до конца остались верными себе – сельский попович и внучка одного из самых знаменитых княжеских родов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.