Русские моряки-разбойники

Русские моряки-разбойники

Морской и речной разбой издавна существовал на юге Руси, хотя подходы к Черному и Каспийскому морям были прочно заблокированы степными народами.

Арабский историк X века Масуди рассказал о грабительских походах объединенных славянских и варяжских дружин (русов) к западным берегам Каспийского моря.

Когда корабли русов достигли крепости у входа в Азовское море, они направили послов к царю (кагану) хазар, дабы испросить его разрешения на проезд по его владениям, пообещав ему половину добычи, которую надеялись захватить у племен, обитающих на берегах этого моря.

Получив разрешение, они вошли в Эстуарий, поднялись вверх по реке Дону и затем спустились по Волге (Хазарской реке) вниз; миновали город Итиль (в районе Астрахани) и, пройдя устье, вышли в Каспий (Хазарское море)..

Их набеги опустошали многие города на каспийском побережье, достигнув Азербайджана, порой заходя на десятки километров вглубь материка. «Жителей побережья охватил неописуемый страх, потому что им еще никогда не приходилось в этих местах встречаться с врагом По морю здесь плавали только мирные торговые или рыбачьи суда».

Русы высадились на берег у нефтеносных земель Бабиках (Баку), во владениях Ширван-шаха. На обратном пути они остановились на островах неподалеку от нефтеносного побережья. Местные купцы подплыли к этим островам на своих лодках и судах для ведения торговли. Русы напали на них, многих убили, захватив товары.

Пришельцы оставались на берегах этого моря в течение нескольких месяцев, продолжая грабить и убивать. У жителей прибрежных земель не было ни сил, ни средств для их изгнания, хотя они пытались организовать оборону.

Набрав добычи и пленных, русы двинулись в обратный путь — вошли в устье Хазарской реки и послали гонцов с деньгами и добычей к царю, выполняя взятые на себя обязательства.

В Средние века наиболее часто нападали русские моряки-разбойники на прибрежные черноморские города. Одно из названий Черного моря (Понта Евксинского) — Русское море. Ясно, кто здесь хозяйничал. Вольницы донских и запорожских казаков постоянно использовали для набегов крупные речные артерии, спускаясь по Волге в Каспий, а по Днепру и Дону — в Черное море.

О том, как совершались такие набеги, изложено в наказе императора Византии Константина Багрянородного сыну.

Там упомянуто немало мелких деталей, собранных агентурой империи (например, особенности каждого днепровского порога), что показывает, насколько серьезно относился Константин к этой угрозе.

Под россами византийцы подразумевали не конкретное славянское племя, а дружины викингов-варягов, организованные, как обычно, в соответствии с общей целью — провести торгово-пиратский поход «из варяг в греки». Император именно так толкует задачи этих экспедиций (ради войны или ради торговли). А еще упоминает о вполне пиратских требованиях северных пришельцев выплачивать им дань, выкуп за то, чтобы обеспечивать себе безопасность.

Князь Олег в 907 году привел огромную флотилию под стены Царьграда (Константинополя). Византийский император выплатил Олегу «откупные». Впрочем, трудно в подобных случаях провести грань между пиратством, военно-морской операцией и политикой с позиции силы.

Своеобразие России выразилось и в формах пиратства. Пользовались речными лодками (ладьями, челнами). А при обходе днепровских порогов надо было нести или волочить суда по суше. Крупных морских судов на юге России не было. Этим определялась стратегия и тактика нападений.

В сочинении французского инженера Боплана (XVII век) подробно рассказано о том, как был организован у запорожских казаков этот опасный промысел.

Плывя по Днепру, челны шли плотным строем с лодкой атамана впереди. Выведав о походе через своих лазутчиков, турки обычно блокировали днепровское устье галерами. Казаки догадывались об этом и ловко обходили заслон.

Весть об их появлении быстро распространялась по стране и доходила до Константинополя. Но за короткое время надежную оборону трудно было организовать. Казаки добирались до намеченного района (обычно в Крыму или в юго-западной части Черного моря), грабили два-три поселения, причем нередко отстоящие на 1–2 км от берега. Загрузив добычу в лодки, без промедления отправлялись на новое место или уходили домой. Их надежный помощник — внезапность налета.

Нападали они и на турецкие суда, также используя фактор внезапности. Заметив вдали корабль, казаки не шли на сближение. Они опускали мачты и следовали за ним на пределе видимости (их невысокие лодки заметить с корабля было мудрено).

К вечеру казаки выруливали так, чтобы находиться с подсолнечной, западной стороны относительно корабля. С наступлением сумерек подходили к нему все ближе и ближе. А ночью шли на абордаж: сцепившись с турецким судном баграми и кошками, ловко вскарабкивались по канатам на палубу со всех сторон сразу.

Купцы, даже имеющие стражу, редко осмеливались сопротивляться численно превосходящим казакам. А те перегружали в свои посудины ценные товары и золото, оружие и боеприпасы.

На обратном пути с их отяжеленными лодками вновь жаждала встречи истомившаяся турецкая флотилия. Казаки в некоторых случаях принимали бой. Но чаще совершали обходный маневр: перетаскивали лодки и грузы через Кинбургскую косу и плыли лиманом, а затем вновь тащили лодки посуху прямиком в Днепр. Другой обходной путь — через Керченский пролив в Азовское море.

Но турки тоже не лыком шиты (кстати, лодки-шитики казаки обшивали лыком), и нередко, двигаясь навстречу врагам, заставали их днем на переходе. Тогда корабли открывали пушечную пальбу. «От пушечного выстрела, — писал Боплан, — челны их рассыпаются, как стая скворцов, и гибнут в морской пучине; удальцы теряют мужество и в быстром бегстве ищут спасения».

Надо лишь уточнить, что благоразумие вовсе не доказывает потери мужества. Воевать в открытом море на утлых, загруженных награбленным добром лодках против крупных военных кораблей — дело безнадежное. Оно свидетельствовало бы не об отваге, а о глупости. Зачем идти на верную смерть?

Тот же Боплан отметил: если казакам приходилось принимать бой, они сражались с турецкими кораблями яростно и хладнокровно, несмотря на свои потери. Лучшие стрелки сидели на лавках и вели огонь из пищалей, а помощники заряжали ружья и передавали им.