LXXXII. Неблагоприятные отношения средневековой римско-католической церкви к балтийским славянам
LXXXII. Неблагоприятные отношения средневековой римско-католической церкви к балтийским славянам
Если церковное государство, появившееся на Западе, имело такие последствия для тех западных славян, к которым дошло живое слово Кирилловой проповеди, то насколько эти последствия должны были быть бедственнее для балтийских славян, которым христианство предлагалось прямо от Германии, со всей исключительностью, какую придал церкви союз с воинственным и гордым немецким народом и его "священной" империей.
Нигде эта исключительность, столь противная существу христианской веры, не достигала такой крайности, как в отношениях Германии к балтийским славянам. Другие, прилегавшие к "священной" империи страны (не говоря, разумеется, о тех землях, которые участвовали в обособлении западного мира и имели с Германией равные права церковного гражданства), отчасти избежали этих крайних последствий совоплощения церкви с Германским государством, или через принятие христианства из другого источника (как Чехия и Польша), или же вследствие племенного родства с Германией, или отдаленности, отвращавшей столкновения с ней, или политического могущества, делавшего ее притязания менее опасными (например Дания, Швеция, Норвегия, Венгрия, Польша). Балтийским же славянам неоткуда было принять христианство, кроме как из Германии; природные враги немецкого народа, они давали ему максимальный повод употребить христианство против них как орудие завоевания и рабства, а своим действительным упорством в язычестве (причины которого нам известны) представляли предлог прикрывать жестокость насильственного обращения и даже истребления — личиной христианской ревности; наконец, своей разрозненностью и внутренней слабостью лишали себя возможности вести равную борьбу с силами Германской империи.
Таким образом, именно на балтийских славянах проявились во всей своей наготе плоды богохульного слияния Божией церкви с мирским государством, произведенного западным миром, и той бесчеловечной исключительности, которую он вследствие этого придал у себя христианской вере.
Разумеется, что славянам-язычникам при таком светском характере христианской веры, как ее понимали и налагали на них немцы, невозможно было отличить ее существенной истины и кротости от случайной жестокости и лжи, которую к ней примешивали людские страсти; да и ослепление было такое, что немцы сами, в отношении к славянам, этого различия тоже как будто не сознавали. Когда приехал к щетинцам проповедник Оттон Бамбергский, вестники отправились от него к старшинам города и стали их уговаривать креститься, подкрепляя свои слова обещаниями и угрозами; но те отвечали: "Что нам за дело до вас? Мы не оставим законов отцов наших; мы довольны своей верой. У христиан есть воры, есть злодеи, обрубают ноги, выкалывают глаза, всякие злодейства и казни творятся христианином против христианина. Да не будет у нас такой веры!" Такими и тому подобными словами возражали они, прибавляет летописец, и затыкали уши, чтобы не слышать слова. И католические проповедники как бы не находили на это ответа, ибо для них вера слилась с государством, и вина государства падала на веру.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.