Клады и кладоискатели
Клады и кладоискатели
Петербургская губерния – земля древняя, таинственная, загадочная. Потому и ищут здесь с давних пор клады и сокровища. Мест, которые пользовалось особенной славой у кладоискателей, можно назвать несколько. К примеру, еще с давних пор воображение любителей древностей манили древние курганы, в изобилии разбросанные на пространстве губернии.
«В окрестностях Луги много курганов или „могил“, – говорилось в конце XIX века в одной из путеводителей по губернии, – по некоторым из них прошла соха, иные расшевелила слегка, иные обнажила довольно глубоко. Камни, окаймляющие курганы, растаскиваются на домашние потребности. Но печальнее всего – на берегу одного озера стоить полуразрушенная часовня, а около нея совсем разрытые лопатой курганы. Видно, искали клады…».
В 1873–1874 годах проходили археологические раскопки сиверских курганов. Работами руководил известный петербургский археолог Л.К. Ивановский. В окрестностях деревни Ново-Сиверской удалось раскопать 314 курганов. Уникальные находки, обнаруженные исследователями, дали возможность отнести эти старинные захоронения славян и других народов к XI–XIII векам.
Еще одним таинственным местом служила знаменитая Староладожская крепость и курганы возле нее на реке Волхове. Известный археолог генерал Н.Е. Бранденбург в 1878–1886 годах вел раскопки этих курганов. Один из них находился близ села Михаила Архангела (ныне это село вошло в территорию города Волхов-I).
Как сообщал Бранденбург в «Кратком журнале курганных раскопок в Новоладожском и Тихвинском уездах», во время раскопок того кургана удалось найти следы могильника языческих славян – остатки обгорелых бревен и сожженные кости. С юго-восточной стороны кургана обнаружили еще один могильник, но более позднего времени. В нем нашли погребенные в несколько рядов 14 скелетов, в том числе 3 женских, один юноши и один старика. Возле останков обнаружили «бусы, большую бронзовую пряжку от пояса, три железных ножа, 2 железных кольца, костяной гребень, 8 колец из бронзовой проволоки, фрагмент кости с резьбою и обломок монеты XI века».
Между тем, еще в начале XIX века Петербургская губерния стала объектом археологического изучения. И первым ученым, занявшимся исследованием археологических памятников Северо-Запада, был Адам Чарноцкий (1784–1825) – археолог-любитель, собиратель панславянской старины, известный в литературе под именем Зориана Доленги-Ходаковского, человек удивительной биографии, склонный к авантюризму. Его «проект ученого путешествия по России» был одобрен Н.М. Карамзиным и понравился царю. Александр I приказал зачислить Чарноцкого в состав Министерства народного просвещения и выдавать ему по три тысячи рублей серебром в год на осуществление его «ученого путешествия», причем губернаторам и прочим местным властям приказали оказывать Чарноцкому всяческое содействие.
В 1820 году он выехал из Петербурга в Москву, осматривая по дороге окрестности Ладоги, Новгорода, Твери. Он собрал сведения о «жальниках» (могильниках) и «волотовках» Новгородской земли, «сопках» Ладоги и первый сделал попытку выяснения значения древнеславянских городищ, указав на важность их изучения. Именно Адам Чарноцкий раскопал одну из крупнейших сопок в окрестностях Старой Ладоги.
Правда, профессор Калайдович дал нелестный отзыв о труде Чарноцкого, так что последнего лишили казенной субсидии, и ему пришлось продолжать работу на свои средства, а затем с помощью писателя и историка Н.А. Полевого, заинтересовавшегося личностью Чарноцкого и его взглядами. Однако и этих денег не хватило, и Чарноцкому пришлось принять место управляющего имением у одного из тверских помещиков…
Масштабные археологические исследования проводил в 70–80-х годах XIX века на территории Петербургской губернии доктор Лев Константинович Ивановский (1845–1892). Долгое время он трудился военным медиком в различных частях русской армии, а параллельно занимался археологией. В 1871 году он начал раскопки в районе Ижорской возвышенности по рекомендации Императорского Русского археологического общества, членом которого он стал двумя годами позднее, и упорно исследовал эту щедрую на древности возвышенность до конца жизни.
Он раскопал 5877 древних курганов в 127 могильниках, находящихся ныне на территории Волосовского, Гатчинского, Кингисеппского, Ломоносовского и Лужского районов Ленинградской области. В среднем он раскапывал по пятьсот курганов за летний сезон. Результатом стала значительная коллекция древностей, которая до настоящего времени не утратила научной значимости. Вещи из раскопок Л.К. Ивановского хранятся в Государственном историческом музее в Москве. Материалы некоторых могильников, в том числе значительная часть находок из Гатчинского района, находятся в фондах Государственного Эрмитажа в Петербурге.
Смерть застигла Л.К. Ивановского во время описания богатой коллекции открытых им предметов. Работу эту завершил Александр Андреевич Спицын в 1896 году, издав монографию «Курганы Санкт-Петербургской губернии в раскопках Л.К. Ивановского»…
Именно Л.К. Ивановский был одним из тех, кто начал исследование археологических памятников Гатчинского района. Петербургские археологи активно продолжили эту деятельность, проводя более или менее масштабные экспедиции. Подробности одной из них, устроенной в самом конце весны 1902 года членами Императорского археологического института, подробно освещались в столичной печати.
Итак, на 23 мая 1902 года петербургские археологи назначили большую поездку в окрестности Елизаветино (ныне Гатчинский район) с целью произвести раскопки некоторых из находящихся здесь могильных курганов. Однако прошедший утром того дня проливной дождь напугал большинство археологов. Общая поездка не состоялась, однако небольшая группа самых преданных любителей древности все же рискнула пуститься в дальний путь. Уже к полудню она была на месте.
Первоначально археологи осмотрели два небольших кургана, уже раскопанных прежде. Они находились в лесу около деревни Смальково в четырех верстах от железнодорожной станции – на земле, принадлежавшей петербургскому купцу Алексееву. В одном из этих курганов был найден скелет человека «языческой эпохи», погребенного в сидячем положении. Историки полагали, что это было захоронение «чудских времен». Кругом повсюду находились такие же курганы, поросшие густым лесом.
«По странному капризу владельца земли Алексеева и его арендатора, какого-то крестьянина-эстонца, раскопать еще какие-либо курганы не было позволено, – отметил газетный репортер. – Он заявил, что место арендовано под покос и портить траву не позволяется. Благодаря такому распоряжению пришлось ограничиться только внешним осмотром Смальковских курганов».
Тогда экспедиция отправилась на другие места – в район деревни Озера (ныне относится к Волосовскому району). «Пришлось вновь проехать более шести верст по дороге убийственно тряской, усеянной, как и вся местность, валунами, – говорилось в репортаже „Петербургского листка“. – Проезжая имение княгини Трубецкой, повсюду видны группы курганов; попадаются и отдельные могильники больших размеров с правильно наложенными на них валунами. Здесь еще издавна были раскопаны курганы, в которых нашли вместе с костяками (скелетами. – С. Г.) четыре каменных креста со славянскими надписями».
На границе имения Трубецкой заканчивался тогдашний Петергофский уезд и начинался Царскосельский. Проехав деревню Пятая Гора, участники экспедиции оказались во владениях Виницкого, где около деревни Озера находилось большое древнее кладбище. Исследователи датировали его концом XII или началом XIII века.
Пользуясь любезным разрешением землевладельца, которого не пугала «порча травы», участник поездки полковник Деви распорядился нанять местных крестьян на раскопки. Археологи присмотрели два кургана. Под их руководством землекопы вскрыли их и добрались до известкового слоя – белых камней, являвшихся несомненным признаком могильного захоронения.
В первом кургане на глубине трех четвертей аршина обнаружили детский скелет «сравнительно поздней эпохи». «Кости его разваливались от малейшего прикосновения, так неосторожный легкий удар по черепу превратил его в осколки, – сообщалось в газетном репортаже. – Никаких других предметов в этом кургане найдено не было, но зато в другом нашли большой костяк, погребенный в лежачем положении. На его руках повыше кисти найдены два браслета, бронзовые, один в виде ленты, плотно охватывавший руку, со следами рисунка, другой плетеный из проволоки в виде жгута или веревки с петлей. Когда же добыли череп, то тут нашли пряжку, видимо, из того же материала, и серьгу-подвеску из проволоки в форме Луны с надетыми на нее бусами».
По первому, поверхностному осмотру вскрытого кургана археологи пришли к довольно разноречивым заключениям. Одни предполагали, что это славянский курган, другие – что это курган народов чудь или водь. Сошлись лишь на приблизительном определении времени захоронения – начале XIII века. Для окончательного определения оба скелета и найденные предметы изъяли из курганов и доставили в Археологический институт…
Когда рыли соединительные каналы возле Ладожского озера, также обнаружились находки, чрезвычайно заинтересовавшие геологов и археологов. В 80-х годах XIX века профессор А. Иностранцев предпринял раскопки на южном побережье Ладожского озера и по выявленным находкам представил вероятную картину растительности, которая могла быть в этих местах несколько тысяч лет назад. На местах стоянок нашли многочисленные орудия охоты – каменные и роговые топоры, точила, ножи и другие мелкие каменные и костяные принадлежности. Обнаружили тяжелый почерневший дубовый челнок, грубо выдолбленный из целого дерева.
Излюбленное кладоискателями место было на Неве – в районе печально известных Ивановских порогов. Коварные Ивановские (Невские) пороги, служившие когда-то одним из главных препятствий судоходства на Неве, наводили едва ли не суеверный страх. Место это считалось проклятым, гиблым. Пассажиры и даже опытные команды судов всегда облегченно вздыхали, миновав это место.
Среди местных жителей ходило предание, что здесь, близ села Ивановского, во время Северной войны, при битве за взятие Нотебурга (крепости «Орешек»), было потоплено несколько шведских галер. Согласно той же легенде, эти галеры везли с собой ценный груз и много золотых монет.
«На то, что тут действительно было сражение, указывает факт: здесь до сих пор, по берегам Невы, находят пуговицы от шведских и русских мундиров и другие металлические секции, – говорилось в „Петербургской газете“ в сентябре 1911 года. – Текущей осенью компанией частных лиц предполагается обследовать в этой местности дно реки при помощи водолазов на значительном протяжении».
Спустя почти два года, в мае 1913 года, в газетах снова сообщалось, что несколько частных предпринимателей решили заняться подводными изысканиями на Ивановских порогах, и эти работы уже начались. К месту поисков пригнали две баржи с водолазными приспособлениями.
«Некоторые осязательные результаты позволяют предпринимателям рассчитывать, что работы их не останутся бесцельными, – говорилось в „Петербургском листке“. – Водолазы на дне порогов нашли несколько чугунных котелков, пистолетов, частей шведского старинного оружия, заржавленных шлемов и других предметов, относящихся к эпохе Карла XII. Правильный ход работ крайне затрудняется слишком быстрым течением Невы в районе Ивановских порогов»…
Испокон веков существовала легенда о несметных богатствах, зарытых близ села Тосно. Говорили, что будто бы какая-то княгиня, спасаясь со всем своим двором и челядью от настигавших врагов, остановилась с обозом на берегу реки Тосно и здесь зарыла свое золото, самоцветы и все богатства, которым не было числа.
Согласно легенде, княгиня распорядилась устроить плотину, чтобы временно отвести воды реки в сторону, чтобы зарыть на дне свои богатства. И, действительно, реку будто бы удалось отвести в левую сторону, доказательством чего служила потом небольшая речонка, идущая от этих мест к Лисино. Затем все зарыли, реке дали прежний ход. Княгиня со своими людьми куда-то скрылась, а все богатства так и остались на дне.
«Не так давно некий богатый человек, всерьез поверив легенде, занялся поиском этого клада, – сообщалось в одной из петербургских газет в октябре 1897 года. – Путем определенного вознаграждения он выговорил у крестьян право отвести на время реку и рыть дно. К его услугам были рабочие, приспособления, механизмы, материалы. В первый год он убил в дело около сорок тысяч рублей, во второй – еще столько же, но без результатов. В конце концов он остался нищим в полном смысле этого слова. Но все равно глубоко верит, что миллионы зарыты на дне реки и, будь у него еще тысяч восемьдесят, он бы и их пустил в дело».
Особенно сильно было развито кладоискательство в Выборгском и Кексгольском уездах тогдашней Выборгской губернии. Старожилы Кексгольма (ныне Приозерск) рассказывали легенду о некоем рыцаре, зарывшем в здешних местах еще в XVII веке «на счастье» клад с огромным количеством золотых и серебряных монет. С тех пор местные жители не раз принимались за поиски этого сказочного богатства, но каждый раз тщетно.
«С редкой осмотрительностью приступают чухонцы в поиску кладов, – говорилось в одной из столичных газет в конце XIX века. – Для работы выбирают темную ночь, когда кругом ни зги не видать. О неудачах участник молчат потом в течение всей жизни. Об удачах, естественно, тоже».
Загадочные находки случались в самых обычных местах и при самых неожиданных обстоятельствах. В исторической хронике Петербургской губернии сохранилось свидетельство о чрезвычайном происшествии в деревне Венкуль Ямбургского уезда. Случилось оно в саду одного из крестьянских домов при производстве земляных работ. Копая яму, рабочие нащупали заступами что-то твердое. «Уж не клад ли?» – мелькнула у них мысль.
Стали копать глубже. На глубине двух аршинов из песка выглянул какой бурый шарообразный предмет. «Да это же череп!» – догадался один из рабочих. Поскольку на месте раскопок когда-то было кладбище, то присутствие в земле человеческих костей сначала ни у кого не вызвало удивления. Однако при более внимательном исследовании оказалось, что череп лежит лицом вниз.
Еще несколько ударов лопатой, и обнаружились истлевшие доски гроба. Не было никаких сомнений, что были отрыты останки человека, похороненного заживо и перевернувшегося в гробу при ужасном пробуждении. «Много лет могила скрывала свою страшную тайну, и вот теперь она выплыла на свет божий благодаря простой случайности, – сообщал очевидец. – Страшная могила была немедленно зарыта».
Впрочем, подобные страшные находки были все-таки явлением исключительным. Газетчики, во все времена падкие на сенсации, чудеса и таинственные события, сразу же ухватывались за подобные «страшилки» и что есть силы пугали ими обывателей…
«На кладоискателей пошла какая-то мода, – с иронией замечал корреспондент „Петербургского листка“. – Шутники пользуются этим и распускают по дачным местам нелепости, одна другой лучше». Так, летом 1895 года произошел весьма курьезный случай, напоминавший ситуацию из хорошо известного современного анекдота.
Итак, в Удельном парке один дачник нашел на скамейке будто бы случайно оставленное вскрытое письмо. Любопытство взяло верх: из письма следовало, что какой-то Иван Иванов сообщал кому-то, что он зарыл год тому назад на Новой улице в Коломягах, возле крайнего овина, две тысячи рублей, и теперь этот Иванов просит вырыть деньги и привезти их куда-то в Калугу.
Недолго думая, осчастливленный дачник направился к означенному месту и принялся рыть землю, предварительно уплатив владельцу земли пять рублей за право там копаться. «Само по себе, что он и гроша медного не нашел, – резюмировал репортер „Листка“. – Письмо являлось выходкой дачного шалуна, а шалунов таких у нас от Петербурга до Москвы на саженном расстоянии друг от друга не выстроить»…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.