Форель к царскому столу

Форель к царскому столу

Век назад старинное село Большой Наволок Лужского уезда, что на Череменецком озере, было настоящим семейным родовым гнездом большого семейства Максимовых. Они происходили родом из казенных крепостных крестьян, но постепенно, трудами истинно праведными, некоторые из них перешли в купеческое сословие. О страницах семейных истории рассказала потомок Максимовых – Надежда Васильевна Сидорова.

Рассказы «старой барыни»

Для моей бабушки Марии Александровны село Большой Наволок всегда было самым дорогим воспоминанием о детстве. Меня всегда удивляло и восхищало бабушкино трепетное отношение к ее малой родине, и свою любовь она постаралась передать мне.

Увы, долгое время история нашей семьи была для меня тайной за семью печатями, ведь в те времена рабоче-крестьянское происхождение служило едва ли не главным мерилом благонадежности, а вот потомки выходцев из других, «нетрудовых», сословий могли столкнуться с самыми серьезными неприятностями. Наверное, поэтому, бабушка очень не любила разговоров о прошлом. Часто, начав было что-то вспоминать, она вдруг замолкала, и дальше рассказывать категорически отказывалась. Одним словом, что-либо «вытянуть» из бабушки было очень трудно, но я была очень любопытной, и мои старания не проходили даром.

Помню, как бабушка считала своим долгом обязательно посещать могилы своих родителей, и пока была физически способна, бывала там каждый год. Похоронены они были на территории Иоанно-Богословского монастыря – тогда бывшего. Когда я была маленькой, в монастыре находилась турбаза, а кладбища просто-напросто не было: еще в безбожных 1930-х годах его сровняли с землей. Но бабушка по одной только ей ведомым приметам знала, где именно находились могилы ее родителей, и всегда безошибочно находила это место…

Помню, в 1971 году мне довелось сопровождать бабушку в такой поездке. Именно тогда, гуляя по центральной улице села Наволок, бабушка поведала многое из своего прошлого. Рассказала о подаренной ей на день рождения дядей Алексеем Андреевичем Максимовым даче, обставленной очень дорогой мебелью.

В продолжение этой истории бабушка рассказала легенду о том, как тот же дядя когда-то «бросил соху», отправился в Петербург, нашел там себе благодетеля-покровителя, получил техническое образование и занялся строительством дорог и домов. Быстро продвигался по служебной лестнице, женился на младшей дочери очень богатого человека Апполинарии Сергеевне и переехал вместе с ней в Крым. У них родилось пятнадцать детей, а моя бабушка очень часто и подолгу гостила у них в Севастополе.

Все дети Алексея и Апполинарии во время Гражданской войны покинули Россию и оказались в эмиграции, а их мать доживала свой век у моей бабушки в Ленинграде. Будучи во Франции, сестры не раз пытались установить связь с теми Максимовыми, которые остались в Советской России. Увы, контакты установить не удалось: в ту пору это было слишком опасно…

Про своего отца, Александра Андреевича Максимова, бабушка говорила, что он был крестьянином. Но не бедным – мог позволить себе заграничные поездки. После одной из них он привез дочери на день рождения швейцарские часы на золотой цепочке.

Мария Александровна Максимова и ее брат Иван Александрович. Фото 20 декабря 1915 года

Пока бабушка ходила к соседям за липовым медом, ее подруга, у которой мы остановились, пыталась рассказать мне о бесконечном количестве «безответственных» поступков моей бабушки в подростковом возрасте. Например, о том, что она могла напрямую пронестись на своем белом коне через чужие огороды, перескакивая через плетни, или в бурю выйти на лодке в Череменецкое озеро, чтобы отвезти весточку с фронта – тогда шла Первая мировая война – в деревню на другом берегу. Однако беседа была прервана вернувшейся бабушкой, и ее подруге сильно попало за «распускание языка».

А когда вечером мы пошли посетить часовню, расположенную на центральной улице деревни, я услышала от старушек, сидевших на лавочке: «Вон старая барыня пошла с внучкой». Я с удивлением обернулась, рассчитывая увидеть какую-то барыню, но кроме нас с бабушкой, на дороге никого не было. Разъяснений по этому поводу от бабушки получить не удалось. Она молчала до самой часовни.

Старинным ключом она открыла замок (ключ бабушке доверяли в любое время суток) и, зайдя внутрь, высветила фонариком икону Георгия Победоносца в алтаре. И сказала, что эта икона всегда особо почитаема в семье Максимовых, а старшего сына, по традиции, у них в семье принято называть Георгием. Я тогда думала, что Максимовы были просто каменщиками на строительстве часовни, – у меня не было и мыслей, что мои предки были «непростыми крестьянами».

Еще запомнился бабушкин рассказ о том, как во время революции один из местных жителей прострелил купол часовни. И бабушка очень сожалела, что нет денег на его ремонт. Но в ее словах не было никаких интонаций или слов, осуждавших «революционера». Она вообще никогда и никого не осуждала и не критиковала, держалась всегда с большим достоинством и самоуважением, очень дорожила своей репутацией.

Часовня в селе Наволок, построенная в конце XIX века усердием купца 1-й гильдии А.А. Максимова и ставшая семейной святыней

Поэтому я верю в правдивость бабушкиного рассказа о том, что ее родной брат Иван с двоюродным братом еще до революции отправились кататься на яхте по Черному морю; они попали в шторм, заблудились и оказались на турецком берегу. Затем по юношеской жажде приключений они отправились в путешествие по Северной Африке и Европе, а вернулись в Россию только в 1923 году. Изредка они присылали бабушке открытки из своего «турне». Пять таких посланий по сей день хранится в нашем семейном альбоме.

К сожалению, бабушки уже давно нет в живых, и многое из того, что хотелось бы узнать, спросить не у кого. Однако только теперь у меня, наконец, появилась возможность по-настоящему заняться историей семьи. В первую очередь – искать материалы в архивах. Обнаруженное мной очень точно подтвердило то, о чем бабушка говорила лишь намеками, о чем мне приходилось лишь смутно догадываться. Открывающиеся для меня, шаг за шагом, страницы истории нашего рода оказалась настоящим откровением.

Дореволюционные фотографии почти всех Максимовых сохранились в нашем семейном архиве, но только теперь образы этих давно уже ушедших из жизни людей наполнились историческим содержанием. Оказалось, что нам, потомкам Максимовых из Наволока, есть чем гордиться, причем заслуги Максимовых были признаны еще до революции.

Выяснилось то, что мои предки до революции за свою общественную деятельность были награждены множеством орденов и медалей. Сыновья бывшего волостного писаря – Михаил и Федор Андреевичи были гласными Городской думы и членами Городской управы города Николаева, а их младший брат Алексей Андреевич дважды избирался головой Севастополя.

Прапрадеду улыбалась удача

Когда-то, в первой половине XIX века, моему далекому предку Андрею Максимовичу Максимову столь по сердцу пришлось живописное сельцо Наволок, раскинувшееся на берегу Череменецкого озера, противоположном от монастыря, что зародилась в его сердце мечта обосноваться на постоянное место жительства в этом дивном месте. Он стал первым купцом в роде Максимовых.

Чем больше удавалось мне найти документов в архивах о своем далеком прапрадеде, Андрее Максимовиче, тем более я удивлялась тому, как часто ему в жизни улыбалась удача. Прежде всего, ему повезло родиться в той деревне, в которой на момент его рождения находилась Лужская вотчинная контора. Это деревня Дубровка, что близ села Городня.

Повезло в том, что как раз ко времени вступления его в отроческие годы, в 1832 году, в Петербургской губернии по указанию Николая I при всех вотчинных конторах открывались школы для обучения детей селян грамоте – с целью выучить их на писарей. Немного повезло и в том, что к тому моменту, когда Андрею Максимову исполнилось двенадцать лет, спился вотчинный писарь, а потому потребовался новый.

Затем повезло с управляющим вотчинной конторой – Горгестом Гудчайльдом, который постоянно хлопотал перед вышестоящим начальством в лице великой княгини Елены Павловны то о денежной премии для молодого и не в меру активного писаря, то об отмене рекрутской повинности сперва для Андрея, а после для всех его братьев, то о награждении моего предка медалью «За усердие».

В 1841 году Андрею Максимову повезло с женитьбой. За него, крепостного писаря, согласились отдать вольноотпущенную красавицу-девицу Февронию Яковлеву. В семейном архиве есть ее фото в зрелых годах, сделанное архитектором, художником и фотографом Валентином Фельдманом, сыном агронома Ораниенбаумского дворцового правления.

Подтверждением того, что брак был заключен по любви, является история спасения жизни Андрею Максимову его женою Февронией, подробно описанная в рапорте хозяйственного заседателя вотчиной конторы Иваном Сысоевым. Описал этот конторский служащий историю, произошедшую в конце декабря 1855 года.

Отправился тогда писарь Андрей навестить своих четверых братьев, сестру и мать в родную деревню Дубровку, а ехать до нее было более трех с половиной верст. Лошадь он одолжил у богатого односельчанина. Через два дня лошадь вернулась в два часа ночи на свой двор без Максимова. Сообщили незамедлительно его жене. Тот же час направилась Феврония, невзирая на темноту и холод, на поиски своего мужа, на лошади того же односельчанина Филатова, как сказано в отчете, «напротив пути» запропавшего супруга.

Филатов отправился вслед за нею и был свидетелем того, как примерно в полутора верстах от Наволока нашла Феврония мужа «почти при смерти от холода». По возвращении в Наволок, находился Андрей в состоянии «весьма опасном». Вызван был к нему из Луги лекарь. Врач зафиксировал обморожение обоих ног и велел немедля отправить больного в городскую больницу. Но не доверила Феврония лечение своего супруга посторонним лицам – сама взялась излечить его, и через два месяца, в прямом смысле слова, поставила супруга на ноги. Был составлен подробный рапорт о случившемся, сохранившийся в бумагах Ораниенбаумского дворцового правления…

Повезло моему предку и в том, что он вовремя уволился из писарей, буквально перед отменой крепостного права, так же еще и в том, что тесть хозяина соседнего имения Репьи, инженер-полковник Морской строительной части, посоветовал Андрею отправиться на заработки в город Николаев, служивший в то время колыбелью русского судостроения и сильно нуждавшийся в кадрах.

Даже в том повезло, что прожил Андрей Максимович Максимов долгую жизнь (74 года) и успел увидеть успехи своих детей и, наконец, в том что умер он в своем любимом сельце Большой Наволок, будучи в гостях у сына, и упокоен был не как другие селяне на приходском кладбище, а на кладбище Иоанно-Богословского Череменецкого монастыря, – как, кстати, и позднее его сыновья Николай и Александр Андреевичи…

У Андрея Максимовича Максимова и жены его Февронии были сыновья Федор (1843 г. р.), Александр (1845 г. р.), Михаил (1847 г. р.) Николай (1850 г. р.), Алексей (1853 г. р.) и дочь Александра (1849 г. р.). Все они родились в деревне Наволок, крещены были в Воскресенской церкви Петровского погоста, расположенной на другом берегу Череменецкого озера, и всем им посчастливилось получить очень основательное образование в Наволокской школе, открытой в 1844 году по указанию великой княгини Елены Павловны. После отмены крепостного права бо?льшая часть братьев уехали из родного села в города Николаев и Севастополь, где им суждено было стать купцами и потомственными почетными гражданами.

Один из братьев, Александр Андреевич Максимов, оставшийся в родном селе (теперь Наволок называют деревней, а в документах XIX века можно встретить разные варианты: 1840 год – сельцо, 1844 – село), сделал основным источником дохода своего семейства разведение и продажу форели. Ее подавали к царскому столу – по рублю за штуку. Благодаря доходам с продажи рыбы в Петербургской губернии и доходам от подрядов на строительство доков, дорог и домов на юге страны Максимовы могли позволить себе быть щедрыми благотворителями.

Александр Андреевич непосредственно занимался строительством запруд, созданием новых искусственных водоемов и помощью агроному Августу Ивановичу Фельдману в благоустройстве старинного Наволокского сада и парка. Над одним из вновь созданных водоемов Александр Андреевич построил небольшой, отапливаемый в зимнее время дом, который использовался для выращивания мальков различных рыб. В семье потомков его старшего сына Георгия хранится медаль «За землеустройство»…

Младший брат Александра Андреевича, Николай Андреевич, занимался там же разведением форели и других рыб, был до революции директором рыбоводного завода. В конце XIX века он постоянно жил в селе Большой Наволок, был крестным отцом очень многих младенцам, родившимся в этом сельце. Кстати, в метрических книгах он значился как мещанин, сын купца 2-й гильдии города Николаева Херсонской губернии Андрея Максимовича Максимова.

Н.А. Максимов, директор рыбоводческого завода в селе Большой Наволок. Фото 5 августа 1908 года

О жизни самого старшего из сыновей Андрея Максимовича – Федора Андреевича – известно немного. Сохранился документ о том, что после переезда в Николаев он одновременно с младшим братом Алексеем в 1881-м году становится николаевским 2-й гильдии купцом. В том же году его женой оказывается дочь потомственного гражданина Феодосия Ивановна Пикина. Кроме того, о нем известно, что с 1888 по 1902 год он избирался на должность гласного Николаевской думы.

О Михаиле Андреевиче, родившимся в семье третьим по счету, известно значительно больше, чем о его брате Федоре. Именно в его многодетной семье в городе Николаеве долгое время жили родители – бывший волостной писарь Андрей и его жена Феврония.

Из дела, хранящегося в Николаевском областном архиве, о представлении Михаила Андреевича награждению орденом Святого Станислава 3-й степени в 1914 году, можно узнать, что он был на то время гласным Николаевской городской думы (с 3 февраля 1893 года), членом Городской управы, членом попечительского совета гимназии С.Г. Зиновьевой, старостой Свято-Алексеевской церкви, членом правления Российского общества спасения на водах, директором Николаевского попечительного о тюрьмах комитета, а 11 августа 1911 года получил звание потомственного почетного гражданина. Награждался он двумя золотыми медалями для ношения на шее на Станиславской и Анненской лентах; двумя медалями светло-бронзовыми для ношения на груди на Владимирской и Романовской лентах, а также золотой медалью с надписью «За усердие» для ношения на шее на Александровской ленте. Женат он был на дочери купца Петра Васильевича Болотова, родилось у них семеро детей. По семейной легенде, все они покинули Россию с первой волной русской эмиграции…

Севастопольский городской голова

Что же касается младшего из всех братьев – Алексея Андреевича Максимова, то именно он выделил деньги на строительство часовни во имя св. Апостола Евангелиста Иоанна Богослова в селе Большой Наволок. Возведенная в начале 1890-х годов по проекту архитектора Валентина Августовича Фельдмана, она никогда не закрывалась в годы безбожия и сохранилась до сегодняшнего дня. Ее и по сей день используют для отпевания умерших.

Судьба Алексея Андреевича была яркой и драматичной. Мальчик с детства отличался активностью и смышленостью. Хорошая память и любовь к чтению, привитая в семье, позволили ему окончить Наволокскую школу с отличным аттестатом. Дальнейшее обучение он совмещал с работой на Адмиралтейских верфях в Петербурге. Начинал свою трудовую деятельность чернорабочим, был десятником. Затем работал секретарем у строительного подрядчика, купца 1-й гильдии, почетного гражданина и крупного мецената-миллионера Сергея Лупповича Кундышева-Володина.

Все старшие дети Сергея Лупповича на тот момент жили уже своими семьями, старшая дочь Надежда ушла в монастырь. В семье, при родителях, оставалась лишь младшая – 16-летняя Апполинария. Имея возможность частого общения, молодые люди полюбили друг друга. Сказать о своих чувствах родителям они не решились, поскольку девушке уже был подобран соответствующий ее статусу жених, а Алексей на то время был всего лишь сыном купца 2-й гильдии города Николаева. В 1878 году молодые втайне от родителей обвенчались в церкви, располагавшейся в здании Адмиралтейства в Петербурге.

После свадьбы молодая чета приняла решение жить в Николаеве у родителей Алексея до той поры, пока родители не простят самоволия дочери. Первой смирилась со сложившейся ситуацией мать – Анна Сергеевна. Ей удалось уговорить супруга сменить гнев на милость. С.Л. Кундышев-Володин вслед за любимой дочерью переезжает в Николаев, где берется за осуществление нескольких строительных подрядов, одним из которых стало возведение церкви св. Елизаветы и Захария при новом морском госпитале. Практически параллельно с этим он занимается строительством казарм в Севастополе, выигрывает там же подряд на строительство первого Алексеевского сухого дока. Успешно справляется с этим подрядом, восстанавливает разрушенный в войне 1855 года храм Петра и Павла, пожертвовав на это восстановление 45 тыс. руб., а также начинает строительство собственного судостроительного завода в Николаеве.

Алексей Андреевич Максимов активно помогает свекру во всех его начинаниях, набирая постепенно опыт в строительстве. В семье Алексея и Апполинарии один за другим рождаются дети. Двое сыновей – Андрей (1885 г. р.) и Сергей (1888 г. р.) умирают в младенческом возрасте, дочь Ольга (1893 г. р.) умирает в три года; первенец Анна (1880 г. р.) умирает в 13 лет, двое дочерей – Евгения и Пульхерия уходят из жизни в юношеском возрасте (15–16 лет).

Остальные: Марина (1882 г. р.), Надежда (1883 г. р.); Алексей (1884 г. р.); Александра (1890 г. р.); Николай (1888 г. р.), дочери Любовь, Ксения и Поля и самая младшая, Вера (1907 г. р.) по степенно становятся взрослыми, принося родителям поводы и для радости, и для печали.

Купец 1-й гильдии А.А. Максимов, городской голова Севастополя в 1901–1908 годы. Почетный потомственный гражданин. Именно «на его счет» строилась часовня в селе Большой Наволок

Алексей еще до революции уезжает на учебу в Швейцарию, а оттуда на постоянное место жительства в Канаду. Любовь и Александра покидают родину с первой волной русской эмиграции. Вера выходит замуж за военного и сперва сопровождает его в бесконечных переездах по стране, а затем живет полной лишений и мытарств жизнью жены врага народа, реабилитированного через некоторое время после расстрела.

С Надеждой случилось непоправимое несчастье в 1916 году. На ее глазах взорвался стоящий на рейде линкор «Императрица Мария», на котором находился в тот момент ее возлюбленный и отец ее будущего ребенка – Николай. Прямо на пристани у нее случаются преждевременные роды единственной ее дочери, после чего ее разбивает паралич, и она проводит остаток своей жизни прикованной к больничной койке. 7 мая 1929 года она умирает.

Марина, вернувшись на родину уже после революции, проживет сравнительно благополучную жизнь, удачно выйдя замуж сперва за врача-инфекциониста, а позднее за известного театрального критика и директора исторического музея П.С. Сухотина. Умереть Марине будет суждено в своей квартире в Москве 13 июня 1941 года…

Но все это произойдет нескоро, а пока, в 1884 году, счастливая чета Максимовых с тремя дочкам – Анной, Мариной и Надеждой переезжают из Николаева в Севастополь. Там рождается в семье первый сын – Алексей.

Алексей Андреевич Максимов уже отдельно от свекра осуществляет выполнение различных строительных подрядов в Севастополе. Строит дома-дворцы для высокого ранга чиновников Военно-морского флота и общественные здания. 6 мая 1886 года Максимов награждается Морским министерством орденом Св. Станислава III степени «За отличную распорядительность при производстве работ по сооружению Алексеевского дока в г. Севастополь». В 1894 году Алексей Андреевич выигрывает подряд на строительство второго сухого Севастопольского дока, впоследствии названного Александровским. Главной заслугой Алексея Андреевича при строительстве дока, который используется и по сей день, стало то, что он не нанес ущерба окружающей среде и не оставил в бывшем месте добычи камня безобразного карьера.

По заранее составленному вместе с архитектором Валентином Августовичем Фельдманом проекту, камень доставали особым способом, формируя по мере изъятия материала пологие террасы, на которые насыпался привозной грунт и подводилась по трубам, изготовленным из цветного металла, вода из естественных источников. Таким образом, место разработки камня в Хомутовой балке превратилось со временем в роскошный парк, украшенный множеством искусственных водоемов, парковых архитектурных сооружений и построек.

Кроме того, в этой местности были разбиты виноградники, построена значительных размеров пасека, высажены многочисленные фруктовые и редких пород декоративные деревья, привезенные из Италии. Всего высадили около полутора тысяч видов растений, в том числе реликтов. По всей территории ланшафтного парка были устроены многочисленные малые архитектурные формы: мостики, беседки, фонтаны, каменные лестницы, искусственные руины, а также сооружены подпорные стены, укрепляющие пологие стенки балки. Парк значительно пострадал за годы войны и «безхозности», но тем не менее до сих пор является излюбленным местом отдыха севастопольцев и называется ими «Максимкой», или официально «Максимовой дачей».

А.А. Максимов с семьей в Севастополе. Фото начала ХХ века

К появлению этого парка-сада, кроме его непосредственных создателей, в значительной степени причастна и великая княгиня Елена Павловна. Ведь именно она прививала жителям Наволока, в котором выросли А.А. Максимов и В.А. Фельдман, любовь к разведению садов. В хранящемся в РГИА архивном деле «О предоставлении агроному А.И. Фельдману Наволокского сада в полное и исключительное распоряжение»[3] сохраняется текст указания, данного великой княгиней Августу Ивановичу, в котором ему поручается разводить саженцы фруктовых деревьев и снабжать ими жителей Наволока. И есть ответный рапорт Фельдмана, объясняющий, как скоро он сможет выполнить данное ему поручение.

В другом документе того же ведомства Ораниенбаумского дворцового правления, но уже за 1864 год[4], есть запись о том, как инспектор Шафранов был сильно удивлен обилием фруктовых садов, принадлежащих крестьянам села Наволок и тем, что причиной своей зажиточности последние, в частности, считают доход с продажи яблок. Нетрудно предположить, что агроном А. Фельдман принимал самое непосредственное участие в создании при Наволокской школе фруктового сада, в котором учащиеся имели возможность получать навыки в посадке фруктовых деревьев и в уходе за ними.

Старания великой княгини Елены Павловны не прошли даром. Заложенная с ее помощью у выпускников Наволокской школы любовь к садоводству стала основанием для создания парка-сада под Севастополем, а принадлежавшую ей некогда деревню Наволок до сих пор окружают обширные по площади старинные яблоневые сады. Когда плодовые деревья на усадьбе Максимовых в Хомутовой балке стали давать урожай, хозяйка имения Апполинария Сергеевна завела для себя правило регулярно, загрузив тележку фруктами и медом со своей пасеки, лично докатывать этот груз до города и раздавать нуждающимся.

Благотворительность всегда была жизненным правилом в семье Алексея Андреевича и Апполинарии Сергеевны. Если где-либо проводился сбор денег на оказание помощи, то фамилия Максимовых всегда стояла в начале списков пожертвовавших средства. Алексей Андреевич Максимов был действительным членом попечительства детских приютов Ведомства учреждений императрицы Марии Федоровны, почетным попечителем Севастопольского реального училища, членом правления Общества вспомоществования недостаточным ученикам, почетным попечителем Севастопольской мужской гимназии. Кроме того, в городской больнице Севастополя существовало специальное койко-место, занимая которое любой малоимущий человек мог получать лечение за счет Максимова.

По мере увеличения материального достатка, Алексей Андреевич все бо?льшие и бо?льшие суммы вкладывал в строительство и ремонт храмов В 1888 году он пожертвовал 15 тыс. руб. на восстановление разрушенного в годы войны 1855 года севастопольского храма св. апостолов Петра и Павла. На средства А.А. Максимова по проекту В.А. Фельдмана была построена церковь во имя Рождества Христова в Георгиевском монастыре, расположенном недалеко от Хомутовой балки, а также церковь во имя Христа Спасителя при городской больнице.

26 ноября 1890 года Алексей Андреевич Максимов с семейством по указу Правительственного сената был возведен в потомственное почетное гражданство. Когда в 1901 году Алексей Андреевич принял решение баллотироваться на должность головы города Севастополь, он имел устойчивую репутацию щедрого благотворителя и строителя храмов. Работая в должности городского головы, он всегда принимал решения, способствовавшие улучшению жизни, в первую очередь, малоимущей части горожан.

Алексей Андреевич не оставался в стороне от общественной жизни, по всей видимости, ощущал необходимость перемен в стране. Во время революционного противостояния севастопольцев в октябре 1903 года Алексей Андреевич полностью разделял позицию горожан, возмущенных расстрелом мирной демонстрации. Ему удалось, с целью предотвращения дальнейших жертв, договориться с комендантом крепости В.С. Неплюевым об устранении с улиц Севастополя военных патрулей, казаков и полицейских нарядов с заменою их на «народную охрану» из рабочих.

Во время восстания на крейсере «Очаков» в 1905 году он сочувствовал мятежникам и после подавления бунта дал возможность скрыться на своей даче нескольким морякам. Если добавить к этому крестьянское происхождение городского головы, участие его взрослых детей в революционной деятельности, явное «благоволение» к малоимущим, то ясно, почему начали появляться анонимки и доносы в его адрес.

В 1908 году Максимова временно отстранили от своих обязанностей. Он пытался попасть на прием к Николаю II, чтобы прояснить сложившуюся ситуацию, но получил отказ. Сложившаяся ситуация негативно отражается на его здоровье. В августе 1908 года он умирает от инсульта. Как отмечалось в газетах, «более торжественных похорон Севастополь давно не видел. Все то уважение и почет, которым пользовался почивший среди широких кругов городского населения, сказались, когда севастопольцам пришлось отдать Алексею Андреевичу свой последний долг».

Выше уже говорилось о судьбе детей Алексея Андреевича. С приходом большевиков в 1920 году Апполинарию Алексеевну, естественно, выселяют из собственного дома, оставшиеся деньги и драгоценности, как и дачу тоже конфискуют. Она остается в нищете. Со временем ей удается собрать деньги, достаточные для того, чтобы доехать до деревни Наволок – родины мужа. Оттуда она переезжает в Ленинград и до 1935 года живет вместе в семье племянницы – Марии Александровны Владимировой (урожд. Максимовой). Умереть ей будет суждено в Москве «на руках» любимой дочери Марины – жены известного театрального критика Павла Сергеевича Сухотина…

А.А. Максимов, один из организаторов рыбоводческого завода в селе Большой Наволок

И еще одна печальная страница: после установления в конце 1920 года советской власти в Крыму территория Максимовой дачи служит одним из мест массовых расстрелов белогвардейцев и вообще политически неблагонадежных жителей Севастополя. Именно здесь вместе с группой офицеров расстреляли второго сына Алексея Андреевича Максимова – Николая…

Рыбоводный завод в Наволоке

Севастопольский городской голова Алексей Андреевич Максимов приходился родным братом моему родному прадеду – Александру Андреевичу Максимову. Выше уже упоминалось о том, что он занимался разведением и продажей форели, сделав это занятие основным источником дохода своего семейства.

В Наволоке он с женою Акилиной Федоровной прожил всю жизнь. Здесь родились их дети: моя будущая бабушка Мария Александровна и ее братья – Георгий, Николай и Иван Александровичи.

Бабушка рассказывала мне, что ее семья еще с дореволюционных времен жила в старинном барском доме. На мой вопрос о том, на каком основании они там жили, я не получила в свое время вразумительного ответа. Бабушка сказала мне лишь то, что и дом с садом, и парк были в полном распоряжении семьи Максимовых благодаря доброте одинокого, бездетного человека, относящегося к семье моей бабушки как к своей собственной семье.

Бывший барский дом в селе Наволок. Фото 1990-х годов

Тогда меня такой ответ полностью устроил, и я с интересом продолжала слушать воспоминания вдруг разговорившейся бабушки о том, что Максимовы жили в барском доме на широкую ногу, ни в чем себе не отказывали. Постоянно принимали многочисленных странников – православных паломников, которые «столовались» у них. И всегда стол накрывался не менее чем на полтора десятка человек.

В полном распоряжении Максимовых был приусадебный парк. За барским домом, в сторону Череменецкого озера, росло большое количество кустов смородины и крыжовника. Для сбора урожая нанимали жителей деревни, а для ухода за парком – садовника. Он регулярно высаживал в парке кедры, но они приживались ненадолго. Перед домом всегда был разбит красивый цветник…

Рыбоводный пруд в селе Наволок. Фото 1990-х годов

Рыбоводный завод Максимовых в селе Большой Наволок был известен на всю губернию. На Лужскую сельско хозяйственную, заводско-промышленную и кустарную выставку, состоявшуюся в августе 1910 года, завод представил коллекцию заспиртованной форели и аппараты рыбоводства.

За хозяйством тщательно следили. Через село протекает ручей, в котором с помощью запруд устроили искусственные водоемы. Воду регулярно спускали в Череменецкое озеро, дно чистили, цветения воды не допускали. Кормили форель особым кормом. Чтобы рыба приплыла на кормежку, стучали по опущенному в воду куску металла.

Из бабушкиных рассказов мне запомнилось то, что комбикорм состоял из большого числа компонентов. Иногда в него добавляли мелкопромолотую шкуру лошади, закупленную у Карла Яковлевича Паля. Когда мы с бабушкой в 1971 году были в Большом Наволоке, она очень сожалела, что вода в прудах цветет, а колхоз не использует эти водоемы для разведения рыбы. Ведь плотины оставались в рабочем состоянии и колхоз мог бы иметь неплохой доход…

Кстати, по воспоминаниям местных жителей, к семье мануфактур-советника Карла Яковлевича Паля все жители села Большой Наволок относились с большим теплом и уважением, ведь они на православные праздники, особенно на Рождество, одаривали деревенскую ребятню подарками. Наряжали большую елку, приглашали на праздник всех детишек из окрестных деревень. Своих детей в их семье не было. Память о последнем владельце Карле Пале по сей день хранит посаженная им липовая аллея, соединившая все приобретенные им здесь имения – Репьи, Средний, Малый и Большой Наволоки… За последние сто лет деревья сильно разрослись и представляют собой длинный, тенистый и очень живописный «туннель».

После революции семейное рыбоводное предприятие продолжил один из братьев Марии Александровны, Георгий, – в семье его звали Жоржем. Он в начале 1920-х годов стал в Наволоке директором Второго всероссийского рыбоводного завода. Однако продолжалось это недолго: его арестовали и сослали в Новгородскую губернию, где он скончался в 1924 году.

Вечером, накануне ареста, добрые люди успели предупредить Максимовых, и Георгий успел пристроить своего десятилетнего сына Александра в семью очень интеллигентных и образованных людей – Гусевых, живших тогда в селе Наволок (впоследствии они уехали в Ригу). Живя в приемной семье, он окончил семь классов, затем мореходный техникум, а потом, в 1930-х годах, продолжил дело отца – занимался искусственным разведением рыбы. Происходило это в Островках на Неве, за Ивановскими порогами.

Когда началась война, Александр ушел на фронт, служил на тральщике в Балтийском море. Дважды подрывался на мине и получал сильные контузии, после одной из них его даже по считали мертвым и готовились похоронить… После войны Александр окончил училище им. Макарова, служил на торговых судах. Последним местом его работы был радионавигационный отдел Ленинградского морского пароходства.

М.А. Максимова с братом Георгием (Жоржем) и дочерью

Георгий (Жорж) Александрович Максимов, занимавший во время НЭПа пост директора 2-го всероссийского рыбоводческого завода в селе Большой Наволок с женой Екатериной и сыном Александром

А. Максимов (сын Г.А. Максимова), выросший из-за ареста отца в приемной семье, и его жена Клавдия

Что же касается остального семейства Максимовых, то в довоенное время практически все они перебрались в Ленинград. Но вот любопытный факт: буквально перед самым рождением одной из своих дочерей, в декабре 1925 года, Мария Александровна Владимирова (урожд. Максимова) вдруг возвращается из города в Наволок. Вероятно, из-за того, что там была народная целительница, которой доверяли больше, чем городским врачам. Конечно, в ту пору в барском доме Максимовы уже не жили: его отняли во время ареста Георгия (Жоржа) Максимова.

Мария и приехавшая вместе с ней ее тетя Апполинария Сергеевна снимали жилье в крестьянских избах, местные жители очень по-доброму относились к Максимовым, вовсе не считая их «эксплуататорами трудового народа»…

Мария Александровна пережила блокаду и дожила до девяноста лет. Ее братья погибли во время блокады: Николай – в ноябре 1941 года от артобстрела на улице, а Иван – зимой 1942 года от истощения.

И.А. Максимов, погибший зимой 1942 года в блокадном Ленинграде. Фото 1940 года

Н.А. Максимов, погибший в ноябре 1941 года от артобстрела на Шкиперском протоке. Фото 1940 года

Конечно, с тех пор, как Максимовы трудились в Большом Наволоке, прошло уже почти сто лет. Многое стерлось, забылось, осталось лишь в архивных документах. Но цела часовня, возведенная стараниями Максимовых. А может быть, когда-то придет время возродить и рыбоводный завод, подававший в былые времена форель к царскому столу?

Все фотографии в этом очерке – из семейного архива Надежды Васильевны Сидоровой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.