Глава 32. СОКРУШАЮЩИЙ КУЛАК

Глава 32. СОКРУШАЮЩИЙ КУЛАК

Удар колокола для мятущегося сознания Канадца казался едва ли не единственным решением проблемы. Он почти выдохся. В коленях чувствовалась мерзкая дрожь. А ребра и спина нестерпимо болели от ударов, нанесенных неутомимым Обмылком. А что с ним будет, если один из этих ужасных ударов придется ему в голову или в живот? Невольная мысль о переломанных костях заставила его содрогнуться. Затем он снова увидел надвигающееся на него нетерпеливо усмехающееся, смуглое лицо мулата.

— Ну давай, подходи поближе, бледнолицый! Давай немного повеселимся! Ты собираешься сегодня драться? Или мне что, так и гоняться за тобой?

И он стремительно ударил со всего маху. Обтрепанный край перчатки мелькнул в воздухе и чиркнул Канадца по губам как раз во тот момент, как он отскочил назад. Канадец, в свою очередь, увидев перед собой ничем не защищенную цель, нанес ответный удар сразу обеими руками, но если уж вся его мощь оказалась бесполезной в то время, когда он был силен, полон энергии, а его вера в себя была непоколебима, то теперь… чего уж там говорить, если он больше ни в чем не был уверен?

Двести пятьдесят фунтов чудовищной плоти, принявшей форму человека, покатывались со смеху: Обмылок лишь посмеялся над соперником и с новой силой набросился на него.

Казалось, что этому творению природы была неведома усталость. Он продолжал яростно размахивать кулаками, как если бы каждый удар был для него глотком живительного воздуха. А Канадец едва успевал уворачиваться, спасаясь от набрасывающегося на него рассвирепевшего чудовища.

— Десять к одному, — возвестил чей-то голос, перекрывая шум толпы. — Ставлю на негра десять к одному!

Ему вторил другой голос:

— Десять к одному на Обмылка!

Кто знал это имя?

Обмылок слышал это, и его боевой запал вмиг покинул его ровно настолько, чтобы успеть обернуться и окинуть взглядом толпу. Кто на этом сборище мог знать, как его зовут? Подобная осведомленность могла таить в себе опасность для него, и она была вдвойне опасна для его хозяина. Ибо, если кто-то знал его в лицо, то этот же человек, скорее всего, должен был знать и Майка Джарвина.

Разоблачение могло повлечь за собой поистине катастрофические последствия.

В голове у Обмылка мелькнула мысль, что в его положении было бы гораздо благоразумнее, если бы он с самого начала подчинился бы приказу Майка и остался бы при лошадях — ожидая развязки событий того вечера. А теперь… кто знает, что может случиться?

Эти мимолетные мысли были подобны вспышке молнии, и вскоре от них не осталось ничего, кроме навязчивого ощущения, что он поддался соблазну и выбрал развлечение. И тогда Обмылок снова всей душой отдался выполнению своих непосредственных обязанностей, доставлявших ему ни с чем не сравнимое удовольствие, забывая о возможных последствиях и о самом Майке Джарвине.

В то время, как Обмылок носился по рингу, преследуя свою жертву, в толпе послышался ропот, и удивленные голоса на разные лады задавали один и тот же вопрос.

— Кто знает этого негра? Кто он такой?

— Обмылок. Известный убийца, работает на старину Джарвина.

— На Джарвина?

— Ага.

— Черт возьми!

— Так вот, он, значит, кто!

— А где сам Джарвин?

— Понятия не имею.

— Ставок больше нет, парни. Если этот негр работает на Джарвина, то значит, и бой кончится так, как это выгодно ему!

— Ставки не принимаются? Да я уже поставил на это дело полторы сотни!

— Полторы сотни? Повезло тебе, однако. А я успел поставить на мулата целых двенадцать сотен. И если теперь этот ублюдок не разделается с Канадцем, то мы убьем и Джарвина, и его самого!

Обмылок был глух ко всем этим разговорам, всецело сосредоточившись на выполнении своей задачи. Он широко замахнулся, но ещё не успел ударить, как Канадец припал на одно колено. Бить его теперь было бы против всяких правил, и поэтому Обмылку пришлось в последний момент сдержать руку. Его перчатка лишь слегка коснулась головы Канадца, но тот немедленно повалился на ринг!

За канатами заметался какой-то человек, и послышался пронзительный крик:

— Это нарушение, мистер рефери! Против правил! Против правил!

— К черту правила! — заорал в ответ высокий ковбой, стоявший у самого ринга. — Канадец что, выходит из игры? Я желаю видеть бой до конца! А ну вставай, ты, канадская вонючка!

Скосив глаз, Канадец увидел наставленное на него дуло длинноствольного револьвера. Это придало ему силы, и он поспешно поднялся на ноги, покачиваясь, словно приходя в себя от последнего удара.

— А ты запомни, — сказал рефери, грозя пальцем перед самым носом у Обмылка, — ещё один такой трюк, и тебя здесь больше не будет, понял? А теперь возвращайся и честно закончи свой поединок — выруби его, если сможешь! Но не дури — даже если Майк Джарвин и сказал тебе, на кого он поставил свои денежки!

Так что же, рефери тоже знает это имя? Но глядя на него, Обмылок, почти не слышал ничего из того, что было сказано. Его пылающий взгляд был устремлен поверх плеча рефери, на нетвердо стоявшего на ногах соперника.

Когда поединок был продолжен, он бросился вперед, словно разъяренный бык. Первый удар прошел мимо цели. Но второй — левой с размаху — угодил прямиком в лоб Канадцу, сбивая того с ног, так что он повалился навзничь, ударяясь головой и плечами о затянутые брезентом доски настила.

Толпа отметила этот завершающий удар победным воплем.

Но Обмылок в душе молился о том, чтобы его противник поднялся на ноги, мечтая ударить ещё раз, но зато немного — совсем ненамного — посильнее!

Эта мольба, казалось, была услышана. Канадец медленно приходил в себя, корчась на полу и поднимая колени.

— Пять! — считал рефери, и Канадец сжался ещё больше.

— Он готов! — вопила толпа.

— Шесть! — выкрикнул рефери.

Бедный Канадец перевернулся на живот и теперь попытался приподняться, опираясь на руку и одно колено. Но все его тело била дрожь — не от боли или слабости, а от страха. Больше всего на свете он боялся занесенного над ним в воздухе сокрушающего кулака мулата.

— Семь!

И тогда с другого конца ринга, перекрывая, рев толпы, раздался пронзительный, срывающийся на визг голос его собственного менеджера:

— Ты что, ополоумел, что ли? Хочешь распрощаться с карьерой и большими деньгами?

— Восемь!

Охваченный нервным безумием, он внезапно вскочил на ноги, и быстро ударил сразу обеими руками в лицо Обмылку. Но повергнуть бесчувственное чудовище было, казалось, невозможно.

И тогда, не находя себе места от ужаса и отчаяния, он решился на крайнее и бесчестное средство, не достойное уважающего себя боксера. Ударил ниже пояса.

Взревев от боли, мулат согнулся пополам.

В дело вмешался рефери.

— Обмылок, ты ранен? Будешь заявлять о нарушении?

— Заявить о нарушении? Нет; я убью его! — выкрикнул Обмылок и набросился на Канадца.

Рев толпы был сравним лишь только с воинственным рыком, с каким Обмылок атаковал своего противника.

Теперь Канадцу приходилось расплачиваться за свою последнюю выходку. Он все ещё бил наугад, но его кулаки отскакивали от мулата, не причиняя тому ни малейшего вреда.

А затем Канадца схватили две огромные ручищи. Через брезент перчаток он чувствовал, как костлявые пальцы впиваются в его тело. Он попытался вырваться, ибо руки эти обладали поистине парализующей силой. Но железные объятья сомкнулись, и Канадец почувствовал, как немеет его тело.

Оказавшись в руках, продолжавшего сдавливать его Обмылка, Канадец вдруг понял, что не может даже вздохнуть. Подняв безвольную руку, он попробовал отбиваться, ударив мулата в смуглое лицо. И тут подоспел заходившийся в крике рефери:

— Я дисквалифицирую тебя за это, Обмылок. Слышишь меня, идиот чертов? Я дисквалифицирую тебя — и толпа разорвет тебя в клочья. Отпусти его, Обмылок!

С тем же успехом он мог бы уговаривать бездушное бревно. Обмылок занес над головой свой ужасный кулачище и ударил. Канадец тут же перестал сопротивляться, а его блестящее от пота тело безвольно обмякло.

Затем, ухватив противника обеими руками, Обмылок поднял его над головой и с размаху швырнул на помост. Он видел, как голова бесчувственного человека с грохотом ударилась о доски. Затем мулат нагнулся, чтобы поднять Канадца и повторить экзекуцию.

Но радость его была омрачена, а великолепный замысел наткнулся на опасное и непреодолимое препятствие в лице рефери.

— Ты покойник, Обмылок! — голосил рефери. — Засчитываю тебе поражение за грубейшее нарушение правил, идиот! Ты либо придурок, либо чертов жулик! Отойди от него, иначе я прострелю тебе башку!

И в подтверждение этой угрозы, в руке у него появился «Кольт», поблескивающий вороненой сталью.

Обмылок отступил, задыхаясь от душившего его убийственного гнева и непроизвольно сжимая кулаки. Он слышал гневный рев бушевавшей толпы. И вот уже сотни рук тянулись к нему.

— Смерть черномазому! Это Джарвин велел ему проиграть! Они с ним заодно!