Религия иранцев

Религия иранцев

Простая религия иранцев, доставшаяся им от арийцев, пока еще оставалась простым поклонением дэвам или истинным богам. Во главе их пантеона стояло небо, имя которого — Диаус — было родственным греческому Зевсу; чаще он был «богом» — Ахура или «мудрецом» — Мазда. Со временем эти проявления высшей силы объединились в Ахурамазду — «мудрого бога». «И говорит царь Ариарамн: «Эту страну под названием Парса, которой я правлю и в которой есть добрые кони и люди, даровал мне великий бог Ахурамазда. По милости Ахурамазды я царь этой страны. Да поможет мне Ахурамазда!» Так предписывалось говорить царям, вступающим на престол.

Вторым после необъятного неба был Митра, которому поклонялись уже давно иранцы в стране Митанни и другие арийцы в Индии. Подобно всем иранским «язатас» (божества — помощники Ахурамазды. — Пер.), это был бог воздуха. В одном из своих многочисленных проявлений он был самим солнцем, в современной пословице — «другом бедняка», столь долгожданным после холодных зимних ночей и столь ужасным летом, когда выгорала вся растительность. Другие источники связывают его с ночным небом. Опять-таки он был первым из богов, Зарей, которая занималась над горой Харой, горами Альборц перед появлением на быстрых конях неумирающего солнца. Поэтому он первый взбирался на прекрасные золотые вершины, с которых смотрел вниз на все могучие арийские государства, обязанные ему своей мирной и благополучной жизнью.

Этими арийскими странами правил Митра как владыка широких пастбищ. Именно он защищал опоры дома и делал прочными дверные косяки. Дому, которым он был доволен, он дарил стада скота и детей мужского пола, прекрасных женщин и колесницы. Для своего народа он был богом справедливости, и, когда его имя использовали в качестве простого имени существительного, оно было синонимом слова «договор», исполнение которого он должен был защищать. Его нельзя было обмануть, потому что его тысяча ушей и глаз неустанно следили за нарушителем договора. Бедняк, лишенный прав, молился ему, воздевая руки к небу. Был ли его вопль криком или шепотом, но он облетал всю землю и поднимался к небесам, где достигал ушей Митры, который быстро посылал возмездие обидчику, например проказу. Для поклонения ему не нужен был жрец; хозяин дома обращался к Митре, предлагая напиток haoma (галлюциногенный напиток из растения эфедра. — Пер.), «предотвращающий смерть». Частью обрядов, посвященных Митре, было ночное жертвоприношение быка, так как Митра мог быть для своих творений как злым, так и добрым.

Подобные жертвоприношения животных продолжались во время правления Ахеменидов. В канун Нового года в его честь приносили в жертву несейских коней, которые олицетворяли священных белых коней его солнечной колесницы. Раз в год, во время праздника Митры, правитель Ахеменидской династии должен был напиться пьянящим напитком haoma и станцевать «персидский танец» — пережиток военного танца первобытных времен.

Но именно как бога войны Митру наиболее энергично и ярко призывали все еще дикие арийцы. Силой они захватили нагорье, и с помощью силы им приходилось защищать его от аборигенов. Гимн, посвященный Митре, рисует мирных пастухов под огнем множества стрел с орлиным оперением, выпущенных из тугих луков, острых дротиков на длинных древках, и камней, пущенных из пращей, и под ударами кинжалов и палиц средиземноморского типа. Еще более опасными были заклинания, насланные на них последователями магов. Мы видим пронзенные тела, сломанные кости, разоренные деревни и скот, медленно бредущий рядом с колесницей победителя в плен, в узкие ущелья, населенные врагами Митры. Гимн продолжается, и владыки страны призывают Митру, когда они готовы пойти войной на кровожадного врага, собравшись на бой на границе между двумя противоборствующими странами. Всадники верхом на лошадях молятся Митре, а возницы просят силы для своих упряжек, так как, подобно всем знатным арийцам, они по-прежнему сражаются на своих колесницах. В своей резиденции на вершине сияющей Харайти, горы с множеством ущелий, Митра слышит их вопль о помощи. Когда злодей приближается, он идет быстрыми шагами и запрягает четырех великолепных коней в свою золотую солнечную колесницу. Эти кони все одинаковой белой масти, подкованные золотыми и серебряными подковами; они бессмертны, потому что пьют амброзию. Против оружия демонопоклонников Митра прикрепил по обеим сторонам своей колесницы тысячу добротных луков, тысячу стрел с золотыми наконечниками, оперение которых из перьев стервятников и осквернит, и пронзит врагов, тысячу острых копий, тысячу обоюдоострых стальных боевых топоров, тысячу обоюдоострых мечей, тысячу железных булав для метания и огромную палицу, отлитую из желтого металла, с сотней шишек и сотней лезвий. По собственному желанию все эти орудия убийства летят вниз, на головы демонов и их приспешников. Стоя во весь рост в колеснице, размахивая кнутом и палицей, Митра, защищенный серебряным шлемом и золотой кирасой, бросается сверху вниз на врага и своей силой, превосходящей силу соперников, отражает удары и проклятия лжецов, направленные на его величество. Он не один. Справа от него находится Сраоша («послушание» феодальным сборам), прекрасный, могучий, вооруженный еще одной мощной палицей. Слева от него — высокий, сильный Рашну, «вернейший из верных», бог суровых испытаний. Вокруг него — воды, растения и фраваши — души умерших предков. Перед ним бежит бог победы Веретрагхна в образе острозубого вепря с железными ногами; в сопровождении богини храбрости он мчится за спасающимися бегством врагами с мокрой мордой до тех пор, пока не схватит за хребет — стержень жизни и источник жизненных сил, пока не разорвет на куски и не смешает с землей плоть, кости, волосы, мозги и кровь тех, кто лгал Митре.

Но у Веретрагхны были и другие воплощения: он был Ветром (Вата или Вайю), золоторогим Быком, золотоухим Конем, Верблюдом, Вороном, диким Бараном, Оленем или он мог появиться в облике молодого или зрелого мужчины. Он не только давал арийцам победу и защищал священную Душу Быка; вдобавок он давал мужчинам зрелость и здоровье. И хотя иногда оно узурпировалось Митрой, Веретрагхне принадлежало право даровать или отнимать Ореол царского величия (Кхварена), когда он появлялся в образе Ветра или Быка. Этой идее суждено было главенствовать над политическим мышлением в более поздней политической теории.

У поклонявшихся силам природы арийцев были и другие боги, о которых мы иногда получаем мимолетное впечатление. Среди самых почитаемых был Тиштрия, олицетворявший блестящую белую звезду Сириус, владыка и надзиратель за всеми звездами, которые так ярко светили в прозрачном воздухе нагорья. Когда год подходил к концу, все ожидали его восхода, начиная от людского старейшины и кончая дикими животными в горах и на равнине; все они задавались вопросом: «Принесет ли он арийцам хороший год?» Он задерживался, и, разочарованные, они вопрошали: «Когда взойдет яркий славный Тиштрия? Когда снова с гор потекут ручьи?» И появлялся Тиштрия. Он тоже спрашивал: «Будет ли на арийских землях хороший год?» — потому что предстояло столкнуться с трудностями. «Семь звезд» должны были оставаться на страже от северных магов, которые пытались помешать движению Тиштрии, сбрасывая вниз враждебные падающие звезды. Ванант, глава звездных воинств на юге, должен был защищать его от нужды и враждебных действий. На протяжении десяти ночей Тиштрия появлялся в виде прекрасного пятнадцатилетнего юноши и даровал людям детей мужского пола. В течение последующих десяти ночей он был подобен золоторогому быку, и поголовье скота увеличивалось. Затем на десять ночей он принимал образ белого коня с золотыми ушами. Он спускался к морю Воуру-каша, куда против него выходил черный конь Апаоша, воплощение Засухи. Три дня и три ночи бились они, и Тиштрия был побежден. Затем, обновленный благодаря жертвоприношениям верующих в него людей, Тиштрия снова вступил в бой, и к полудню первого дня Засуха вынуждена была спасться бегством. Тогда море начало кипеть, и туманы скрыли середину острова; они образовали облака, которые Ветер отнес на юг. Апам Напат, «сын вод» и покровитель женщин — рожденная из облака Молния раздавал разным районам Земли дарующую здоровье воду. Если арийские народы вовремя делали в честь Тиштрии возлияния и приносили в жертву скотину одного цвета, то никогда на земле арийцев не случалось моров или болезней, и никогда вражеская армия на колесницах с высоко поднятыми знаменами не ступала на нее.

Во времена Ахеменидов некоторые из этих функций узурпировала древняя богиня природы Анахита, которая со своих горных вершин лила воду, преображавшую пустыню в поля и сады. Так как она была чиста, то такими должны быть ее реки, которые нельзя было загрязнять даже мытьем рук. Другие сохранившиеся божества воды стали женами Ахуры.

Признавали и других богов природы. Прибывающая яркая Луна (Мах) заставляла зеленые растения прорастать из Земли, которая сама была могущественным божеством. В ней Луна хранила семена Быка, но почиталась также и Корова. Ветер Вайю, летящий с гор, чтобы освежить равнины летом, но ледяной в зимние вьюги, был почитаем в равной степени. Огонь Атар, который относил жертвоприношения богам, сам был одним из главных богов — везде можно было увидеть огненные алтари для поклонения ему; он был достоин всех почестей, потому что в нем отчаянно нуждались зимой, когда топлива было мало и оно было дорогое. Священный пьянящий напиток haoma, который «отгоняет смерть», всегда играл большую роль в обрядах арийцев. Возлияния и гимны умиротворяли богов потустороннего мира.

За исключением священного огня, иранцы не нуждались в алтарях и храмах. Кроме того, их разум мог постигать божественные сущности независимо от каких-либо символов вроде статуй. Жертвоприношения Ахуре делали на голых горных вершинах, красивых только тогда, когда они были покрыты снегом, — близко к обычно безоблачному небу. В венке из мирта на голове человек, который должен был осуществлять жертвоприношение, приводил скотину на чистое открытое место, согласно обычаю, где он называл бога по имени, резал жертву и варил мясо. Куски мяса выкладывались горкой на коврик из нежнейших трав, предпочтительно из люцерны, затем жрец-маг исполнял гимн, в котором рассказывалось предание о происхождении богов. После этого жертвоприноситель уносил мясо и мог делать с ним все, что захочет. Так об этом рассказывал современник тех времен Геродот.

Названы имена жрецов — Карапан и Усидж, — которые читали мантры, но все больше и больше обрядовая практика оказывалась в руках магов — обычная победа более древней касты жрецов над захватчиками. На тот момент маги оставались отдельным племенем мидийцев, отличным от арийской знати. Их пагубное воздействие на благородное арийское язычество было в далеком будущем.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.